Алина застыла посреди веранды, держа в руках поднос с фруктами. Августовское солнце заливало террасу дома на берегу Чёрного моря золотистым светом, но слова свекрови мгновенно превратили этот свет в холодный, режущий глаза блеск.
— Дом на море теперь мой. Пусть твои родители ВЫМЕТАЮТСЯ! — повторила Елизавета Марковна, откидываясь в плетёном кресле. На её пальцах поблёскивали массивные кольца, а в глазах плескалось торжество хищницы, загнавшей добычу.
— Простите, я не расслышала… — Алина осторожно поставила поднос на стеклянный столик.
— Глухая стала? — свекровь презрительно фыркнула. — Или прикидываешься дурочкой, как всегда? Говорю русским языком: этот дом записан на меня. Документы уже оформлены. А твои родственнички пусть ищут себе другое место для отдыха.
Алина медленно опустилась на край соседнего кресла. Морской бриз трепал её светлые волосы, но она этого не замечала.
— Но как же так? Владимир обещал моим родителям, что они смогут приезжать сюда каждое лето. Папа болен, ему нужен морской воздух…
— ПЛЕВАТЬ мне на твоего папашу! — Елизавета Марковна стукнула ладонью по подлокотнику. — Хватит уже кормить твою родню! Сколько можно? Владька и так вложил в этот дом все свои сбережения, а теперь ещё и их содержать?
— Они не просят содержания. Они просто хотели приезжать на две недели в году…
— Две недели, месяц, какая разница? Дом МОЙ, и я решаю, кто здесь будет жить. А жить здесь буду я с моей подругой Жанной. Мы откроем тут мини-пансионат для состоятельных дам. Бизнес, понимаешь? А не благотворительность для всяких… — она окинула невестку презрительным взглядом, — нищебродов.
В этот момент на террасу вышел Владимир. Высокий, загорелый, в белой льняной рубашке, он выглядел отдохнувшим и довольным жизнью.
— О чём говорите, дамы? — улыбнулся он, целуя мать в щёку, а затем присаживаясь на подлокотник кресла жены.
— Твоя мать говорит, что дом теперь её, — тихо произнесла Алина.
Владимир рассмеялся:
— Ну конечно! Я же говорил тебе, что перепишу дом на маму. Так безопаснее для бизнеса. Налоги, знаешь ли…
— И она хочет, чтобы мои родители больше сюда не приезжали.
Улыбка медленно сползла с лица Владимира. Он перевёл взгляд с жены на мать.
— Мам, ты же обещала…
— НИЧЕГО я не обещала! — отрезала Елизавета Марковна. — Я сказала, что подумаю. Подумала. Решение принято. Этот дом — инвестиция, а не санаторий для родственников твоей жёнушки.
— Но папа Алины серьёзно болен. Врачи рекомендовали морской климат…
— Пусть едет в Анапу! Там дешевле. Или вообще на Азовское море — там для таких, как они, самое место.
Алина встала. В её серых глазах появился странный блеск.
— Таких, как ОНИ? — переспросила она. — Моя мама — заслуженный учитель, папа — инженер-конструктор. Они всю жизнь честно работали…
— И что с того? — Елизавета Марковна поднялась, нависая над невесткой. Несмотря на свои шестьдесят, она была высокой, статной женщиной с жёстким взглядом. — Работали и работали. А денег так и не заработали. Не то что мой покойный муж — вот кто умел делать деньги! И я умею. И Володя умеет. А ты и твои родственнички — НЕТ. Поэтому сидите тихо и не возникайте.
— Мама! — Владимир попытался встать между женщинами. — Зачем ты так? Мы же договаривались…
— Договаривались? — свекровь повернулась к сыну. — Напомни-ка мне, сколько я вложила в твой бизнес? Пятнадцать миллионов? Двадцать? А когда ты чуть не прогорел в прошлом году, кто тебя вытащил? Кто договаривался с кредиторами? Кто ночами не спала, придумывая, как спасти твою компанию?
Владимир опустил голову.
