— Документы на дарственную готовы, осталось только ваша подпись, — нотариус протянул мне папку, но рука свекрови опередила меня, забирая бумаги себе.
Я замерла. В кабинете нотариуса царила напряжённая тишина. Мы с Андреем сидели по одну сторону массивного дубового стола, а Валентина Петровна — по другую. Между нами лежала та самая папка с документами, из-за которой мы здесь собрались.
Три месяца назад бабушка Андрея оставила завещание. Удивительное завещание. Свою квартиру в центре города она завещала не единственному внуку, как все ожидали, а мне — невестке, которую видела всего несколько раз в жизни. В завещании было написано: «Оставляю Марине Сергеевне, жене моего внука, за её доброе сердце и искреннюю заботу о семье».
Когда нотариус зачитал это завещание, свекровь побелела. Андрей растерянно переводил взгляд с меня на маму. А я просто не могла поверить. Мы виделись с бабушкой Андрея всего четыре раза — на нашей регистрации, на двух семейных обедах и последний раз в больнице, за неделю до её ухода.
— Марина, дорогая, — свекровь развернула ко мне папку, её голос был сладким, как засахаренный мёд, — ты же понимаешь, что произошла ошибка? Бабушка была уже не в себе, когда писала это завещание. Она хотела оставить квартиру Андрюше, своему единственному внуку. Просто перепутала имена.
Валентина Петровна придвинула ко мне документ.
— Вот дарственная. Ты просто переписываешь квартиру на Андрея, и всё встаёт на свои места. Это же семейная квартира, она должна остаться в семье.
Я посмотрела на документ. Потом на свекровь. Потом на Андрея, который сидел, уткнувшись в телефон, явно не желая участвовать в этом разговоре.
— Валентина Петровна, — я старалась говорить спокойно, — но квартира уже в семье. Я же ваша невестка, жена вашего сына. Мы семья.
Улыбка свекрови стала ещё шире, но глаза остались холодными.
— Конечно, милая, конечно. Но ты же понимаешь, что я имею в виду. Кровная семья. Квартира должна принадлежать Андрею. А вы с ним муж и жена, так что какая разница, на ком она записана?
— Если нет разницы, — я почувствовала, как внутри поднимается раздражение, — то пусть остаётся на мне.
Лицо свекрови дрогнуло. Маска доброжелательности начала сползать.
— Марина, не упрямься. Это неправильно. Ты в нашей семье всего три года. А это квартира, в которой Андрюша провёл детство. Где его дедушка делал ему первые игрушки. Где бабушка пекла для него пироги. Ты не имеешь морального права владеть этой квартирой!
— Бабушка Андрея так не считала, — ответила я.
Валентина Петровна резко встала. Её лицо покраснело.
— Она была больна! У неё была деменция! Она не понимала, что пишет!
— У бабушки не было деменции, — вмешался нотариус. — Завещание составлено в полном соответствии с законом. Анна Ивановна была в здравом уме и твёрдой памяти. У меня есть медицинское заключение.
Свекровь повернулась к сыну.
— Андрей! Скажи же что-нибудь! Это твоя квартира! Твоё наследство!
Андрей наконец оторвался от телефона. Он посмотрел на меня, потом на мать.
— Мам, может, хватит? Бабушка решила так, значит, у неё были причины.
— Причины? — свекровь была в ярости. — Какие причины могут быть, чтобы отдать семейную квартиру чужому человеку?
— Марина не чужой человек, — вяло возразил Андрей. — Она моя жена.
— Жена! — Валентина Петровна произнесла это слово так, словно оно было ругательством. — Три года — и уже претендует на семейное имущество! Да я вас через столько повидала! Приходят, глазки строят, а потом — хвать, и полквартиры при разводе! А тут целая квартира в центре!
Я почувствовала, как кровь бросилась в лицо.
— Валентина Петровна, мы с Андреем не собираемся разводиться.
— Все так говорят, — свекровь смотрела на меня с нескрываемой враждебностью. — А потом — бах! И мой сын остаётся без квартиры, которая принадлежит ему по праву рождения!
— Мам, прекрати, — Андрей выглядел измученным. — Марина права. Если бабушка решила оставить квартиру ей, значит, так надо.
Валентина Петровна медленно повернулась к сыну. В её глазах было столько боли и разочарования, что на секунду мне стало её жалко.
— И ты туда же? Против родной матери? Я для тебя всю жизнь положила, одна тебя растила после того, как отец ушёл, во всём себе отказывала, чтобы у тебя всё было! И вот благодарность — ты выбираешь её, а не меня!
Она схватила сумочку и направилась к двери.
— Валентина Петровна, подождите, — я встала. — Давайте спокойно поговорим.
Свекровь остановилась у двери и обернулась.
