Ольга сидела за кухонным столом, разбирая бумаги матери. Сентябрьский дождь барабанил по окнам, создавая тоскливое настроение. Похороны прошли три дня назад, а горе все еще сжимало сердце тисками. Мать умерла внезапно — инфаркт не оставил времени на прощание.
Теперь предстояло заниматься документами. Ольга знала, что процесс вступления в наследство займет полгода, но затягивать с началом оформления не стоило. Завещания мать не оставила, значит, наследовать будет единственная дочь.
Квартира была двухкомнатной, в хорошем районе. Мать получила жилье еще в советское время, когда работала на заводе. После приватизации стала полноправной хозяйкой. Ольга выросла в этих стенах, здесь прошло детство и юность.
Виктор, муж Ольги, вел себя странно с момента смерти тещи. Раньше периодически навещал пожилую женщину, приносил продукты, чинил кран. Теперь избегал разговоров о матери Ольги, отмахивался от попыток жены поделиться переживаниями.
— Что толку размусоливать, — говорил Виктор. — Жизнь продолжается.
Зато с интересом расспрашивал про сроки получения свидетельства о наследстве, какие документы нужны, сколько стоит оформление. Ольга списывала любопытство мужа на заботу — мол, хочет помочь с юридическими вопросами.
Виктор работал слесарем на том же заводе, где когда-то трудилась теща. Жили супруги в однокомнатной квартире, которую снимали уже пять лет. Собственного жилья не было, накоплений тоже. Зарплаты хватало на жизнь, но не на покупку квартиры.
Мать Виктора, Валентина Ивановна, жила с младшей дочерью Тамарой в коммунальной квартире. Условия были тяжелые — одна комната на двоих, соседи пьющие, санузел общий. Тамара работала продавцом, замуж не вышла, детей не родила. В тридцать пять лет жила с матерью и мечтала о собственном жилье.
Ольга знала о проблемах свекрови, иногда помогала деньгами. Виктор часто жаловался на условия, в которых живут мать с сестрой. Но покупка квартиры была не по карману — даже в кредит потянуть не могли.
После похорон Валентина Ивановна и Тамара стали часто заходить в гости. Якобы проведать Ольгу, поддержать в трудную минуту. Разговоры велись осторожно, но Ольга чувствовала подвох.
— Олечка, ты теперь совсем одна, — вздыхала свекровь. — Хорошо, что мы рядом, поможем, что нужно.
— Да, — поддакивала Тамара. — Квартира большая, одной страшно будет.
Ольга кивала вежливо, но настороженность росла. Родственники мужа раньше не проявляли такого участия.
Виктор тоже изменился. Стал чаще звонить матери, обсуждать какие-то планы. Когда Ольга спрашивала о чем речь, муж отвечал уклончиво:
— Да так, болтаем.
Неделю спустя после похорон произошел разговор, который перевернул представления Ольги о муже. Вечером Виктор вернулся с работы довольный, потирал руки, напевал под нос.
— Хорошие новости? — спросила Ольга.
Виктор сел напротив жены и произнес фразу, от которой Ольга застыла:
— Наконец-то твоей мамаши не стало! Сегодня же моя мать с сестрой переедут в квартиру из коммуналки.
Кровь прилила к лицу Ольги. Муж говорил о смерти матери как о выгодном деле, как о долгожданном событии. Слова ударили больнее пощечины.
— Что ты сказал? — тихо переспросила Ольга.
— Слышала же. Мама с Тамарой больше не будут мучиться в коммуналке. Переедут в нормальную квартиру.
— На каком основании?
Виктор пожал плечами, словно вопрос удивил:
— Как на каком? Мы же родня теперь. Семейное жилье должно использоваться всеми.
— Семейное жилье? — Ольга не могла поверить услышанному. — Это квартира моей матери!
— Была твоей матери. Теперь ее нет.
— И что из этого следует?
— То, что жилье должно доставаться семье. Мы же муж с женой, значит, все общее.
Ольга встала из-за стола, подошла к серванту и достала папку с документами. Разложила на столе справки, выписки, паспорт матери.
— Смотри внимательно, — сказала Ольга. — Здесь четко написано: наследница по закону — дочь, то есть я. Только я.
Виктор глянул на бумаги и усмехнулся:
— Ну и что? Бумажки это одно, а жизнь другое. Все равно квартира достанется семье.
— Какой семье?
— Нашей общей. Моя мать всю жизнь в коммуналке мучается, а тут такая возможность.
