Пётр Петрович ушёл тихо, во сне, через три дня после того, как попал в больницу. Он не мучился, и врачи сказали, что это лучший исход при таком диагнозе. Но для Анны это было слабым утешением. Она потеряла своего единственного родного человека, свой маяк, свою опору. Похороны, поминки, девять дней, сорок дней — всё прошло как в тумане. Олег был рядом, помогал с организацией, вёл себя на удивление чутко и правильно. Его семья тоже выражала соболезнования, правда, в глазах Марии Семёновны и Светланы, помимо скорби, Анна отчётливо видела и плохо скрываемое любопытство.
После сороковин, когда первая, самая острая боль немного утихла, уступив место глухой тоске, Анна записалась на приём к нотариусу, Ирине Викторовне Сомовой, которая вела дела её дяди. Олег вызвался поехать с ней.
— Я тебя поддержу, — сказал он. — Тебе сейчас нельзя одной.
Но по его оживлённому виду Анна поняла, что дело не только в поддержке.
Кабинет нотариуса был строгим и тихим. Пахло старой бумагой, сургучом и хорошим кофе. Ирина Викторовна, элегантная женщина в очках с тонкой оправой, говорила чётким, размеренным голосом. Завещание открылось, как аккуратная бухгалтерская таблица, где все цифры стояли на своих местах.
— «…всё принадлежащее мне на момент смерти имущество, в чём бы оно ни заключалось и где бы ни находилось, а именно: квартиру, расположенную по адресу… денежные вклады в банках… я завещаю своей племяннице, Кузнецовой Анне Сергеевне…»
Ещё в коридоре нотариальной конторы, пока они ждали, когда их пригласят, Олег начал строить планы. Он говорил шёпотом, но его глаза горели энтузиазмом.
— Представляешь, Ань, двушка! Мы там такой ремонт забабахаем! Снесём эту дурацкую перегородку между кухней и комнатой, сделаем студию. Поставим барную стойку, высокий холодильник… И диван! Угловой, кожаный, помнишь, как у Кольки-водителя? Чтобы вся наша семья могла поместиться.
— У Кольки-водителя ещё и кредиты угловые, — тихо ответила Анна, глядя на обитую дерматином дверь кабинета. — На них вся его семья и помещается. Держатся только на процентах.
В кабинете, после оглашения воли покойного, Олег нетерпеливо подался вперёд. Неожиданно для Анны, в дверях материализовались Мария Семёновна и Светлана.
— Мы просто мимо проходили, — с невинным видом сообщила свекровь. — Решили заглянуть, узнать, как дела. Мы же семья.
Ирина Викторовна смерила их строгим взглядом поверх очков, но ничего не сказала.
— То есть, квартира теперь — наша общая, семейная? — уточнила Мария Семёновна, обращаясь скорее к нотариусу, чем к Анне. — Это же правильно, молодым надо расширяться. Мы люди не жадные, нам чужого не надо.
Ирина Викторовна медленно сняла очки и протёрла их замшевой тряпочкой.
— Уважаемая, — начала она ледяным тоном, — согласно статье 1119 Гражданского кодекса, завещатель вправе по своему усмотрению завещать имущество любым лицам. А согласно статье 36 Семейного кодекса, имущество, полученное одним из супругов во время брака в порядке наследования, является его личной собственностью. Совместно нажитым оно не считается.
Олег растерянно моргнул, его энтузиазм начал заметно угасать.
— Погодите… как это? А если я в эту квартиру… ну, душу вложу? Ремонт сделаю?
— Душа, молодой человек, — включилась в разговор Анна, — это актив нематериальный. На кадастровый учёт не ставится и в ЕГРН не регистрируется. А любые неотделимые улучшения, сделанные без моего письменного согласия, будут считаться вашим добровольным подарком.
Мария Семёновна не сдавалась. Она решила зайти с фланга.
— Но Анна же замужем! Она же жена вашего сына! Значит, он имеет… ну… моральное право!
— Моральное право он имеет на то, чтобы поздравить свою супругу со вступлением в наследство, — отрезала Ирина Викторовна, пододвигая Анне документы. — Подпишите, пожалуйста, свидетельство о праве на наследство на имя Анны Сергеевны Кузнецовой.
Светлана, до этого молчавшая и лишь с интересом наблюдавшая за баталией, наклонилась к брату и громким шёпотом спросила:
— Слушай, а диван-то кожаный теперь куда?
— На Авито, — не оборачиваясь, ответила за всех Анна. — В раздел «Мечты и нереализованные проекты».
