— Мне на процедуры нужно, тебе на новую жизнь, — Зинаида Петровна разминала в руках корочку хлеба, крошки сыпались на клеёнку. — Дом продадим, денежки поделим.
Лена смотрела на свекровь и вдруг ясно увидела: та уже всё решила. Не спросила, не посоветовалась — решила. Как всегда за эти двадцать два года.
— Зинаида Петровна, а чей дом-то продавать будем?
— Как чей? Семейный. Василий мой сын, значит, и дом…
— Был ваш сын.
Свекровь замерла с куском хлеба в руке. В её глазах мелькнуло что-то острое, хищное.
— Молодая ещё, переживёшь. А мне в мои годы каждый рубль дорог.
Лена достала из сумочки папку с документами.
— Давайте посмотрим, чей дом.
Зинаида Петровна отодвинула папку, словно та обожгла.
— Что там смотреть? Дом дедовский, прадедовский. Я в нём сорок лет прожила, пока в город не переехала. А ты что — три раза в году приезжала, на праздники.
— Четыре, — спокойно поправила Лена. — На ваш день рождения тоже.
— Ну и что? Это не делает тебя хозяйкой.
Лена раскрыла папку, достала заламинированный лист.
— Вот завещание. Пять лет назад Василий переоформил дом на моё имя. При нотариусе, при свидетелях.
Свекровь наклонилась, щурясь. Читала медленно, губами.
— Он что, головой ударился? Родную мать обделить!
— Зинаида Петровна, вы же сами тогда сказали: зачем вам деревенская развалюха, у вас квартира в городе есть.
— Я пошутила!
— Нотариус решил всерьёз воспринять. Вот справка о дееспособности Василия на тот момент. Вот подписи свидетелей. Врача помните? Игоря Семёновича? Он тогда подтвердил, что муж в здравом уме и твёрдой памяти.
Зинаида Петровна откинулась на спинку стула. Её лицо вдруг осунулось, будто воздух выпустили.
— Ты что, нарочно это всё приготовила?
— Нарочно, — кивнула Лена. — После того как Василий стал прихворывать. Мы решили все бумаги в порядок привести.
— Да что ты понимаешь в этих бумажках! — свекровь резко выпрямилась, в голосе появились металлические нотки. — Подсунули тебе, ты и подписала. А по-человечески как? Я его мать! Полжизни отдала, в институт отправила!
Лена убрала документы в папку, застегнула молнию.
— По-человечески… Это когда вы мне на поминальном обеде сказали: «Хватит горевать, найди себе кого помоложе»? Или когда через месяц спросили, не планирую ли замуж выходить, потому что «дом пустует»?
— Ну и что тут плохого? Жизнь продолжается!
— Продолжается, — согласилась Лена. — Только не так, как вы планируете.
Зинаида Петровна встала, прошла к окну. Постояла, глядя во двор, где соседские куры клевали что-то у забора.
— А если я не соглашусь?
— С чем не соглашусь? — не поняла Лена.
— Ну, с этими твоими бумажками. Пойду в суд. Скажу — сноха подговорила сына против матери. Пока он прихварывал, мозги ему промыла.
Лена открыла папку, достала ещё один документ.
— Это экспертиза. По требованию нотариуса проводили. Василий был абсолютно вменяем. А это аудиозапись того разговора, когда он завещание подписывал. Там он объясняет свои мотивы.
Свекровь медленно обернулась.
— Какие мотивы?
— Говорил, что хочет защитить меня от… как он выразился… от семейного давления после того, как его не станет.
Повисло молчание. Зинаида Петровна вернулась к столу, села. Лицо у неё стало серым.
— Значит, он знал, что я…
— Он вас знал тридцать пять лет, — мягко сказала Лена. — Мать вы ему хорошая были. Но справедливой… не всегда.
— И что теперь? — свекровь смотрела в стол. — Выгонишь меня?
— Зачем же. У вас своя квартира в городе.
— Она маленькая. Однокомнатная.
— А дом большой. Но он мой.
Зинаида Петровна подняла голову. В глазах читалось что-то новое — не злость, не обида. Что-то похожее на уважение.
— Ты, оказывается, не такая курица, как я думала.
— Не такая, — согласилась Лена.
— Василий правильно сделал, — неожиданно сказала свекровь. — Я бы действительно… ну, ты понимаешь.
— Понимаю.
— А на процедуры деньги всё равно нужны.
Лена достала из сумочки конверт, положила на стол.
— Василий и об этом подумал. Сделал для вас отдельный вклад — на случай, если понадобится помощь. Но трогать его я не собираюсь.
— А это что?
— Это деньги от меня. На ваши процедуры.
Зинаида Петровна заглянула в конверт, пересчитала купюры.
— Сколько тут?
— Сто двадцать тысяч.
— Откуда у тебя такие деньги?
— Подрабатываю. Консультирую людей по наследственным вопросам онлайн. Оказывается, после Васиных дел у меня появились к этому способности.
Свекровь спрятала конверт в карман халата.
Дипломатия против хитрости
— Значит, всё это время ты знала, что дом твой, а молчала?
— Молчала, — кивнула Лена. — Думала, может, вы сами поймёте.
— Понимать… — свекровь покачала головой. — Я привыкла, что в семье я главная. Старшая по возрасту, значит, и решаю всё. А тут…
— Тут документы решают.
— Да не в документах дело! — Зинаида Петровна стукнула кулаком по столу. — В том дело, что ты оказалась умнее меня. Предусмотрительнее.
Лена налила из термоса чай в две чашки. Одну придвинула свекрови.
— Не умнее. Просто жизнь научила. Когда Василий стал прихварывать, я поняла: надо к разному готовиться.
— К разному… — повторила Зинаида Петровна. — И к тому, что я захочу дом отобрать?
