Нотариус вытер очки и снова перечитал документ, словно не веря своим глазам. Мария Петровна побледнела, вцепившись в край стола так, что костяшки пальцев побелели.
— Это какая-то ошибка! — выдохнула свекровь, и её голос дрогнул от едва сдерживаемой ярости. — Квартира должна была достаться моему сыну! Не ей!
Катя сидела напротив, ошеломлённая не меньше свекрови. Завещание бабушки Андрея было вскрыто только сейчас, через месяц после похорон. Трёхкомнатная квартира в центре города, о которой все были уверены, что она перейдёт единственному внуку, неожиданно оказалась завещана его жене.
Андрей растерянно переводил взгляд с матери на жену. Его лицо выражало полное непонимание происходящего. Он открывал рот, пытаясь что-то сказать, но слова застревали где-то в горле.
— Екатерина Сергеевна, — нотариус обратился к Кате, игнорируя возмущённые всхлипы Марии Петровны. — Покойная оставила вам письмо. Оно запечатано, я не знаю его содержания.
Дрожащими руками Катя взяла конверт. На нём аккуратным почерком было выведено: «Моей дорогой Катюше». Она разорвала конверт и развернула лист. Почерк бабушки Веры был чёткий, несмотря на её преклонный возраст.
«Дорогая Катюша! Если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет. Я долго думала, кому оставить квартиру. Андрюша — мой единственный внук, я его очень люблю. Но за три года, что вы женаты, я многое увидела и поняла. Ты — единственная в этой семье, кто относился ко мне как к человеку, а не как к источнику будущего наследства. Мария никогда не простила мне того, что я не одобрила её брак с моим сыном. После его смерти она делала всё, чтобы настроить Андрея против меня. Но ты, милая, приходила ко мне каждую неделю, помогала, разговаривала. Не из корысти — я это чувствовала. Квартира — мой подарок тебе. Используй её мудро. И помни: никто не имеет права указывать тебе, как жить. Даже семья. Особенно семья. С любовью, баба Вера.»
Катя подняла глаза от письма. Мария Петровна уже стояла, нависая над ней.
— Что там написано? Дай сюда! — свекровь попыталась выхватить письмо, но Катя успела отдёрнуть руку.
— Это личное письмо, адресованное мне, — спокойно сказала Катя, складывая лист и убирая в сумку.
— Личное?! — взвизгнула Мария Петровна. — Да ты втёрлась в доверие к больной старухе! Наверняка что-то подсыпала ей или запугала! Андрей, ты что молчишь? Это же твоя бабушка! Твоё наследство!
Андрей наконец обрёл дар речи. Он посмотрел на жену, и в его глазах мелькнуло что-то странное, что Катя не сразу смогла распознать.
— Кать, может, правда что-то не так? Бабушка в последний год плохо соображала. Может, ты как-то повлияла?
Удар был неожиданным. Катя почувствовала, как земля уходит из-под ног. Три года брака, и вот — при первом же серьёзном испытании муж встал на сторону матери.
— Ты серьёзно думаешь, что я способна на такое? — тихо спросила она.
— Я не знаю, что думать! — вспылил Андрей. — Это же странно! Почему тебе, а не мне?
— Потому что я единственная навещала её последний год! — не выдержала Катя. — Где вы были, когда ей нужна была помощь? Когда нужно было отвезти в больницу, купить лекарства, просто посидеть рядом? Мария Петровна, вы за три года ни разу к ней не приехали! Андрей, ты был у неё от силы пять раз!
— Не смей так разговаривать с моей матерью! — рявкнул Андрей.
— И со мной! — подхватила Мария Петровна. — Я занятой человек! У меня своя жизнь! А ты, видимо, специально изображала заботливую внучку, чтобы квартиру отхватить!
Нотариус откашлялся, привлекая внимание.
— Позвольте заметить, завещание составлено год назад, в полном соответствии с законом. Вера Ивановна была в здравом уме и твёрдой памяти, есть медицинское заключение. Оспорить завещание можно только через суд, но, предупреждаю, шансы минимальны.
Катя встала. Ноги подрагивали, но она заставила себя держаться прямо.
