– Выгодное дело, дай сто тысяч, – просила золовка. Я не стала отказывать, а просто предложила ей сначала погасить старый долг деда.
Старая «Лада» медленно ехала по проселочной дороге. За окном мелькали поля, на душе у Ирины стало тяжело. Сколько лет она здесь не была? Пять? Семь? С тех пор как дед занемог.
– Ирка, ты представляешь? – Вадим, ее муж, бодро крутил руль, объезжая очередную яму. Он широко улыбался. – Свой дом! Наконец-то дача, шашлыки – каждые выходные! Можно Маринку с ее этим… звать, им понравится лес, речка. И с работой своей пора заканчивать, сдадим квартиру в городе и заживем!
Ирина молча кивнула, смотрела на свои руки и вспоминала, как они вместе топили старую печь, и она, маленькая, сидела на полу, не отрывая глаз от огня. Как пили чай с чабрецом на крыльце, и дед рассказывал ей истории про лес.
Вот и он, дом.
Ирина повернула старый, тугой ключ, шагнула в сени, и половица под ногой скрипнула.
Прошла в комнату, тяжелый стол, лавки, старый сундук в углу. На стене висела его кепка.
– Ир, ну ты чего? – Вадим вошел следом, поставил на пол сумки. – Понимаю, непросто, но жизнь-то идет.
Сестра Вадима Марина с мужем Геннадием приехали через час. Ирина видела в окно, как Марина, в ярко-розовом спортивном костюме, который здесь выглядел неуместно, уже заглядывала в сарай. А Геннадий постучал ногой по колесу старенького дедовского «Москвича».
– Этот старый автомобиль надо на металлолом сдать, – донесся его голос. – Хоть какая-то копейка.
Ирина сжала кулаки, уже делят, хозяева.
Вытерла слезы и вышла на крыльцо.
– Здравствуйте, – сказала она.
Марина обернулась, и улыбка тут же сползла с ее лица, сменившись печальным выражением.
– Ирочка, привет, дорогая! Соболезнуем… Ох, как же жаль деда… Хороший был человек. Мы вот тут… осматриваемся, помочь надо?
«Прибрать к рукам», – подумала Ирина, но вслух сказала:
– Спасибо, не надо,сама справлюсь.
Смотрела на них и понимала – это только начало.
Вечером, когда последние соседи разошлись, в доме стало тихо, Вадим уже клевал носом на лавке. Как только Геннадий вышел во двор, Марина тут же подсела к Ирине.
– Ирочка, присядь на минутку, – она поманила ее пальцем, оглянувшись на дверь. – Дело есть.
– Слушай, мы тут с Генкой дело одно придумали! Выгодное! У трассы ларек поставить, шаурма, пирожки. Место золотое, там всегда народ, заработаем очень хорошо, честное слово!
Она говорила быстро, размахивая руками, глаза блестели. Ирина молча слушала, понятно, к чему она клонит.
– В общем, – выпалила Марина, – нам нужно сто тысяч, на первое время. Мы бы в банке взяли, но там проценты, да и у Генки сейчас сложности, Ирочка, выручи, а? Через полгода все вернем, до копейки! Еще и с процентами.
Тут очнулся Вадим.
– Да, Ир, надо помочь. Своим же надо помогать, не чужие люди, что люди скажут? Наследство получила и отвернулась от родни, неудобно как-то.
Они смотрели на нее вдвоем.
– Я подумаю, – тихо сказала Ирина вставая.
На следующий день они уехали в город, Ирина осталась одна. Она ходила по дому, разбирала старые вещи, взяла в руки дедову фотографию. Что делать? Отказать, будет неприятный разговор. Отдать – значит, прощай, дедовы деньги.
В калитку тихонько стукнули. На пороге стояла баба Нюра.
– Чаю пришла попить, Иринка, – сказала она, протягивая узелок. – Пирожки с капустой, как твой дед любил.
Они сидели на кухне, и тут Ирину как будто прорвало.
– Эти родственнички денег просят, баб Нюр, сто тысяч.
Та долго молчала, жевала пирожок.
– Видела я вчера, как они тут крутились, – наконец сказала она. – Дед-то твой… человек был себе на уме. Прямой, но смекалистый, он бы таким спуску не дал.
После ухода бабы Нюры Ирина перестала вздыхать, подошла к старому дедовскому сундуку, подняла тяжелую крышку. Начала перебирать бумаги, ища документы на дом.
Пожелтевшие квитанции, грамоты, вырезки из газет. И вдруг ее пальцы наткнулись на сложенный вчетверо, потрепанный листок из тетради. Развернула. «Долговая расписка», сердце забилось быстрее.
Неужели?.. Пробежала глазами по строчкам, дед занимал у соседа, Степановича. Сумма. Дата… двадцать лет назад. Перевернула листок, и у нее замерло сердце. На обороте, карандашом, знакомый дедовский почерк: «Отдал 10.05.1998 г. Полностью, слава богу».
Ирина несколько раз перечитала расписку, потом надпись на обороте, подошла к мутному зеркалу на стене. Посмотрела на свое отражение и усмехнулась.
Я сказала родне мужа, что на наследстве висит долг в 100 тысяч. Они с радостью его погасили, не зная, что это была плата за их же жадность
Утром, чуть свет, она накинула старую дедову фуфайку и вышла со двора. Шла к другому концу деревни, где в покосившейся избе жил Иван Степанович.
Он как раз колол дрова, топор в его руках так и мелькал.
– Степаныч, здравствуйте.
Он опустил топор и долго на нее смотрел, прищурившись.
– Здравствуй, Иринка. Проходи, что случилось?
Они сели на завалинке. Ирина мяла в руках край фуфайки.
