Сердце колотилось так, словно готово было выскочить из груди. Стоя перед зеркалом в прихожей, я смотрела на собственное отражение и не узнавала себя. Неужели это я — та самая женщина, которую только что назвали эгоисткой и скрягой родные люди? Звонок от матери всё ещё звенел в ушах, а слова младшего брата жгли душу, как раскалённое железо. Они объединились против меня, словно я совершила преступление. А ведь всё, что я сделала, — это попыталась построить достойную жизнь для себя и своих девочек после того, как мир рухнул в одночасье.
История началась несколько лет назад, когда Артём решил, что молодая любовница важнее семьи. Мой супруг был образцовым мужчиной: усердно трудился ради нашего благополучия, обеспечил жильём, в повседневной жизни не создавал проблем, дарил любовь — пока это не надоело ему. Время безжалостно изменило моё тело после двух родов, прибавило морщин и лишних килограммов, и Артём предпочёл мне девушку без детей и житейских забот — свежую и беззаботную.
Предательство до сих пор болезненной раной отзывается в сердце. Неудивительно, что попытки наладить новые отношения провалились одна за другой. В итоге я махнула рукой на поиски второй половинки. Двух прекрасных дочерей судьба уже подарила — обожаю девчонок всей душой. Жильё имеется — Артём хотя бы не стал отнимать крышу над головой, оставил квартиру нам и отправился строить новое гнёздышко со своей пассией. Служебные дела тоже идут неплохо. А отсутствие спутника жизни — что поделать, видимо, не каждому суждено обрести счастье.
Чтобы заглушить душевную боль после развода, я погрузилась в профессиональную деятельность с головой. Руководство оказалось понимающим и объективным, быстро оценивало трудовые успехи и самоотдачу, поэтому карьерный рост не заставил себя ждать. Дополнительные доходы были крайне необходимы — воспитание двух девочек требовало всё больше средств по мере их взросления, да и себе хотелось жить достойно. Записалась на фитнес, начала следить за внешностью. Частично делала это Артёму назло, скрывать не буду. Со временем бывший муж перестал меня волновать, но привычка заботиться о себе укоренилась. В конце концов, если не я позабочусь о себе, то кто же?
Алименты поступали мизерные.
— У меня теперь другая семья, — объяснял Артём. — Ты ведь понимаешь ситуацию. За новое жильё платить приходится.
Разумеется, я всё прекрасно понимала — включая то, что молоденькая красотка тратит его деньги на путешествия, наряды и косметические процедуры. Горько было осознавать, что всё это происходит в ущерб нашим детям. Времени с дочерьми он почти не проводил — новая супруга ревновала к любому проявлению отцовского внимания. Не получая его от Артёма, девочки обращались ко мне, и я буквально металась между материнскими обязанностями и работой.
Родители помочь не могли. Проживали они в небольшом посёлке, а я давно обосновалась в городе, ещё во время замужества. Поначалу просила присмотреть за внучками хотя бы по выходным или в каникулы — сама доставляла их к бабушке с дедушкой, но затея оказалась неудачной. Дело в том, что мои родственники жили не одни.
Младший брат Владимир тоже обзавёлся потомством: женился, родились дети — двое сыновей, как и у меня дочерей. Шестеро человек ютились в нашем старом родительском доме — крохотном, неуютном, давно нуждающемся в капитальном ремонте.
Мои девочки после первой же поездки категорически отказались возвращаться в посёлок. Я отвозила их к дедушке с бабушкой ещё дважды, поскольку была измотана и не хотела идти навстречу детским капризам — решила, что они просто привередничают. Но в итоге поняла: моим дочкам там действительно не находится места — в прямом смысле. Негде размещать такую толпу. А в тесноте начинаются ссоры: кто где сидит, кто чьи вещи берёт, кто что съедает.
Тогда я решила справляться самостоятельно, не мучая собственных детей, и прекратила поездки в посёлок. Однако проблема заключалась не только в нехватке пространства. Как говорится, в тесноте да не в обиде — если отношения хорошие. А младший брат относился ко мне с явной неприязнью.
Дело в том, что Владимир трудился на местной фабрике и зарабатывал копейки по сравнению с моим доходом. На содержание четырёх человек средств едва хватало. Поэтому он и не съезжал от родителей — не было возможности арендовать или приобрести отдельное жильё. Владимир полагал, что мне в жизни всё достаётся легко: захотела — получила квартиру. А то, что это обошлось мне изменой мужа, его не беспокоило. Должность мне досталась, по его мнению, просто так.
— Повезло тебе, — говорил Владимир, стоило мне упомянуть о профессиональных достижениях.
