После дачной баталии со свекровью в душе Елены воцарилась холодная решимость. Она больше не плакала по ночам и не задавала вселенной риторических вопросов. Вместо этого она составила план. Чёткий, как инструкция по безопасности на борту самолёта. Первым делом нужно было действовать, а не рефлексировать.
Всеволод, видя эту перемену, с одной стороны, выдохнул с облегчением — изматывающие эмоциональные качели прекратились. С другой — встревожился. В глазах жены появился стальной блеск, который он видел у неё только в самых критических ситуациях на работе.
— Лен, ты только глупостей не натвори, — попросил он однажды вечером. — Давай вместе. Я возьму отпуск, поедем в этот твой… городок.
— Не надо, Сева, — мягко, но твёрдо ответила она. — У тебя рейсы, ответственность. Я справлюсь сама. Это мой путь, и я должна пройти его одна.
Она начала с малого. Взяла несколько дней за свой счёт и поехала в областной архив. Часы, проведённые в тихом читальном зале, пахнущем пылью и временем, принесли первые плоды. В домовых книгах за нужный год она нашла запись о семье Потаповых, проживавших по адресу, указанному в свидетельстве. Иван Петрович, Анна Сергеевна и их старший сын, Игорь. А через год появилась запись о рождении дочери, Надежды. И ещё через два года — запись о выбытии всей семьи в их город. Сердце Елены забилось чаще. Они переехали сюда! Они где-то рядом!
Следующим шагом был поиск по фамилии в городских базах. Потаповых оказалось на удивление много. Но, сопоставляя возраст и инициалы, она нашла то, что искала. Потапов Игорь Иванович, 1965 года рождения. Её брат. Он был на три года старше. И у него, судя по всему, была своя семья. Адрес проживания был в старом районе на другом конце города, в типовой панельной девятиэтажке.
Елена несколько дней не решалась поехать туда. Она кружила на машине по району, рассматривая окна, пытаясь представить, как живут эти, её кровные, родственники. Какая у них жизнь? Вспоминали ли они когда-нибудь о потерянной сестре?
Наконец, в один из выходных, она решилась. Оделась просто, но элегантно — привычка, выработанная годами работы. Купила торт в ближайшей кондитерской — с пустыми руками в гости не ходят, даже в такие странные. Сердце колотилось так, что, казалось, его стук слышен на всей лестничной клетке. Она нажала на кнопку звонка.
Дверь открыла женщина её лет, полноватая, с добрыми, но уставшими глазами. От неё пахло выпечкой и домом.
— Вам кого? — спросила она, вытирая руки о передник.
— Здравствуйте. Мне нужен Игорь Иванович, — голос Елены дрогнул.
— Я его жена, Тамара. А вы по какому вопросу?
Елена не знала, что сказать. Все заготовленные фразы вылетели из головы. Она просто протянула женщине коробку с тортом.
— Я… Я, кажется, его сестра.
Тамара смотрела на неё несколько секунд, потом её лицо изменилось. Она схватилась рукой за сердце, ахнула и втащила Елену в квартиру.
— Господи… Так это правда… Мама говорила… Проходите, проходите скорее! Игорь! Иди сюда! Быстро!
Из комнаты вышел высокий, сутулый мужчина с угрюмым лицом и тяжёлым взглядом. Он был совсем не похож на Елену.
— Что за шум? — недовольно спросил он и уставился на незнакомку.
— Игорь, это… это же Надя! — зашептала Тамара, теребя край передника.
Игорь смерил Елену холодным, оценивающим взглядом с ног до головы. Он окинул взглядом её дорогую сумку, ухоженные руки, элегантное пальто.
— Какая ещё Надя? — процедил он. — Вы кто такая?
— Я ваша сестра, — повторила Елена тише. Она достала из сумки копию свидетельства о рождении.
Игорь бегло взглянул на бумагу и хмыкнул.
— И что вы от нас хотите? Денег? Квартиру отсудить? Так у нас брать нечего. Мы не вы. Живём от зарплаты до зарплаты.
— Игорь, прекрати! — всплеснула руками Тамара. — Человек нашёлся, сестра твоя! А ты…
— Я ничего не хочу, — твёрдо сказала Елена, чувствуя, как внутри всё холодеет от такого приёма. — Я просто хотела найти свою семью. Узнать, что с вами.