— Говорить не о чем. Ты показала своё истинное лицо. Жадная, расчётливая особа, которая женила на себе моего сына ради квартиры!
— Это несправедливо! Я не знала про завещание!
— Конечно, не знала, — в голосе свекрови был яд. — Просто случайно оказалась рядом с больной старушкой. Случайно втёрлась в доверие. Случайно получила квартиру стоимостью в пятнадцать миллионов!
С этими словами она вышла, громко хлопнув дверью.
Мы с Андреем сидели в оглушительной тишине. Нотариус деликатно кашлянул.
— Если вы не готовы сегодня подписывать документы, можете прийти в другой раз.
— Мы подпишем, — сказала я, не глядя на мужа.
Дома Андрей сразу ушёл в спальню. Я осталась на кухне, машинально готовя ужин. Телефон разрывался от сообщений. Свекровь писала в семейный чат, созданный ещё год назад для обсуждения семейных праздников.
«Не могу поверить, что мой сын женился на такой корыстной особе!»
«Марина, ты разрушаешь нашу семью!»
«Андрюша, опомнись! Она использует тебя!»
Я отключила уведомления и продолжила резать овощи для салата.
Андрей появился через час.
— Мам звонила, — сказал он, садясь за стол. — Плакала.
Я молча поставила перед ним тарелку.
— Марин, может, правда перепишешь квартиру на меня? Чтобы мама успокоилась. Какая разница, на ком из нас она записана?
Я посмотрела на него. На моего мужа, за которого вышла замуж по любви. Который обещал всегда быть на моей стороне.
— Если нет разницы, то пусть остаётся на мне.
— Но мама…
— Твоя мама считает меня воровкой и мошенницей. Она оскорбляет меня при каждой встрече. И ты хочешь, чтобы я отдала ей то, что мне завещала твоя бабушка?
— Не ей, а мне.
— Андрей, не притворяйся наивным. Если квартира будет на тебе, твоя мама будет решать, что с ней делать.
Он промолчал. Мы оба знали, что это правда.
На следующий день свекровь пришла к нам домой. Без приглашения, со своим ключом, который Андрей дал ей «на всякий случай».
Я была одна — Андрей уехал на работу.
— Нам надо поговорить, — Валентина Петровна прошла в гостиную и села на диван, как у себя дома.
— Говорите, — я осталась стоять.
— Марина, давай начистоту. Сколько ты хочешь за эту квартиру?
— Простите?
— Не прикидывайся дурочкой. Назови свою цену. Миллион? Два? Я готова заплатить, чтобы ты переписала квартиру на Андрея.
Я не могла поверить своим ушам.
— Вы хотите купить у меня квартиру, которую мне завещала бабушка Андрея?
— Я хочу вернуть в семью то, что принадлежит семье по праву!
— Я часть вашей семьи, Валентина Петровна.
— Нет! — свекровь вскочила. — Ты временное явление в жизни моего сына! Сегодня ты здесь, завтра найдёшь кого-то побогаче и исчезнешь! А квартира останется тебе!
— Почему вы так плохо обо мне думаете? Что я вам сделала?
— Ты отняла у меня сына! — выкрикнула Валентина Петровна. — Он был хорошим мальчиком, слушался маму, а потом появилась ты! И он стал чужим! Перестал приезжать каждые выходные! Перестал советоваться со мной! Всё «Марина то, Марина сё»! А теперь ты ещё и квартиру отобрала!
В её глазах стояли слёзы. Настоящие слёзы обиды и боли. И я вдруг поняла. Дело было не в квартире. Дело было в том, что она теряла сына. Единственного сына, которого растила одна, в которого вложила всю свою жизнь.
— Валентина Петровна, — я села рядом с ней, — я не отнимала у вас сына. Андрей вас любит. Просто он вырос. У него теперь своя семья. Это нормально.
— Нормально? — свекровь всхлипнула. — Нормально, что он забыл родную мать?
— Он не забыл. Он звонит вам каждый день.
— Звонит! А раньше приезжал! Мы вместе ужинали, смотрели фильмы. А теперь — «Мам, извини, мы с Мариной заняты». Всегда заняты!
Я молчала. Что тут скажешь? Да, мы редко навещали свекровь. Но не потому, что я запрещала Андрею. А потому, что каждый визит превращался в допрос. Почему не родили детей? Когда родите? Почему Марина так мало готовит? Почему так много работает? Почему не следит за Андреем как следует?
— А эта квартира, — продолжала Валентина Петровна, — это последняя капля. Мама Андрея, моя свекровь, с которой я прожила тридцать лет, ухаживала за ней в старости, не оставила мне ничего. Ничего! А тебе — квартиру! Тебе, которую видела четыре раза в жизни!
— Может, именно поэтому, — тихо сказала я.
— Что?
— Может, бабушка оставила квартиру мне именно потому, что мало меня знала. Зато хорошо знала вас.