— Ты, мама. Спасибо тебе…
— Вот именно! А теперь я хочу спокойно пожить в СВОЁМ доме у моря. Без чужих людей. Это так много?
Алина смотрела на мужа. Тот избегал её взгляда, разглядывая мозаичный пол террасы.
— Володя, — позвала она. — Посмотри на меня.
Он нехотя поднял глаза.
— Ты согласен с этим?
— Алин, ну пойми… Мама права. Дом действительно оформлен на неё. И она имеет право решать…
— Я не об этом спрашиваю. Я спрашиваю: ты согласен, чтобы мои родители, которые помогали нам, когда мы только поженились, которые сидели с нашим сыном, когда мы оба работали сутками, теперь были выставлены отсюда, как нищие?
— Никто их не выставляет! — вмешалась Елизавета Марковна. — Просто этот дом больше не для них. Есть множество других мест…
— ЗАТКНИТЕСЬ! — вдруг выкрикнула Алина.
Оба — и муж, и свекровь — ошеломлённо замолчали. За семь лет брака Алина ни разу не повышала голос.
— Семь лет, — продолжила она уже тише. — Семь лет я терпела ваши УНИЖЕНИЯ. Ваши намёки на то, что я недостаточно хороша для вашего драгоценного сыночка. Что моя семья — люди второго сорта. Что я должна быть благодарна за то, что вообще вышла замуж за Владимира.
— Так и есть! — выпалила свекровь. — Кем ты была? Обычной девчонкой из провинции! А теперь живёшь в трёхэтажном доме, ездишь на дорогой машине, одеваешься в бутиках…
— И за всё это я должна платить своим достоинством? МОЛЧАТЬ, когда вы ОСКОРБЛЯЕТЕ моих родителей? Делать вид, что не слышу ваших едких замечаний? Улыбаться, когда вы при ваших подругах рассказываете, как Володя мог бы найти жену получше?
— Алина, успокойся, — Владимир попытался взять её за руку, но она отдёрнула ладонь.
— НЕ ТРОГАЙ меня! Ты — ты хуже неё! Она хотя бы не скрывает своего отношения. А ты? Ты делаешь вид, что любишь меня, а сам позволяешь матери вытирать об меня ноги!
— Это уже слишком! — Елизавета Марковна побагровела. — Володя, поставь свою жену на место!
Но Алина уже шла к дверям.
— Куда ты? — крикнул ей вслед муж.
— СОБИРАТЬ вещи. Мои и Максима. Мы уезжаем.
— Не смей забирать моего внука! — взвизгнула свекровь.
Алина остановилась на пороге и обернулась:
— ВАШЕГО внука? Которого вы видите раз в месяц? Которому вы ни разу не прочитали сказку на ночь? Который для вас существует только на семейных фотографиях для ваших подруг?
— Алина, давай поговорим спокойно, — Владимир догнал жену в холле. — Ты же понимаешь, мама погорячилась. Она не со зла…
— НЕ СО ЗЛА? — Алина остановилась у лестницы. — Твоя мать только что назвала моих родителей нищебродами. Она выгоняет их из дома, который ты обещал сделать семейным. И ТЫ МОЛЧИШЬ!
— Но формально дом действительно принадлежит ей…
— Формально? ФОРМАЛЬНО?! — Алина всплеснула руками. — А формально ты мне муж или кто?
В этот момент в холл вбежал пятилетний Максим, светловолосый мальчик с огромными серыми глазами матери.
— Мама, почему ты кричишь? — испуганно спросил он.
Алина присела перед сыном на корточки:
— Максимка, мы с тобой поедем к бабушке и дедушке. Собирай свои игрушки, хорошо?
— А папа?
— Папа… папа останется здесь. С бабой Лизой.
— Но я не хочу к дедушке! Я хочу купаться в море!
— Мы найдём другое море, солнышко. Иди, собирайся.
Мальчик нехотя поплёлся наверх.