— Узнали? Всё у нас в порядке. Можете идти, — отрезал Игорь и отвернулся к окну.
В этот момент из дальней комнаты выбежали двое мальчишек-погодков, поздние дети Игоря, родившиеся, когда ему было уже за сорок… и с криком «Ма, мы есть хотим!» повисли на Тамаре. Она, смущаясь и извиняясь, потащила их на кухню.
Елена осталась в прихожей одна, под тяжёлым молчанием Игоря. Она готова была развернуться и уйти, захлопнуть эту дверь навсегда. Но что-то её удержало.
Из кухни вернулась Тамара. В глазах её стояли слёзы.
— Вы простите его, — зашептала она. — Он у нас… тяжёлый. Жизнь не баловала. Вы проходите на кухню, я вас чаем напою. Расскажите всё.
На маленькой, скромной, но очень уютной кухне, за чашкой чая с тем самым тортом, который, казалось, был из другой жизни, Елена рассказала свою историю. Тамара слушала, не перебивая, только ахала и качала головой.
— Я знала, — сказала она, когда Елена закончила. — Мне мама перед смертью рассказала. Анны Сергеевны уже пять лет как нет, а отца вашего и того раньше. Она очень болела и винила себя всю жизнь.
И Тамара поведала ей печальную историю их семьи.
Оказалось, что Анна Сергеевна родила Надю, будучи в браке, но от другого мужчины. Это была её первая, юношеская любовь, с которым она встретилась случайно, когда муж был в долгой командировке. Иван Петрович, узнав об измене и о том, что ребёнок не его, пришёл в ярость. Он поставил условие: или она избавляется от ребёнка, или он уходит, оставив её с двумя детьми без копейки денег. В те времена это был приговор.
Испуганная, задавленная чувством вины, Анна написала отказную в роддоме и оставила новорождённую дочь.
Это сломало её. Она прожила с мужем всю жизнь, но так и не смогла простить ни его, ни себя. Игорь, её старший сын, знал эту тайну и всегда был на стороне отца, считая, что мать опозорила семью.
— Он боится, — вздохнула Тамара. — Боится, что вы сейчас начнёте претендовать на нашу трёхкомнатную квартиру. Она у нас одна на всех, родительская. Мы с Игорем и детьми тут живём. Он считает, что вы, богатая, теперь захотите свою долю.
— Мне не нужна его квартира! — воскликнула Елена. — У меня своя есть. Я просто хотела… сестру. Или брата.
— Ну, считайте, что сестра у вас теперь есть, — улыбнулась Тамара сквозь слёзы. — Я очень рада, что вы нашлись, Надя… Ой, простите, Елена.
— Можно Надя, — улыбнулась в ответ Елена. — Я, кажется, начинаю привыкать к этому имени.
Они проговорили несколько часов. Обменялись телефонами. Тамара рассказала о своих сыновьях, о работе медсестрой в детской поликлинике, о том, как они с Игорем, который трудился автослесарем в гаражах, едва сводят концы с концами. Елена, в свою очередь, рассказала о своей семье, о полётах, о внуках. Между ними протянулась невидимая, но прочная нить родства.
Когда Елена вернулась домой, она чувствовала и опустошение, и странное умиротворение. У неё была сестра. Добрая, простая, настоящая. И был брат. Злой, напуганный, несчастный.
Всеволод и дети приняли новость сдержанно.
— Ну, что ж, — сказал Всеволод. — Главное, что ты нашла ответы на свои вопросы. А с братом… не бери в голову. Люди разные бывают.
Но Ульяна Алексеевна, узнав о походе снохи, устроила настоящий скандал.
— Я же тебе говорила! Говорила, не лезь! — кричала она по телефону. — Нашла кого? Слесаря и медсестру! Они теперь с тебя не слезут! Будут деньги тянуть! Позорище!
— Это моя семья! — отрезала Елена. — И я сама буду решать, как с ними общаться.
И тут она решилась задать вопрос, который мучил её с того самого дня на даче.
— Ульяна Алексеевна, а вы ведь знали. Знали, что я приёмная?
В трубке повисла тишина.
