— И что ты предлагаешь? — Мария резко поставила кружку на стол, так что кофе выплеснулось на скатерть. — Отдать мои деньги твоему брату?
— Не твоему брату, а моему, — с обидой протянул Иван, поправляя рукав футболки, будто разговор шёл о погоде. — И вообще, это не просто деньги, это возможность помочь семье.
Мария усмехнулась. Глаза у неё блестели — от злости или от того, что всю ночь не спала. Скорее всего и то, и другое.
— Ах вот как? Семья у тебя только мама и Антон? А я — так, приложением иду? — она скрестила руки на груди. — Тебе вообще в голову приходит, что у нас нет собственного жилья? Что мы до сих пор ютимся в этой съёмной однушке, где даже дверца шкафа не закрывается нормально?
Иван шумно выдохнул, облокотился на спинку стула и сделал вид, что устал от её драм.
— Не надо истерик, Мария. — Голос его звучал снисходительно. — У нас будет квартира. Потом. А сейчас Антону срочно нужна помощь. Ему двадцать восемь, он же не может всю жизнь с мамой жить.
— О да, — язвительно отозвалась Мария, — двадцать восемь — серьёзный возраст для безработного мальчика, который даже ботинки за собой не убирает. Ты хочешь подарить ему квартиру, чтобы он оттуда не вылезал с друзьями и приставучими соседками? Прекрасная перспектива.
Иван нахмурился.
— Ты всегда всё преувеличиваешь. Антон просто… ещё не нашёл себя.
— Нашёл, — отрезала Мария. — На диване. С пивом. В обнимку с пледиком. И с маминым борщом.
Она видела, как у мужа заиграли скулы. Неприятная тема для него. Но Мария больше не собиралась молчать. Долго терпела.
— Семья должна поддерживать друг друга, — с нажимом сказал Иван. — Ты ведь знаешь, мама переживает.
— Мама, мама… — Мария сжала губы. — Галина Петровна прекрасно справляется с ролью управляющего твоей жизни. И моей заодно пытается. Но это мои деньги, Иван. Наследство бабушки. И я не позволю, чтобы их слили в чёрную дыру под названием «Антошины потребности».
Он прищурился, словно пытаясь просверлить её взглядом.
— Ты думаешь только о себе.
Мария встала из-за стола. Руки дрожали.
— Знаешь, мне надоело это слышать. Я думаю о нас. Но, похоже, у тебя это «нас» — только мама с Антоном.
Он поднялся тоже, шагнул к ней. Взгляд твёрдый, почти злой.
— Не смей так говорить про мою семью!
— А что мне ещё говорить? — она не отступила. — Они же уже решили всё за меня. Ты даже квартиры смотришь — для Антона. Я нашла переписку, не надо делать круглые глаза.
Иван замялся. Лицо его вытянулось.
— Ты не должна была лезть в мой телефон.
— Ах вот как? — Мария вскинула брови. — А я не должна знать, куда собираются спустить мои деньги? Спасибо за откровенность.
— Мы — семья, — повторил он упрямо, словно заклинание. — А семья — это общие решения.
— Общие? — Мария нервно рассмеялась. — Когда я говорю «давай купим своё жильё», ты машешь рукой. Когда твоя мама говорит «Мария обязана помочь брату Ивана», ты киваешь. Замечательные «общие решения».
Иван шагнул ближе, схватил её за локоть.
— Ты перегибаешь.
— Отпусти, — холодно сказала она, дёрнувшись. — И да, перегибать — это как раз твоё семейное хобби.
В этот момент на кухню вошла Галина Петровна. Как всегда — без стука, словно у неё ключ не только от двери, но и от их жизни.
— Что за крики? — она смерила Марию тяжёлым взглядом. — Опять истерика из-за денег?
Мария почувствовала, как в груди всё сжалось.
— Не «из-за денег», а из-за вашего наглого давления, — голос дрогнул, но она взяла себя в руки. — Вы решили, что я обязана содержать вашего сына.
— Ты не понимаешь, девочка, — свекровь покачала головой, изображая мудрую женщину. — Семья — это когда сильные помогают слабым. Антон сейчас в трудном положении.
Мария закатила глаза.
— В трудном положении он был лет пятнадцать назад, когда в школе курсовую списать не смог. Сейчас он просто избалованный бездельник.
Галина Петровна прищурилась.
— А ты неблагодарная. Бабушка твоя, царствие ей небесное, деньги оставила, а ты жадничаешь. Деньги не должны лежать без дела.
— О, спасибо за заботу! — Мария хлопнула ладонями. — Может, вы мне ещё список составите, как тратить моё наследство?
— Именно! — с воодушевлением подхватила свекровь. — Вот смотри: Антону — квартира, а вы пока потерпите. Главное — помогите мальчику встать на ноги.
Мария рассмеялась. Смех получился резкий, нервный.
— Встать на ноги? Да он даже носки стирать не умеет! У него на ногах вечно разноцветные тапки. Вот и весь ваш «мальчик».
Иван резко шагнул вперёд.
— Хватит, Мария! Ты перегибаешь палку.