Ольга убрала документы обратно. Разговор заходил в тупик — муж не понимал или не хотел понимать очевидное.
— Виктор, квартира по закону принадлежит мне. Никто туда переезжать не будет.
— Ну ты и эгоистка, — покачал головой муж. — Тебе что, жалко родственников?
— Это не вопрос жалости. Это вопрос права.
— Права? Какого права? Мы же семья!
Разговор прервался — позвонила Валентина Ивановна. Виктор взял трубку и долго что-то обсуждал с матерью тихим голосом. Ольга слышала обрывки фраз: «договорились», «завтра», «ключи».
После звонка муж сообщил:
— Мама с Тамарой завтра начнут перевозить вещи. Я им помогу.
— Никто никуда не будет перевозить вещи.
— Олька, не упрямься. Подумай логично — нам троим в двушке поместиться можно, а им в коммуналке тесно.
— Нам троим?
— Ну да. Мама займет одну комнату, Тамара другую, а мы на кухне диван поставим.
Ольга села на стул — ноги подкосились от возмущения. Оказывается, муж уже все распланировал, даже место для себя с женой определил.
— Виктор, ты совсем ума лишился? Я буду жить на кухне в собственной квартире?
— Не в собственной, а в нашей. И потом, временно же. Пока не привыкнут.
— Сколько это «временно»?
— Ну, месяц-два. Может, полгода.
Ольга поняла — муж серьезно настроен вселить родственников в квартиру матери. Более того, планы строились давно, еще до похорон.
Следующие дни прошли в напряжении. Валентина Ивановна с Тамарой стали заходить чаще, обсуждали ремонт, переделку комнат, покупку мебели. Говорили так, словно квартира уже принадлежала всей семье.
— Олечка, а холодильник новый поставим, — размышляла свекровь. — Этот старый совсем плохой.
— И плиту поменяем, — добавляла Тамара. — Газовую на электрическую.
— Обои переклеим, — продолжала Валентина Ивановна. — Свежие, современные.
Ольга слушала молча, но внутри крепла решимость остановить наглость. Родственники мужа вели себя как хозяева, делили наследство, которое им не принадлежало.
Вечером того же дня Виктор объявил:
— Завтра привезу маму с Тамарой. Собрал им коробки, помогу перетащить самое необходимое.
— Я не дам ключи, — твердо сказала Ольга.
— Зачем ключи? У меня есть запасные, мать давала когда цветы поливал.
Ольга вспомнила — действительно, мать доверяла зятю ключи во время поездок на дачу. Виктор поливал цветы, проверял квартиру.
— Эти ключи я заберу.
— Поздно. Уже отдал маме.
Значит, план готовился заранее. Муж специально взял ключи и передал свекрови. Теперь родственники могли войти в квартиру без разрешения Ольги.
На следующий день Ольга не пошла на работу. Взяла отгул и дежурила возле подъезда дома матери. В кармане лежали документы на квартиру и собственный паспорт.
Около полудня подъехало такси. Из машины вышли Виктор, Валентина Ивановна и Тамара. Муж доставал из багажника коробки и сумки, родственники оживленно обсуждали предстоящее переселение.
Ольга подошла к группе и встала перед входом в подъезд. В руках держала паспорт и документы на квартиру.
— Туда никто не войдет, — спокойно сказала Ольга.
Виктор удивленно посмотрел на жену, затем лицо мужа потемнело от злости.
— Ты что делаешь? Мы договорились!
— Никто ни о чем не договаривался. Я сказала, что не дам никому заселиться в квартиру матери.
Валентина Ивановна поставила сумку на асфальт и возмущенно воскликнула:
— Олечка, что за глупости? Мы же родня!
— Родня или нет, квартира принадлежит мне по закону.
Тамара нервно переминалась с ноги на ногу:
— Ольга, ну подумай разумно. Нам в коммуналке невозможно жить стало. Соседи пьют, дерутся каждую ночь.
— Снимайте другое жилье.
— Деньги где взять? — взвилась свекровь. — Виктор зарплату всю семье отдает!
Ольга посмотрела на документы в своих руках, потом на родственников мужа:
— Это ваши проблемы. Квартира досталась мне в наследство, и только я решаю, кто в ней будет жить.
Виктор схватил жену за руку:
— Ты разрушаешь семью! Как можно быть такой бессердечной?
— Бессердечной? — Ольга высвободила руку. — Это ты радовался смерти моей матери!
