— Ну что, ты где? Забрал? — голос Киры был напряжённым, лишённым привычных мягких ноток. Она сидела на кухне, подперев голову рукой, и смотрела на тёмный экран своего старого, резервного нетбука. Тот едва справлялся с открытием почты, не говоря уже о тяжёлых графических редакторах, в которых и застыла вся её работа.
— Кир, почти дома. Через десять минут буду, — ответил Влад бодро, и на фоне его голоса послышался шум улицы. — Давай, готовь тарелки.
— Влад, я не про тарелки. Ты ноутбук забрал? Мне до утра нужно сдать проект, ты же знаешь.
В трубке на секунду повисла пауза, заполненная лишь далёким гулом машин. Кире показалось, что она длилась целую вечность.
— А, бук… Да, конечно. Всё, лечу домой, не отвлекай. Целую.
Короткие гудки. Кира отложила телефон и потёрла виски. Голова гудела от многочасового напряжения и литров выпитого кофе. Дедлайн по проекту горел не просто красным — он полыхал адским пламенем, грозя сжечь её репутацию, над которой она работала годами. Её мощный рабочий ноутбук, её кормилец и правая рука, предательски сдох три дня назад. И вот сегодня, в самый ответственный момент, его должны были вернуть к жизни. Сервис работал до восьми, Влад заканчивал в шесть. Два часа запаса. Идеально. Она специально не стала дёргать его звонками, чтобы не отвлекать от дороги. Поверила.
На плите остывал ужин. Запах запечённой курицы с розмарином, который ещё час назад казался таким уютным, теперь лишь раздражал. Она встала и прошлась по кухне, чувствуя, как внутри всё сжимается в тугой, нервный узел. Всё её существование сейчас зависело от одного простого действия — от того, принесёт ли он чёрную сумку с её реанимированным компьютером.
Наконец, в коридоре послышался долгожданный щелчок замка. Кира вылетела из кухни, готовая расцеловать мужа вместе с этим куском спасшего её железа. Но замерла на полпути. Влад стоял в прихожей, стягивая с себя куртку. В его руках не было ничего. Совсем. Ни сумки, ни даже маленького пакета. Только ключи от машины и телефон.
— Привет, — он улыбнулся ей своей обычной, немного усталой после работы улыбкой, словно ничего не произошло. Словно она не ждала его, как манны небесной.
— Где? — только и смогла выдохнуть Кира, обводя взглядом его пустые руки.
Влад вздохнул, и на его лице отразилась ленивая досада. — Кир, ты не поверишь. Пробка была просто мёртвая, еле ползли. Я приехал туда в восемь ноль пять. Буквально на пять минут опоздал. Там мужик уже решётку опускал, я ему машу, кричу, а он сделал вид, что не видит, и закрылся. Сказал, завтра с утра приходить.
Он говорил это так буднично, так спокойно, будто рассказывал о том, что в магазине не было его любимого йогурта. Он разулся, прошёл на кухню и с наслаждением вдохнул запах ужина.
— О, курица! Отлично, я голодный как волк.
А Кира так и осталась стоять в коридоре. Она слушала его гладкий, уверенный рассказ и чувствовала, как что-то внутри неё царапается. Что-то не сходилось. Какая-то едва уловимая фальшивая нота в его безмятежном тоне. Опоздал на пять минут? Из-за пробки? Он выехал с работы в шесть, а ехать до сервиса оттуда — максимум сорок минут, даже с учётом всех заторов. Что он делал почти два часа?
Она молча вернулась на кухню и села за стол. Влад уже хозяйничал у плиты, накладывая себе в тарелку самый большой кусок.
— Ты чего такая кислая? Ну, не получилось сегодня, заберу завтра с утра. Сдашь свой проект днём, ничего страшного. Начальство поймёт.
Он не понимал. Или не хотел понимать. Для него это была просто железка. А для неё — катастрофа. Но спорить, доказывать, кричать сейчас не было ни сил, ни желания. Холодное, вязкое раздражение начало медленно расползаться по венам, вытесняя панику и усталость. Она смотрела, как он с аппетитом ест курицу, которую она готовила, чтобы отблагодарить его за помощь. И в этот момент она впервые за долгое время почувствовала себя невероятно одинокой в их общей квартире.