— Знала, — глухо ответила свекровь. — Вера была моей лучшей подругой. Она мне всё рассказала. Они с Колей прошли через семь кругов ада, чтобы тебя удочерить. Она боялась этого всю жизнь. Я дала ей слово, что сохраню её тайну. Я просто… хотела защитить её память. И тебя. От боли.
Елена молчала. Злости на свекровь больше не было. Была только тихая грусть. Все они, её родители, свекровь, были детьми своего времени, со своими страхами и представлениями о том, что такое хорошо и что такое плохо.
Шло время. Елена и Тамара стали регулярно созваниваться, потом встречаться. Они ходили вместе по магазинам, сидели в кафе, гуляли в парке. Оказалось, что у них много общего. Они обе любили печь пироги по одному и тому же старинному рецепту, который, как выяснилось, достался им обеим от матери. Тамара научила Елену какому-то особому способу консервирования огурцов, чтобы они получались хрустящими, а Елена поделилась с ней секретом идеального бисквита.
— Знаешь, — говорила Тамара, — чтобы бисквит был пышным, белки нужно взбивать в абсолютно сухой и обезжиренной посуде. И добавлять щепотку соли. А желтки растирать с сахаром добела. И муку вводить аккуратно, лопаткой, снизу вверх, чтобы не осадить пену.
Елена познакомила Тамару и её мальчишек со своей семьёй. Внуки Елены и сыновья Тамары, городские и деревенские на вид, быстро нашли общий язык. Всеволод, поначалу настороженный, оттаял, увидев, как светится счастьем его жена. Он даже помог Игорю, через своих знакомых, устроиться в хороший автосервис, где платили вдвое больше. Игорь работу принял, но спасибо не сказал. Он по-прежнему сторонился Елены, хотя враждебность в его взгляде сменилась на растерянность.
Развязка наступила летом, на дне рождения Елены. Она решила отпраздновать его на даче, большим семейным кругом. Пригласила и Тамару с семьёй. Игорь сначала ехать отказался, но Тамара, впервые в жизни, поставила ультиматум. И он приехал.
Он сидел за большим столом, накрытым в саду, мрачный и чужой. Смотрел, как его сыновья вместе с детьми Елены гоняют мяч по лужайке. Как Тамара и Елена, смеясь, обсуждают, достаточно ли промариновался шашлык.
Как Всеволод и Игорь, её муж, нашли общую тему для разговора об автомобилях.
Даже Ульяна Алексеевна, смирившаяся с неизбежным, вела с Тамарой светскую беседу о рассаде.
Елена видела его отчуждение. И ей стало его жаль. Она подошла и села рядом.
— Игорь, я знаю, тебе всё это не нравится, — тихо сказала она. — Но они — твои племянники. А Тамара — твоя жена. Они счастливы. Неужели тебе этого мало?
Он долго молчал, глядя в свою тарелку.
— Я всю жизнь думал, что мы — опозоренная семья, — сказал он наконец глухо. — Отец так говорил. Что мать принесла в подоле. Что из-за этого у нас всё не как у людей. Я… привык так жить. Стыдиться. А ты пришла… вся такая успешная, правильная. И всё перевернула.
— Никто никого не позорил, — сказала Елена. — Была любовь, была ошибка, была трагедия. Так бывает в жизни. Но мы же не можем вечно жить прошлым. Посмотри, какой сегодня день. Какое солнце. Давай просто попробуем жить дальше.
Он не ответил. Но когда все садились за стол, он неуклюже подвинул Елене стул. И когда поднимали тост за её здоровье, он поднял свою рюмку вместе со всеми. Это был маленький шаг. Но для них обоих он означал очень много.
Вечером, когда гости разъехались, Елена и Всеволод остались на веранде вдвоём. В саду стрекотали сверчки, пахло розами и дымком от догоревших углей.
— Счастлива? — спросил он, обнимая её.
— Да, — ответила она, прижимаясь к его плечу. — Я думала, что, узнав правду, потеряю себя. А я, наоборот, нашла. Оказывается, у меня не одна семья, а две. И моё сердце стало просто в два раза больше.
Она посмотрела на звёздное небо, на тёмные силуэты яблонь, посаженных когда-то её приёмной мамой, и подумала о том, как причудливо переплетаются судьбы.
