Юлия стояла в прихожей и не могла поверить собственным глазам. Три огромных чемодана, две спортивные сумки и несколько картонных коробок громоздились у входной двери. Рядом с ними восседала Маргарита Павловна — свекровь, которую она видела последний раз полгода назад на семейном ужине, закончившемся скандалом.
— Твоя мать продала квартиру и переезжает к нам? — возмущённо спросила жена мужа и посмотрела на чемоданы свекрови.
Филипп неловко переминался с ноги на ногу, избегая прямого взгляда супруги. Его мать же, напротив, сидела с таким видом, будто находится в пятизвёздочном отеле, а не в квартире невестки.
— Юленька, милая, — протянула Маргарита Павловна с фальшивой улыбкой. — Какая же ты НЕГОСТЕПРИИМНАЯ. Даже чаю не предложишь свекрови?
— Филипп, — Юлия повернулась к мужу, игнорируя его мать. — Объясни мне, что происходит. НЕМЕДЛЕННО!
— Понимаешь, мама… она решила продать квартиру. Деньги нужны были срочно, — начал оправдываться Филипп. — И я подумал, что она поживёт у нас недолго, пока новое жильё не подыщет.
— Недолго? — Маргарита Павловна рассмеялась. — Сыночек, какое новое жильё? Я же всё продала! Теперь буду жить с вами. Навсегда.
Юлия работала менеджером, Филипп — инженером на заводе. Их трёхкомнатная квартира в спальном районе была куплена в ипотеку, которую они выплачивали уже пятый год. И вот теперь эта женщина, которая всегда относилась к ней с плохо скрываемым презрением, собирается здесь поселиться?
— Филипп, мы можем поговорить? Наедине? — произнесла Юлия, стараясь сохранять спокойствие.
— Ой, да что там говорить-то? — вмешалась Маргарита Павловна. — Я же мать! Имею ПРАВО жить с сыном. Или ты хочешь выставить меня на улицу?
— А куда делись деньги от продажи квартиры? — спросила Юлия, не обращая внимания на манипуляции свекрови.
Маргарита Павловна театрально всплеснула руками:
— Какие деньги? Там долги были, кредиты… Еле-еле рассчиталась. Осталось совсем чуть-чуть, на жизнь.
Юлия знала, что свекровь врёт. Квартира в центре стоила минимум пять миллионов. Даже если были какие-то долги, остаться должна была приличная сумма.
— Филипп, — обратилась она к мужу. — Ты знал об этом?
Он кивнул, опустив голову.
— Когда?
— Две недели назад мама позвонила, сказала о своих планах…
— ДВЕ НЕДЕЛИ? — Юлия не сдержалась. — И ты молчал?
— Я хотел подготовить тебя постепенно…
— Постепенно? Поставив перед фактом?
Маргарита Павловна поднялась с дивана, одёрнула свою дорогую кофту и направилась вглубь квартиры.
— Покажи мне мою комнату, сынок. Устала я с дороги.
— Мама, подожди… — начал было Филипп.
— КАКУЮ комнату? — перебила его Юлия. — У нас нет свободной комнаты! Спальня, детская для Елисея и мой кабинет!
— Кабинет? — Маргарита Павловна презрительно фыркнула. — Какой ещё кабинет? Ты что, писательница? Учёная? Зачем менеджеру по рекламе отдельный кабинет? Вот там я и поселюсь.
Юлия не могла поверить в происходящее. Её кабинет был её личным пространством, где она не только работала, но и занималась йогой, читала, отдыхала от суеты. Там стоял её любимый диван, книжные полки, рабочий стол…
— НЕТ, — твёрдо сказала она. — Это МОЙ кабинет, и никто не будет там жить.
— Филипп! — возмутилась Маргарита Павловна. — Ты слышишь, как твоя жена со мной разговаривает? Я — твоя МАТЬ!
— Юля, давай обсудим это спокойно… — попытался вмешаться Филипп.
— Что обсуждать? — Юлия скрестила руки на груди. — То, что ты за моей спиной договорился с матерью о её переезде? То, что она считает себя вправе занять МОЮ комнату? Или то, что ты даже не посчитал нужным спросить моего мнения?
