Мама покинула этот мир в марте, когда ещё лежал снег, но уже чувствовалось приближение весны. Людмила стояла у окна больничной палаты и смотрела, как таят последние сугробы во дворе. Сестёр, как всегда, рядом не было.
Вера прилетела из Москвы только на похороны, вся в чёрном и с таким видом, будто её личный график страдает от этого неожиданного мероприятия. Надя приехала из областного центра на старой Ладе, курила одну за другой и жаловалась на мужа-алкоголика. Людмила — она и была Людмилой, хотя сестры звали её просто Люся, — жила в том же городе, что и мама, и последние три года таскалась по больницам, покупала лекарства и выслушивала бесконечные жалобы на соседей, на врачей, на правительство.
— Ну что, девочки, давайте разбираться с наследством, — сказала Вера ещё на поминках, аккуратно отодвигая тарелку с селёдкой под шубой. — Я понимаю, что не время, но у меня завтра самолёт.
Надя кивнула, стряхивая пепел в блюдце: — Да, мне тоже надо. Детей оставила у свекрови, она долго не высидит.
Людмила молчала, наливая гостям чай. В квартире пахло пирожками, а на подоконнике стояли мамины фиалки — единственное, что было красивым в этой коммуналке, превращённой в отдельную квартиру.
К нотариусу пошли через неделю. Завещание было простым: сберкнижка и квартира — поровну между тремя дочерьми. На счету оказалось два с половиной миллиона — мама всю жизнь копила, откладывала с пенсии,плюс, совсем недавно продала дачу.
— Так, девочки, — Вера достала калькулятор, — деньги делим на троих поровну? Получается по восемьсот тысяч. А вот с квартирой что делать?
Надя затянулась сигаретой: — Да кому она нужна, эта квартира? Соседи — алкаши, лифт не работает, первый этаж. Ремонта не видела с начала века. Продать её можно разве что за копейки.
— Совершенно верно, — поддержала Вера. — Я звонила риелтору, он сказал — максимум миллион за всю квартиру, и то если повезёт. А ремонт туда нужно вложить не меньше миллиона. Невыгодно.
Людмила слушала и понимала, к чему идёт разговор.
— Предлагаю так, — продолжила Вера, — деньги мы берём вдвоём поровну, а квартира достаётся… ну, Люсе. Она всё равно здесь живёт, ей проще разбираться. А мы не будем претендовать на свою долю в квартире.
— Согласна, — быстро кивнула Надя. — Мне эта коммуналка не нужна. Лучше наличными.
Людмила посмотрела на сестёр. Восемьсот тысяч — для неё огромная сумма, но она понимала, что не всё так просто.
— А если я квартиру потом продам дорого? — спросила она тихо.
Вера рассмеялась: — Люся, ты там была недавно? Это же развалюха в спальном районе. Кому она нужна?
— Да ладно тебе, — добавила Надя. — Бери и радуйся. А мы возьмём деньги и закроем эту тему.
Людмила подписала отказ от денег. Сестры — от квартиры. Через месяц они уехали, разменяв мамины накопления на свои нужды.
Ключи от квартиры лежали у Людмилы в кармане уже неделю, а заходить она всё не решалась. Наконец, набравшись храбрости, вошла в подъезд. Квартира встретила её запахом старости и одиночества. Мебель — тёмный гарнитур семидесятых годов, диван с продавленными пружинами, ковёр в цветочек на стене. На кухне — мойка с отбитой эмалью и газовая плита, у которой последние лет тридцать работали только две конфорки.
Людмила открыла окно, впуская свежий воздух, и попыталась представить, что можно сделать с этим пространством. Тридцать восемь квадратных метров, правда, распланированных неудачно — крошечная кухня, узкая прихожая, комната, разделённая перегородкой на спальню и гостиную.
Вечером она позвонила Алёне — подруге ещё со школьной скамьи, которая стала архитектором.
