Андрей знал, что мать проснулась, ещё не открывая глаз. По тому, как зашипел чайник на кухне, по звякнувшей об мойку чашке, по её тяжёлым шагам — всё это означало начало нового дня и новой порции недовольства.
— Опять твоя жена кофе весь выпила, — донеслось из кухни. — И банку новую не купила. Думает, что я ей прислуга, что ли?
Андрей потянулся, глянул на будильник. Половина седьмого. Лена уже час как на работе — у неё сегодня важная презентация. А мать, как всегда, находила повод для претензий.
— Доброе утро, мам, — сказал он, выходя на кухню в домашних штанах и футболке. — Я сегодня в магазин пойду, куплю кофе.
Валентина Петровна окинула его взглядом, полным неодобрения. Сын в тридцать два года всё ещё казался ей мальчишкой, которого нужно направлять и поучать.
— Ты бы лучше о ремонте подумал, — она поставила перед ним чашку с чаем. — Посмотри, в какой берлоге мы живём. Обои отваливаются, в ванной плитка треснула, а на кухне линолеум такой старый, что стыдно людей приглашать.
Андрей вздохнул. Эта тема всплывала каждую неделю, как заезженная пластинка.
— Мам, мы же говорили. Мы с Леной копим на квартиру. Уже почти собрали на первоначальный взнос.
— А пока вы копите, моя квартира разрушается. Вы её эксплуатируете, изнашиваете, а я что, должна терпеть?
— Мы платим за коммунальные услуги пополам, покупаем продукты…
— Продукты! — фыркнула Валентина Петровна. — А кто стирает, убирает, готовит? Я! А твоя драгоценная жена только нос воротит от домашней работы.
Это было несправедливо, и Андрей это знал. Лена и убирала, и готовила, просто у неё была более напряжённая работа, более высокая зарплата, и она часто задерживалась допоздна. Но мать этого признавать не желала.
— Лена много работает, мам. А я справляюсь дома, разве не так?
— Справляешься! — голос матери поднялся на октаву. — Ты у меня совсем мужика из себя потерял! Жена зарабатывает, жена решает, а ты что? Тряпку в руки взял и довольный!
Андрей почувствовал знакомое жжение в груди. Эти разговоры неизменно сводились к одному — к его якобы неспособности быть «настоящим мужчиной». Мать не могла смириться с тем, что он не стремился доминировать в семье, что ему было комфортно в роли равного партнёра.
— Я не потерял себя как мужчина, мам. Я просто…
— Подкаблучник ты, вот кто! И мне стыдно перед соседями. Спрашивают: «Как дела у Андрея?» А что мне сказать? Что сын мой жене прислуживает, пока она карьеру делает?
Андрей отпил чай, обжигая язык. Хотелось уйти, но он знал — если сейчас не выслушает всё до конца, вечером будет ещё хуже.
— Мам, времена изменились. Сейчас многие пары так живут. Кто больше зарабатывает, тот и…
— Да что ты мне про времена рассказываешь! — Валентина Петровна села напротив него, сложив руки на груди. — В моё время мужчина был главой семьи. А ты что? Даже ремонт матери сделать не можешь.
— Хорошо, — Андрей поставил чашку на стол. — Я подумаю. Посчитаю, сколько это будет стоить.
— Подумаешь! Ты уже полгода думаешь. А квартира тем временем окончательно развалится.
— Мам, пойми — если мы потратим сбережения на ремонт, то ещё год будем копить на квартиру.
— И что? Зато будете жить по-человечески. А то как цыгане какие-то — ни дома своего, ни порядка в чужом.
Андрей встал, чувствуя, как напряжение сжимает виски. Разговор ходил по кругу, как всегда.
— Я опаздываю на работу, — сказал он. — Поговорим вечером.
— Вечером у тебя, небось, другие дела будут! С женой своей драгоценной планы строить!
Но Андрей уже ушёл в комнату одеваться. За стенкой мать продолжала что-то бормотать о неблагодарных детях и наглых невестках.