Ему очень хотелось жить в городе, но он почему-то считал, что всё должно случиться само собой — как у меня. Только у меня в жизни никогда ничего само собой не происходило. Мы с Артёмом много работали, чтобы переехать из посёлка в город и закрепиться там. Я тружусь и сейчас, чтобы обеспечивать дочерей и не нуждаться ни в чём. А если бы сидела сложа руки и ждала милости от судьбы, наверное, находилась бы сейчас там же, где Владимир — в родительском доме, с плохо одетыми детьми и без работы.
Супруга Владимира не работала. Считала, что добывать деньги — не женская обязанность. Тоже, видимо, ждала, когда Владимиру свалится удача, но время шло, дети росли в нужде, а удача всё не приходила.
Брат иногда прямо говорил, что не рад видеть меня, особенно якобы с пустыми руками.
— Сидела бы в своём городе, — ворчал он. — Толку от тебя никакого. Хоть продуктов бы принесла.
При каждом визите я привозила племянникам подарки — конфеты, игрушки, в общем, что могла себе позволить для радости малышей. Но Владимир и здесь находил повод для недовольства.
— Игрушками сытости не добьёшься, — произносил он, наблюдая, как племянники с восторгом хватают мои подарки и со смехом разбегаются. — Что-то ещё привезла?
Такое отношение причиняло боль. И постепенно всё сложилось так, что я перестала навещать родителей даже одна, без детей. Если что-то важное понадобится — сами сообщат, телефон у них есть.
Печально было смотреть на родителей. Владимира они выгнать не решались — очень жалели его. И внуков любили. Даже не знаю, чем бы могла им помочь. Продукты привезти — они отказывались. Денег дать — они достанутся Владимиру с женой, а спонсировать взрослого брата не хотелось. Попросил бы по-человечески хоть раз — помогла бы, а так, через силу, с постоянным недовольством… извините. Я тоже человек, мне и без него нелегко, проблем хватает.
Так мы и существовали. Каждый в собственном мире, из которого не желал выбираться. И меня, честно сказать, моя жизнь вполне устраивала. Даже начала задумываться о том, чтобы откладывать дочкам средства на высшее образование. Они ещё маленькие, но кто знает, что принесёт будущее. А если поступят на бюджетные места, деньги пойдут на первоначальные взносы за квартиры. У девочек должно быть собственное жильё, пусть скромное — чтобы было куда уйти. Если бы Артём не оставил мне квартиру, страшно подумать, как бы складывалась жизнь. Выжили бы каким-то образом, но я благодарна за то, что имею.
И только я открыла накопительные счета для дочерей, как давний знакомый с университета, с моего курса, попросил срочно встретиться. Неужели что-то произошло? Прежде мы никогда так внезапно не встречались. Максимум — переписывались в мессенджере.
«Спокойно, Наташа, — сказала я себе. — Сначала выясни, что тебе нужно, а потом волнуйся».
Оставшись без мужа, я стала тревожной и в любой неожиданности подозревала подвох, поэтому на встречу с однокурсником шла на взводе. Если он и заметил моё напряжённое состояние, виду не подал.
— Я со студенческих лет помню, какой ты способной была, — начал он издалека.
Я попросила его перейти к сути и честно призналась, что, не зная, чего ждать, немного волнуюсь. Он добродушно рассмеялся и сообщил, что хочет пригласить меня в свою компанию.
— В наше сфере все на виду, — сказал он. — На текущем месте ты зарекомендовала себя отлично, но потолка уже достигла. А у нас займёшь руководящую позицию в финансовом департаменте, и зарплата будет вдвое больше. Мне проще взять проверенного специалиста на эту должность, чем доверять отдел незнакомцу. Ну что, согласна?
Естественно, я была согласна! Мысленно подсчитала, сколько смогу откладывать, и настроение мгновенно поднялось, а тревога исчезла. Когда речь заходила о профессии, я преображалась и становилась уверенным в себе экспертом.
— Вот теперь другое дело! — воскликнул однокурсник, словно заметив во мне изменения, которые сама я не отслеживала.
Мы просидели в кафе несколько часов, обсуждая рабочие вопросы. На следующий день я подала заявление об уходе. Как меня только ни отговаривали — и комплиментами, и угрозами, мол, на новом месте не приживёшься, и что тогда делать будешь, — но все эти слова только укрепили уверенность в правильности решения сменить работу. Раз я такой ценный кадр, что компании готовы за меня бороться, значит, в любом случае не останусь ни с чем и всегда обеспечу себя.