Ночь прошла в тревожной, липкой тишине. Кира так и не смогла заставить себя лечь спать. Она сидела за старым нетбуком, пытаясь выжать из него невозможное, но каждая команда выполнялась с таким мучительным опозданием, что это походило на пытку. Влад, сытый и довольный, уснул почти мгновенно, изредка почмокивая во сне. Его спокойное дыхание ровным фоном ложилось на звенящую в голове Киры тишину, и это бесило её ещё больше. Чувство, что что-то было не так, не отпускало, впиваясь в подсознание, как заноза.
Утро не принесло облегчения. Оно было серым и безрадостным. Кира проснулась от звука льющейся воды — Влад пошёл в душ. Она лежала, глядя в потолок, и прокручивала в голове вчерашний вечер. Его спокойствие. Его слишком гладкие, отрепетированные оправдания. Его полное безразличие к её проблеме. И чем больше она думала, тем отчётливее понимала: он врал. Нагло, уверенно, глядя ей прямо в глаза.
В этот момент на тумбочке со стороны мужа завибрировал и вспыхнул экраном его телефон. Неоновая вспышка уведомления из социальной сети пронзила полумрак комнаты. Кира не собиралась его трогать. Никогда этого не делала. Но сейчас, подгоняемая холодным, злым любопытством, она протянула руку. На экране блокировки висело превью фотографии, на которой был отмечен Влад.
Мир сузился до размеров этого маленького светящегося прямоугольника. На фото, сделанном в уютном, залитом тёплым светом кафе, сидел её муж. Он широко и совершенно счастливо улыбался, глядя на кого-то напротив. А напротив сидела Аня. Его бывшая. Та самая, расставание с которой он якобы переживал как величайшую трагедию своей жизни. В руках у Влада была чашка капучино с пышной пенкой, а на столике перед ним стоял десерт. Но не это было главным. Главным была геолокация и время публикации, отчётливо видимые под фото: «Кофейня „Уютный дворик“», 19:34. Девятнадцать тридцать четыре. В это самое время он, по его словам, беспомощно бился в закрытую решётку сервисного центра на другом конце города.
Ярость была не горячей, обжигающей, какой она её представляла. Она была ледяной, кристаллической, придающей всему вокруг невероятную, звенящую чёткость. В один миг вся мозаика сложилась. Его «пробки», его «опоздание», его снисходительное «заберу завтра». Всё это было ложью. Наглой, беспринципной, прикрывающей свидание с бывшей. Просьба жены, её горящий проект, её карьера — всё это оказалось менее важным, чем чашка кофе и милая беседа с прошлым.
Она положила телефон на тумбочку с той же точностью, с какой хирург кладёт скальпель после завершения операции. Никакого больше анализа. Никаких сомнений. Только план действий, родившийся в её голове мгновенно и окончательно.
Из-за двери ванной доносилось его беззаботное мычание какой-то мелодии. Он был в своём тёплом, уютном мире, окутанный паром и самодовольством. Кира встала. Её движения стали резкими, экономными и абсолютно бесшумными. Она быстро оделась, схватила свою сумку, ключи от машины и вышла из квартиры, тихо прикрыв за собой дверь.
Первая остановка — сервисный центр. Молодой парень за стойкой узнал её.
— О, а ваш муж вчера заезжал, но мы уже закрывались. Я ему крикнул, чтобы с утра подходил. Вот, всё готово, с вас три тысячи. Кира молча протянула карту. Она даже не стала уточнять, во сколько именно он «заезжал». Это уже не имело значения.
Сев в машину и положив спасённый ноутбук на пассажирское сиденье, она сделала два звонка. Первый — в службу по замене замков.
— Добрый день. Мне нужно срочно сменить личинку в замке входной двери. Сколько это будет стоить и как быстро сможет приехать мастер? Через час? Отлично. Жду.
Второй звонок был сложнее. Она нашла в своих контактах номер, который не набирала уже много лет. «Аня».
— Алло? — раздался в трубке удивлённый девичий голос.
— Аня, привет. Это Кира, жена Влада, — произнесла она максимально спокойным и дружелюбным тоном. — Прости за странный звонок. Слушай, я просто хотела узнать… вы вчера виделись? А то он какой-то странный пришёл, говорит, по делам задерживался. Я волнуюсь, может, что-то случилось?
В трубке повисла пауза. Аня явно не ожидала такого захода.