— Алина, это безумие, — Владимир схватил жену за плечи. — Ты не можешь вот так просто уйти! У нас семья, сын…
— СЕМЬЯ? — она горько усмехнулась. — В семье люди защищают друг друга. А ты? Ты позволяешь своей матери УНИЖАТЬ меня и моих близких. Знаешь, что она сказала на прошлой неделе? Что хорошо, что Максим похож на тебя, а не на меня. Потому что с моей внешностью далеко не уедешь!
— Она не это имела в виду…
— А что она имела в виду? И что ТЫ имел в виду, когда МОЛЧАЛ?
Владимир растерянно молчал.
— Вот именно, — кивнула Алина. — Ты ВСЕГДА МОЛЧИШЬ. Потому что тебе удобно. Мамочка решает все проблемы, мамочка даёт деньги, мамочка управляет бизнесом… А ты кто? Сорокалетний мальчик, который боится маму расстроить?
— Это несправедливо! Я много работаю…
— В фирме, которую купила твоя мать. На деньги, которые дала твоя мать. С клиентами, которых нашла твоя мать. Ты хоть что-нибудь в своей жизни сделал САМ?
Из гостиной выплыла Елизавета Марковна. Она уже взяла себя в руки и теперь выглядела спокойной и уверенной.
— Ну что, успокоилась? — насмешливо спросила она. — Истерика прошла? Можем вернуться к нормальному разговору?
— НОРМАЛЬНОМУ? — Алина покачала головой. — Знаете что, Елизавета Марковна? ИДИТЕ вы… к своей подруге Жанне. И обсуждайте с ней ваши грандиозные планы. А я забираю сына и ухожу.
— И куда же ты пойдёшь? — свекровь скрестила руки на груди. — К родителям в их двушку? Или снимать квартиру будешь? На какие деньги? Ты же не работаешь уже три года!
— Это не ваше дело.
— Ещё как моё! Максим — мой внук. И я не позволю, чтобы он жил в нищете из-за твоих капризов!
— Моих капризов? МОИХ КАПРИЗОВ?!
— Алина, пожалуйста… — Владимир попытался снова взять её за руку.
— НЕ СМЕЙ! — она вырвалась. — Не смей меня трогать! Ты сделал свой ВЫБОР. Живи с ним!
Она побежала наверх. Через несколько минут спустилась с двумя чемоданами и Максимом.
— Это ещё не конец! — крикнула ей вслед Елизавета Марковна. — Мы подадим на развод! И суд оставит ребёнка отцу! У нас есть деньги на лучших адвокатов!
Алина остановилась у двери:
— Подавайте. Только знайте — я буду бороться. И у меня есть, что рассказать суду. Например, о том, как вы прячете доходы от налоговой. Или о том, откуда у вас деньги на все эти дома и машины.
— Ты… ты ничего не знаешь! — побледнела свекровь.
— УВЕРЕНЫ? Семь лет я жила в этом доме. Семь лет слушала ваши телефонные разговоры. Видела документы, которые Володя приносил домой. Я знаю ВСЁ, Елизавета Марковна. И если понадобится — расскажу.
— Это шантаж! — выдохнул Владимир.
— Нет, милый. Это самозащита. Прощайте.
Дверь захлопнулась.
***
Прошло три недели. Алина с Максимом жили у её родителей в небольшой, но уютной квартире на севере Москвы. Мальчик быстро освоился — дедушка Игорь Петрович, несмотря на болезнь сердца, часами играл с внуком в конструктор, а бабушка Вера Николаевна пекла его любимые блинчики и читала сказки.
Владимир звонил каждый день, но Алина не брала трубку. Писал сообщения — она не отвечала. Приезжал — она не открывала дверь.
На четвёртой неделе позвонила её подруга Милана, работавшая в крупном рекламном агентстве.
— Алин, ты сидишь?
— Стою. А что?
— Сядь. У меня новости про твою свекровь.
— Не хочу ничего слышать…
— Нет, ты послушай! Помнишь Ярослава Громова? Ну, который владеет сетью фитнес-клубов?
— Смутно…
— Так вот. Твоя свекровь взяла у него в долг огромную сумму под залог того самого дома на море. И ещё нескольких объектов недвижимости.
