— Вы теперь будете жить у нас? — удивленно спросила Яна, глядя на дорожную сумку свекрови.
— А что тянуть? — бодро ответила свекровь. — Все уже решено. Мне будет здесь удобнее, а вам — помощь. Никитка все одобрил. Не переживай, Яночка, я вас не стесню.
***
Яна живет с мужем Никитой уже два года. Все это время у них все было хорошо. У Яны — собственная трехкомнатная квартира в новом доме, удобная планировка и современный ремонт. Никита с радостью переехал туда сразу после свадьбы. Он вообще не возражал против такого расклада — все было логично, комфортно и удобно с его стороны.
Как была довольна свекровь Марина Ивановна не передать словами. Говорила подругам, что вот, у сына умная жена, на шею не садится, а даже наоборот. Она регулярно наведывалась к ним в гости с домашней стряпней и душещипательными историями про то, как важно беречь мужчину в наше время.
Яна в этих визитах ничего плохого не видела. Ну пришла свекровь, ну посидела. Угостилась кофе, пожурила за грязные окна — это ведь почти традиция.
Но однажды Яна вернулась домой после тяжелого дня и увидела, что на ее кухне у плиты стоит… свекровь в фартуке и половником наперевес.
— О, Яночка, ты уже дома! — радостно воскликнула Марина Ивановна. — Я вот решила ужин вам приготовить. Никитка любит мой гуляш, ты же знаешь?
Яна промолчала. Она сняла куртку, прислонилась к дверному косяку и только тогда спросила:
— А где сам Никита?
— В душ пошел. Я же сказала ему, пусть отдыхает, я сама все сделаю. Ты только посмотри, какая у вас сковородка грязная. Неужели ты совсем не следишь за порядком? Я тебе сейчас пришлю ссылку на хорошее чистящее средство.
— Угу… — протянула Яна, сдерживая раздражение.
Она пошла в спальню, а потом в ванную. Когда Никита вышел, мокрый и довольный из душа, обнял жену и сказал:
— Мамуля сегодня устроила нам праздник. Только представь, гуляш, пюрешка, салатик. Вот бы она почаще так приходила, а?
— Она не просто пришла, она готовила на моей кухне без моего ведома, — тихо сказала Яна.
— Ну что ты сразу… Это же моя мама! — Никита рассмеялся. — Про своих родителей ты так не говоришь.
— Мои родители заняты своими делами. У них нет времени готовить мне ужин. Тем более, мы уже не дети.
— Если бы ты готовила что-то нормальное, тогда мне и пришлось звать мать, чтобы она приготовила мне Оливье.
— Что, прости? — усмехнулась Яна. — Я зарабатываю больше чем ты, как минимум на треть. И ты еще попрекаешь меня тем, что я не готовлю тебе разносолы. Ты не чувствуешь, что наглеешь?
— Вовсе нет. Нормальная жена готовит для мужа разносолы, чтобы угодить. А ты все время недовольная! — возмутился Никита.
— Я не недовольная, я — уставшая! Это разные вещи. И сейчас я хочу поесть и лечь в кровать, а не развлекать твою мать, — прошипела супруга. — Делай, что хочешь, но я терплю это первый и последний раз.
Никита недовольно хмыкнул и ничего не ответил. Только с сияющим видом направился в кухню.
Яна восстановив дыхание, тоже через десять минут оказалась на кухне. Еда и правда была вкусной, но… не ее. Гуляш буквально утопал в жире, на пюре плавали лужицы масла, а салат по вкусу больше напоминал майонезный соус с вкраплениями овощей.
Яна ела молча, стараясь не смотреть на довольную Марину Ивановну, которая с видом повара года раздавала инструкции, как надо правильно кормить мужчину, чтобы он не ушел.
«Куда он уйдет?» — думала про себя Яна. «Разве, что к маме»
После ужина Яна выпила таблетку и ушла в ванную. Ее мутило — не столько от еды, сколько от ощущения, что в ее личное пространство нагло вторглись.
Она вспомнила, как все было раньше, до Никиты. Как легко и свободно она возвращалась домой: ставила чайник, открывала ноутбук, заказывала суши и включала любимый сериал.
Ее жизнь была размеренной и спокойной. Яна питалась очень просто — овощи, рыба, курица, крупы. Лишнего не покупала, а если и хотелось чего-то изысканного, просто заказывала доставку из ресторана. Без суеты и лишнего напряжения.
