— Квартира, очевидно, остается мне. Машины тоже, — голос мужа, Кирилла, резал без ножа, отскакивая от полированных стен кабинета адвоката.
Он говорил не со мной, а с моим представителем — молодым парнем в идеальном костюме, который до этого момента лишь молчаливо кивал.
— Чутка подкидывать денег, так и быть буду. Первое время, — Кирилл бросил на меня взгляд, полный брезгливого великодушия.
— Чтобы ты с голоду не умерла, пока ищешь… ну, хоть какую-то работу.
Я смотрела на свои руки, лежащие на коленях. Спокойные, с коротко остриженными ногтями, испачканными землей, которую не отмыть до конца никакими щетками.
— Дачу можешь забрать, — продолжил он свой монолог. — Ковыряйся там со своими цветочками дальше. Все равно она мне не нужна.
Мой адвокат едва заметно кашлянул. Я подняла на него глаза и еле заметно кивнула. Время.
— Моя клиентка не согласна с вашими условиями, — ровным голосом произнес парень.
Кирилл замер, а потом рассмеялся. Громко, неприятно.
— Не согласна? Это что-то новенькое. А на что ты, интересно, рассчитываешь?
Он повернулся ко мне, и в его глазах плескалось искреннее недоумение, смешанное с презрением.
— Да что ты вообще без меня можешь?
Я молчала, давая ему выговориться. Он встал, прошелся по кабинету, излучая уверенность хозяина жизни.
— Десять лет ты сидела у меня на шее. Твои платья, твои поездки, твои дурацкие курсы флористики — все оплачивал я! Ты же полный ноль, Аня. Нищая домохозяйка, которая без моих денег и дня не проживет.
Он остановился напротив меня, возвышаясь, как судья.
— Так что бери дачу и скажи спасибо, что я тебя на улицу не вышвыриваю. Но земля будет на мне.
Я медленно подняла голову. Посмотрела ему прямо в глаза. Без ненависти, без обиды. Просто смотрела.
— Нет, Кирилл. Дачу я не возьму.
Его лицо вытянулось.
— Что значит «не возьмешь»?
— Это значит, что мне нужна подачка, мне нужно всё, — я впервые за всю встречу улыбнулась. — Я ее у тебя покупаю, твою часть. Вместе с прилегающими тремя гектарами земли.
На несколько секунд в кабинете повисла звенящая пустота. Кирилл смотрел на меня так, будто я заговорила на неизвестном языке. Его адвокат перестал делать пометки.
— Покупаешь? — переспросил Кирилл, и в его голосе проскользнула истеричная нотка. — Ты? На какие, позволь узнать, шиши? На те копейки, что я тебе на булавки давал?
Он обернулся к моему адвокату, ища поддержки.
— Она в своем уме? Может, ей нужен не юрист, а врач?
Мой представитель, не меняя выражения лица, положил на стол тонкую папку.
— Здесь предварительная оценка рыночной стоимости участка и строений. А также выписка со счета моей клиентки, подтверждающая ее полную платежеспособность.
Кирилл брезгливо отодвинул папку, даже не заглянув внутрь. Его взгляд снова впился в меня.
— Я понял. У тебя кто-то появился. Какой-то богатый папик, который решил поиграть в благородство?
Он усмехнулся, но улыбка вышла кривой, злой.
— И что, ты думаешь, он долго будет оплачивать твои капризы? Наивная. Такие, как ты, нужны только пока молодые. А потом тебя так же вышвырнут, как…
— Кирилл, — мой голос прозвучал неожиданно твердо, прерывая его грязный поток слов. — Твои фантазии не имеют отношения к делу. Мы обсуждаем раздел имущества.
— Да какое это, к черту, имущество! — взорвался он. — Это все мое! Я заработал! А ты только тратила!
Он начал ходить по кабинету, как зверь в клетке. Его лоск, его уверенность трещали по швам. Я видела перед собой не успешного бизнесмена, а растерянного, злого мужчину, у которого отнимали привычную игрушку.
— Вспомни, какой ты была, когда мы познакомились! — он ткнул в меня пальцем. — Серая мышь с биологического факультета! Я из тебя человека сделал! Я тебя в люди вывел!
Я молчала. Я помнила. Помнила, как отказалась от аспирантуры, потому что ему «нужна была жена, а не ученый».