— Что?! Но зачем?
— Вложилась в какую-то аферу. Криптовалютная биржа, которая оказалась пирамидой. Потеряла всё. И теперь Громов требует возврата долга. Иначе — забирает залог.
Алина молчала, переваривая информацию.
— Алин, ты здесь?
— Да… Просто… не ожидала. А Володя знает?
— Судя по всему, нет. Елизавета Марковна скрывала от всех. Надеялась отыграться. Но Громов — не тот человек, который будет ждать. Ты же знаешь его репутацию…
— Знаю…
— И ещё, — продолжила Милана. — Ходят слухи, что налоговая заинтересовалась делами твоего бывшего. Кто-то слил информацию о серых схемах в его компании.
— Я ничего не сливала!
— Но кто-то слил. И теперь им светит проверка. А учитывая, что компания оформлена на Елизавету Марковну…
Алина медленно опустилась на стул в прихожей родительской квартиры.
— Это… это серьёзно?
— Более чем. Я бы на твоём месте официально оформила развод как можно быстрее. Чтобы их проблемы не стали твоими.
***
Ещё через неделю всё случилось.
Алина как раз забирала Максима из детского сада, когда позвонил Владимир. На этот раз она ответила — что-то в его голосе, дрожащем и испуганном, заставило её слушать.
— Алина! Алина, ты должна помочь!
— Что случилось?
— Мама… она… Громов забирает дом! И не только дом на море — вообще всё! Нашу квартиру в Москве, офис компании… Всё!
— Мне очень жаль, — сухо ответила Алина.
— Ты не понимаешь! Она заложила ВСЁ! Даже машины! И налоговая… они заморозили счета компании! Я не могу платить зарплату сотрудникам, не могу расплатиться с поставщиками…
— И что ты хочешь от меня?
— Поговори с Громовым! Он всегда хорошо к тебе относился. Может, даст отсрочку…
— С чего бы ему давать отсрочку? Ваша мать взяла деньги и проиграла их. Это её проблемы.
— Алина, прошу тебя! Ради Максима! Он же не виноват, что останется без наследства!
— НАСЛЕДСТВА? — Алина невесело рассмеялась. — Какого наследства, Володя? Того, что твоя мать проиграла? Или того, что арестует налоговая? Знаешь что? Максиму не нужно такое наследство. Ему нужен отец. Нормальный отец, который может постоять за свою семью. А не мамкин сынок, который прячется за юбкой матери!
— Это жестоко…
— НЕТ, Володя. Жестоко — это ВЫГОНЯТЬ больного человека из дома, который ему обещали. Жестоко — это УНИЖАТЬ мать твоего ребёнка. Жестоко — это ставить деньги ВЫШЕ семьи. А я просто констатирую факты.
— Но что нам теперь делать? Мы же… мы потеряем всё!
— Работать, Володя. Своими руками. Своей головой. Как работают миллионы людей. Как работают мои родители, которых твоя мать назвала нищебродами. Они, кстати, за сорок лет честного труда накопили на небольшую дачу под Тулой. Не дом на море, конечно. Но зато — своё. Честное. Не отнятое, не украденное, не проигранное.
— Ты злорадствуешь?
— НЕТ. Мне искренне жаль, что так получилось. Но знаешь что? Может, это и к лучшему. Может, хоть теперь ты станешь самостоятельным. Научишься сам принимать решения. Сам отвечать за свою жизнь.
— А Максим? Я могу его видеть?
— Конечно. Ты его отец. Приезжай в выходные. Только один. БЕЗ СВОЕЙ МАТЕРИ.
— Она… она сейчас не в том состоянии, чтобы куда-то ездить. После того, как Громов приехал с своими людьми и описал имущество… у неё случился нервный срыв. Врачи говорят, нужен покой…
— Сочувствую, — коротко ответила Алина. — Береги её. В конце концов, она твоя мать. Но держи ПОДАЛЬШЕ от меня и Максима.
***
Вечером того же дня Алина сидела на кухне родительской квартиры. Максим уже спал, родители смотрели телевизор в гостиной. Она пила чай и думала о странных поворотах судьбы.