Но с появлением в ее жизни Никиты все изменилось. Яна стала готовить не потому, что любила это дело, а потому что в семье «так положено». Муж голодный с работы, и его надо накормить. Хочет борщ — вот тебе борщ. Захотел жаркое — найдем рецепт. И все это под соусом идеальной жены из рекламы сливочного масла.
Когда Яна вышла из ванной, свекровь уже расположилась на диване с подушкой за спиной.
— Ой, Яночка, не обижайся, но я, наверное, останусь у вас на ночь. Я сегодня так устала, столько всего наготовила. А дорога домой в такую темень… — с притворным вздохом проговорила Марина Ивановна. — Да и Никитка будет рад.
— Конечно, оставайтесь, — сказала Яна холодно. — Я же вас не гнала.
На следующее утро, перед самым уходом на работу, она услышала разговор в гостиной:
— Никита, я тут подумала, — весело говорила Марина Ивановна. — А что, если мне переехать к вам? Ваша квартира просторная, и я бы вам помогала. Ты сам говорил, как тебе сложно после работы, а Яна, сам видишь, не всегда справляется…
— Ну… да… — нерешительно протянул Никита. — Только я не знаю, как Яна отреагирует…
— А ты ей скажи, что она должна понять. Я же твоя мама. Обижаться — грех.
Яна застыла, стоя в коридоре с сумкой в руках, и почувствовала, как внутри что-то медленно обрывается.
Весь день на работе прошел в режиме аврала. Яна даже не успела подумать о свекрови — задачи сыпались как из рога изобилия, клиенты требовали срочных ответов, и телефон не замолкал ни на минуту. Только ближе к вечеру, когда Яна, наконец, села за чашку кофе, в голове всплыла утренняя сцена. Слова Марины Ивановны про переезд, интонация, с которой Никита промямлил согласие — все это ворвалось в сознание, словно сирена тревоги.
«Переехать?! Серьезно? И даже не удосужился посоветоваться со мной?»
Тем временем, дома события разворачивались с пугающей скоростью. Пока Яна разгребала дела на работе, Марина Ивановна не теряла времени даром. С самого утра она заказала такси, собрала пару сумок с вещами: домашний халат, пара кастрюль, аптечка, любимая пуховая шаль — и гордо заявила водителю адрес сына.
Когда Никита увидел мать с багажом у порога, он даже не удивился. Только протянул руку, помог донести сумки до гостиной и сказал:
— Раз ты уже решила… Ну, значит, будем как-то устраиваться. Яне потом скажу, она поймет. Ты же моя мама.
Он действительно считал, что всё так и должно быть. Что мать — это святое. Что жена должна принять, смириться и даже быть благодарной, что у них будет помощница в доме. Просто Яна выросла не так. Не в таком мире, где мать — опора и навязчивое присутствие.
Мама Яны yмeрлa, когда дочери едва исполнилось два года. Яну воспитывал отец — Геннадий Петрович. Честный, сдержанный, интеллигентный мужчина, который никогда не вмешивался в личную жизнь дочери. Он не давил на нее и не учил, как жить.
Даже когда Яна позвонила ему и сказала, что выходит замуж, он только спокойно сказал:
— Если ты уверена — я рад за тебя. Но если что-то пойдет не так — помни, ты никому ничем не обязана.
Это и было главное различие. У Никиты была мать — всепроникающая, громкая и бесцеремонная, а у Яны — свобода действий и понимание.
Когда Яна вернулась домой, на пороге ее встретил запах жареной картошки. В гостиной стояли вещи Марины Ивановны, которые она еще не стала разбирать. Ведь Яна еще ничего не знала и надо было сыграть на чувствах невестки.
— Вы теперь будете жить у нас? — удивленно спросила Яна, глядя на дорожную сумку свекрови.
— А что тянуть? — бодро ответила свекровь. — Все уже решено. Мне будет здесь удобнее, а вам — помощь. Никитка все одобрил. Не переживай, Яночка, я вас не стесню.
Яна медленно повернулась к мужу. Тот виновато пожал плечами:
— Я хотел с тобой поговорить. Но ты так быстро ушла на работу, — наивно оправдался Никита.
— Да? А мне кажется, я ушла на работу, как и обычно. А вот почему тебя сегодня не было на работе?
— Я маме помогал вещи перевозить. Вот и решил устроить себе внеплановый выходной.