— Алён, можешь посмотреть одну квартиру? Может, что-то дельное посоветуешь.
— Конечно. Только с тебя чай с плюшками.
Алёна приехала на следующий день с рулеткой и блокнотом. Полчаса ходила по квартире, что-то мерила, чертила.
— Знаешь что, Люся, — сказала она наконец, — квартира не безнадёжна. Если снести эту дурацкую перегородку, получится отличная студия. Кухню объединить с гостиной — будет просторно. Ванную увеличить за счёт коридора. И потолки высокие, три двадцать. Вполне можно сделать конфетку.
— Сколько это будет стоить?
— Ну… если с моими ребятами, которые хорошо работают, — тысяч восемьсот. Может, до миллиона выйдет с мебелью. Дорого, конечно, но районе планируется застройка новыми ЖК. Я в этой сфере работаю, знаю. Через год-два здесь цены поднимутся раза в два, не меньше.
— А сестры говорят, квартира никому не нужна…
— Сестры плохо информированы, — усмехнулась Алёна. — Слушай, давай я тебе проект набросаю? Посмотришь, решишь.
Проект был красивым. Алёна нарисовала просторную студию с кухонным островом, гардеробной и огромными окнами без тяжёлых штор. Спальную зону отделяла только стеклянная перегородка, ванная комната стала в два раза больше, а на кухне помещался не только холодильник, но и посудомоечная машина.
— Красиво, — вздохнула Людмила. — Но денег таких у меня нет.
— А у тебя есть доля в наследстве. Ты же говорила, там два с половиной миллиона было?
— Я от денег отказалась. Взяла квартиру.
Алёна посмотрела на неё как на сумасшедшую: — Зачем?
— Сестры сказали, что квартира никому не нужна…
— Люся, ты дура. Конечно, в таком виде она никому не нужна. А после ремонта будет стоить миллиона четыре, не меньше. Да ещё и расти будет.
Людмила промолчала, но в голове уже зрел план. У неё были накопления — триста тысяч. Плюс можно было продать свою долю в родительской квартире, где она сейчас жила с отцом. Ещё тысяч пятьсот. Кредит на остальное…
— Слушай, а твои строители серьёзные люди?
— Самые серьёзные. Работают официально, гарантия, всё честно. Ну что, хочешь познакомлю?
— Давай.
Ремонт начался в мае. Людмила каждый день после работы приезжала следить за процессом. Сначала снесли перегородки — квартира сразу стала казаться в два раза больше. Потом поменяли проводку, поставили новые окна, сделали стяжку пола.
Вера звонила раз в месяц, интересовалась, как дела.
— Ну что, Люся, как твоя развалюха? Не жалеешь, что ввязалась?
— Пока не жалею.
— А сколько уже влила денег?
— Да так… потихоньку.
— Я вот свою долю потратила на классный отдых в Тайланде и шубу норковую купила. А ты всё в эту коммуналку вкладываешь.
Надя была ещё язвительнее: — Люська, ты там не заболела случайно? Зачем в этот клоповник деньги кидать? Лучше бы машину купила или хотя бы отдохнула где-нибудь.
Но Людмила продолжала. К июлю в квартире появился натяжной потолок, а стены покрасили в мягкий серый цвет. В августе привезли кухню — белую, лаконичную, с каменной столешницей. В сентябре — мебель: диван-трансформер, который превращался в полноценную кровать, встроенный шкаф, обеденный стол на шесть человек.
А вокруг тоже происходили изменения. Через дорогу началось строительство нового жилого комплекса. В соседних квартирах стали появляться молодые семьи — район постепенно меняется. Местных алкоголиков расселили, на их место заехали семьи с детьми.
Управляющая компания поменялась, в подъезде появился домофон, отремонтировали парадную, жильцы сами организовались и посадили цветы на клумбах.