В этот момент из детской выглянул пятилетний Елисей, разбуженный громкими голосами.
— Мама, почему вы кричите?
— Всё хорошо, солнышко, иди спать, — Юлия подошла к сыну и обняла его.
— Бабушка приехала? — увидев Маргариту Павловну, спросил мальчик без особого энтузиазма.
— Да, милый, бабушка теперь будет жить с нами, — ответила за всех свекровь. — Иди ко мне, внучек!
Елисей прижался к матери крепче. Он помнил, как бабушка ругала его за пролитый сок, за громкий смех, за игрушки, разбросанные по комнате.
— Мам, я спать хочу, — прошептал он.
Юлия отвела сына в комнату, уложила в кровать и вернулась в гостиную. За время её отсутствия Маргарита Павловна уже успела распаковать одну из сумок и разложить свои вещи на журнальном столике.
— Завтра нужно будет купить новые занавески, — заявила она, осматривая комнату. — Эти какие-то блёклые. И мебель переставить. Диван лучше к окну передвинуть.
— СТОП, — Юлия подняла руку. — Никто ничего переставлять не будет. Это МОЯ квартира.
— Наша, — поправил Филипп. — Наша квартира, Юля.
— Хорошо, НАША. Но не её! — указала она на свекровь. — И решения о перестановках, ремонте и прочем принимаем МЫ, а не твоя мать!
Маргарита Павловна всплакнула. Слёзы появились мгновенно, будто по команде.
— Сыночек, вот видишь? Она меня НЕНАВИДИТ! Я старая, больная женщина, а она… она хочет меня выгнать!
— Мама, никто тебя не выгоняет, — Филипп бросился утешать мать. — Юля просто устала, у неё был трудный день…
— Не смей говорить за меня! — оборвала его жена. — Я не устала, я ВОЗМУЩЕНА! Твоя мать появляется здесь без предупреждения, заявляет, что будет жить с нами, и ещё указывает, что нам делать в собственном доме!
— Это и мой дом тоже! — огрызнулся Филипп. — И я имею право приютить родную мать!
— Приютить? На день, на неделю — пожалуйста! Но не НАВСЕГДА и не без моего согласия!
Маргарита Павловна перестала плакать так же внезапно, как начала.
— Знаешь что, девочка, — процедила она. — Я растила сына ОДНА. Отец его бросил нас, когда Филиппу было три года. Я работала на трёх работах, чтобы его выучить, одеть, обуть. И теперь, когда мне нужна помощь, какая-то выскочка указывает мне на дверь?
— Никто вам на дверь не указывает, — Юлия старалась говорить ровно. — Но жить по вашим правилам мы тоже не будем. Если вы хотите остаться, придётся принять НАШИ условия.
— Условия? — Маргарита Павловна расхохоталась. — Ты мне условия ставить будешь? Да я тебя, милочка, насквозь вижу! Выскочила замуж за моего сына из-за денег!
— Каких денег? — опешила Юлия. — Мы оба работаем, вместе платим ипотеку!
— Ой, не прикидывайся! Знаю я таких, как ты! Обвела сына вокруг пальца, ребёнка родила, чтобы привязать к себе!
Филипп молчал. И это молчание ранило Юлию больше, чем слова свекрови.
— Ты не собираешься меня защитить? — спросила она мужа.
— Юля, мама просто нервничает… Не принимай близко к сердцу…
— Близко к сердцу? Твоя мать оскорбляет меня в моём же доме, а ты молчишь!
— Перестань драматизировать!
Эти слова стали переломным моментом. Юлия посмотрела на мужа, на его мать, на чемоданы в прихожей и приняла решение.
— Хорошо, — сказала она спокойно. — Маргарита Павловна, оставайтесь. Живите здесь. Филипп, раз ты считаешь, что я драматизирую, разбирайся со своей матерью сам.
Она пошла в спальню, достала чемодан и начала складывать вещи.
— Что ты делаешь? — Филипп вошёл следом.