Свекровь посмотрела на меня так, словно я ударила её.
— Как ты смеешь!
— Валентина Петровна, давайте честно. Вы всегда контролировали Андрея. Решали за него, где учиться, где работать, с кем дружить. Даже сейчас пытаетесь решать за него, кому должна принадлежать квартира. Может, бабушка хотела, чтобы у Андрея был выбор? Чтобы он наконец стал самостоятельным?
— Выбор? — свекровь засмеялась. — Какой выбор? Он выберет тебя, это очевидно! Ты его околдовала!
— Я его люблю.
— Любовь! — Валентина Петровна встала. — Посмотрим, как долго продлится твоя любовь. И когда ты уйдёшь, а ты уйдёшь, поверь мне, квартира останется тебе, а мой сын — ни с чем!
Она направилась к двери, но остановилась.
— Запомни, Марина. Я буду бороться за эту квартиру. Это вопрос принципа. Справедливости. Семейной чести. Ты не получишь её просто так.
Когда за ней закрылась дверь, я выдохнула. Вечером рассказала всё Андрею. Он слушал молча, потом обнял меня.
— Прости маму. Она просто… она всегда такая была. Собственница.
— Я знаю.
— Ты не передумала? Насчёт квартиры?
Я посмотрела ему в глаза.
— А ты? Ты хочешь, чтобы я переписала её на тебя?
Андрей долго молчал.
— Знаешь, когда бабушка была в больнице, последние дни… Мама приходила каждый день. Сидела по пять минут и уходила. Говорила, что тяжело видеть бабушку такой. А ты… Ты пришла всего один раз, но просидела весь день. Читала ей книжку, держала за руку. Бабушка почти не говорила, но когда ты уходила, она сказала: «Хорошая девочка. Андрюше повезло».
Я не знала этого. Слёзы покатились по щекам.
— Бабушка была мудрой женщиной, — продолжал Андрей. — Если она решила оставить квартиру тебе, значит, знала, что делает. И мама… мама переживёт. Просто дай ей время.
Но время шло, а свекровь не успокаивалась. Она приходила к нам домой, когда меня не было. Оставляла Андрею распечатки статей о разводах и разделе имущества. Звонила ему по десять раз в день. Писала длинные сообщения о том, как я разрушаю семью.
Андрей держался две недели. Потом сдался.
— Марин, давай сделаем так. Перепишем квартиру на меня, а я напишу завещание на тебя. Мама успокоится, а по сути ничего не изменится.
— А если мы разведёмся?
— Мы не разведёмся.
— Твоя мама думает иначе.
— Не слушай её!
— Трудно не слушать, когда она названивает мне на работу и рассказывает моим коллегам, какая я мерзавка.
Андрей побледнел.
— Она звонит тебе на работу?
— Вчера приходила. Устроила сцену в приёмной. Охрана еле вывела.
— Я поговорю с ней.
— Бесполезно, Андрей. Она не остановится, пока не получит то, что хочет.
И тогда я приняла решение. На следующий день пошла к нотариусу. Но не для того, чтобы переписать квартиру на Андрея.
Я оформила дарственную. На Валентину Петровну.
Когда пришла домой, Андрей и его мама уже были там. Свекровь что-то эмоционально рассказывала сыну, размахивая руками.
— А, вот и она! — Валентина Петровна повернулась ко мне. — Андрюша только что получил предложение о работе в Москве! Прекрасная должность, зарплата в три раза больше! Но для этого надо продать бабушкину квартиру, чтобы купить жильё там!
— Мам, я ещё не решил, — начал Андрей.
— Как не решил? Это шанс всей жизни! Но, конечно, — свекровь посмотрела на меня, — для этого нужно согласие твоей жены. Которая вцепилась в квартиру мёртвой хваткой!
Я достала из сумки папку и протянула Валентине Петровне.
— Вот. Это дарственная. Квартира ваша.
Свекровь замерла с открытым ртом. Андрей ошарашенно смотрел на меня.
— Что?
— Квартира бабушки теперь принадлежит вашей маме, — спокойно сказала я. — Она может делать с ней что хочет. Продать, сдать, подарить вам. Это её решение.
Валентина Петровна медленно взяла папку, открыла, пробежала глазами по документу.
— Это… это правда?
— Абсолютно. Я подумала, вы правы. Это семейная квартира. А вы — мать Андрея, вы имеете на неё больше прав, чем я.
Свекровь села на стул. Её руки дрожали.
— Я… я не ожидала…
— Знаю. Вы ожидали, что я буду держаться за эту квартиру до последнего. Что подтвердит все ваши подозрения обо мне. Но знаете что? Мне не нужна эта квартира. Мне нужна семья. Настоящая семья, где люди доверяют друг другу, поддерживают, не подозревают в корысти.
Я повернулась к Андрею.
