Когда я смотрю на своего малыша Димочку, засыпающего в кроватке, мне хочется кричать от бессилия. Как же я была наивна, думая, что материнство станет началом настоящего счастья! Вместо этого я оказалась заложницей собственного дома, где каждая копейка проходит через жестокий отбор моего супруга. А ведь когда-то Максим клялся мне в любви и обещал золотые горы. Теперь же я понимаю: для него существует лишь одна святыня — его бездельник-брат со своим выводком, ради которого он готов оставить голодными собственную жену и сына.
Наша семейная жизнь с Максимом складывалась вполне благополучно первые пару лет. Конечно, случались размолвки и недопонимания, но разве без этого обходится хоть один брак? За время совместного быта мы изучили друг друга достаточно хорошо, чтобы знать, чего ожидать от партнера. Когда муж заговорил о продолжении рода, я согласилась без долгих колебаний. Его доходы позволяли содержать семью — не в роскоши, но вполне достойно. К тому же мы проживали в унаследованной от покойной бабули квартире, что избавляло нас от арендной платы или ипотечных взносов. Даже удалось сформировать небольшие накопления для будущих трат на младенца: памперсы, детскую одежду, прогулочную коляску.
Уйдя в декретный отпуск, я с головой окунулась в домашние заботы: сначала ухаживала исключительно за мужем, а затем появился наш долгожданный сынишка Дмитрий. Прелестный карапуз занимал все мое время — дни и ночи проходили в бесконечных кормлениях, пеленаниях и укачиваниях, пока Максим трудился, развлекался и восстанавливал силы после работы.
Отложенные нами средства растворились словно дым. Поначалу я предполагала, что супруг потратил всю сумму на наши с малышом нужды, однако случайно выяснила потрясающую правду: на медицинские услуги, детскую одежду и коляску ушла лишь половина наших сбережений. Оставшуюся часть он передал своему старшему брату Игорю.
— У них сейчас трудные времена, — объяснил Максим после моего гневного выяснения отношений. — Не накручивай себя понапрасну.
— Как это не накручивай? — возмущалась я. — Я заработала эти деньги своим трудом, откладывала их для нашего с тобой малыша, а ты их своему брату преподнес?!
— У него трое детей, Катя, — отвечал Максим. — Понимаешь ли ты, что это означает? А на службе его уволили, так что кормить всю эту орду ему теперь не из чего. Найдет место и обязательно нам поможет.
Эти заверения немного успокоили меня.
— Извини, что сорвалась, — произнесла я, укачивая Димочку. — Я очень измоталась с сыном. И коляска, которую ты приобрел, поломалась.
— Я отремонтирую, — пообещал Максим.
Я надеялась на большее — на приобретение новой и на предложение побыть с ребенком, пока я немного отдохну. Но супруг не уловил моих намеков. Полвечера он провел с этой коляской и в итоге починил ее, однако теперь ее было тяжело катать — колесо постоянно застревало.
Для восстановления после родов доктор помимо витаминных комплексов назначил мне специальную диету для борьбы с малокровием: говядину, семгу, гранатовый сок. Понимая, что из-за помощи Игорю наш бюджет урезан, я не настаивала, но когда Максим получил жалованье, попросила:
— Зайди после службы в супермаркет, купи немного семги.
— Средств нет, — ответил Максим. — В следующий раз.
— Как это нет средств? — поразилась я. — Раньше ты постоянно ее покупал. Ты же вчера получил зарплату.
— Так я половину Игорю передал, — сообщил Максим. — Я же объяснял, у него сейчас сложности с трудоустройством.
От усталости и горечи я разрыдалась — прямо с Димочкой на руках. Целый день мечтала об этой злополучной красной рыбе: как съем хотя бы кусочек, и существование станет радостнее. А меня опять обманули.
— Так, хватит истерик, — приказал Максим. — Обойдешься без рыбы. Там дети голодать станут, если я не окажу поддержку.
— А как же я? — сквозь рыдания спросила я.
— А ты не голодаешь, не выдумывай. Все, иди мне борщ разогрей.
Я и пошла разогревать ему борщ — а что еще оставалось?
Такой стала моя новая реальность. Вскоре о семге я даже мысли не допускала, не то что просила ее вслух — лишь бы денег на Димочку выпросить. И средства приходилось именно вымаливать. Просто сообщить «мне требуется то-то» было бесполезно — Максим неизменно отказывался от трат, рассказывая сказки про нуждающегося брата. Я так сильно переживала и мучила себя подозрениями, что дошла до совсем уж нелепых предположений. Решила, что Максим завел себе любовницу и тратит все деньги на нее, поэтому на меня и на Димочку у него ничего не остается.
Чтобы проверить свои догадки, я позвонила супруге Игоря, Марине. Сам Игорь правду бы не открыл — из братской солидарности.