На работе день пролетел незаметно. Андрей работал системным администратором в небольшой компании — работа стабильная, не слишком стрессовая, но и не очень высокооплачиваемая. В отличие от Лены, которая за пять лет выросла от рядового менеджера до заместителя директора отдела в крупной международной компании.
Когда он учился с Леной в одном институте, никто бы не поверил, что именно она станет более успешной в карьере. Тогда Андрей казался более амбициозным, более целеустремлённым. Лена была тише, задумчивее, часто сомневалась в себе. Но жизнь распорядилась по-своему. У неё оказался талант к работе с людьми, стратегическому мышлению, умение быстро принимать решения в стрессовых ситуациях. А Андрей обнаружил, что ему нравится размеренность, предсказуемость, возможность вечером быть дома с семьёй, а не сидеть на бесконечных совещаниях до позднего вечера.
Первое время это его задевало. Друзья подшучивали, что жена зарабатывает больше. Мать намекала на его «неполноценность». Но постепенно Андрей понял, что ему всё равно. Он любил Лену, гордился её успехами и не видел в этом ничего унизительного для себя.
Единственная проблема была в том, что мать этого принять не могла.
Домой Андрей вернулся около семи, зашёл в продуктовый, купил кофе и продукты для ужина. Лены ещё не было — сегодня у неё была та самая важная презентация.
— Ну что, мой стратег, — встретила его мать, — продумал про ремонт?
— Мам, дай хотя бы переодеться.
— А что тут думать? Вон у Светки из седьмой квартиры сын ремонт сделал. Полностью всю квартиру обновил. А ей ещё и машину купил.
— У Светки сын бизнесмен, мам. У него доходы другие.
— А ты что, хуже? Ты просто жене позволил себя подавить.
Андрей начал готовить ужин, нарезая овощи для салата. Это его успокаивало — ритмичные движения ножа, шипение лука на сковороде.
— Знаешь что я думаю? — продолжала мать, устроившись рядом на табуретке. — Ты просто боишься ей сказать. Боишься, что она тебе откажет.
— Мам…
— А зря боишься. Если она тебя действительно любит, то поймёт. Семья — это не только права, но и обязанности.
— Какие обязанности? Мы живём у тебя, потому что пока не можем позволить себе отдельное жильё. Но мы не твои содержанки.
— Не содержанки! — голос Валентины Петровны стал ядовитым. — А кто тебе, интересно, эту квартиру оставит? По наследству достанется или как? Так что получается, что вы в свою же будущую собственность вкладываетесь.
Андрей приостановил нарезку. В этом была своя логика, хотя и корыстная.
— Мам, а может, не будем об этом? У меня сегодня тяжёлый день был.
— У тебя каждый день тяжёлый, как только заговоришь о деньгах. А у твоей жены, видимо, лёгкие, раз она так легко их тратит на свои шмотки.
— Лена не тратит деньги на ерунду.
— Ага, не тратит. А новая сумочка за пятнадцать тысяч — это не трата?
— Это рабочая необходимость. У неё статус…
— Статус! — мать захохотала. — А мой статус что, хуже? Я мать, я хозяйка этого дома. И мой статус требует, чтобы квартира была в порядке.
В этот момент хлопнула входная дверь, и послышались лёгкие шаги Лены.
— Привет, — она заглянула на кухню, улыбаясь. — Как дела? Ой, как вкусно пахнет!
— Привет, солнце, — Андрей обнял её за талию. — Как презентация?
— Отлично! У меня новости есть.
— Какие новости? — спросила Валентина Петровна с подозрением.
Лена на секунду замешкалась. Отношения со свекровью у неё не складывались с самого начала — женщина явно считала её недостойной своего сына и не скрывала этого.
— Меня сегодня повысили, — сказала она, глядя на мужа. — Теперь я директор отдела.
— Лена! — Андрей обнял её крепче. — Поздравляю! Я так за тебя рад!