— А я ещё даже не начинала, — она посмотрела ему прямо в глаза. — Это моё наследство. И я потрачу его на нас. Или вообще не потрачу. Но Антону я ни копейки не дам.
На кухне повисла тишина. Только часы тикали, отмеряя секунды до взрыва.
Галина Петровна вздохнула, поправляя на себе халат.
— Значит, вот твоя истинная сущность, — произнесла она с ядовитой улыбкой. — Деньги раскрыли твоё лицо.
Мария замерла. Слова свекрови больно кольнули. Но тут же внутри поднялась злость.
— Вы правы, — тихо сказала она, сжимая пальцы так, что костяшки побелели. — Деньги и правда всё показали. Только не обо мне.
И она, не оборачиваясь, пошла в комнату собирать вещи.
Мария стояла у подъезда с чемоданом. Холодный утренний воздух обжигал щеки, пальцы немели, но сердце билось ровно, будто уже знало: назад дороги нет. В телефоне мигали непрочитанные сообщения от Ивана. Она даже не открывала. Слишком поздно.
Она поехала к матери.
Мама встретила её в дверях с тем самым взглядом, в котором читалось всё: тревога, нежность и немой вопрос «ну что опять?»
— Ты как будто сбежала, — мягко заметила мать, убирая волосы дочери с лица. — Чемодан, глаза красные… Что случилось?
— Они хотят мои деньги, — устало ответила Мария, опускаясь на диван. — Для Антона. Квартиру ему купить. Ивана это вполне устраивает.
Мать фыркнула.
— Ну конечно. А что ещё ждать от этого семейства? Я же предупреждала: у них своя «семейная солидарность» — ты в неё не входишь.
Мария закрыла глаза.
— Я столько лет думала: ладно, потерплю, всё уладится… А оно только хуже.
— Потому что ты им позволяла, — отрезала мать. — Нельзя сесть на шею тому, кто не соглашается.
Они сидели молча, пока на кухне закипал чайник. Потом Мария, уставившись в окно, сказала:
— Мам, я решила: всё. Развод.
— Слава Богу, — мать улыбнулась грустно. — Я этого дня ждала давно.
Через неделю Мария сидела в офисе юриста. Молодой мужчина в строгом костюме листал бумаги и время от времени хмыкал.
— Ситуация у вас простая, — сказал он наконец. — Наследство — это ваша личная собственность, супруг к нему отношения не имеет. Даже если вы официально женаты. Так что можете спать спокойно.
Мария усмехнулась.
— Спокойно? Когда свекровь звонит по десять раз на дню и требует «передумать»? У вас, случайно, нет услуги «поставить блок на назойливых родственников»?
Юрист улыбнулся.
— Увы. Но советую сменить номер.
Мария кивнула.
— Хорошая идея.
Дома телефон снова загудел. Иван. На этот раз она всё-таки ответила.
— Мария, — голос у него был сдавленный, будто он проглотил камень. — Ты правда хочешь разрушить семью из-за этих денег?
— Я семью не разрушаю, — спокойно сказала она. — Я защищаю себя.
— Да это же эгоизм! — взорвался он. — Ты могла бы сделать доброе дело!
— Доброе дело? — Мария рассмеялась, и смех её звенел, как нож по стеклу. — Отдать квартиру твоему брату, чтобы он мог лежать на диване в новом антураже? Великое благо! Может, ещё пива ему в холодильник поставим за мой счёт?
— Ты издеваешься, — прошипел он.
— Да, — спокойно ответила она. — Потому что иначе до тебя не доходит.
В трубке повисла пауза. Потом Иван выдохнул:
— Значит, всё?
Мария закрыла глаза.
— Всё.
Суд прошёл быстро. Галина Петровна пришла в дорогом костюме, с выражением лица «я тут главный прокурор». Но закон оказался сильнее. Судья чётко сказал: наследство принадлежит Марии, претензии семьи Ивана не имеют юридической силы.
— Вот и всё, — сказал юрист после заседания.
— Да, — улыбнулась Мария. — И знаете, легче стало.
Она оглянулась — Иван стоял в коридоре суда, ссутулившись. Рядом нервно ходила его мать. Мария заметила, как Антон, тот самый «бедный мальчик», лениво ковырялся в телефоне и зевал. Вот ради этого цирка они требовали её семь миллионов?
— До свидания, Иван, — сказала она тихо и пошла к выходу.
Через месяц Мария открывала дверь новой квартиры. Просторная трёхкомнатная, с окнами на парк. Она купила её сама. Не для кого-то, а для себя. Впервые за долгие годы у неё было ощущение, что она живёт не в чьём-то доме, а в своём.
Мать помогала ей расставлять коробки.
— Ну что, — сказала она, вытирая руки. — Бабушка бы гордилась тобой.
Мария улыбнулась, глядя на пустые стены.
— Она дала мне не только деньги. Она дала шанс. И я его не упустила.
На кухне тикали новые часы. Никаких криков, никаких чужих голосов. Только её дыхание и свет из окна.
Мария вздохнула глубоко, впервые свободно.