— И к этому тоже.
Тишина. Только тикали старые часы на стене.
— Плохо я с тобой обращалась?
Лена помешала чай ложечкой, подумала.
— По-разному обращались. Когда дети маленькие были — помогали много. А потом… потом стали считать, что я вам должна. За всё благодарить, во всём уступать.
— Может, и так, — вздохнула свекровь. — В старости характер портится. Кажется, что все против тебя, всё не так делают.
Правда о семейной дипломатии
— Зинаида Петровна, можно вопрос?
— Спрашивай.
— А вы действительно думали, что я соглашусь дом продать? Вот так просто?
Свекровь отпила чай, поморщилась — горячий.
— Думала. Ты же всегда соглашалась. Когда на дачу поехать, что на стол поставить, как детей воспитывать. Всегда моё мнение спрашивала.
— Спрашивала, — согласилась Лена. — Но не всегда следовала.
— Как это?
Лена улыбнулась:
— Помните, вы советовали Дашу в медицинский отдать? А я в театральный определила.
— Помню. Тогда ещё поругались.
— Не поругались. Вы поругались. А я просто сделала, как считала нужным.
Зинаида Петровна задумалась, припоминая.
— И с Мишей так же было? Когда он из института уходить хотел?
— И с Мишей. Вы настаивали — пусть доучивается. А я разрешила попробовать своё дело начать.
— Но ты же со мной соглашалась!
— Кивала, — поправила Лена. — Это не одно и то же.
Свекровь рассмеялась — негромко, с хрипотцой.
— Хитрая ты, оказывается.
— Не хитрая. Дипломатичная.
— А в чём разница?
— Хитрость — это обман. А дипломатия — это мир в семье.
Свежие правила для старых отношений
— Лена, а что дальше будет?
— В каком смысле?
— Ну, с нами. Я приеду к тебе на дачу — ты меня прогонишь?
Лена встала, подошла к окну. Во дворе сосед Николай Иванович чинил калитку. Постукивал молотком, неторопливо, обстоятельно.
— Зинаида Петровна, дом большой. Комнат много. Приезжайте, когда хочется. Только теперь будете гостьей, а не хозяйкой.
— И что это значит?
Лена перечислила спокойно:
-
Меню буду составлять я
-
Дашу с внуками встречать буду, как сама захочу
-
В огороде посажу то, что мне нравится
— А если не понравится мне твоё меню?
— Тогда поедете домой раньше, чем планировали.
Зинаида Петровна помолчала, переваривая сказанное. Достала из кармана смартфон, покрутила в руках.
— А могу я друзьям в мессенджере написать, что на дачу приеду?
— Можете. Только предупреждайте меня заранее.
— Как гости предупреждают?
— Как гости.
Пауза.
— А помидоры всё равно будешь сажать?
— Буду. Люблю помидоры.
— И огурцы?
— И огурцы.
— Тогда ладно. Приеду в мае, рассаду помогу высаживать.
Честность
Зинаида Петровна собирала в сумку свои вещи — лекарства, документы, банковскую карту. Движения медленные, задумчивые.
— Лена, а скажи честно: ты меня недолюбливаешь?
— За что недолюбливать?
— Ну, за то, что много лет помыкала тобой. Считала себя главной.
— Не недолюбливаю, — Лена мыла чашки в раковине. — Понимаю.
— Что понимаешь?
— Вы привыкли быть нужной. Когда сын женился, решили, что молодая семья без вас не справится. А когда справилась, почувствовали себя лишней.
— И что, оправдываешь меня?
— Не оправдываю, не осуждаю. Принимаю как данность.
Свекровь застегнула сумку, встала.
— Данность можно изменить?
— Можно. Если захотеть.
— А ты хочешь?
— Хочу, чтобы мы были семьёй. Без борьбы за власть, без обид. Просто семьёй.
— И как это — быть семьёй по-новому?
Лена вытерла руки полотенцем, повернулась к свекрови.
— Это когда каждый знает своё место и не покушается на чужое. Когда помогают друг другу, а не указывают, что делать.
— Сложно это.
— Первое время сложно. Потом привыкнете.
— А если не привыкну?
— Тогда будете приезжать реже, — спокойно ответила Лена.
Зинаида Петровна вдруг улыбнулась — впервые за весь разговор искренне.
— Знаешь, мне это даже нравится. Когда всё честно.
Прощание без обид
На остановке, ожидая автобуса, Зинаида Петровна спросила:
— А что бы случилось, если бы документов не было?
— Не знаю, — честно ответила Лена. — Наверное, дом бы продали.
— И денежки поделили?
— И денежки поделили.
— А ты бы потом сожалела?
— Сожалела бы. Очень.
— Тогда хорошо, что Василий умный был.
Автобус подъехал, дверь с шипением открылась.
Зинаида Петровна поднялась на подножку, обернулась:
— Лена, а в мае можно не только рассаду сажать, но и забор покрасить?
— Можно. Если захочется.
— Захочется, — кивнула свекровь. — И ещё… спасибо тебе.
— За что?
— За то, что объяснила всё по-человечески. Без криков, без истерик.
— А как же ещё?
— По-разному бывает, — свекровь махнула рукой. — До встречи весной.
Лена помахала ей через окно и пошла обратно к дому.
На крыльце остановилась, достала смартфон, набрала номер.
— Даша? Это мама. Приезжай в субботу, огород планировать будем. И детей привози — бабушка Зина в мае приедет, будет скучать…
Пауза.
— Да, всё в порядке. Всё очень хорошо.
Убрав телефон, она вошла в дом. Свой дом. В котором теперь будут новые правила, новые традиции и, возможно, новое понимание того, что значит быть семьёй без битвы за власть.