— А тебе нужно определиться, чего хочешь ты. Жить своей жизнью или всегда оглядываться на маму. Работать в Москве или остаться здесь. Быть со мной или…
Я не договорила. Взяла сумку и пошла к двери.
— Марина, подожди! — Андрей бросился за мной.
— Пусть идёт! — крикнула Валентина Петровна. — Видишь, она сама уходит! Я была права!
Но в её голосе не было торжества. Только растерянность.
Я остановилась у двери.
— Валентина Петровна, вы выиграли. Квартира ваша. Но подумайте — что вы потеряли? И стоило ли оно того?
Я вышла. Андрей догнал меня у подъезда.
— Марин, ты что делаешь? Зачем ты отдала квартиру маме?
— Потому что она права. Я действительно не имею на неё морального права. Бабушка ошиблась, оставив её мне. Это вбило клин в нашу семью.
— Но это же пятнадцать миллионов!
— И что? Разве наш брак стоит меньше?
Андрей молчал.
— Иди к маме, — сказала я. — Она сейчас нуждается в тебе. Получила то, что хотела, но почему-то не рада.
— А ты?
— А я поживу у подруги. Подумаю. Нам обоим нужно подумать.
Через неделю Андрей позвонил.
— Мама хочет с тобой встретиться.
— Зачем?
— Не знаю. Просит приехать.
Валентина Петровна ждала меня в той самой бабушкиной квартире. Она сидела на старом диване, который помнил ещё дедушку Андрея.
— Спасибо, что пришла.
Я села в кресло напротив.
— Я много думала, — начала свекровь. — О том, что ты сказала. О том, что сделала. Знаешь, когда ты отдала мне квартиру, я сначала обрадовалась. Думала — вот, справедливость восторжествовала. А потом…
Она замолчала.
— Потом я поняла, что ты сделала то, чего я никогда бы не смогла. Отказалась от пятнадцати миллионов ради семьи. Ради моего сына. И я подумала — может, мама Андрея была права? Может, она видела в тебе то, чего не видела я?
Валентина Петровна встала, подошла к секретеру, достала папку.
— Это дарственная. На тебя. Я возвращаю квартиру.
— Валентина Петровна…
— Нет, послушай. Я была неправа. Ослеплена ревностью, страхом потерять сына. Но потеряла бы его точно, если бы ты ушла. Он любит тебя. По-настоящему любит. И ты любишь его, раз готова была отказаться от такого наследства.
Она протянула мне папку.
— Возьми. Это твоё. По праву. Не по праву наследования, а по праву любви к моему сыну.
Я взяла папку, но не открыла.
— Знаете, Валентина Петровна, а давайте сделаем по-другому. Оформим квартиру на Андрея.
— Но ты же говорила…
— Я говорила, что если квартира будет на нём, вы будете решать, что с ней делать. Но теперь я думаю иначе. Вы поймёте, что это его квартира, его решение. И научитесь уважать его выбор. Как научились уважать меня.
Свекровь смотрела на меня с удивлением и… уважением?
— Ты мудрее, чем я думала.
— Бабушка Андрея была мудрой женщиной. Она знала, что эта квартира станет испытанием для нашей семьи. И мы его прошли.
— Мы?
— Мы. Все мы. Вы, я, Андрей. Мы теперь настоящая семья. Не идеальная, но настоящая.
Валентина Петровна неожиданно обняла меня. Крепко, по-матерински.
— Прости меня, Марина. За всё.
— И вы меня простите. Я тоже была не права. Должна была сразу поговорить с вами, объяснить, а не упираться из принципа.
Мы сели рядом на диван. Тот самый старый диван, который стал свидетелем нашего примирения.
— Знаешь, — сказала Валентина Петровна, — а Москва — это действительно хорошая возможность для Андрея.
— Знаю.
— И квартиру можно продать, купить там жильё.
— Можно.
— Но можно и сдавать. Доход неплохой будет.
— Это вам с Андреем решать.
— Нет, — свекровь покачала головой. — Это вам с Андреем решать. Вы семья. А я… я буду любящей мамой и свекровью. Которая не вмешивается. Ну, или старается не вмешиваться.
Мы обе засмеялись.
Вечером, когда Андрей пришёл с работы, мы встретили его вместе. Он остановился в дверях, глядя на нас с изумлением.
— Мам? Марина? Вы что, помирились?
— Мы больше, чем помирились, — сказала Валентина Петровна. — Мы стали семьёй.
И это была правда. Квартира, из-за которой мы чуть не потеряли друг друга, в итоге нас объединила. Бабушка Андрея знала, что делала. Она оставила нам не просто недвижимость. Она оставила нам урок. Урок о том, что семья — это не кровь и не штампы в паспорте. Семья — это выбор. Выбор любить, прощать, доверять. И мы сделали этот выбор.