В дверь позвонили.
— Я открою! — крикнула Алина родителям.
За дверью стояла Елизавета Марковна. Но это была уже не та властная, уверенная в себе женщина. Перед Алиной стояла сломленная, постаревшая дама с потухшим взглядом.
— Можно войти? — тихо спросила она.
Алина молча отошла в сторону.
Они прошли на кухню. Елизавета Марковна тяжело опустилась на стул.
— Хочешь чаю? — неожиданно для себя спросила Алина.
— Да… спасибо.
Алина налила чай, села напротив.
— Зачем пришла?
— Извиниться, — свекровь подняла глаза. — Я знаю, ты не простишь. И не должна. Я вела себя… отвратительно. Но я хотела сказать… Ты была права. Обо всём.
— И что теперь?
— Не знаю. Мы потеряли всё. Громов забрал недвижимость. Налоговая заблокировала счета и, скорее всего, начислит огромные штрафы. Придётся продать последнее и выплачивать долги… много лет.
— Мне жаль.
— Правда?
— Правда. Несмотря ни на что, мне жаль. Вы — бабушка моего сына.
Елизавета Марковна закрыла лицо руками.
— Я всё испортила. ВСЁ! Хотела быть сильной, независимой, успешной… А оказалась просто… глупой жадной старухой.
— Вы не старуха. Вам только шестьдесят. Это не конец жизни.
— Но конец всего, что я строила…
— Или начало чего-то нового. Настоящего. Честного.
Свекровь подняла голову:
— Ты… ты позволишь мне видеть Максима?
— Если будете вести себя адекватно — да. Он любит вас, несмотря ни на что. Дети вообще умеют любить безусловно. Нам бы у них поучиться.
— Спасибо, — Елизавета Марковна встала. — Я… я пойду. Володя ждёт в машине. Вернее, в такси. Машины больше нет.
— Вы где сейчас живёте?
— Снимаем квартиру. Однушку. Пока есть немного наличных… потом посмотрим.
Она дошла до двери, обернулась:
— Алина… Твои родители… Они хорошие люди. Прости, что я так о них говорила. Это была зависть. Зависть к их простому, честному счастью. К тому, чего у меня никогда не было.
Дверь закрылась.
***
Прошёл год.
Алина устроилась на работу в международную компанию переводчиком — её знание трёх языков наконец пригодилось. Максим пошёл в первый класс. Володя находил время навещать сына каждые выходные, работая менеджером по продажам в автосалоне. Елизавета Марковна устроилась консультантом в магазин косметики — её умение общаться с состоятельными дамами там оценили.
А дом на море купил Ярослав Громов. И, по странному стечению обстоятельств, предложил родителям Алины пожить там две недели в сентябре — бесплатно.
— Почему? — удивилась Вера Николаевна, когда Алина передала ей это предложение.
— Он сказал, что ему нравятся порядочные люди. И что таким людям нужно помогать.
— Но мы же ничего для него не делали…
— Делали, мама. Вы вырастили меня. А я когда-то помогла его дочери с английским перед поступлением в университет. Бесплатно. Просто потому, что девочка старалась. Он это помнит.
Так родители Алины всё-таки поехали к морю. И Игорю Петровичу действительно стало лучше — морской воздух творил чудеса.
А Елизавета Марковна, встретив их случайно в аэропорту по возвращении, не смогла посмотреть им в глаза. Только пробормотала что-то невнятное и поспешила скрыться.
Гордость, высокомерие и жадность стоили ей всего. Но, возможно, потеряв всё, она наконец обрела шанс найти что-то настоящее.
Время покажет.
А пока Алина, забирая Максима из школы, думала только об одном — как хорошо быть свободной. Свободной от чужих амбиций, от унижений, от необходимости соответствовать чьим-то ожиданиям.
Она взяла сына за руку, и они пошли домой — в небольшую, но свою съёмную квартиру, где их ждал ужин, домашнее задание и вечерняя сказка.
Простое человеческое счастье.