Дома состоялся серьёзный разговор. Олег разложил на кухонном столе листки бумаги, на которых уже были начерчены схемы будущей «квартиры-студии».
— Ань, ты же сама понимаешь, так будет логичнее. Мы переезжаем туда. Мне до автопарка оттуда ближе, тебе до работы тоже недалеко. Экономия на бензине.
— Логичнее, Олег, — Анна достала калькулятор, — эту квартиру сдавать. Арендная плата за двушку в том районе — это сорок тысяч в месяц, минус налоги и коммуналка. Это будет очень существенная прибавка к нашему бюджету. В отличие от твоей мифической барной стойки.
— То есть… ты хочешь сказать, что ты… против? — голос Олега предательски дрогнул. В нём смешались обида, недоумение и осознание того, что его мечты рушатся.
Анна достала из папки две бумаги. Одну, с гербовой печатью, она положила перед ним. Вторую, исписанную её аккуратным бухгалтерским почерком, — рядом.
— Вот здесь, чёрным по белому, написано: собственник — Кузнецова Анна Сергеевна. Одна. А вот это, — она постучала пальцем по второму листку, — твой любимый «семейный бюджет» на ближайший месяц. Коммунальные платежи по нашей нынешней квартире, интернет, плата за парковку, продукты на неделю. Вот здесь ты точно хозяин. И я очень прошу тебя исполнять свои обязанности вовремя.
— Но я же твой муж! — почти в отчаянии воскликнул он. — Мне же положено… участие!
— Участвуй, — твёрдо кивнула Анна. — В оплате счетов. Твоё участие будет высоко оценено.
В этот момент в кухню, не разуваясь, вошла Мария Семёновна. Она жила в соседнем подъезде и часто пользовалась своим «правом матери» входить без стука.
— Олег, сынок, не позорься! Что ты как неродной? Попроси у жены по-хорошему ключи, дай мне, я хоть обмеряю, где шкаф лучше поставить. Аня, ну ты хотя бы дашь нам там Новый год всей семьёй встретить? Родственники соберутся…
— Дам, — спокойно сказала Анна. — В подъезде. Тамбур большой, чистый. И эхо хорошее, праздничное. Кричать «С Новым годом!» будет очень удобно.
Светлана, которая семенила за матерью, хмыкнула.
— Ну ты даёшь, Ань. Прямо бухгалтерия в юбке. Никакой души.
— Да, — согласилась Анна, глядя на неё в упор. — И в этой бухгалтерии дебет с кредитом всегда сходится. В отличие от ваших смет на сайдинг.
Олег переводил растерянный взгляд со списка коммуналки на жену, потом на дверь. Дверь выглядела самой надёжной и безопасной в этой комнате.
— Ладно, — пробормотал он, поднимаясь. — Я.… я на рейс. У меня вечерняя смена. Ты… ты подумай. Хотя бы насчёт дивана.
— Я подумала, — ответила Анна. — На него первым сядет тот, кто оплатит в этом месяце интернет.
Олег ушёл, аккуратно прикрыв за собой дверь. Мария Семёновна, поняв, что сегодня победы не будет, вылетела за ним следом, но на пороге обернулась и сделала последнюю попытку сохранить лицо.
— Анечка, ты не думай, мы на тебя не в обиде. Просто у каждого своё понимание, что такое семья.
— У меня — с калькулятором и правом собственности, — сказала Анна. — И с ключами от моей квартиры, которые будут храниться в банковской ячейке. Всего доброго.
Она закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Впервые за много недель она почувствовала не усталость, а прилив сил. Она допила остывший чай и открыла ноутбук. На экране привычно мигала таблица «Бюджет семьи Кузнецовых». Анна уверенной рукой добавила новую строку в графу «Доходы»: «Аренда квартиры П. П. Левина». А в графе «Расходы» напротив пункта «Коммунальные платежи» вписала: «Ответственный — Олег Викторович». Баланс сошёлся.
Следующие несколько месяцев стали для их семьи настоящей проверкой на прочность. Олег дулся. Он демонстративно молчал по вечерам, вздыхал, глядя в телевизор, и жаловался матери по телефону на «чёрствость» и «расчётливость» жены. Мария Семёновна и Светлана объявили Анне негласный бойкот: перестали звонить, приходить в гости и демонстративно проходили мимо при встрече во дворе.
