— Ты что, издеваешься? — голос Ольги дрогнул, хотя она старалась держать себя в руках. Лист бумаги в её руках заметно дрожал. — Это не договор на интернет, Дима. Это — афера. Ты хотел, чтобы я подписала передачу квартиры на твоё имя?!
Дмитрий сделал вид, будто не понял. Его глаза бегали, как у школьника, пойманного на списывании. Он попытался улыбнуться, но улыбка вышла кривой:
— Ты всё не так поняла, Олечка. Это… юридическая формальность, для нас двоих. Чтобы всё общее было по-честному.
— По-честному? — перебила его Ольга и вдруг рассмеялась. Смех был резкий, нервный, с надрывом. — По-честному — это когда я зарабатываю деньги, ночами не сплю, коплю на квартиру, на машину, на своё дело. А ты приносишь мне под нос липовый договор и думаешь, что я слепая?
Снаружи, за стеной, кто-то включил телевизор на полную громкость. Сквозь тонкие перегородки слышался гул новостей, но Ольга будто отгородилась стеклянным куполом — внутри их двоих сейчас не было ничего, кроме взведённого конфликта.
— Послушай, Оль, — начал он осторожнее, — мама говорит, что без официального закрепления мы всегда будем чужими. А я не хочу быть чужим. Я хочу, чтобы у нас было всё общее.
— Твоя мама, — холодно произнесла Ольга, — давно считает меня удобным кошельком. Только вот не на ту напала. А ты, Дима, оказывается, хуже, чем я думала. Ты даже придумать ничего своего не смог — всё чужими словами говоришь.
Он вспыхнул:
— Так ты считаешь, что я никто? Что без тебя я — пустое место?
— Я считаю, что без самостоятельности ты так и останешься вечным сынком, — отчеканила она. — Только уже не моим делом заботиться о том, чтобы ты вырос.
Этот вечер стал трещиной, из которой потом пошёл разлом по всей их жизни. Ольга, сидя за столом с документами, ясно ощутила: верить больше некому. Ни общим обещаниям, ни воспоминаниям о начале их отношений. Всё оказалось хрупким, как тонкий лёд на весенней реке. Только наступи — и провалишься в холодную воду.
Когда Дмитрий хлопнул дверью, унося сумку с вещами, в коридоре остался запах его дешёвого лосьона и обида, густая, почти осязаемая. Ольга прошлась по комнатам, проверила, не оставил ли он чего-то нарочно. Знала его склонность к мелким хитростям: то зарядку забудет, то футболку оставит, чтобы было за что зацепиться и вернуться. Нет, теперь — никаких возвращений.
Она села на диван, взяла в руки злосчастные бумаги. Внимательно перечитала каждую строку: да, хитро придумано. Сначала обтекаемые формулировки про «согласие сторон», потом — «закрепление имущественных прав». Юридический язык, вязкий, как болото. Но суть простая: лишить её квартиры. И ведь подписала бы на бегу, доверяя. Только внутри что-то кольнуло — привычка дизайнера читать всё до конца, даже мелкий шрифт. Этот навык её и спас.
— Чуть не угодила, — сказала она себе вполголоса. — Чуть не позволила превратить себя в дурака.
На следующий день она вызвала слесаря. Мужчина с густыми усами и вязаной шапкой даже летом работал молча, быстро заменил замки и, уходя, сказал:
— Теперь спокойно спите. Такой замок без шума не вскроешь.
Ольга улыбнулась:
— Спасибо. Спокойствие — самое ценное.
Пока он возился с дверью, к дому подошла странная женщина. Невысокая, в длинной серой юбке, с мешковатым плащом. Она стояла у подъезда и внимательно разглядывала окна Ольгиной квартиры. Когда Ольга вышла проводить слесаря, женщина шагнула к ней:
— Простите, вы — хозяйка этой квартиры? — Голос был сухой, как полотно старой бумаги.
— Да. А вы кто? — насторожилась Ольга.
— Соседка из соседнего дома. Видела вчера, как ваш мужчина уходил. Он кричал что-то, грозился вернуться. Будьте осторожны, девочка. Такие мужчины не отпускают легко.
И, не дождавшись ответа, женщина ушла быстрым шагом, растворившись в толпе.
Ольга осталась стоять на крыльце, ощущая, как по спине пробежал холодок. Слова незнакомки засели в памяти.
«Не отпускают легко».
