— Мам, ты же понимаешь, что нам тоже жить надо, — Света помешивала сахар и не смотрела в глаза.
— У тебя же есть накопления от дачи. Полтора миллиона просто лежат.
Валентина Михайловна молчала, разглядывая заключение в руках. Шестьдесят четыре года, и вот — первые серьёзные результаты обследования. Дочь считала мамины деньги, а мама впервые поняла, на что они действительно понадобятся.
Семейный расчёт
— Андрей квартиру присмотрел, — продолжала Света, листая фотографии на телефоне. — Двушка в новостройке, семь миллионов. Если ты поможешь, мы остальное в ипотеку возьмём.
— А я что, под мостом буду ночевать? — тихо спросила Валентина Михайловна.
— Мам, при чём тут мост? Ты здоровая, проживёшь ещё лет двадцать. А нам детей растить, кредиты платить.
— Двадцать лет — это если повезёт, — Валентина встала, открыла ящик письменного стола. — А если не повезёт?
Цена достойной старости
Среди справок о продаже дачи лежал прайс-лист частной клиники. Она положила его на стол рядом с дочкиной чашкой.
— Светочка, давай посчитаем вместе. Это цены на процедуры, которые мне понадобятся.
Дочь неохотно отложила телефон.
— Полная диагностика — восемьдесят тысяч. Курс восстановления — сто двадцать. Если понадобится серьёзное вмешательство — от четырёхсот тысяч.
— Мам, ну зачем ты сразу о плохом? — Света отодвинула листок. — Наши бабушки до девяноста жили и вообще к врачам не ходили.
— Наши бабушки и жили меньше, и страдали больше, — спокойно ответила Валентина. — А я хочу увидеть, как твои дети в институт пойдут.
— Но твои деньги лежат мёртвым грузом! — вспыхнула Света. — Ты же ничего на себя не тратишь!
— Пока не трачу. Но это не значит, что не буду.
Мужской расчёт
В комнату вошёл Андрей, младший сын. Тридцать восемь лет, программист, привык всё просчитывать наперёд.
— О чём спорим? — он присел на подлокотник кресла. — Мам, ты же сама говорила, что дачу продала для семьи.
— Я говорила, что продала её, чтобы не быть обузой, — поправила Валентина. — Совсем другое дело.
— Но деньги же лежат! — не унимался Андрей. — Полтора миллиона на депозите под десять процентов. Даже инфляцию не перекрывают.
— Зато доступны в любой момент.
Андрей взял прайс-лист, пробежался глазами по цифрам.
— Мам, а нельзя по полису ОМС? Бесплатно же.
— Можно. Если повезёт с очередями, если повезёт с врачами, если… — Валентина устало махнула рукой. — Андрюш, ты же умный. Зачем люди покупают каско?
— Чтобы не остаться без машины в критический момент, — механически ответил сын и замолчал.
— Вот именно. А мне нужно не остаться без помощи в критический момент жизни.
Женская логика против мужских расчётов
Света нервно крутила кольцо на пальце.
— Мам, а если у тебя всё будет хорошо? Деньги так и пролежат до наследства?
— Возможно. Но сначала я должна быть уверена, что проживу достойно.
Валентина аккуратно убрала документы в папку. В телефоне мигнуло напоминание о приёме препаратов — умные часы отслеживали её режим.
— Помните, как бабушка Тамара последние месяцы провела? — спросила она тихо.
Дети переглянулись. Помнили. Три месяца терпения, потому что качественное обезболивание семья не могла себе позволить.
— Мам, но сейчас же другие времена, — неуверенно возразила Света.
— Времена другие, а проблемы остались. Только теперь всё можно решить — если есть средства.
— Но ты же не знаешь, что с тобой будет! — почти закричал Андрей. — Может, ничего не случится!
— Может быть. Но я не хочу рисковать. И не хочу, чтобы вы потом мучились выбором между моей жизнью и своими кредитами.
Дачная философия
Валентина прошла к окну и посмотрела вдаль — как-будто могла увидеть. На месте их бывшей дачи вырос новый дом.
— Помнишь, Андрюш, как мы каждые выходные на дачу ездили? — спросила она, не оборачиваясь.
— Конечно помню. Папа говорил, что земля — наше богатство.
— А теперь моё богатство — возможность выбирать. В молодости выбираем, как жить. В старости — как не мучиться.
— Мам, но миллион пятьсот — это же серьёзные деньги! — Света подошла к матери. — На них можно первый взнос на квартиру сделать!
— Или остаться человеком в трудную минуту. Что дороже?
Реальность чужого опыта
Андрей открыл калькулятор на телефоне.
— А сколько примерно в год уйдёт на поддержание здоровья?
— Если регулярно обследоваться и заниматься профилактикой — тысяч четыреста. Если что-то случится — может, и весь миллион за год уйти.
— То есть денег максимум на четыре года? — подсчитал сын.
— На четыре года спокойной жизни. Без очередей, без бюрократии, с лучшими специалистами.
— А потом что? — спросила Света.
— А потом посмотрим. Может, медицина подешевеет. Может, вы на ноги встанете и сможете помочь. А может, мне уже будет всё равно.
На следующий день Андрей вернулся с работы мрачнее тучи. За ужином молчал, что-то считал в телефоне.
— Слушай, мам, — наконец сказал он, — а ты точно не преувеличиваешь с этими тратами на здоровье?
Валентина посмотрела на сына поверх очков.