— Я не радовался! Просто сказал, что теперь можно решить жилищный вопрос!
— Решить за мой счет!
Голоса становились громче. Виктор размахивал руками, свекровь причитала, Тамара пыталась вставить слово. Ольга стояла спокойно, прижимая к груди документы.
Из подъезда выглянула пожилая соседка:
— Что за шум? Люди отдыхают после работы!
— Это семейные разборки, — крикнул Виктор. — Не ваше дело!
— Еще как мое! Сейчас полицию вызову!
Соседка скрылась в подъезде. Виктор понял, что скандал привлекает внимание, и попытался взять другим тоном:
— Олька, давай зайдем в квартиру, спокойно все обсудим.
— Обсуждать нечего. Документы говорят сами за себя.
Через десять минут к подъезду подъехала машина полиции. Вышли двое сотрудников — мужчина лет сорока и молодая женщина.
— Кто вызывал? — спросил старший.
— Я, — откликнулась соседка из окна второго этажа. — Тут орут уже полчаса!
Полицейский подошел к группе людей:
— В чем проблема?
Виктор попытался объяснить первым:
— Моя жена не пускает мою мать в квартиру! Родственники имеют право на жилье!
— Какое право? — спросила сотрудница полиции.
Ольга достала документы:
— Вот свидетельство о праве на наследство. Квартира принадлежит только мне. А эти люди пытаются туда вселиться без моего согласия.
Полицейский внимательно изучил бумаги:
— Документы в порядке. Вы единственная наследница?
— Да. У матери других детей не было.
— А вы кто этой женщине? — обратился сотрудник к Валентине Ивановне.
— Я свекровь. Мы родственники!
— Родственные отношения не дают права на чужую собственность, — объяснила полицейская. — Если госпожа не дает согласия на проживание, никто не может принудительно там поселиться.
Лица Валентины Ивановны и Тамары вытянулись. Родственники явно не ожидали такого поворота событий.
— Но мы же вещи собрали! — растерянно сказала Тамара.
— Собирайте обратно, — посоветовал полицейский. — И покиньте территорию возле подъезда.
Виктор попытался возражать:
— Это беззаконие! Семью разлучают!
— Никто никого не разлучает, — терпеливо объяснила сотрудница. — Вы можете жить где угодно, но не в чужой квартире против воли хозяйки.
Пришлось грузить вещи обратно в такси. Валентина Ивановна всхлипывала, Тамара мрачно молчала. Виктор бросал на жену злобные взгляды.
— Поедете домой? — спросил полицейский у Ольги.
— Да, спасибо за помощь.
Сотрудники удалились. Такси с родственниками уехало. Ольга поднялась в квартиру матери одна.
Дома Виктор устроил очередной скандал. Хлопал дверями, кричал, обвинял жену в предательстве:
— Ты опозорила меня перед матерью! Как я теперь ей в глаза смотреть буду?
— Опозорил себя сам, когда решил распоряжаться чужой собственностью.
— Не чужой, а семейной!
— Семейной? — Ольга рассмеялась горько. — Ты радовался смерти моей матери! Какая тут семья?
Виктор замолчал, понимая, что переборщил с откровенностью.
— Я не то хотел сказать…
— Хотел именно то. Мать умерла, а ты уже планы строил, как квартиру делить.
Ольга подошла к тумбочке, где лежали связки ключей мужа. Взяла те, что подходили к замку маминой квартиры.
— Эти ключи теперь тебе не нужны, — спокойно сказала Ольга.
Виктор рванулся было возмущаться, но взгляд на холодное лицо жены остановил мужа. Впервые за годы брака Виктор увидел Ольгу такой решительной.
— Что это значит?
— Означает, что доступа в квартиру матери у тебя больше нет.
— А как же мы?
— Какие мы? После сегодняшнего дня никаких «мы» нет.
Виктор пытался оправдываться еще час, но Ольга не слушала. Мужу пришлось ночевать на диване — в спальню жена его не пустила.
На следующее утро Ольга подала заявление о разводе в ЗАГС. Детей у супругов не было, совместного имущества тоже — снимали квартиру, машины не купили, накоплений не сделали. Развестись можно было через месяц.
Виктор узнал о заявлении вечером и помчался домой. Умолял жену передумать, клялся, что больше никого в квартиру не приведет.
— Поздно, Виктор. Ты показал свое истинное лицо.
— Я исправлюсь!
— Не нужно. Живи с мамой и сестрой, раз им так важно.