Она вдруг поняла: история с липовыми документами — это ещё не конец. Дмитрий и его мама будут искать другие способы. Может, даже втянут кого-то ещё.
Дни потянулись размеренные, рабочие. Клиенты, проекты, встречи. Но в каждом звонке телефона, в каждом стуке в дверь Ольга слышала возможную угрозу. Дмитрий больше не появлялся, но от этого тревога только росла. Слишком уж театрально он бросил на прощание: «Это не конец».
Однажды вечером, возвращаясь домой, она заметила в тени подъезда фигуру. Высокий мужчина в тёмной куртке, с капюшоном. Стоял молча, курил. Когда она подошла ближе, он бросил окурок и ушёл, не оборачиваясь. Но Ольга была уверена: это не случайность. Слишком уж явно он следил именно за её шагами.
В ту ночь она почти не спала. Перебирала в голове всё: и своё детство, когда отец исчез, оставив маму с долгами; и первые заказы по дизайну, когда приходилось брать что угодно, лишь бы оплатить аренду; и встречу с Дмитрием — таким обаятельным, уверенным, обещавшим поддержку. Всё это теперь казалось спектаклем, где она оказалась доверчивым зрителем.
Утром она решила: просто сидеть и ждать нового удара нельзя. Надо действовать первой.
Именно с этого момента началась её другая жизнь. Жизнь, в которой рядом не было «мы», но была «я» — достаточно сильная, чтобы отстаивать своё.
— Ты думаешь, всё кончилось? — прозвучало вдруг за спиной, когда Ольга поздно вечером возвращалась из магазина.
Она обернулась: в свете фонаря стояла Галина Ивановна. Та самая, холодная, строгая, с узкими губами и глазами, которые умели резать, как ножом. Ольга на секунду остолбенела — не ожидала увидеть её здесь, у своего подъезда.
— Вы что здесь делаете? — спросила резко, стараясь скрыть тревогу.
— Я приехала поговорить, — ответила свекровь, хотя формально Ольга так и не стала её невесткой. — Ты зря выставила моего сына. Он любит тебя, а любовь требует жертв.
— Попытка обманом завладеть моей квартирой — это жертва? — усмехнулась Ольга. — Спасибо, но мне такие чувства не нужны.
— Ты слишком молода, чтобы понимать, — не отставала женщина. — Мужчина должен чувствовать себя хозяином. Ты же его унизила. Теперь он сломлен.
Ольга уже хотела уйти, но Галина Ивановна сделала шаг ближе и вдруг прошипела:
— Не смей радоваться. У него много друзей. И если ты продолжишь вести себя так высокомерно, твой бизнес рухнет быстрее, чем ты успеешь моргнуть.
Всю ночь Ольга ворочалась в постели. В голове звучали эти слова: «У него много друзей». Какие ещё друзья? Что они могут ей сделать?
Утром пришла первая весть. Один из постоянных клиентов позвонил и сухо сообщил: «Извините, мы вынуждены отказаться от сотрудничества». Никаких объяснений. Просто точка.
Через день — ещё один отказ. Потом третий.
Будто кто-то целенаправленно работал против неё, распуская слухи или подсовывая подлые намёки.
Она пошла к Светлане, общей подруге, и та призналась:
— Слышала от ребят, что Дима говорит — у тебя большие проблемы с налогами. Что ты скоро всё потеряешь. Люди боятся связываться.
— Врёт! — ударила кулаком по столу Ольга. — У меня всё чисто. Все бумаги в порядке.
— Знаю. Но ты же понимаешь, слух — страшнее правды. Люди верят не бумагам, а разговорам на кухне.
Именно тогда в её жизни появился неожиданный человек.
Ночью в подъезде застрял лифт, и Ольга осталась одна в тесной кабине, сердце билось, как птица в клетке. Но рядом оказался сосед с третьего этажа — Артём, высокий мужчина с хрипловатым голосом. Он спокойно достал телефон, вызвал мастеров, а потом, видя её бледность, сказал:
— Не переживай, такие замыкания часто. Держись.
Эти слова — «держись» — прозвучали так просто, что она неожиданно расплакалась прямо у него на глазах. Всё напряжение последних недель прорвалось наружу.
Артём не стал задавать лишних вопросов. Только аккуратно протянул платок и сказал:
— Если будут проблемы — стучи. Я рядом.
С этого дня Ольга знала: в доме есть кто-то, на кого можно опереться. Пусть даже это всего лишь сосед, случайный свидетель её слабости.