– Степаныч, тут дело такое… неудобное, помощь ваша нужна. Родня мужа на наследство глаз положила, денег просят. Хочу их на место поставить.
Достала из кармана старую расписку.
– Я вот бумагу нашла. Вы же помните, дед у вас занимал и отдал давно.
Степаныч взял листок, поднес близко к глазам.
– Помню, Петрович тогда теплицу строить надумал, а как отдал, так стол накрыл… Хороший человек был.
– Вот, – кивнула Ирина. – А я хочу сделать вид, что долг не отдан, что вы его требуете. Родня приедет, сто тысяч привезет. Вы возьмете, а им бумагу напишете, что претензий нет, подыграете?
Степаныч долго молчал, глядя куда-то вдаль.
– Видел я их на поминках, шумные. Ладно, – кивнул он. – Проучим этих деятелей, за память о друге.
Ирина выдохнула.
Когда к обеду вернулись Вадим с Мариной и Геннадием, Ирина встретила их со слезами на глазах. Сидела за столом, обхватив голову руками, перед ней лежал пожелтевший листок.
– Что случилось? – подскочила к ней Марина.
– У меня плохие новости, – тихо сказала Ирина. – Я тут бумаги разбирала и… нашла.
Пододвинула им расписку, Марина схватила ее, глаза ее быстро пробежали по строчкам.
– Ничего себе! – присвистнул сзади Геннадий.
– Подожди, – нахмурилась Марина. – Какой долг? Может, он давно отдал?
– Я… я к Степановичу сходила, – сказала с дрожью в голосе. – Думала, может, ошибка какая… А он… он все подтвердил. Говорит, если до конца недели не отдам, начнутся проблемы с домом.
– И сколько он хочет? – сглотнув, спросил Вадим.
– Сто тысяч, – прошептала Ирина и снова уткнулась в ладони. – Что же делать… Дома лишимся… И «Москвич» дедов заберут… А он хоть и старый, а на ходу…
Они переглядывались. Марина закусила губу, Геннадий почесал затылок. Потом Маринка отозвала его и мужа в угол, и они зашептались. Ирина слышала обрывки: «…машину продадим…», «…она потом вернет, с процентами…», «…в плюсе будем…», «…надо брать…».
Подошли к ней.
– Ладно, Ир, не плачь. Мы поможем, семья все-таки.
Ирина подняла на них глаза.
– Правда? Ой, ребята… я вам так благодарна! Давайте так: вы сами к Степановичу съездите, отдайте долг, только расписку обязательно возьмите, что претензий нет. А я за это… в благодарность… отдам вам дедов «Москвич». Сразу же. А как дом продам, сразу верну вам и эти сто тысяч, и те, что вы просили.
– А зачем дом-то продавать, раз долга не будет? – нахмурился Вадим.
– Да как я тут одна? – снова с дрожью в голосе сказала Ирина. – Не по себе. Продам, куплю квартирку в городе.
– Договорились! – радостно потер руки Геннадий. – Завтра же все уладим.
Они уехали. Ирина подошла к окну, посмотрела им вслед. Слезы высохли, спокойно пошла ставить чайник.
— Мы погасили твой долг, давай машину, — заявила золовка. — Спасибо за помощь, — ответила я и закрыла за ними дверь
Через день к дому подкатила машина. Из нее вышли Вадим, Марина и Геннадий. Шли широко улыбаясь.
– Ну что, Иринка, принимай работу! – крикнул Геннадий еще с калитки, потрясая в воздухе бумажкой.
Вошли в дом, и он торжественно положил на стол расписку. Вадим уже по-хозяйски хлопал по капоту старенького «Москвича».
– Ну что, ласточка, скоро поедем! – бормотал он.
Марина подошла к Ирине, похлопала ее по плечу.
– Ну вот, Ирочка, видишь, как хорошо, что мы у тебя есть. Кто бы тебе еще помог?
Ирина взяла со стола расписку, развернула. Корявый почерк: «Сто тысяч получил, долг погашен, претензий не имею», подпись, дата. Сложила бумажку, убрала в карман кофты.
– Спасибо вам, ребята. Долг деда оплатили. Спасибо.
Они переглянулись.
– Да ладно, чего уж там, – махнул рукой Геннадий. – Семья. Так, давай ключи от «Москвича», и по деньгам когда? Нам бы аванс…
Ирина посмотрела на него, потом на Марину, на своего мужа. И слегка улыбнулась.
– Какие ключи? Какие деньги?
Они замерли. Улыбки на их лицах погасли.
– В смысле? – первой буркнула Марина. – Ты же обещала!
– Я обещала подумать, – спокойно сказала Ирина. – Я и подумала, а вы, я смотрю, тоже подумали и решили доброе дело сделать.
Геннадий моргнул, а Марина пошла красными пятнами.
– Ты… ты что, нас провела? – зло сказала она.
– Я?
– А «Москвич»?! – возмутился Геннадий.
– А что «Москвич»? Он мой, как и дом.
Тут Марина не выдержала.
– Ах ты… хитрая! Да мы это так не оставим!
– Пожалуйста, и что скажете? Что долг вернули? Вы мне сто тысяч уже пять лет не можете отдать, считайте, что рассчитались
Было видно, как они рассержены, но сказать было нечего.
– Ну что, чайку налить? – спокойно предложила Ирина.
Они развернулись и пошли к выходу. Вадим бросил на Ирину растерянный взгляд, она только покачала головой. Дверь за ними громко хлопнула. Двигатель машины громко заработал, и она резко тронулась с места.
Ирина осталась одна, подошла к столу, взяла расписку, которую они привезли, посмотрела на нее. Подошла к печке, приоткрыла чугунную дверцу, внутри еще тлели угли. Бросила бумажку прямо на них, краешек вспыхнул, почернел и скрутился.