— Уже полгода живем впроголодь, — принялась сетовать Марина. — Я в отчаянии.
— А что же Игорь работу не подыскивает? — поинтересовалась я.
— Вроде бы ищет, — ответила Марина. — Но именно что «вроде бы». Утверждает, что Максим хорошие деньги ему перечисляет, так что можно не спешить. Ты скажи своему, чтобы прекратил Игорю средства давать. Ему благодарность, естественно, что нам хотя бы есть на что еду покупать, но Игорь же так совсем шевелиться не будет. А я не желаю существовать от подачки до подачки.
Беседа с женой Игоря заставила меня серьезно задуматься. С одной стороны, я убедилась в том, что Максим говорит правду о своем брате — тот в самом деле лишился работы, ему нечем прокормить троих малолетних детей и супругу. А с другой стороны, раз уж даже Марина недовольна Игорем… у меня ведь тоже ребенок маленький. Что если Игорь так и останется паразитом, пока Максим ему деньги ежемесячно высылает? А я тогда на что существовать буду? А сына кормить и одевать?
Я попыталась обсудить это с Максимом, но он вместо того, чтобы меня выслушать, устроил грандиозный скандал.
— Зачем ты за моей спиной Маринке звонишь и разведываешь?! — принялся он кричать. — Я тебя обеспечиваю, так что сиди и молчи!
— Тогда средств давай на микроволновую печь, — заявила я, — раз обеспечиваешь меня, благодетель ты мой.
— На какую еще микроволновку? — не понял Максим.
— На ту, в которой пищу подогревают. Она уже месяц как сломанная стоит, я тебе об этом сообщала.
— Это не товар первой необходимости. На сковороде обед подогреешь, не сложно.
Разогревать пищу на сковороде, пока в спальне надрывается плачем ребенок, было мучительно. Не выдержав, я пожаловалась матери, и на следующий день отец заехал в гости — с новой микроволновкой.
— Что ж ты за мужчина, если супруге микроволновку приобрести не можешь, — с пренебрежением сказал отец, глядя на моего мужа.
Отец у меня был человеком открытым и прямодушным. И обожал меня безгранично. Но после визита он ушел обратно домой, к матери, а я осталась со своим супругом наедине. Разразился очередной конфликт, в котором меня обозвали и доносчицей, и изменницей, и еще бог знает кем. Будто я спала и видела, как бы выставить мужа в неприглядном свете перед моими родными.
Но человек так устроен, что адаптируется ко всему — даже к ужасному. И я как-то незаметно для себя привыкла, хотя еще полгода назад мне и в кошмаре не могло присниться, что Максим денег мне на конфетку пожалеет.
Время текло, ничего не изменялось. Я перестала заглядывать в магазины, чтобы лишний раз не огорчаться. Объявила Максиму, что буду готовить только из тех продуктов, которые он сам приобретет. Не купит соль — будет пища пресная. Денег на то, чтобы быстренько сбегать в лавку и купить, у меня нет.
Это дало свои результаты: на меня перестали сыпаться претензии за скудное меню. А то раньше Максим обожал поучать на эту тему.
— Куда, — говорил, — деньги все подевались? Я тебе целых две тысячи дал, почему кушать нечего?
Не знаю, сколько он тратил в продуктовых, но теперь в доме всегда был сыр, иногда даже колбаса покупалась.
Денег на себя и на Димочку я по-прежнему не получала. Кое-что приобретала моя мать и доставляла. Мне было невыносимо стыдно принимать ее презенты. Бывало, после маминых визитов я усаживалась на кухне и давала волю слезам. Максима это злило — он терпеть не мог женских рыданий.
— Почему одежду твоему сыну покупает моя мать? — спрашивала я беспомощно. — Ты совершенно своего собственного ребенка не любишь?
— Не неси чепуху, — отвечал он. — Просто неоткуда мне столько денег на две семьи взять.
— У тебя одна семья — наша. У той семьи свой добытчик есть, который уселся тебе на шею и ноги свесил. А ты и рад ему потворствовать.
— Не смей так со мной разговаривать!
— А иначе что? Худшее со мной уже произошло — я нищая полуголодная оборванка с грудничком на руках. Хуже ты мне уже не сделаешь.
Разозлившись, Максим оставлял меня одну, а сам отправлялся спать. Я же сидела и сожалела о себе, не понимая, почему именно я должна была попасть в эту ситуацию, а не кто-нибудь другой. Почему мой супруг отдает все свои деньги в чужую семью, а не ему их дают.
«Раз уж так, — злобно думала я, вытирая слезы, — шел бы в ту семью жить, нянчил бы тех детей, а не меня упрашивал наследника подарить».
И тут у нас сломалась самая необходимая вещь в доме — холодильник. Я немедленно позвонила Максиму на службу с требованием вызвать мастера или, если холодильник ремонту не подлежит, приобрести новый.