— Ой, Кира, привет… Ну да, виделись… — неуверенно протянула она. — А он тебе не сказал? Как-то неудобно получилось…
Ключ не провернулся. Влад попробовал ещё раз, чуть сильнее нажав. Никакого результата. Механизм замка даже не шелохнулся. Он вытащил ключ, осмотрел его, будто проблема могла быть в знакомом до последней зазубрины куске металла, и вставил снова. Тщетно. Дверь, его собственная дверь, в его собственную квартиру, не поддавалась. Раздражённо выдохнув, он достал телефон.
— Кир, ты чего, на внутренний закрылась? Я в квартиру попасть не могу.
В ответ — тишина, нарушаемая лишь едва слышным фоновым шумом. Кира сидела на кухне. Перед ней на столе стояла чашка с остывающим чаем и её, наконец-то работающий, ноутбук. Мастер по замкам уехал полчаса назад, оставив после себя едва уловимый запах машинного масла и новый комплект ключей, который лежал рядом с чашкой. Она сделала маленький глоток. Чай был горьким.
— Я не закрывалась на внутренний замок, Влад.
— Тогда что с дверью? Замок заклинило? — в его голосе прорезалось нетерпение. Он хотел домой, хотел есть, хотел развалиться на диване. — Попробуй открыть изнутри.
,
— Не заклинило. Я поменяла замок, — её голос был ровным, лишённым всяких эмоций, как у диктора, зачитывающего сводку погоды.
На том конце провода воцарилось недоумённое молчание. Он явно пытался обработать эту информацию, но она никак не укладывалась в его картину мира.
— Что значит поменяла? Зачем? Ты в своём уме? Открывай давай, не до шуток сейчас.
Кира медленно поставила чашку на блюдце. Звук фарфора о фарфор показался ей оглушительно громким. Она посмотрела на свои новые ключи. Ключи от её новой жизни.
— Я не шучу.
— Я тоже!
— Я просила тебя только забрать мой бук с ремонта, а ты вместо этого со своей бывшей кофе пил! Вот и вали теперь к ней жить! Тут ты больше не живёшь! Всё!
Последнее слово она произнесла тихо, но оно ударило по нему сильнее, чем если бы она кричала. Он замер. Воздух на лестничной клетке вдруг стал густым и тяжёлым.
— Кир, ты… ты что несёшь? Какая бывшая? Какой кофе? Я же тебе объяснил, я в пробке стоял, опоздал! Аня меня просто попросила помочь ей коробки перевезти, у неё спина больная, больше некому! Я буквально на пятнадцать минут к ней заскочил, чисто по-человечески!
Его ложь была такой быстрой, такой отчаянной и неуклюжей. Он говорил сбивчиво, захлёбываясь словами, пытаясь на ходу выстроить хлипкую стену из оправданий. Но Кира уже была по другую сторону этой стены.
— Коробки, значит? — она усмехнулась, но смех получился беззвучным. — Странно. Потому что когда я позвонила Ане час назад, она мне рассказала совсем другую историю. Она рассказала, что никакие коробки ты не перевозил. Что вы уже месяц встречаетесь за моей спиной. Что вчера вы сидели в кафе и обсуждали, как ты красиво от меня уйдёшь. Она даже извинялась, представляешь? Говорила, что ей неудобно.
Каждое её слово было гвоздём, который она методично, безжалостно вбивала в крышку его гроба лжи. Он замолчал. Все его заготовленные фразы рассыпались в пыль. Теперь в трубке слышалось только его тяжёлое, прерывистое дыхание.
— Ты… ты ей звонила? — прохрипел он наконец. В этом вопросе было всё: шок, ярость, осознание полного провала.
— Да. Позвонила. Мне нужно было убедиться, что я вышвыриваю из своей жизни не просто мужчину, который предпочёл чашку кофе моей просьбе, а полноценного предателя. Так что спасибо тебе. Ты развеял все мои сомнения.
— Ты сумасшедшая! — заорал он в трубку, и его голос, усиленный динамиком, заполнил кухню. — Просто больная на всю голову! Лазить по моим контактам, звонить моим… знакомым! Устраивать проверки!
Он перешёл в нападение — последнюю стадию загнанного в угол лжеца. Но его крик больше не пугал и не ранил. Он был просто шумом. Раздражающим фоном.
— Вещи свои забери, — спокойно перебила она его истерику.
— Да я сейчас дверь эту выломаю к чёртовой матери! — ревел он. — Ты меня ещё не знаешь!
Кира молча нажала на красную кнопку на экране, обрывая его крик на полуслове. В квартире стало тихо. Она допила свой горький чай. А потом услышала, как в дверь с силой ударил кулак. Один раз. Второй. Третий. Затем начался непрерывный, яростный грохот. Но она уже не слушала. Она встала и пошла в спальню. Пора было заканчивать уборку.