И как потом, пять лет назад, случайно встретила своего однокурсника Диму на выставке.
Он уже тогда был начинающим предпринимателем и, увидев мои эскизы и гербарии, сказал: «Аня, это же готовый бизнес! Твой талант надо монетизировать, а не прятать в четырех стенах».
Именно он помог мне зарегистрировать ООО, где я была теневым учредителем, а он — генеральным директором.
— Твои цветочки… — прошипел Кирилл. — Я всегда ненавидел этот запах земли в доме. Вечно ты возишься со своими горшками, как деревенщина. Это было жалкое зрелище.
— Этому «жалком зрелищу» ты обязан тем, что в твоем офисе и в домах твоих партнеров всегда были свежие и оригинальные композиции, — спокойно парировал мой адвокат. — Которые, кстати, моя клиентка предоставляла абсолютно безвозмездно, в качестве рекламы.
Кирилл споткнулся на полуслове. Он явно никогда не задумывался об этом. Для него мои букеты были просто частью интерьера, как мебель.
Он вдруг резко сменил тактику. Подошел к столу, сел. Посмотрел на меня почти с мольбой.
— Ань, давай не будем. Ну что мы, чужие люди? Столько лет вместе… Неужели все это можно вот так перечеркнуть?
Это была его коронная манипуляция. Стать мягким, вкрадчивым, надавить на жалость. Раньше это работало безотказно.
Но не сейчас.
— Все уже перечеркнуто, Кирилл, — ответила я. — И сделал это ты.
Я встала.
— Мой юрист свяжется с твоим для уточнения деталей сделки по покупке участка. Что касается остального имущества — я предлагаю поделить все ровно пополам, как того требует закон.
Его лицо исказилось.
— Пополам? Мои активы? Ты не получишь ни копейки из моих денег! Я докажу в суде, что ты не имеешь к ним никакого отношения!
— Доказывай, — я пожала плечами и направилась к выходу.
У самой двери я обернулась.
— Ах да, Кирилл. Завтра утром к тебе приедут забрать мои вещи. И еще… Я аннулирую все корпоративные контракты на флористическое обслуживание, которые оформлены через твою фирму.
Найди себе нового поставщика. Боюсь, твой офис скоро потеряет свой презентабельный вид.
Я вышла, не дожидаясь ответа, оставив его в кабинете с осознанием того, что мир, в котором он был полновластным хозяином, начал рушиться. И причиной этого была «нищая домохозяйка».
Кирилл вылетел из офиса адвоката, хлопнув дверью так, что задрожали стекла. Ярость застилала ему глаза. Покупает она! Аннулирует контракты! Он сел в машину, и его руки вцепились в руль.
В голове билась одна мысль: она не могла. Сама — не могла. Это все тот, другой. Невидимый «папик», который дергает за ниточки. А она — просто кукла. И сейчас эта кукла решила, что может жить своей жизнью.
Он ударил по рулю. Нет. Он ей покажет, чего стоят ее цветочки без его защиты, без его денег, без его имени.
Машина рванула с места. Он не поехал домой. Он поехал туда, где было ее настоящее сердце. На дачу. В ее царство, которое он всегда презирал.
Приехав на место, он с силой толкнул калитку. Запах цветов и влажной земли ударил в нос. Этот запах он ненавидел больше всего. Запах ее отдельной, непонятной ему жизни.
Он не стал заходить в дом. Его целью были теплицы. Три огромные, современные конструкции, которые появились пару лет назад. Он тогда еще посмеивался: «Наиграешься и бросишь». Но она не бросила.
Дверь первой теплицы была не заперта. Внутри было жарко и влажно. Ряды стеллажей с сотнями растений.
Какие-то редкие орхидеи, странные суккуленты, экзотические папоротники. Он ничего в этом не понимал. Для него это была просто зеленая масса. Бесполезная и дорогая.
Он схватил первый попавшийся горшок и с размаху швырнул его на бетонный пол. Керамика разлетелась с оглушительным звоном.
И это сорвало последнюю планку. Он крушил все подряд. Переворачивал стеллажи, топтал редкие цветы, которые она выписывала из-за границы, рвал листья уникальных сортов, которые она выводила годами.