— Собираюсь.
— Куда?
— К родителям. Пока твоя мать здесь, я жить не буду.
— Юля, не глупи! Ты не можешь просто взять и уйти! А как же Елисей?
— Елисей поедет со мной.
— Я не позволю!
Юлия остановилась и посмотрела мужу в глаза.
— Не позволишь? И что ты сделаешь? Будешь держать силой? Или твоя мать будет воспитывать нашего сына? Учить его, что его мама — корыстная выскочка?
Филипп молчал.
— Вот и славно, — Юлия продолжила собирать вещи. — Когда определишься, кто для тебя важнее — жена с сыном или мать, — позвонишь.
Она вышла из спальни, разбудила Елисея, быстро собрала его вещи. Мальчик сонно тёр глаза, не понимая, что происходит.
— Мам, мы куда?
— К бабушке Свете и дедушке Коле, солнышко.
— Ура! — обрадовался малыш. Родители Юлии обожали внука и баловали его.
Маргарита Павловна сидела на диване с победным видом.
— Вот и УБИРАЙСЯ! — бросила она. — Нечего тут из себя королеву строить!
Юлия не ответила. Она одела сына, взяла сумки и направилась к двери.
— Юля, подожди! — Филипп попытался её остановить. — Давай поговорим!
— О чём? О том, как твоя мать будет учить меня жить? Спасибо, не надо.
— Ты же вернёшься?
— Посмотрим. Но думаю, нет.
И она ушла, оставив Филиппа стоять в прихожей с растерянным видом.
***
Родители Юлии жили в соседнем районе в просторной четырёхкомнатной квартире. Светлана Игоревна открыла дверь и, увидев дочь с внуком и сумками, всё поняла без слов.
— Проходите, мои хорошие. Елисеюшка, дедушка тебе новый конструктор купил!
Мальчик радостно побежал искать деда, а Юлия осталась с матерью на кухне.
— Рассказывай, — Светлана Игоревна налила дочери чаю.
Юлия поведала всю историю, не скрывая деталей.
— Так и знала, что эта Маргарита проблем принесёт, — покачала головой мать. — Помнишь, как она на вашей свадьбе себя вела? Всем говорила, что ты её сына недостойна.
— Помню, — вздохнула Юлия. — Но я думала, со временем она смирится, примет меня…
— Такие не меняются, доченька. Она всегда будет считать, что сын достоин лучшего. И дело не в тебе — любая невестка была бы плоха.
— А Филипп… Он даже не попытался меня защитить.
— Маменькин сынок, — фыркнул вошедший на кухню Николай Петрович, отец Юлии. — Прости, дочка, что прямо говорю, но мужик, который не может матери границы обозначить, — не мужик вовсе.
— Папа, я люблю его…
— Любовь любовью, а уважение важнее. Без уважения любовь долго не продержится.
***
Прошла неделя. Филипп звонил каждый день, но Юлия не брала трубку. Писал сообщения — она не отвечала. На работе коллеги заметили, что она какая-то грустная, но Юлия не распространялась о личных проблемах.
Елисей быстро освоился у бабушки с дедушкой. Здесь ему выделили отдельную комнату, дед играл с ним в железную дорогу, бабушка пекла любимые блинчики. Мальчик даже не спрашивал об отце.
В пятницу вечером раздался звонок в дверь. Николай Петрович открыл — на пороге стоял Филипп.
— Здравствуйте, Николай Петрович. Можно увидеть Юлю?
— Она не хочет тебя видеть.
— Я понимаю, но мне нужно с ней поговорить. Пожалуйста.
Николай Петрович хотел было отказать, но Светлана Игоревна положила руку ему на плечо.
— Пусть поговорят, — сказала она. — Юля, выйди к Филиппу!
Юлия вышла в прихожую. За неделю она похудела, под глазами появились тёмные круги.
— Привет, — сказал Филипп.
— Здравствуй. Что ты хотел?
— Вернись домой.
— С чего бы это?
— Юля, я скучаю. Елисей нужен мне. Ты нужна.
— А твоя мать?