— Тогда все ясно. Нам надо поговорить наедине.
Яна ушла в спальню, в надежде, что муж догонит ее и они поговорят. Но Марина Ивановна позвала сына попробовать ее фирменную картошечку. Яна ждала десять минут, пятнадцать, двадцать, но Никита будто забыл о существовании жены. Они с мамой ворковали на кухне, напрочь забыв о ее существовании.
Яна сидела на краю кровати, сцепив пальцы, как перед прыжком в ледяную воду. Ей было горько, обидно и до дрожи неприятно. Но хуже всего — она чувствовала себя беспомощной. Казалось, весь ее дом, весь ее привычный, устроенный по полочкам мир захвачен кем-то чужим.
Она глубоко вдохнула, поднялась и решительно вышла из спальни.
На кухне царила идиллия. Марина Ивановна раскладывала по тарелкам жареную картошку с грибами, приговаривая:
— Вот, Никитушка, горяченькая. Как ты любишь. А то твоя Яна все время что-то варит, парит. Как будто вы на диете сидите всей семьей.
Никита с аппетитом жевал и одобрительно кивал. Увидев Яну, он даже не поднялся, не то, чтобы извиниться. Муж просто улыбнулся:
— Иди к нам, попробуй. У мамы картошка всегда была объеденье, но сегодня просто бомба!
Яна встала рядом со столом, не прикасаясь к стулу.
— Марина Ивановна, — начала она спокойно, но твердо. — Я уважаю вас и я искренне рада гостям. Но давайте сразу расставим границы. В этой квартире живут только двое — я и мой муж. И никто больше.
Свекровь застыла с ложкой картошки в руке, не успев донести очередную порцию до рта.
— Яночка, ну что ты такое говоришь? — удивленно воскликнула Марина Ивановна. — Это же временно. Мне скучно одной, а тут я вам помогаю…
— Нет, не нужно. Я не просила помощи. Тем более вы приехали без согласования со мной. Вы привезли вещи, как будто уже все решили за моей спиной.
Никита поднялся:
— Яна, ты не права. Это же мама! Она просто хочет немного побыть с нами. Разве тебе жалко?
— Жалко? — Яна уперлась ладонями в стол. — Я хочу в своем доме чувствовать себя хозяйкой, а не клоуном на арене цирка. Все что я говорю… такое чувство, что ты посмеиваешься надо мной. Я попросила тебя пройти в спальню для разговора. Но ты не пришел, поэтому теперь выяснение отношений будет прилюдным.
— Ну и славно, — вдруг задрожавшим голосом выдала Марина Ивановна. — Все понятно. Меня здесь не ждут. Обидели старушку, а ведь я только добра хотела… только помочь вам…
— Мама, не надо сейчас — ты все усложняешь, — забеспокоился Никита. — Яна, а ты перегибаешь. Если так, то мы с мамой уйдем вдвоем. Нам, видимо, здесь не рады.
— Если ты считаешь, что это выход из сложившейся ситуации, то, пожалуйста, — спокойно ответила Яна. — Никто никого не держит.
Повисла мертвая тишина. Даже холодильник, казалось, затаил дыхание и перестал шуметь.
Через полчаса Яна стояла у входной двери и смотрела, как Никита тащит чемодан, а Марина Ивановна демонстративно всхлипывает, вытирая глаза носовым платком. На прощание Яна лишь кивнула.
Когда дверь захлопнулась, в квартире стало поразительно тихо.
Яна прошла на кухню. Она наложила себе самую обычную гречку с овощами, заварила чай с мятой и включила сериал, который не смотрела уже больше месяца.
Прошло два месяца. Жизнь шла своим чередом. Она начала чаще встречаться с подругами, снова записалась в спортзал, на которой после замужества у нее не хватало времени. Работа шла своим чередом, и даже клиент, что когда-то был «вечно недовольным», теперь писал благодарственные письма.
Никита не звонил и не писал. И уж тем более — с того момента больше не появлялся, будто растворился в воздухе. Яна не знала, злится ли он или просто надеется, что она первая пойдет на примирение. Но одно она знала точно — возвращаться к этому хаосу, где каждый ее шаг нужно согласовывать с чужими представлениями о правильной семейной жизни, она не будет.