— Я пойду. Документы можно забрать?
— Да, конечно. Вот копии для вас, — нотариус протянул ей папку.
Мария Петровна преградила ей дорогу к выходу.
— Ты не выйдешь отсюда, пока не откажешься от квартиры в пользу Андрея!
— Мам, успокойся, — слабо попытался вмешаться Андрей, но его голос звучал неубедительно.
— Молчи! — рявкнула на него мать и снова повернулась к Кате. — Ты понимаешь, что разрушаешь семью? Ты думаешь, мой сын останется с воровкой?
— Я ничего не крала, — Катя удивлялась собственному спокойствию. — Бабушка Вера сама решила оставить квартиру мне. И знаете что, Мария Петровна? Теперь я понимаю почему.
Она обошла свекровь и вышла из кабинета. За спиной послышались крики Марии Петровны и слабые попытки Андрея её успокоить.
Дома Катя рухнула на диван. Слёзы, которые она сдерживала в конторе нотариуса, полились ручьём. Не от обиды на свекровь — к её выходкам она давно привыкла. Боль причинило предательство Андрея. Он даже не попытался защитить её, сразу поверив материнским инсинуациям.
Телефон разрывался от звонков. Андрей, потом Мария Петровна, потом опять Андрей. Катя выключила звук и попыталась успокоиться. Нужно было всё обдумать.
Через час входная дверь хлопнула. Андрей вошёл в комнату. Его лицо было мрачным.
— Ну что, довольна? — бросил он вместо приветствия. — Мать в истерике, давление подскочило. Пришлось скорую вызывать.
— Мне жаль, — машинально ответила Катя, хотя жалости не чувствовала. Мария Петровна славилась своими показательными истериками с вызовом скорой.
— Жаль? — Андрей сел в кресло напротив. — Если бы тебе было жаль, ты бы отказалась от квартиры.
— С чего бы? Твоя бабушка хотела, чтобы она досталась мне.
— Не может быть, чтобы она по своей воле оставила квартиру не родному внуку, а какой-то…
— Какой-то кто? — Катя подняла голову. — Договаривай.
— Неважно. Просто это неправильно. Квартира должна остаться в семье.
— Я три года твоя жена. Я не семья?
Андрей замялся.
— Ты понимаешь, о чём я. Кровная семья. Мама права, ты могла повлиять на бабушку. Она последний год часто жаловалась, что ты к ней ходишь.
— Жаловалась? — Катя не верила своим ушам. — Я к ней ходила, потому что ей было одиноко! Потому что родной внук забыл о её существовании!
— Я работаю! У меня нет времени по старушкам бегать!
— Но у тебя есть время каждые выходные ездить с мамой по торговым центрам!
— Не смей трогать мою мать! Она всю жизнь для меня жила! А ты? Что ты для меня сделала? Втёрлась в доверие к бабушке и отхватила квартиру! Мама предупреждала, что ты корыстная, но я не слушал!
Катя медленно встала. В груди разливался странный холод. Не боль, не обида — именно холод. Как будто что-то внутри окончательно умерло.
— Знаешь что? Я сейчас пойду прогуляюсь. А ты подумай, хочешь ли ты остаться в этом браке. Потому что я квартиру не отдам. Ни тебе, ни твоей матери.
Она взяла сумку и вышла. За спиной Андрей что-то кричал, но она уже не слушала.
Катя шла по вечернему городу без определённой цели. В голове крутились воспоминания последних трёх лет. Как Мария Петровна с первого дня дала понять, что она недостаточно хороша для её сына. Как критиковала её готовку, уборку, внешний вид. Как Андрей всегда молчал или просил потерпеть. «Мама эмоциональная, не принимай близко к сердцу».
А ещё вспомнилась бабушка Вера. Маленькая, сухонькая старушка с удивительно живыми глазами. Как она радовалась каждому визиту Кати. Как рассказывала истории из молодости. Как однажды, полгода назад, вдруг спросила: «Катюша, а ты счастлива с моим внуком?» И Катя тогда не смогла ответить сразу, замялась. А бабушка Вера только вздохнула: «Он весь в мать пошёл. А та весь в свою мать. Яблоко от яблони, как говорится».