— Но у них нет места!
— Не мои проблемы.
Следующие недели Виктор названивал, писал сообщения, караулил возле работы. Ольга не отвечала на звонки, игнорировала попытки помириться.
Валентина Ивановна тоже пыталась воздействовать. Приходила к Ольге на работу, жаловалась коллегам на «черствую невестку». Рассказывала всем подряд, что Ольга выгнала родственников на улицу.
— Ольга, ну подумай, — упрашивала свекровь. — Виктор же хороший муж был!
— Хороший муж не радуется смерти тещи.
— Он не радовался! Просто неудачно выразился!
— Очень неудачно. И планы ваши тоже неудачные оказались.
Валентина Ивановна поняла — уговоры бесполезны. Ольга приняла решение и менять его не собиралась.
Развод оформили через месяц. Виктор подписал документы без споров — делить было нечего. Съемную квартиру он покинул, вещи забрал.
Где поселился бывший муж, Ольга не интересовалась. Говорили, что Виктор снял комнату в общежитии, но это были слухи.
Ольга переехала в мамину квартиру через полгода, когда окончательно оформила наследство. Продала кое-какую старую мебель, купила новую. Сделала косметический ремонт — покрасила стены, поменяла линолеум.
Комната матери долго стояла нетронутой. Ольга не могла заставить себя разбирать вещи покойной. Но постепенно боль утихла, и дочь смогла привести комнату в порядок.
Зимой на работе познакомилась с новым сотрудником — Андреем. Мужчина недавно переехал в город, снимал квартиру рядом с офисом. Работал программистом, был разведен, детей не имел.
Андрей оказался тактичным человеком. Узнав о недавней потере матери и разводе, не лез с расспросами. Предлагал помощь, но не навязывался.
Постепенно между коллегами завязались теплые отношения. Андрей провожал Ольгу до дома, иногда заходил в гости. Никогда не задавал вопросов о планах на квартиру, не интересовался наследством.
— У тебя хорошая квартира, — сказал Андрей однажды. — Уютная.
— Спасибо. Мама старалась создать дом.
— Видно, что с любовью все делалось.
Ольга благодарно улыбнулась. Наконец рядом появился человек, который понимал ценность дома, созданного с душой.
Через год после развода Ольга случайно встретила Тамару в магазине. Золовка выглядела усталой, одежда поношенная.
— Привет, — неуверенно поздоровалась Тамара.
— Здравствуй.
— Как дела?
— Нормально. А у вас?
— Да так… Все по-старому. В коммуналке живем.
Тамара помолчала, потом добавила:
— Виктор тоже в общежитии. Тяжело ему одному.
— Сочувствую.
— Может, вы помиритесь?
— Нет.
— Но ведь любили же друг друга когда-то!
Ольга посмотрела на бывшую золовку внимательно:
— Любовь и уважение — разные вещи. Без уважения любовь превращается в привычку.
— Виктор уважал тебя!
— Человек, который радуется смерти твоей матери, не может тебя уважать.
Тамара опустила глаза и ничего не ответила.
Дома Ольга заварила чай и села у окна с книгой. За окном падал снег, укрывая город белым покрывалом. В квартире было тепло и тихо.
Телефон зазвонил вечером. Звонил Андрей.
— Привет. Как дела?
— Хорошо. Читаю.
— Не хочешь завтра в театр сходить? Билеты на оперу достал.
— С удовольствием.
После разговора Ольга погасила свет и приготовилась ко сну. День прошел спокойно, завтра предстоял новый.
Оставшись одна в маминой квартире, Ольга почувствовала не одиночество, а облегчение. Не потому, что стала единоличной хозяйкой жилплощади, а потому что избавилась от людей, которые считали жизнь разменной монетой. Людей, готовых строить счастье на чужом горе.
Квартира матери стала настоящим домом — местом, где можно быть собой, где никто не посягает на покой и достоинство. Местом, которое принадлежит тому, кто умеет ценить и беречь то, что создано с любовью.
***
— Брат сказал, что мне тут всё можно! — нахально сказала золовка, утащив цепочку с бриллиантами Кира поднялась в спальню. Шкатулка была раскрыта, вещи перерыты. Золотая цепочка с маленькими бриллиантами — подарок родителей на совершеннолетие — исчезла. Вместе с ней пропало кольцо с изумрудом — память о бабушке.
Кира спустилась вниз. Светлана сидела на диване, листала журнал.
— Светлана, где моя цепочка с бриллиантами?