— Мама… она останется с нами. Но я поговорил с ней, объяснил, что нужно уважать наши правила.
Юлия грустно улыбнулась.
— Филипп, ты правда думаешь, что она изменится? Что будет уважать меня?
— Она пообещала…
— Она пообещала, — повторила Юлия. — И ты веришь?
— Она моя мать!
— А я твоя жена. Но почему-то её слово для тебя важнее моих чувств.
— Это не так!
— Именно так. Знаешь, за эту неделю я многое поняла. Ты никогда не ставил меня на первое место. Всегда была твоя мать, её мнение, её желания.
— Это не так…
— Правда? А кто настоял, чтобы мы назвали сына Елисеем? Я хотела Марка или Артёма, но твоя мать сказала, что в их роду всегда были Елисеи.
— Это мелочь…
— А свадьба? Я мечтала о камерной церемонии, а устроили пышное торжество на сто пятьдесят человек, потому что твоя мать хотела показать родственникам, как женится её сын.
— Юля…
— А отпуск? Каждый год мы ездим туда, куда хочет твоя мать. Море ей не нравится — она обгорает. Горы тоже — голова кружится. В итоге мы торчим в санаториях, где она проходит процедуры.
Филипп молчал. Он никогда не задумывался об этом раньше.
— И вот теперь она переехала к нам. Без моего согласия. И ты ожидаешь, что я просто смирюсь?
— Что ты предлагаешь? Выгнать родную мать?
— Я предлагаю тебе выбрать. Либо она, либо я с Елисеем.
— Это ультиматум?
— Называй как хочешь.
— Юля, будь благоразумна…
— Я и есть благоразумна. Впервые за шесть лет брака.
Филипп ещё попытался уговорить жену, но Юлия была непреклонна. Он ушёл ни с чем.
***
Прошёл ещё месяц. Юлия подала на развод. Филипп был шокирован — он думал, жена одумается, вернётся. Но она была серьёзно настроена.
Маргарита Павловна торжествовала. Наконец-то она избавилась от невестки! Теперь сын полностью принадлежал ей. Она переехала в бывший кабинет Юлии, выбросила все её вещи, обставила комнату по своему вкусу.
— Вот увидишь, сыночек, — говорила она Филиппу. — Мы прекрасно заживём вдвоём. А Елисея будем брать на выходные. Я воспитаю из него настоящего мужчину, не то что эта твоя бывшая.
Филипп кивал, но на душе было тоскливо. Квартира опустела без Юлии и сына. Он приходил с работы, и его встречала мать с расспросами, где он был, почему задержался, не встречался ли с Юлей. Она контролировала каждый его шаг, проверяла телефон, читала сообщения.
— Мама, это мои личные дела, — попробовал возразить он однажды.
— Какие личные дела? — возмутилась Маргарита Павловна. — У нас от друг друга секретов НЕТ!
Постепенно Филипп начал понимать, что наделал. Но было поздно. Юлия не отвечала на звонки, общение происходило только через адвокатов. Елисея он видел раз в неделю, и то под присмотром тестя.
***
Развод состоялся через полгода. Судебное заседание прошло быстро — Юлия не требовала алиментов сверх положенного, не препятствовала встречам отца с сыном. Единственное, на чём она настаивала — раздел квартиры.
Судья вынес решение: две трети жилплощади отходили Юлии, одна треть — Филиппу. Маргарита Павловна, присутствовавшая на заседании, вскочила с места:
— Это несправедливо! Мой сын годами выплачивал ипотеку!
— Так же, как и моя дочь, — спокойно возразила Светлана Игоревна.
Адвокат Филиппа попытался оспорить решение, но судья была непреклонна. Документы о разводе и разделе имущества вступили в законную силу.
Выходя из зала суда, Маргарита Павловна догнала бывшую невестку:
— Ты специально всё это подстроила! Разрушила семью! Хищница!
— Маргарита Павловна, — Юлия остановилась и посмотрела бывшей свекрови в глаза. — Семью разрушили вы. И ваш сын, который не смог за меня заступиться.