Телефон в сумке завибрировал. СМС от Андрея: «Мама переезжает к нам жить. Так будет лучше для всех. Возвращайся, поговорим».
Катя остановилась посреди улицы. Мария Петровна переезжает к ним. В их маленькую двухкомнатную квартиру, где и вдвоём-то тесно. Это был ультиматум. Либо она принимает правила игры свекрови, либо…
Либо что?
Катя достала телефон и набрала номер подруги.
— Лена? Можно я к тебе на пару дней? Да, опять свекровь. Только теперь всё серьёзнее.
Следующее утро началось с тридцати семи пропущенных звонков. Катя не спешила перезванивать. Вместо этого она позвонила на работу и взяла отгул, а потом отправилась к юристу, которого порекомендовала Лена.
— Завещание железное, — подтвердил юрист, изучив документы. — Оспорить практически невозможно. Медицинское заключение есть, нотариальное заверение в порядке. Можете вступать в наследство.
— А если муж будет требовать разделить квартиру при разводе?
Юрист покачал головой.
— Наследство — ваша личная собственность, разделу не подлежит. Но вы уверены, что дойдёт до развода?
Катя вспомнила вчерашнее сообщение.
— Почти уверена.
Вечером она вернулась домой. Андрей сидел на кухне с ноутбуком, а из комнаты доносился голос Марии Петровны, говорящей по телефону.
— Она уже переехала? — спокойно спросила Катя.
— Да. И будет жить здесь, пока ты не одумаешься, — Андрей даже не поднял глаз от экрана.
— Ясно.
Катя прошла в спальню. Мария Петровна сидела на их с Андреем кровати и оживлённо обсуждала с кем-то по телефону «наглость этой девицы». Увидев Катю, она демонстративно повысила голос.
— Да, да, представляешь! Обвела вокруг пальца бедную Веру Ивановну! Но ничего, мы её к ногтю прижмём!
Катя молча стала собирать свои вещи в сумку. Мария Петровна прервала разговор.
— Куда это ты собралась?
— К маме, — коротко ответила Катя.
— Сбегаешь? Правильно! И не возвращайся, пока не подпишешь отказ от квартиры!
Катя остановилась в дверях.
— Я не подпишу отказ. Никогда. Эту квартиру мне оставила бабушка Вера, и я буду жить в ней. Одна.
— Ты что, с ума сошла? — вскочил Андрей. — Ты хочешь развестись из-за квартиры?
— Нет. Я хочу развестись, потому что мой муж позволяет матери переезжать в наш дом без моего согласия. Потому что он обвиняет меня в воровстве. Потому что за три года брака он ни разу не встал на мою сторону.
— Катя, не драматизируй, — Андрей попытался взять её за руку, но она отстранилась. — Мама поживёт немного и уедет.
— Поживёт немного? — Мария Петровна возмущённо фыркнула. — Я буду жить здесь столько, сколько нужно! И вообще, Андрюша, зачем тебе такая жена? Которая старушек обворовывает! Найдём тебе нормальную девушку, из хорошей семьи!
Катя посмотрела на Андрея. Он молчал, опустив глаза. Это молчание сказало больше любых слов.
— Всё ясно, — Катя взяла сумку. — Документы на развод подам завтра. Вещи заберу, когда въеду в квартиру бабушки Веры. Андрей, можешь жить с мамой. Вы друг друга достойны.
Она вышла, не оборачиваясь. За спиной Мария Петровна что-то кричала про суд, про то, что она им ещё покажет. Андрей молчал.
Через месяц Катя получила ключи от квартиры бабушки Веры. Трёхкомнатная квартира в сталинском доме встретила её запахом лаванды — бабушка всегда держала саше в шкафах. На стене в прихожей висели фотографии. Вот совсем молодая бабушка Вера с мужем. Вот она с маленьким сыном — отцом Андрея. А вот недавнее фото — бабушка Вера и Катя в парке, прошлой осенью.
Катя прошлась по комнатам. В спальне на тумбочке лежал ещё один конверт. На нём было написано: «Открыть, когда въедешь».