Тем временем Дмитрий не сдавался. Он звонил со скрытых номеров, присылал смс с намёками: «Ты пожалеешь». Однажды на почту пришло письмо с вложением — скан какой-то бумаги, похожей на исковое заявление.
Ольга отнесла его знакомому юристу. Тот покачал головой:
— Это фальшивка. Но цель ясна: вывести тебя из равновесия. Психологическое давление.
— И долго он будет издеваться? — спросила Ольга.
— Пока ты реагируешь, — спокойно ответил юрист. — Тебе нужно перестать играть по его правилам.
Но перестать оказалось труднее всего.
Вечером она снова встретила внизу Галину Ивановну. Женщина стояла у мусорных баков и громко разговаривала с кем-то по телефону:
— Да, она всё ещё одна. Да, сама. Её гордыня её же и погубит.
Ольга подошла ближе и сказала тихо:
— Если ещё раз увижу вас под моим домом — вызову полицию.
— Ах, полиция… — усмехнулась Галина Ивановна. — Думаешь, они тебя защитят? Наивная девочка.
И в этих словах было столько ледяного презрения, что Ольга поняла: враг этот — опаснее, чем она думала.
В тот вечер она снова поднялась к себе. Долго сидела на кухне, слушала, как за стеной соседские дети играют в догонялки. Жизнь вокруг текла своим чередом, а её собственная превращалась в поле боя.
И именно тогда родилась мысль: если не получится защититься обороной — нужно атаковать самой.
Она ещё не знала, каким будет её следующий шаг. Но ясно чувствовала: ждать больше нельзя. Иначе они действительно сломают её — или бизнес, или жизнь.
— Ты думаешь, что умеешь угрожать? — произнесла Ольга, глядя прямо в глаза Галине Ивановне. Голос её звучал спокойно, но в этом спокойствии таился лёд. — А я устала бояться. Хочешь войны? Будет война.
Женщина не ожидала такого ответа. На секунду её лицо исказилось — то ли удивлением, то ли яростью. Но Ольга развернулась и ушла, даже не дав ей возможности продолжить разговор.
На следующий день она действовала решительно. Первым делом позвонила своему юристу. Тот выслушал и сказал:
— Если против вас начали кампанию, нужно всё документировать. Слухи, угрозы, звонки. Соберите досье. Потом можно подать иск о клевете.
Ольга взяла блокнот и стала записывать всё: время звонков, слова Дмитрия, его письма. Даже соседку, ту самую в серой юбке, попросила выступить свидетелем — женщина согласилась, пожав плечами: «Я давно видела, что этот парень мутный».
Параллельно она решила ударить по самому уязвимому месту. Позвонила знакомой из торговой компании, где работал Дмитрий:
— Скажи честно, у вас там всё чисто? — спросила.
Подруга помялась, потом призналась:
— Слухи ходят, что он ворует клиентов, работает мимо кассы. Я думала, ты знаешь…
Ольга почувствовала, как её внутри захлестнула смесь гнева и облегчения. «Значит, есть, за что его прижать», — мелькнула мысль.
Через несколько дней Дмитрий снова объявился. Постучал в дверь, улыбаясь так, будто ничего не произошло.
— Оля, давай поговорим. Всё это… недоразумение.
— Недоразумение? — она рассмеялась. — Липовые документы, угрозы, твоя мама у моего подъезда — это у тебя называется недоразумение?
Он развёл руками:
— Я запутался. Но ведь мы любили друг друга. Неужели ты хочешь всё уничтожить?
— Ты уничтожил всё сам, Дима. Теперь я просто убираю руины.
В её словах не было злости, только твёрдость. И именно эта твёрдость разозлила его сильнее любых криков. Он стукнул кулаком по стене, пригрозил:
— Я всё равно возьму своё. Ты не справишься одна.
— Ошибаешься, — сказала Ольга и захлопнула дверь.
Вечером она поднялась к Артёму. Постучала.
— Прости, что беспокою, — сказала, когда он открыл. — Но, кажется, эта история ещё не закончена.
Он посмотрел на неё внимательно и кивнул:
— Значит, будем держаться вместе.
И в этих словах не было ни пафоса, ни обещаний. Только простая человеческая готовность встать рядом.
Ольга вернулась домой и впервые за долгое время почувствовала, что у неё есть шанс.
Не просто выжить — а выиграть.