Прошло ровно шестьдесят один день, и никаких движений от бывшего супруга не последовало. Яна сама подала заявление на развод через госуслуги. Просто пришло время что-то решать, а Никита, видимо не собирался делать первый шаг. И вот, спустя неделю, Никите пришло уведомление.
Он позвонил в тот же вечер.
— Ты с ума сошла?! — заорал он в трубку, не удосужившись даже поздороваться. — Подала на развод? Вот просто так? Ты даже не вышла на связь со мной? Ты должна была извиниться!
— Извиниться? — спокойно переспросила Яна, отодвигая ноутбук в сторону. — За что? За то, что в своем доме я захотела уюта и уважения? За то, что ты променял разговор с женой на мамину картошку?
— Ты просто дypa, — выпалил Никита. — Никто бы смог выгнать мать! Мать, которая родила сына!
— А я то тут причем? Ты хочешь жить с матерью. Тогда зачем было жениться?
— Мы могли бы все наладить! — выкрикнул он. — Просто надо было чуть подождать, дать маме привыкнуть…
— Нет, Никита. Я не собираюсь жить с твоей мамой. Я от отца съехала, когда мне было восемнадцать, потому что хотелось взрослой и самостоятельной жизни. А ты мне навязываешь свою маму на пожизненное наказание? Нет уж, дудки!
Он бросил трубку.
Через пару недель из развели. Яна вдруг почувствовала, что будто сбросила с плеч мешок с камнями.
«Все к лучшему» — думала она в тот момент.
Прошло четыре года.
Весна была ранней, и город наконец выдохнул из-под снега. Яна шла по парку, рассеянно покачивая коляску. В ней дремала ее маленькая дочка — комочек счастья с курносым носиком и пухлыми щечками, которая вот уже третью ночь почти не давала ей спать. Сегодня малышка, наконец, заснула на прохладном воздухе, и Яна тоже позволила себе немного расслабиться.
На ней были простые джинсы, свободное пальто и собранные кое-как волосы. Она не думала о внешнем виде. Было не до того. Главное — тишина, спокойствие, легкий ветер и пение птиц.
Она сидела на лавочке в тени деревьев, глядя в одну точку. Почти дремала, когда вдруг рядом кто-то резко опустился.
— О, кого я вижу! — раздался знакомый голос. — Не ожидал встретить тебя здесь. Я смотрю, жизнь тебя проучила. Вид у тебя… так себе.
Яна медленно повернула голову. Никита. Все такой же — гладко выбритый, в безупречной куртке и с фирменной ухмылкой на губах.
— А я вот теперь снимаю квартиру в шикарной новостройке, четырнадцатый этаж с видом на город, — гордо сообщил он, откинувшись на скамейке. — Красота.
— Надеюсь, мама с тобой, — спокойно ответила Яна.
Никита хотел что-то ответить, но тут начал накрапывать мелкий дождик. Никита поджал губы, встал и, поправив воротник, бросил:
— Ладно, я побежал. Не хочу промокнуть. А тебе — удачи.
Он стал удаляться быстрым шагом, даже не глянув в сторону коляски. Не спросил, не предложил бывшей жене помощи.
Через пару минут к лавочке подъехал черный мерседес. Из него вышел мужчина в деловом пальто — высокий, уверенный с теплой улыбкой.
— Прости, что задержался. Авария прямо у самого парка, — сказал он и, аккуратно сложив коляску в багажник, открыл Яне дверь.
Они поехали в сторону дома. И каково же было удивление Никиты, когда у подъезда того самого шикарного дома, в котором он снимал жилье, остановился тот самый мерседес.
Из него вышла Яна с тем самым мужчиной и дочкой на руках.
Они все вместе зашли в подъезд вместе. До лифта дошли молча. Когда двери лифта открылись, Яна с мужем и малышкой вошли. Следом — Никита.
— Тоже снимаешь тут квартиру? — наконец спросил он, с плохо скрытым изумлением.
Яна улыбнулась.
— Нет. Мы здесь живем. У мужа квартира.
Муж слегка кивнул Никите, обнимая Яну за плечи.
На восьмом этаже они вышли и двери лифта медленно закрылись, оставив Никиту в молчаливом одиночестве.
Они с Яной еще несколько раз случайно сталкивались у подъезда или в лифте. Он пытался заговорить, кивнуть и пошутить. Но Яна просто проходила мимо, будто не замечала его.
Так закончилась их история. Яна уже давно жила настоящим, а вот Никита так и не смог простить прошлые обиды.