— Директор, значит, — протянула Валентина Петровна. — Ну-ну. Зарплата, небось, тоже подросла?
— Да, конечно, — Лена немного смутилась от прямоты вопроса.
— Ну и прекрасно. Тогда, может, теперь и до ремонта в нашей квартире руки дойдут.
Лена непонимающе посмотрела на мужа.
— Какой ремонт?
— Да мама хочет, чтобы мы ремонт сделали, — объяснил Андрей. — В квартире действительно многое нужно обновить.
— Но мы же копим на собственную квартиру, — сказала Лена. — Зачем делать ремонт в чужой?
— Чужой? — вскинулась Валентина Петровна. — А ты тут кто живёшь, позволь узнать? На улице?
— Валентина Петровна, я не это имела в виду…
— А что имела? Что моя квартира тебе не дом?
Лена растерянно посмотрела на Андрея. Он пожал плечами.
— Мам, давайте поужинаем сначала, а потом обсудим спокойно.
— Да что тут обсуждать? — мать встала и направилась к двери. — Директор у нас теперь в семье. Пусть и решает директорские вопросы.
Оставшись вдвоём, Лена и Андрей молча накрывали на стол.
— Она серьёзно хочет, чтобы мы потратили наши сбережения на ремонт её квартиры? — спросила наконец Лена.
— Ну… в принципе, мы же здесь живём. И квартира действительно требует обновления.
— Андрей, мы давно копим на первоначальный взнос. Мы почти собрали нужную сумму. Если потратим деньги на ремонт, то ещё минимум год будем откладывать.
— Я понимаю. Но мама…
— Что мама? — в голосе Лены появились стальные нотки. — Андрей, твоя мама в принципе против того, чтобы мы съехали. Она найдёт тысячу причин, лишь бы мы остались здесь.
— Не говори так. Она просто волнуется…
— Она просто не хочет терять контроль над тобой.
Андрей посмотрел на жену. В её глазах читалась усталость — не от работы, а от постоянного напряжения в семье.
— Лен, может, действительно стоит подумать? Хотя бы частично что-то обновить?
— Андрей, — Лена взяла его за руки. — Я понимаю, что тебе тяжело жить между молотом и наковальней. Но подумай сам — мы платим за коммунальные услуги, покупаем продукты, я регулярно приношу что-то из дорогого магазина. По сути, мы и так помогаем. А теперь она хочет, чтобы мы ещё и ремонт оплатили в квартире, которая нам не принадлежит.
— Но когда-то она мне достанется…
— Когда-то. А пока мы должны отложить покупку собственного жилья ради её прихотей?
Они поужинали молча. Валентина Петровна так и не вышла из своей комнаты, демонстративно игнорируя их.
На следующее утро Лена уехала на работу рано — у неё была встреча с инвесторами. Андрей собирался выходить через полчаса, когда мать перекрыла ему путь в прихожей.
— Ну что, поговорил с директоршей своей?
— Мам, не называй её так.
— А как называть? По имени-отчеству? Так она теперь важная персона у вас.
— Мы обсуждали ремонт. Лена считает, что сейчас не время.
— Ага. А когда будет время? Когда я помру?
— Мама, не говори ерунды.
— Не ерунды. Я вижу, как она на меня смотрит. Как на обузу. Только и ждёт, когда избавится от меня.
— Это неправда, и ты это знаешь.
Валентина Петровна присела на табуретку в прихожей, изображая усталость и обиду.
— Андрюша, я же не прошу ничего сверхъестественного. Ванную комнату привести в порядок, на кухне пол поменять, обои переклеить. Ну что это за деньги для директора?
— Мам…
— Так пусть твоя жёнушка мне ремонт оплатит, она же у нас богатенькая — директором стала, — предложила наглая свекровь
Андрей почувствовал, как что-то сжимается в груди.
— Мам, я не могу попросить Лену оплачивать ремонт из её личных денег.