— Я проклинаю тебя! Слышишь? Будешь всю жизнь мучиться!
Юлия развернулась и ушла, не ответив. Проклятия этой женщины больше не имели над ней власти.
***
На следующий день Юлия встретилась с Филиппом в кафе. Разговор предстоял сложный.
— Я готова продать тебе свою долю по рыночной цене, — сказала она сразу, без предисловий. — Оценщик назвал сумму в четыре миллиона двести тысяч. Вот бумага, подпиши, что я сделала тебе это предложение.
Филипп побледнел.
— У меня нет таких денег.
— Возьми кредит.
— Юля, будь благоразумней…
— Я благоразумна. Либо выкупаешь мою долю, либо я продам её кому-то другому.
— Ты не можешь так поступить!
— Могу. И поступлю. Закон на моей стороне.
За полгода он сильно изменился — постоянные ссоры с матерью, депрессия, одиночество наложили отпечаток.
— Дай мне время подумать.
— Две недели. Потом я иду в банк.
***
Через неделю Филипп позвонил:
— Я не могу взять кредит. Банки отказывают — слишком большая сумма при моей зарплате.
— Тогда квартира идёт на продажу.
— Юля, подожди! Мама…
— Твоя мать — не моя проблема.
Юлия не стала тянуть. Она обратилась в банк, получила их одобрение на продажу доли и выставила объявление. Звонки начались в тот же день.
Филипп запаниковал. Он представил, как в его квартире появляется незнакомец — возможно, шумный, скандальный, пьющий. Как придётся делить ванную, кухню, прихожую с чужим человеком. Как мать будет устраивать сцены.
— Давай продадим квартиру целиком, — предложил он Юле через три дня. — Разделим деньги по долям.
— Согласна.
Маргарита Павловна узнала об этом вечером. Реакция была предсказуемой.
— Ты спятил?! Продать единственное жильё?! Куда мы переедем?!
— Мама, у меня нет выбора!
— Выбор есть всегда! Ты мог бы… мог бы попросить Юлю подождать, пока мы найдём деньги!
— Где мы найдём четыре миллиона?
— Не знаю! Но ты даже не пытался! Ты предал меня! Променял родную мать на эту… эту змею!
Филипп не выдержал:
— ХВАТИТ! Хватит обвинять Юлю! Это ты во всём ВИНОВАТА!
Маргарита Павловна замерла, не веря услышанному.
— Что… что ты сказал?
— Ты разрушила мой брак! Набрала долгов, продала свою квартиру, а после приехала без предупреждения, вела себя отвратительно, оскорбляла мою жену! И я, идиот, молчал! А теперь я остался один, потерял сына, и скоро потеряю квартиру!
— Как ты можешь так говорить… я твоя мать…
— Ты ЭГОИСТКА! Тебе было наплевать на моё счастье! Главное — чтобы я был при тебе, под контролем!
— Филипп…
— ВСЁ! Я устал! Устал от твоих манипуляций, слёз, скандалов!
Он схватил куртку и выскочил из квартиры, хлопнув дверью.
***
Квартира продалась быстро — за пять миллионов. Юлия получила три миллиона триста тысяч, Филипп — один миллион семьсот.
Деньги Юлия положила на депозит под высокий процент и продолжила жить с родителями. Елисей ходил в хороший садик неподалёку, а по выходным дед учил его играть в шахматы.
— Мама, а мы теперь всегда здесь будем жить? — спросил мальчик однажды вечером.
— Нет, солнышко. Скоро мы купим свою квартиру. Только нашу — твою и мою.
— А папа с нами будет?
— Нет, малыш. Папа будет жить отдельно. Но он всё равно любит тебя.
Елисей задумался, а потом кивнул:
— Хорошо. Главное, чтобы бабушка Рита не приезжала. Она всё время ругается.
Юлия грустно улыбнулась. Даже ребёнок понимал, кто был источником проблем.
***
Филипп на свои деньги купил однокомнатную квартиру на отшибе, в старом панельном доме. Тесная, с низкими потолками, с видом на промзону — но своя.
Маргарита Павловна появилась на пороге в день въезда.