— С чего бы мне преувеличивать?
— Ну, может, хочешь нас отпугнуть от своих денег. Чтобы мы не приставали.
— Андрей! — возмутилась Света. — Как ты можешь так говорить с мамой?
— А что такого? Мы же взрослые люди, можем честно поговорить. Мам, я понимаю, что тебе нужна подушка безопасности. Но не полтора же миллиона!
Урок от коллеги
Валентина отложила вилку.
— Хорошо. Коля из твоего отдела — он старше тебя?
— На пять лет. А при чём тут Коля?
— Спроси у него завтра про его маму. Как она прошлой зимой восстанавливалась после травмы.
Андрей нахмурился, но кивнул.
Через день он пришёл задумчивый.
— Коля рассказал, — сказал он без предисловий. — Его мама упала на льду, повредила ногу. В районной больнице предложили домашний режим и костыли на полгода.
— И что дальше? — спросила Валентина, хотя уже знала ответ.
— Коля повёз её в частную клинику. Современные методы восстановления, физиотерапия, массаж. Восемьсот тысяч за три месяца. Но мама теперь ходит нормально.
Женская упрямство
Света подняла глаза от планшета.
— Восемьсот тысяч за три месяца? Серьёзно?
— Серьёзно. И это ещё повезло — не понадобилось хирургическое вмешательство.
— Ну и что? — упрямо возразила Света. — У Колиной мамы случился несчастный случай. А ты, мам, здоровая.
— Пока здоровая. И хочу оставаться такой как можно дольше.
Андрей откинулся на спинку стула.
— Коля ещё сказал… — он помолчал. — Сказал, что после маминых проблем понял: её накопления — это не его деньги. Это её страховка.
— Очень умный Коля, — сухо заметила Валентина.
— Но ведь в итоге эти деньги всё равно достанутся нам! — не унималась Света. — Если, конечно, что-то останется.
— А может, ничего не остаться, — спокойно ответила мать. — И тогда что?
— Тогда хотя бы ты проживёшь достойно, — неохотно согласился Андрей.
Последние аргументы
Света встала, прошлась по комнате.
— Мам, ну нельзя же жить в постоянном ожидании проблем! Надо как-то рисковать, надеяться на лучшее!
— В двадцать лет — можно. В сорок — желательно. В шестьдесят четыре — роскошь, которую я не могу себе позволить.
— А мы что, не поможем тебе, если что случится?
Валентина внимательно посмотрела на дочь.
— Светочка, у тебя ипотека на пятнадцать лет, двое детей, муж на средней зарплате. У Андрея тоже кредиты, планы на собственное жильё. Откуда у вас возьмутся лишние полмиллиона, если мне понадобится серьёзная помощь?
— Но мы что-нибудь придумаем!
— Что именно? Продадите свои квартиры? Возьмете кредит под огромные проценты? А потом будете годами расплачиваться?
Света замолчала. Андрей уставился в телефон.
— Я не хочу ставить вас перед таким выбором, — мягко продолжила Валентина. — Поэтому и подготовилась заранее.
Компромисс без победителей
— Ладно, — вздохнул Андрей. — Допустим, деньги нужны тебе для подстраховки. Но ведь можешь хотя бы часть дать нам? Ну, хотя бы пятьсот тысяч?
— Могу дать триста. И то при условии, что вы поймёте: это не ваше право, а моя помощь.
— Триста тысяч решают не очень много, — буркнула Света.
— Зато миллион двести остается на мою безопасность. Это компромисс.
Андрей потёр лоб.
— А если мы будем тебе помогать финансово? Каждый месяц понемногу, чтобы твоя подушка не истощалась?
— Не нужно. У вас свои планы, свои цели. Но вот что действительно поможет — найдите хороших врачей, изучите отзывы о клиниках. Чтобы когда понадобится, я не тратила время на поиски.
— Это мы можем, — кивнула Света. — И всё-таки… мам, прости нас за то, что мы думали только о себе.
— Вы думали о своих семьях. Это нормально. Но я тоже имею право думать о себе.
— Имеешь, — согласился Андрей. — Просто для нас ты всегда была той, кто помогает. Трудно привыкнуть, что теперь помощь может понадобиться тебе.
— И может понадобиться дорогая помощь, — добавила Валентина.
Неполное примирение
Вечером, оставшись одна, она сидела у окна с чашкой травяного чая. На телефоне мигали сообщения от детей — Света нашла контакты хорошего кардиолога, Андрей прислал ссылку на рейтинг медицинских центров.
Возможно, они не до конца поняли. Возможно, всё ещё надеются, что большая часть денег им достанется. Но первый шаг к пониманию сделали — признали её право распоряжаться собственными накоплениями.
Валентина открыла приложение банка, посмотрела на остаток депозита. Полтора миллиона — это её свобода выбора. Свобода не зависеть от чужих решений, не ждать очередей, не экономить на собственной жизни.
А дети… дети ещё молодые. У них впереди годы, чтобы заработать, накопить, обустроить свою жизнь. У неё этих лет уже нет. Зато есть мудрость понимать: каждому возрасту — свои приоритеты.
Телефон завибрировал. Сообщение от Андрея:
«Мам, записал тебя на диагностику в хороший центр. Можешь не экономить — пройди всё, что посоветуют.»
Валентина улыбнулась и набрала ответ: «Спасибо, сынок. Именно это я и собиралась делать.»
Узнали себя в этой семье?