— Почему не можешь? Стесняешься? Или она тебе откажет?
— Дело не в этом…
— А в чём? Объясни мне, тёмной. Она живёт здесь бесплатно, экономит кучу денег на аренде, строит карьеру, получает повышения. А матери мужа помочь — это слишком?
— Мы помогаем. Мы участвуем в расходах…
— Крохи! — махнула рукой Валентина Петровна. — То, что вы платите, даже не покрывает износ мебели и техники.
— Хорошо, — сказал наконец Андрей. — Я поговорю с ней.
— Вот и правильно. А то я уж думала, что ты окончательно под каблук попал.
Весь день на работе Андрей думал о предстоящем разговоре. Он понимал, что просьба матери несправедлива, но и игнорировать её он не мог. В конце концов, они действительно жили в материной квартире, и определённые обязательства у них были.
С другой стороны, Лена была права — они копили на собственную квартиру, и любая трата откладывала эту мечту.
Домой он вернулся около восьми. Лена была на кухне, разбирала какие-то документы.
— Как дела, директор? — попытался он пошутить.
— Хорошо, — она улыбнулась, но в глазах читалась усталость. — Много новых обязанностей. Завтра нужно представить план развития отдела на следующий год.
— Лен, а можно с тобой поговорить?
— Конечно. — Она отложила бумаги. — Что случилось?
Андрей сел напротив неё, подбирая слова.
— Понимаешь… мама сегодня утром снова заговорила о ремонте.
— И?
— И она предложила… — он запнулся. — Она настояла, чтобы ты оплатила ремонт из своих средств. Раз тебя повысили и зарплата выросла.
Лена молча смотрела на него несколько секунд.
— Она снова канючит, чтобы я на свою зарплату сделала ремонт в её квартире?
— Ну… в принципе… мы же здесь живём…
— Андрей, — голос Лены стал очень спокойным, что обычно означало серьёзный разговор. — Ты сам понимаешь, что это неправильно?
— Я понимаю, что это непростая ситуация.
— Нет, не непростая. Неправильная. Твоя мать хочет, чтобы я потратила свои деньги — деньги, которые мы откладываем на наше общее будущее — на ремонт в её квартире. При том, что мы и так участвуем в расходах на содержание жилья.
— Лена…
— Нет, выслушай меня. Я не против помочь семье в трудной ситуации. Если бы у твоей матери не было денег на необходимые вещи, я бы первая предложила свою помощь. Но это не тот случай. У неё есть пенсия, есть сбережения. Она просто хочет переложить свои расходы на нас.
— На тебя, — поправил Андрей. — Она хочет переложить на тебя.
— Именно. Потому что я женщина, и, по её мнению, должна быть благодарна за то, что живу в её доме.
— Не говори так.
— А как говорить? Андрей, мне тридцать лет. Я работаю с восемнадцати, содержу себя сама, строю карьеру. И теперь, когда у меня появилась возможность зарабатывать больше, первое, что слышу — это требование потратить эти деньги на чужие нужды.
— Не чужие. Семейные.
— Нет, — голос Лены стал жёстким. — Не семейные. Если бы это были семейные нужды, то обсуждение было бы другим. Семья — это когда все участвуют в принятии решений. А здесь мне просто сообщили, что я должна платить.
Андрей опустил голову. Он понимал, что жена права, но давление матери было очень сильным.
— Что ты хочешь, чтобы я ей сказал?
— Правду. Что мы копим на собственную квартиру и не можем тратить эти деньги на другие цели.
— Она скандал устроит.
— Устроит. И что? Андрей, ты взрослый мужчина. У тебя есть семья, есть планы, есть ответственность перед женой. Ты не можешь всю жизнь делать то, что хочет твоя мама, в ущерб нашим интересам.
— Я понимаю. Но…
— Никаких «но». — Лена встала. — Я тебя очень прошу — скажи матери, что ответ «нет». И давай срочно активизируем поиски квартиры. Я готова взять даже не самый идеальный вариант, лишь бы побыстрее съехать.