К октябрю ремонт был готов. Людмила стояла посреди своей новой квартиры и не верила глазам. Светлая, просторная студия с панорамными окнами, современная кухня, уютная спальная зона, большая ванная. На полу — ламинат под дуб, на стенах — стильные картины, которые подобрала Алёна.
— Ну как? — спросила подруга, заходя с бутылкой шампанского.
— Как в журнале, — прошептала Людмила. — Не верится, что это моё.
— Верь, — засмеялась Алёна. — И радуйся. Квартира получилась шикарная. Знаешь, сколько сейчас такие стоят? Уже четыре миллиона просят. А будет ещё дороже.
На новоселье Людмила пригласила всех — подруг, коллег по работе, соседей. И сестёр, конечно. Вера прилетела из Москвы в пятницу вечером, Надя приехала утром на автобусе.
Когда они поднимались по лестнице, Вера удивлённо оглядывалась: — А здесь, кажется, стало чище?
— Ещё бы, — буркнула Надя. — Домофон поставили, за порядком следят.
Но когда Людмила открыла дверь своей квартиры, сестры замолчали. Вера первая нашла в себе силы что-то сказать:
— Люся… Это та же квартира?
— Та же. Только ремонт сделала.
Надя молча прошла по студии, заглянула в ванную, потрогала кожаный диван: — Сколько это всё стоило?
— Немного больше миллиона.
— Откуда у тебя такие деньги? — голос Веры стал подозрительным.
— Свои накопления, продала долю в отцовской квартире, кредит взяла.
— А зачем? — не понимала Надя. — Зачем столько тратить на… ну, на эту квартиру?
Людмила налила сестрам шампанское и посмотрела в окно. Во дворе играли дети, молодые мамы болтали на лавочках. Напротив строился новый дом, уже видны были балконы верхних этажей.
— Просто хотела нормальное жильё, — сказала она просто.
На новоселье пришло человек пятнадцать. Соседка-врач принесла торт, коллеги — цветы, Алёна — дорогое вино. Все восхищались ремонтом, спрашивали, кто делал, сколько стоило, где покупала мебель.
Вера и Надя сидели в стороне и переглядывались. Людмила видела, как они что-то обсуждают на кухне, но не вмешивалась.
К вечеру гости разошлись. Сестры остались на ночь — Вера сняла номер в гостинице, но сказала, что хочет «ещё немного посидеть, поговорить».
— Слушай, Люся, — начала Вера, когда они остались втроём, — а кто тебе сказал, что ты можешь распоряжаться квартирой единолично?
— Как это кто? Мы же договорились. У нотариуса подписали отказы.
— Мы отказались от квартиры в том виде, в каком она была, — вмешалась Надя. — А теперь это совсем другая недвижимость.
— Что ты хочешь сказать?
— А то, что мы имеем право на свои доли. Ты вложила деньги, конечно, но это не отменяет наших прав наследников.
Людмила почувствовала, что земля уходит из-под ног: — Серьёзно? То есть когда квартира была развалюхой, она вам была не нужна, а теперь, когда я сделала ремонт…
— Теперь это ценная недвижимость, — перебила Вера. — И мы хотим справедливого раздела.
— Какого раздела? Вы же взяли деньги!
— Деньги мы взяли, это правда, — кивнула Надя. — Но квартира стоит теперь гораздо дороже. Мы можем или продать её и поделить выручку, или ты выкупаешь наши доли по рыночной цене.
— По какой рыночной цене?
— Ну, сейчас такие квартиры стоят миллиона четыре, — сказала Вера.
Людмила села на диван и закрыла лицо руками.
— А если я не смогу выкупить?
— Тогда продаём и делим, — жёстко сказала Вера.
— Но я же вложила в ремонт больше миллиона! Свои деньги!
— Это твоё решение было, — пожала плечами Надя. — Мы тебя не просили.
Людмила подняла голову и посмотрела на сестёр: — Знаете что, девочки? Квартира никому не была нужна, пока я ремонт не сделала. А теперь все слетелись на наследство.