Внутри была короткая записка: «Катюша, теперь у тебя есть свой дом. Пусть в нём будет счастье, которого не было у меня. Не позволяй никому решать за тебя, как жить. И помни — семья это не только кровные узы. Семья — это те, кто тебя любит и уважает. Найди такую семью. Ты достойна большего. Баба Вера».
В дверь позвонили. Катя вздрогнула. Неужели Андрей с матерью нашли её?
Но за дверью стояла незнакомая женщина средних лет с букетом цветов.
— Здравствуйте! Я Нина Васильевна, соседка. Вера Ивановна много о вас рассказывала. Говорила, что квартира достанется самому дорогому человеку. Я подумала, стоит познакомиться. И вот, цветы для новоселья.
Катя растрогалась.
— Спасибо большое! Проходите, я чай поставлю. Правда, ещё не распаковалась…
— Ничего, ничего! Вера Ивановна всегда говорила, что главное в доме — не порядок, а душевное тепло.
За чаем Нина Васильевна рассказывала о бабушке Вере, о доме, о соседях. А потом вдруг спросила:
— А где же ваш муж? Вера Ивановна упоминала, что у вас есть муж.
— Мы разводимся, — Катя ожидала осуждения, но Нина Васильевна только понимающе кивнула.
— Вера Ивановна как-то обмолвилась, что её внук весь в мать. А свекровь вашу она, мягко говоря, недолюбливала. Говорила, что та её сына сгубила своей любовью, из него тряпку сделала. Видимо, и с внуком та же история.
Катя задумалась. Она никогда не слышала, чтобы бабушка Вера плохо отзывалась о ком-то. Но, видимо, были причины.
Прошло три месяца. Развод прошёл быстро — делить было особо нечего. Квартиру, где они жили с Андреем, снимали, машины не было, общих накоплений тоже. Андрей пытался через адвоката оспорить завещание, но безуспешно. Мария Петровна названивала первое время с угрозами, но Катя поменяла номер телефона.
На работе дела шли в гору. Начальство оценило её новый проект, обещали повышение. Квартиру Катя потихоньку обустраивала, сохраняя дух бабушки Веры, но добавляя свои штрихи.
Однажды вечером в дверь позвонили. Катя посмотрела в глазок и обомлела. На площадке стоял Андрей. Он выглядел уставшим и каким-то потерянным.
Катя не стала открывать, но включила домофон.
— Чего тебе?
— Кать, открой, поговорить надо.
— Нам не о чем говорить.
— Пожалуйста. Пять минут.
Против своей воли Катя открыла дверь, но на цепочке.
— Говори отсюда.
— Мама уехала к сестре в другой город. Сказала, что я её разочаровал, что не смог отсудить квартиру.
— И?
— И я понял, что ты была права. Насчёт всего. Я действительно всегда выбирал мать, а не тебя. Может, попробуем сначала?
Катя смотрела на него и чувствовала… ничего. Ни злости, ни жалости, ни остатков любви. Пустота.
— Андрей, иди домой. У нас ничего не получится.
— Но почему? Мама уехала, она больше не будет вмешиваться!
— Дело не в твоей маме. Дело в тебе. Ты показал, кто ты есть. И мне этот человек не нужен. Всего хорошего.
Она закрыла дверь. За ней Андрей ещё что-то говорил, но Катя уже не слушала. Она вернулась в гостиную, где на стене висел портрет бабушки Веры.
— Спасибо, баба Вера, — тихо сказала Катя. — За квартиру, за урок, за свободу. Я теперь понимаю, что вы имели в виду.
И ей показалось, что бабушка Вера с фотографии чуть заметно улыбнулась.
Жизнь продолжалась. Катя наслаждалась свободой, работой, новыми знакомствами. Иногда она вспоминала Андрея и Марию Петровну, но без злости. Они преподали ей важный урок: никогда не позволять никому, даже семье, особенно семье, диктовать ей, как жить.
В квартире бабушки Веры она нашла не просто жильё. Она нашла дом. Настоящий дом, где можно быть собой. И это было самое ценное наследство, которое могла оставить мудрая бабушка Вера — не стены и квадратные метры, а право на собственную жизнь.