— Лен…
— Андрей, я устала. Я устала каждый день ходить по дому как по минному полю. Устала от косых взглядов, от намёков, от постоянного ощущения, что я здесь лишняя. Я хочу свой дом, где я буду чувствовать себя хозяйкой, а не незваной гостьей.
В голосе Лены звучали слёзы, которые она пыталась сдержать.
— Хорошо, — сказал наконец Андрей. — Я скажу маме. И завтра же начнём активно искать квартиру.
— Правда?
— Правда.
Лена обняла его, и Андрей почувствовал, как напряжение медленно покидает её тело.
На следующее утро разговор с матерью был тяжёлым, но коротким.
— Она отказалась? — переспросила Валентина Петровна.
— Да. Мы решили, что сейчас важнее собственная квартира.
— Понятно. — Мать кивнула с каменным лицом. — Всё понятно. Значит, чужая тётка важнее родной матери.
— Мам, Лена мне не чужая тётка. Она моя жена.
— Жена, которая не считает мою семью своей.
— Это не так.
— Нет, так. Она показала своё истинное лицо. Денег для мужниной матери жалко, а на себя, любимую, тратить не жалко.
— Мама, хватит.
— Ладно, — она махнула рукой. — Живи как хочешь. Только не жди от меня понимания, когда твой брак развалится.
— Почему он должен развалиться?
— Потому что она тебя не уважает. А без уважения никакой любви не бывает.
Андрей не стал спорить. Он просто ушёл на работу, а в обеденный перерыв начал звонить риелторам.
К вечеру у них было три назначенных просмотра на выходные.
— Как думаешь, — спросила Лена за ужином, — твоя мама простит нас?
— Со временем. Она просто привыкла командовать.
— А ты не жалеешь, что мы съезжаем?
Андрей подумал. Конечно, жаль было оставлять мать одну. Но он понимал, что их семье нужно собственное пространство, где они смогут строить отношения без постоянного стороннего вмешательства.
— Нет, не жалею. Пора нам начать взрослую жизнь.
Квартиру они нашли через две недели. Не идеальную — небольшую двушку в спальном районе, зато с хорошим ремонтом и по разумной цене. Ипотеку оформили быстро — банк охотно шёл навстречу клиентам с такими доходами, как у Лены.
Валентина Петровна встретила новость об их переезде с показной равнодушием.
— Ну и хорошо, — сказала она. — Будет у меня больше места. И денег на коммуналку тратить меньше буду.
Но Андрей видел, что мать расстроена. Вечерами она стала чаще звонить подругам, жалуясь на неблагодарного сына и корыстную невестку.
В день переезда Валентина Петровна заперлась в своей комнате и не выходила, пока грузчики выносили вещи. На прощание она только кивнула сыну и холодно попрощалась с Леной.
Новую квартиру они обустраивали месяц. Лена впервые за долгое время выглядела по-настоящему счастливой — она с энтузиазмом выбирала мебель, развешивала картины, покупала растения.
— Знаешь, что мне больше всего нравится? — сказала она как-то вечером, когда они сидели на балконе, попивая чай.
— Что?
— Тишина. Не нужно прислушиваться, не недовольна ли твоя мама тем, что мы громко разговариваем. Не нужно ходить на цыпочках, чтобы кого-то не потревожить. Можно просто жить.
— Я рад, что ты счастлива.
— А ты не скучаешь по маме?
— Скучаю. Но мы же не на край света уехали. Будем навещать её, приглашать в гости.
— Думаешь, она согласится к нам приходить?
— Со временем согласится.
Андрей оказался прав. Валентина Петровна действительно сначала демонстративно игнорировала их приглашения, но через три месяца согласилась прийти на новоселье. Правда, весь вечер она рассматривала квартиру с критическим видом, но под конец вечера все таки отметила:
— Неплохо устроились…