— Не надо демагогии, — поморщилась Вера. — Мы просто защищаем свои права.
— Какие права? Когда нужно было маму по больницам возить, где вы были? Когда она лекарства не могла купить, кто ей помогал? А теперь вспомнили про права!
— Это разные вещи, — сказала Надя. — Одно дело — забота о матери, другое — наследство.
— Хорошо, — встала Людмила. — Идите в суд. Посмотрим, что скажет судья.
Суд длился полгода. Вера наняла адвоката, Надя присоединилась к иску. Людмила тоже нашла юриста — по рекомендации Алёны.
— У вас есть все шансы выиграть, — сказал адвокат после изучения документов. — Сестры добровольно отказались от квартиры в пользу денег. Это их сознательное решение. То, что недвижимость выросла в цене из-за ваших вложений, не даёт им права пересматривать договорённости.
И действительно, суд встал на сторону Людмилы. Судья отметил, что стороны самостоятельно и добровольно определили способ раздела наследства, при этом Вера и Надя получили денежную компенсацию, а Людмила — квартиру в том состоянии, в каком она находилась на момент смерти матери.
— Увеличение стоимости недвижимости в результате произведённого ответчицей ремонта не может служить основанием для пересмотра ранее заключённого соглашения, — зачитал судья решение.
Вера и Надя подали апелляцию. Проиграли и там.
После второго суда они перестали общаться с Людмилой вообще. Не звонили по праздникам, не интересовались, как дела. Как будто у них никогда не было младшей сестры.
Людмила не особенно горевала. Она обустраивала свою жизнь в новой квартире, знакомилась с соседями, ходила в театр — впервые за много лет у неё появилось время на себя.
А через год случилось то, чего никто не ожидал. На новогоднем корпоративе в библиотеке, где она работала, познакомилась с Сергеем — программистом, которого пригласила коллега. Он недавно переехал из Екатеринбурга, снимал квартиру неподалёку.
— А у меня квартира рядом, — сказала Людмила, когда он предложил её проводить.
— Покажешь? — улыбнулся он.
Показала. Сергей ходил по студии и восхищался: — Ты сама дизайн придумывала?
— Подруга-архитектор помогала.
— А район отличный. Я тут квартиру присматриваю, но цены уже кусаются.
— Ещё год назад было гораздо дешевле, — рассмеялась Людмила.
Сергей остался на чай, потом на ужин, потом на завтрак. Через полгода он окончательно перебрался к ней, через год сделал предложение.
Свадьбу играли в ресторане на крыше — небольшую, человек на тридцать. Родители Сергея приехали из Екатеринбурга, друзья, коллеги, соседи. Алёна была свидетельницей и произнесла речь:
— За Люсю, которая сумела превратить развалюху в дом мечты!
Вера и Надя на свадьбу не приехали. Даже не поздравили.
А ещё через год в квартире появилась детская кроватка. Людмила стояла у окна, качая на руках сына, и смотрела, как во дворе играют дети. Район окончательно преобразился — новые дома, благоустроенные дворы, детские площадки.
— Хорошо у нас здесь, — сказал Сергей, обнимая её за плечи.
— Да, — согласилась Людмила. — Хорошо.
Квартиры в их доме теперь стоили по шесть миллионов. Иногда соседи спрашивали, не хочет ли она продать — предлагали даже больше рыночной цены. Но Людмила только смеялась.
Зачем продавать дом?
Иногда, правда, она думала о сёстрах. Интересно, знают ли они, сколько теперь стоит та квартира, которая им была не нужна? Жалеют ли о своём решении?
Но потом смотрела на спящего сына, на мужа, читающего книгу в кресле, на уютную студию с панорамными окнами — и эти мысли уходили сами собой.
У неё была своя семья. Свой дом. Своя жизнь.
И никому не нужно было доказывать, что она заслужила всё это.