От радости позвонила отцу и всё ему рассказала. Мне ещё предстояло отрабатывать две недели перед началом новых обязанностей, но так переполняла гордость за себя, что хотелось услышать похвалу от родителей.
Отец включил громкую связь, чтобы мать тоже слышала, как я восторженно рассказываю о новой должности и новом окладе.
— Поздравляем, доченька, — произнесла мать безрадостно.
Я сразу напряжённо замолчала. Не на такую реакцию рассчитывала. Конечно, не думала, что устроят праздник, но можно было ответить не столь уныло?
— Что-то не так? — осторожно поинтересовалась я. — Вам что-нибудь требуется?
— Да нам-то ничего не требуется, — ответила она. — А вот брат твой еле сводит концы с концами. Помогла бы ему хоть чем-то.
— Да чем же я ему помогу? — удивилась я. — Если детям что-то купить надо — пожалуйста, не против. А что ещё в моих силах? Работать за него на фабрике?
Отец вздохнул и произнёс:
— Не нужно за него работать.
Разговор на этом прервался. Растерянная, я попрощалась с родителями и завершила звонок. Я действительно не понимала, чем могу помочь брату, который женился на ленивой женщине и нарожал детей, не подумав о том, как будет их содержать. Когда я спрашивала конкретно «что привезти», мать с отцом отказывались. У брата я об этом не интересовалась, иначе он составил бы список на несколько десятков тысяч. А угадывать, что и кому нужно, не хотела — собственных забот хватало.
Зато за меня порадовались дочки. Они ещё слабо понимали важность работы, но прыгали от радости — просто разделяя моё счастье.
Через несколько дней позвонил Владимир и спросил, дома ли я и может ли заехать.
— Хорошо, — ответила я, — приезжай. Только ненадолго, потом мне по делам нужно ехать.
— Надо же, деловая дама, — съехидничал он в трубку.
Через полчаса он появился у меня дома. Я не питала иллюзий о том, что Владимир просто соскучился — и так понятно, что ему что-то от меня нужно. Возможно, созрел попросить денег. Я не была уверена, что соглашусь на крупную сумму — хотелось поскорее начать копить средства для дочерей, — но если бы просьбы были не слишком масштабными, дала бы в долг, понимая, что Владимир никогда его не вернёт. Была готова и помочь ему перебраться в город. Это нелегко с большой семьёй, но трудолюбивый человек всегда найдёт, где заработать — было бы желание.
— Так как у тебя теперь престижный заработок, то ты должна приобрести нам новое жилье — сказал Владимир
Мы сидели на кухне, я налила ему чая, а себе приготовила кофе. Кажется, Владимир вообще ни разу не был у меня в гостях — некогда ему, трудится в поте лица. И вот теперь приехал, чтобы потребовать у меня целый дом.
— Ты хоть представляешь, сколько это стоит? — ответила я. — У меня двое детей, воспитываю их одна. Даже с новой работой у меня таких денег нет и не будет.
— Накопишь, — ответил брат. — Займёшь.
— Почему бы тебе самому этого не сделать?
Откуда Владимир вообще узнал про мою новую работу? Я ведь ему не сообщала… но тут вспомнила про родителей. Конечно, они тут же донесли ему новость о моём материальном положении.
— Мать с отцом сказали, что ты можешь себе это позволить, — насупившись, ответил Владимир.
Вот откуда ветер дует. Понятно. Сам бы он до такого не додумался — Владимир никогда не отличался умом.
— Либо откажись от своей доли в доме родителей, — поспешил добавить он, видя, что я задумалась.
Это было уже чересчур. Я велела ему покинуть мою квартиру и заявила, что обсуждать этот вопрос не собираюсь. Обидевшись, он ушёл, а вечером мне позвонили родители и начали требовать выполнения владимировых условий. Мне, в общем-то, их дом был не нужен, но почему я должна отказываться от наследства, которое могу потратить на собственных детей? У меня семья неполная, у Владимира полная, руки и ноги у него есть, что мешает зарабатывать? Но больше всего меня возмутила его наглость. Поговори он со мной по душам, попроси нормально, я бы ему свою законную половину отписала. Но требовать купить ему новый дом, а потом ещё ждать, что я подарю половину родительского дома — верх неуважения.
— Испортил тебя город, — посетовала мать. — Зазналась. Что же нам с Владимиром делать…
Её причитания меня не тронули, и я прервала разговор. Пусть сами разбираются. Если дойдёт, что неплохо бы извиниться, подумаю насчёт половины родительского дома, но обеспечивать брата-неудачника совершенно новым жильём в ущерб своим детям не стану. Всё равно в семье уже решили, что я самая плохая, терять мне нечего.