Анну это не трогало. Наоборот, она ощущала невероятное облегчение. В её доме воцарилась тишина. Никто не просил денег, не жаловался на жизнь, не пытался втянуть её в свои интриги. Выходные она посвятила квартире дяди. Она не стала делать там ремонт, лишь тщательно отмыла всё, разобрала его вещи. Каждая книга на полке, каждая фотография в старом альбоме, каждая папка с чертежами напоминала ей о нём, о его спокойной мудрости и незыблемой порядочности. Она нашла его записную книжку, где, помимо рабочих заметок, были вклеены вырезки из журнала «Наука и жизнь» с советами для садоводов. «Подкормка для роз: банановая кожура, настоянная на воде. Богато калием, способствует пышному цветению». Анна улыбнулась. Даже здесь он оставался инженером, который искал для всего рациональное и эффективное решение.
Она перевезла к себе его лимонное деревце, которое под её заботой разрослось и окрепло, и фикус, который дядя называл «мой зелёный друг». Её квартира наполнилась его вещами, его духом, и это придавало ей сил.
Квартиру она сдала молодой паре, врачам. Аккуратные, тихие, платили вовремя. Дополнительный доход позволил Анне закрыть остаток ипотеки на их с Олегом квартиру на три года раньше срока. Когда она сообщила об этом мужу, он лишь промычал что-то неопределённое. Но она видела, как он украдкой посмотрел на неё с новым, доселе незнакомым выражением, в котором смешались удивление и, кажется, толика уважения.
«Наказание» для её оппонентов пришло не сразу, и было оно не таким, как показывают в кино. Оно было бытовым, житейским и оттого ещё более унизительным. Дача Светланы, так и не дождавшись сайдинга, после особенно дождливой осени и снежной зимы окончательно пришла в негодность. Одна из стен, подточенная сыростью, подгнила, и весной пришлось вызывать бригаду, которая заломила за ремонт сумму, вдвое превышающую стоимость первоначальной сметы. Светлане пришлось влезть в кредит, и её «записи на маникюр с утра до ночи» теперь уходили не на новые платья, а на погашение процентов банку.
Мария Семёновна, лишившись возможности влиять на сына и невестку, заскучала. Её интриги и манипуляции больше не находили отклика. Она пыталась жаловаться соседкам на «неблагодарную» Анну, но те, видя, что Анна всегда здоровается, выглядит спокойной и ухоженной, лишь сочувственно кивали, а за спиной шептались, что «старуха совсем из ума выжила, наговаривает на хорошую женщину».
Развязка наступила неожиданно, под Новый год. За несколько дней до праздника Олег пришёл с работы с огромным букетом хризантем и тортом. Он выглядел смущённым и виноватым.
— Ань, — сказал он, протягивая ей цветы. — Я это… Я тут подумал… Ты была права. Во всём.
Он рассказал, что его друг, тот самый Колька-водитель с кожаным диваном, развёлся с женой. Жена подала на раздел имущества, и выяснилось, что, кроме дивана и кредитов, делить им нечего. Квартира была записана на его мать.
— Я посмотрел на него… и понял, что не хочу так, — говорил Олег, глядя в пол. — Не хочу быть приживалой, который только мечтает о барных стойках в чужой квартире. Это наша квартира, — он обвёл взглядом их чистую, уютную кухню. — И я хочу вкладывать душу сюда. Я сегодня ипотеку закрыл. Последний платёж внёс. Вот, — он положил на стол квитанцию.
Анна молчала, глядя на него. В её душе не было злорадства или чувства победы. Была только тихая, светлая грусть и робкая надежда.
— Спасибо, — просто сказала она. — Пойдём пить чай.
В новогоднюю ночь они были вдвоём. За окном падал снег, в телевизоре шёл «Голубой огонёк». Они сидели за накрытым столом, и впервые за долгое время им было хорошо и спокойно вместе. Около одиннадцати вечера в дверь позвонили. На пороге стояли Мария Семёновна и Светлана. Они выглядели замёрзшими и какими-то потерянными.
— Мы… это… — начала Мария Семёновна, не решаясь поднять глаза. — Поздравить вас пришли. С Новым годом. Вот, пирог испекла. С капустой.
Анна посмотрела на них, потом на Олега. Он едва заметно кивнул.
— Проходите, — сказала она. — Только разуйтесь, пожалуйста. У нас чисто.
Они сидели за одним столом. Разговор не клеился, но никто больше не пытался ничего требовать или доказывать. Они просто ели пирог и смотрели телевизор. А на подоконнике, украшенный маленькой гирляндой, стоял дядин лимон. Среди его тёмно-зелёных листьев виднелся маленький, размером с ноготь, жёлтый плод. Первый.
От автора:
Странная штука — семья. Иногда, чтобы её сохранить и заставить плодоносить, нужно просто научиться вовремя закрывать дверь и открывать таблицу в Excel.