— Слышать ничего не желаю, — заявила я, — с твоей зарплатой ты можешь себе позволить такую покупку. Мне продукты теперь хранить негде.
Мастера Максим так и не вызвал — ему же платить придется. Зато привез холодильник. Я в первую секунду обрадовалась — неужели он решился потратить на нас хоть какие-то средства? Но потом поняла, что в квартиру он затаскивал не новую вещь, а древний «Бирюса».
— Это с материной дачи, — гордо сообщил он.
— Он же греметь на всю квартиру будет, — растерянно проговорила я. — В чем проблема хотя бы мастера вызвать? Может, наш холодильник еще долго прослужил бы.
— Ты видела расценки на ремонтные услуги? — огрызнулся Максим. — Говори «спасибо» за то, что хотя бы такой холодильник есть. Некоторые и этого не имеют.
— А брату ты, наверное, новый бы купил, — пробормотала я, но Максим сделал вид, что не расслышал.
Холодильник в самом деле ужасно шумел — я по ночам совершенно перестала спать. Не выдержав, я в очередной раз нажаловалась матери, и через неделю они с отцом привезли нам новый.
— Дорогая, — сказала мать, пока отец возился с установкой. — Это неправильно. Когда ты планируешь на службу выйти?
— Да я бы хоть сейчас вышла. — Я вздохнула. — Но Димочку ни на секунду оставить не получается.
— Ты бы дистанционно попробовала, — ответила мать. — У Нины, приятельницы моей, дочка на удаленке трудится. А у тебя ж профессия такая — необязательно по офисам ездить. Тяжко на тебя смотреть, солнышко мое.
— Мы бы тебе денег дали, — добавил отец, — но уж прости, не хотим кормить этого… — он выругался. — Сам пусть себе на хлеб зарабатывает. Но если вещи тебе или Диме нужны будут — говори, не стесняйся.
Я со слезами на глазах кинулась их обнимать. Хоть они и были готовы мне помочь, просить я все равно стеснялась, поэтому решила последовать материнскому совету. К счастью, мне быстро удалось найти службу в области веб-дизайна. Сложно было — Димочка беспокойный и жаждущий внимания ребенок, — но я твердо решила слезть с родительской шеи.
Как оказалось, навыки я не утратила и стала прилично зарабатывать. На свою первую зарплату я забежала в кондитерскую и одна съела целых три эклера, едва не лопаясь от нахлынувшего счастья. В тот же день я купила родителям большой торт и завезла его.
Максиму понравилось то, что я теперь трудилась. Времени на домашние дела с работой и ребенком у меня совершенно не оставалось, но он хотя бы этим меня не попрекал. Только все ходил, выспрашивал, сколько же я теперь получаю. Сдавшись, я назвала ему сумму — и зря.
— Так как у тебя такая хорошая зарплата, то часть будешь отдавать моим родителям — сказала супруг
— Содержать взрослого мужика с кучей детей? — скептически спросила я. — Нет. Не заставишь. Он мне никто, и дети его мне никто. Пусть идет трудиться.
— Ты совершенно обнаглела — про моего брата так говорить? — вскипел Максим. — Я — твой муж, если ты об этом еще не забыла, и моя семья — твоя семья. Так что зарплату свою теперь будешь мне переводить, а я уже распределю финансы — какую-то часть его семье, что-то — матери, ей тоже надо помочь…
— А сыну твоему что — ничего? — парировала я.
— Да что ты все заладила со своим сыном!
Тут я не выдержала и стала на него кричать. С каких это пор Димочка стал только моим сыном? Я, что ли, одна его создала, без Максимова участия? Кто вообще ребенка-то просил? Почему я теперь должна нищенствовать, пока он играет в благодетеля и упивается ролью спасителя для чужой семьи?
Высказав все это, и не услышав в ответ ничего разумного — только сплошные оскорбления и обвинения, — я поняла, что больше так жить не хочу. Боялась, что останусь одна с ребенком и без работы — но ничего, нашла же источник дохода. Значит, не пропаду. И родители мне всегда помогут.
— Я ухожу от тебя, — сказала я Максиму. — И ребенка забираю. Будешь предъявлять права — докажу в суде, что ты на родного сына денег жалел, а все чужим людям отдавал. Иди содержи ту семью, можешь даже жениться на Марине и усыновить ее детей. Только нас с Димочкой оставь в покое. Хлебнули мы с тобой горя, хватит.
Мы еще долго ругались — полночи не спали, выясняя отношения. Под утро Максим все-таки собрал вещи и ушел, даже не поцеловав напоследок Димочку. Ну и ладно. Что угодно лучше, чем жизнь с мужем, который ни во что не ставит не только меня, но и ребенка.