Он уничтожал не растения. Он уничтожал ее мир, ее труд, ее тайную гордость.
Когда первая теплица превратилась в руины, он перешел во вторую. Там хранились уже готовые к отправке композиции для ресторанов и отелей.
Он разрывал их на части, смешивая нежные лепестки с землей и осколками.
В кармане завибрировал телефон. Это была она. Он сбросил вызов. А потом, усмехнувшись, сделал несколько фотографий разгрома и отправил ей. Без единого слова. Просто чтобы видела. Чтобы поняла.
Я сидела в своей новой, временной квартире-студии, когда пришло его сообщение. Я открыла фотографии, и у меня перехватило дыхание.
Это было не просто сломанная мебель или разбитая посуда. Это было убийство. Убийство того, что я создавала десять лет.
Каждое растение на этих фото было для меня живым. Я помнила, как сажала каждый росток, как боролась с болезнями, как радовалась первому цветку.
Я смотрела на экран, и многолетняя боль, обида, унижение — все это вдруг схлынуло. Осталось только одно. Ледяное, кристально чистое спокойствие. Понимание, что точка невозврата пройдена.
Все. Хватит.
Я больше не чувствовала себя жертвой. Я не плакала. Я просто знала, что должна делать.
Я набрала номер.
— Дима, привет. У меня ЧП.
На том конце провода ответил спокойный мужской голос.
— Что случилось, Аня?
— Он разгромил теплицы. Все. Под ноль.
В трубке на мгновение повисло молчание.
— Я сейчас приеду. Адрес тот же?
— Нет, я скину новый. И еще… Позвони, пожалуйста, Сергею Ивановичу. Скажи, что «Флора-Дизайн» готова подписать с его холдингом эксклюзивный контракт. На тех условиях, которые он предлагал. Но есть одно маленькое дополнительное условие.
— Какое? — спросил Дима.
— Полный и немедленный разрыв всех отношений с компанией Кирилла Сокольского. Всех. Включая логистику и поставки.
Я положила трубку и посмотрела в окно. Город жил своей жизнью. И я тоже. Моя новая жизнь начиналась прямо сейчас. Среди обломков старой.
Следующее утро Кирилл встретил с чувством глубокого удовлетворения. Он ждал. Ждал звонка, полного слез и раскаяния. Ждал, когда она приползет к нему, разбитая и уничтоженная, и будет умолять простить ее.
Вместо этого в десять утра ему позвонил Сергей Иванович, владелец строительного холдинга, его ключевой партнер.
— Кирилл, я не буду ходить вокруг да около. Мы прекращаем сотрудничество.
Кирилл поперхнулся кофе.
— В смысле? Сергей Иванович, у нас контракт на три года! У нас совместный проект!
— Контракт расторгнут в одностороннем порядке. Мои юристы найдут причину, не переживай. Проект заморожен, — голос в трубке был холоден, как сталь. — Всего доброго.
Кирилл не успел ничего ответить. Короткие гудки.
Он не успел даже осознать произошедшее, как телефон зазвонил снова.
На этот раз — глава логистической компании, которая обслуживала все его перевозки. Та же история. Расторжение договора.
В течение недели его телефон разрывался. Один за другим от него отворачивались те, кого он считал своей надежной опорой.
Его бизнес, его империя, которую он строил годами, начала рассыпаться, как карточный домик. Он пытался звонить, договариваться, но натыкался на вежливый отказ.
К концу недели, доведенный до исступления, он понял. Это она. Но как? Как эта никчемная домохозяйка могла это сделать?
Он нашел ее. Не в съемной студии. А в панорамном ресторане в центре города. Она сидела за столиком у окна с Димой. Они смеялись, обсуждая что-то по ноутбуку.
Кирилл подлетел к их столу, с грохотом отодвинув стул.
— Это ты сделала?
Я подняла на него глаза. Спокойно, без удивления.
— Что именно, Кирилл? Уточни.
— Не прикидывайся идиоткой! — зашипел он, привлекая внимание всего зала. — Мой бизнес! Ты его рушишь!
— Твой бизнес? — я усмехнулась. — Нет. Ты его разрушил сам. В тот день, когда ломал мои теплицы.
Он смотрел на меня, ничего не понимая.
— При чем здесь твои вонючие цветы?