Удары по двери прекратились. Но тишина не наступила. Грохот просто сменил дислокацию, переместившись под окна. Теперь он кричал. Его голос, искажённый расстоянием и яростью, бился о стеклопакеты, пытаясь прорваться внутрь. Это был уже не мужской крик, а рёв раненого, загнанного в угол зверя — бессвязный поток угроз, обвинений и оскорблений. Он ревел о том, что она пожалеет, что она больная, что он всю жизнь на неё потратил.
Кира слушала это, стоя посреди спальни. Этот шум больше не касался её. Он был где-то там, снаружи, в другой реальности, к которой она больше не имела никакого отношения. Она подошла к большому встроенному шкафу и с усилием сдвинула тяжёлую зеркальную дверь. Его половина. Аккуратные стопки джинсов, развешанные на плечиках рубашки, полка со свитерами. Всё это было частью общей, привычной картины, которая ещё вчера казалась незыблемой.
Её движения были лишены суеты. В них была странная, почти медитативная размеренность, как у человека, выполняющего давно знакомую и необходимую работу. Она взяла с антресолей несколько больших чёрных мусорных мешков, из тех, что покупают для строительного мусора. Раскрыв первый, она подошла к полке с его рубашками. И начала методично, одну за другой, срывать их с вешалок и запихивать в мешок. Дорогие, отглаженные ею же рубашки комкались и исчезали в чёрной полиэтиленовой пасти. Затем полетели джинсы, футболки, бельё. Она не разбирала, не сортировала. Она просто выгребала всё, что принадлежало ему, освобождая пространство.
Второй мешок наполнился его обувью — кроссовками для бега, тяжёлыми зимними ботинками, парадными туфлями. В третий полетела его электроника: игровая приставка, которую он любил больше всего на свете, коллекция джойстиков, наушники, зарядные устройства, внешний диск с его фильмами и играми. Она действовала без ненависти, с холодным, отстранённым усердием. Она не уничтожала его вещи. Она просто избавлялась от них, как от хлама, который слишком долго занимал место в её доме.
Влад под окнами уже охрип. Его крики превратились в хриплое бормотание. Увидев свет на балконе, он замолчал и поднял голову. Наверное, он решил, что она наконец-то сдалась. Что сейчас она что-то ему крикнет в ответ, может быть, даже бросит ключи. В его позе на секунду промелькнула надежда.
Кира вышла на балкон, волоча за собой первый, самый тяжёлый мешок с одеждой. Ночной воздух был прохладным и влажным. Она подошла к перилам. Влад внизу смотрел на неё, задрав голову. Их взгляды встретились на долю секунды через разделявшие их пять этажей пустоты.
А потом она развязала узел и, перевернув мешок, начала его вытряхивать. Его жизнь, его аккуратно сложенные привычки, его стиль — всё это дождём посыпалось вниз. Рубашки и футболки планировали в свете фонарей, как подбитые птицы. Джинсы падали тяжёлыми, безвольными комками. Весь его гардероб в одно мгновение превратился в мусор, разбросанный по газону, по асфальтовой дорожке, по капоту соседской машины.
На несколько секунд во дворе воцарилась абсолютная, звенящая тишина. Влад смотрел на это сюрреалистическое зрелище с открытым ртом, не в силах поверить в происходящее. А затем его прорвало. Это был уже не крик, а вой, полный бессильной, животной ярости.
— Ты… Ты что творишь, тварь?! Ты с ума сошла?! Я тебя убью!
Но его слова были лишь звуком. Кира, не обращая на них внимания, зашла в квартиру, взяла второй мешок и вернулась. Вниз полетели его ботинки, шлёпаясь о землю с глухими, финальными стуками. Затем пришла очередь электроники. Он с ужасом смотрел, как его любимая приставка, его сокровище, летит вниз и с сухим треском разлетается на куски об асфальт.
Она опустошила все мешки. Когда последняя его вещь — какая-то одинокая перчатка — покинула балкон, она не стала ничего говорить. Она просто постояла ещё мгновение, глядя сверху вниз на дело своих рук. На мужчину, который ползал по грязному газону, в панике собирая то, что осталось от его прошлой жизни, и бормоча проклятия. А потом развернулась и ушла вглубь своей теперь уже пустой и абсолютно тихой квартиры. Приговор был приведён в исполнение…