— Сынок, я к тебе перееду. Одной мне страшно на съёмной квартире.
— Нет.
— Что?
— Нет. Ты не переедешь.
— Филипп, я твоя мать!
— И именно поэтому я помогу тебе с арендой. Но жить со мной ты не будешь.
— Ты меня выгоняешь?!
— Я выстраиваю границы. То, что должен был сделать много лет назад.
— Неблагодарный! После всего, что я…
— Стоп, — Филипп поднял руку. — Хватит. Я благодарен тебе за детство, за воспитание, за образование. Но моя взрослая жизнь — это моё дело. И если ты хочешь оставаться частью этой жизни, придётся принять мои правила.
— Какие правила?!
— Никаких оскорблений Юли. Никакого контроля за мной. Никаких манипуляций. Иначе я прекращу всякое общение.
Маргарита Павловна не ожидала такого отпора. Она привыкла, что сын всегда уступает, всегда идёт на компромисс.
— Ты… ты отрёкся от матери!
— Я требую уважения. Это разные вещи.
— Убирайся из моей жизни! Не нужен мне такой сын!
Она развернулась и ушла.
Филипп тяжело опустился на диван. Ему было больно, страшно, но впервые за много лет он ощутил облегчение.
***
Через месяц Филиппу позвонил незнакомый номер.
— Здравствуйте. Вас беспокоят из больницы имени Боткина. Ваша мать, Маргарита Павловна, поступила к нам с инсультом.
Сердце ухнуло вниз.
— Как она?
— Состояние стабильное, но тяжёлое. Левая сторона тела парализована.
Филипп примчался в больницу. Мать лежала в реанимации, подключённая к аппаратам. Врач вышел к нему в коридор:
— Прогноз неутешительный. Даже если она восстановится частично, самостоятельно передвигаться не сможет. Нужен постоянный уход.
— Я понял.
Когда Маргариту Павловну выписали, Филипп забрал её к себе. У него не было выбора — в однокомнатной квартире теперь жили двое. Он купил инвалидную коляску, кушетку, наладил режим лекарств.
Мать почти не говорила — речь восстановилась лишь частично. Но в те редкие моменты, когда она могла произнести несколько слов, она проклинала Юлю.
— Она… она виновата… змея…
Филипп не спорил. Ему не хватало сил.
По ночам, когда мать засыпала, он сидел на кухне и вспоминал, как всё было раньше. Просторная трёхкомнатная квартира. Смех Елисея. Юля, которая готовила ужин и рассказывала о работе. Тихие вечера втроём.
Он проиграл всё. Семью, дом, счастье. И за что? За эгоизм матери, которую он не смог вовремя остановить.
***
Юлия тем временем присматривала двухкомнатную квартиру в хорошем районе. Родители предложили помочь с первоначальным взносом.
— Доченька, бери эту, — сказала Светлана Игоревна, рассматривая фотографии. — Школа рядом, парк, до нашего дома пятнадцать минут.
— Да, мне тоже нравится.
— А как Елисей?
— Довольный. Вчера спросил, будет ли у него своя комната.
— И что ты ответила?
— Что будет. Большая, светлая, с игрушками и книжками.
Юлия подписала договор на покупку через неделю. Въехали ещё через месяц. Елисей носился по пустым комнатам, выбирая, где поставить кровать, а где — стол для рисования.
— Мам, а можно мне здесь повесить картинку с динозаврами?
— Конечно, малыш.
Вечером, когда сын уснул, Юлия стояла у окна и смотрела на огни города. Она была свободна. Свободна от токсичной свекрови, от мужа, который не смог за неё заступиться, от жизни, где её мнение ничего не значило.
Впереди было будущее — неизвестное, но обещающее быть светлым. Рядом был сын, который любил её всем сердцем. И родители, готовые поддержать в любую минуту.
А где-то в тесной однокомнатной квартире на окраине города сидел мужчина, который понял свою ошибку слишком поздно. И расплачивался за неё каждый день.
Юлия не злорадствовала. Она просто жила дальше. И это было лучшей местью из всех возможных.