— При том, Кирилл, что эти «вонючие цветы» — собственность ООО «Флора-Дизайн». Компании с годовым оборотом в несколько миллионов евро. Мы не просто продаем букеты.
Мы занимаемся ландшафтным брендингом. Мы создаем уникальные сорта для отелей, разрабатываем фирменные ароматы для ресторанов. То, что ты считал моим хобби, было неотъемлемой частью имиджа и маркетинговой стратегии твоих же партнеров.
Его лицо начало медленно белеть.
— Ты думал, я просто так дарила тебе букеты? — продолжала я, и мой голос звучал ровно и беспощадно. — Это был маркетинг.
Я создавала сеть лояльных клиентов прямо у тебя под носом. Ты сам знакомил меня с нужными людьми, хвастаясь, какая у тебя «талантливая» жена.
Дима закрыл ноутбук.
— Когда вы уничтожили собственность нашего ключевого поставщика и, по сути, сорвали несколько крупных проектов, Сергей Иванович счел вас ненадежным партнером. Слишком импульсивным.
И предпочел сохранить отношения с нами. Остальные последовали его примеру. Бизнес, ничего личного.
Кирилл обмяк и рухнул на стул. Он смотрел на меня, но видел уже не серую мышь, которую подобрал десять лет назад. Он видел незнакомую, сильную, опасную женщину.
— Но… откуда… деньги? — прошептал он.
— Я не тратила все, что ты мне давал, Кирилл. Я инвестировала. В себя. В свое дело. В то, что ты называл «жалким хобби».
Я встала. Дима встал следом.
— Иск за порчу имущества и упущенную выгоду ты получишь завтра. И да, я все еще покупаю у тебя тот участок. Нам нужно место для строительства нового, более крупного тепличного комплекса.
Мы пошли к выходу, оставив его одного за столиком. Раздавленного, уничтоженного. Потерявшего все не потому, что я была сильной. А потому, что он был уверен в моей слабости.
На улице Дима взял меня за руку.
— Все в порядке?
— Более чем, — ответила я, вдыхая свежий вечерний воздух. — Все только начинается.
Эпилог. Год спустя.
Я стою посреди огромного, залитого светом пространства. Вокруг — ряды идеальных цветов, а воздух наполнен их тонким ароматом.
Это главный павильон нашего нового агрокомплекса, построенного на земле, которую я когда-то выкупила у Кирилла.
«Флора-Дизайн» стала лидером на рынке. Мы открыли филиалы в других городах и запустили онлайн-школу. Иногда я с удивлением читаю о себе в бизнес-журналах, и мне кажется, что речь идет о ком-то другом.
Рядом со мной стоит Дима. Он кладет руку мне на плечо, и я прислоняюсь к нему. Наша деловая дружба давно переросла в нечто большее.
В спокойное, взрослое чувство, основанное на доверии и общем деле.
— Помнишь, о чем ты думала в тот день, когда он все разгромил? — тихо спрашивает он.
— Помню. Я думала, что он убил мое прошлое, — отвечаю я. — А оказалось, он просто освободил место для будущего.
Кирилла я видела всего один раз за этот год, случайно, на улице. Он сильно сдал. Потухший взгляд, дешевый костюм.
Его компания обанкротилась через полгода после нашего развода. Он пытался начать что-то новое, но репутация бежала впереди него.
Он увидел меня, но быстро отвел глаза. В его взгляде не было ненависти. Только пустота и непонимание.
Он так и не осознал, что его погубила не моя месть, а собственная слепота. Он привык измерять людей деньгами, властью, статусом, но совершенно разучился видеть их суть.
Он смотрел на домохозяйку, а рядом с ним рос серьезный бизнесмен. Он видел «жалкое хобби», а это была тщательно выстроенная империя.
Я не чувствовала злорадства, глядя на него. Только легкую грусть. Ведь он потерял не просто деньги.
Он потерял способность удивляться. И верить, что самое ценное часто скрывается за самым неприметным фасадом.
Мы с Димой выходим из павильона. Впереди — закат и новые планы. И я точно знаю, что моя сила — не в миллионных оборотах.
Она в земле на руках, которую уже не отмыть. В любви к делу, которое когда-то было просто мечтой. И в умении вырастить прекрасный сад на руинах, оставленных другими.
