Аглая стояла посреди прихожей, закрывая собой проход в квартиру. Её глаза были холодными, как январский лёд на Неве. Рядом с дверью громоздились два чемодана и спортивная сумка — всё, что Пётр называл своим за четыре года совместной жизни.
— Твои я собрала, стоят у двери. УХОДИ! — её голос резал воздух.
Пётр замер на пороге, держа за руку девочку лет двенадцати. Дочь смотрела на происходящее испуганными глазами цвета молочного шоколада — точь-в-точь как у отца.
— Аглая, давай поговорим спокойно. Это Милана, моя дочь. Её мать погибла в автокатастрофе две недели назад. Ей больше НЕКУДА идти.
— Мне плевать! — Аглая сделала шаг вперёд, преграждая путь. — Ты четыре года врал мне! ЧЕТЫРЕ ГОДА скрывал, что у тебя есть ребёнок! А теперь притащил её сюда, даже не спросив моего мнения!
Милана вжалась в отца, её маленькая рука сильнее сжала его ладонь. Пётр чувствовал, как она дрожит — то ли от холода в подъезде, то ли от страха перед этой разъярённой женщиной.
— Я хотел рассказать, но боялся потерять тебя, — Пётр говорил тихо, стараясь не смотреть жене в глаза. — Когда мы познакомились, Милана жила с матерью в другом городе. Они не хотели моего участия в её жизни. Я платил алименты, и всё. А потом…
— А потом ты женился на мне, забыв упомянуть эту «незначительную» деталь! — Аглая засмеялась, но в её смехе не было ни капли веселья. — Знаешь, что самое противное? Я узнала об этом от твоей матери! Вчера она позвонила и спросила, готова ли комната для внучки. ВНУЧКИ, которой у меня якобы НЕТ!
В квартире напротив приоткрылась дверь — сосед Елисей выглянул в щёлку, привлечённый громкими голосами. Аглая бросила на него такой взгляд, что дверь тут же захлопнулась.
— Папа, — тихо прошептала Милана, — может, мы пойдём? Холодно здесь.
— Да, идите! — Аглая указала на лестницу. — И не возвращайтесь! Эта квартира куплена на МОИ деньги, оформлена на МОЁ имя. Забирай свои вещи и проваливай к своей мамочке вместе с этой…
— НЕ СМЕЙ! — впервые за всё время Пётр повысил голос. — Не смей оскорблять ребёнка! Она ни в чём не виновата!
— А я виновата? — Аглая прислонилась к дверному косяку. — Я виновата, что поверила тебе? Что вышла замуж за лжеца и труса?
Пётр отпустил руку дочери и сделал шаг к жене.
— Аглая, прошу тебя. Давай зайдём внутрь, поговорим. Милане некуда идти. Её мать умерла, других родственников нет. Только я и… моя мама, но она живёт в однокомнатной квартире, там физически нет места.
— Это НЕ МОЯ проблема! — Аглая выпрямилась. — Снимай квартиру, живи где хочешь, но не здесь. Я не собираюсь растить чужого ребёнка!
— Она не чужая, она моя дочь!
— Которую ты скрывал! Которая появилась из ниоткуда! Нет, Пётр. Выбирай — или я, или она.
Пётр посмотрел на дочь, потом на жену. В его глазах мелькнула боль.
— Ты серьёзно заставляешь меня выбирать между женой и ребёнком?
— Я не заставляю. Ты уже выбрал, когда привёл её сюда без моего согласия. Так что УБИРАЙТЕСЬ оба!
Милана потянула отца за рукав.
— Пап, пойдём. Тётя Аглая нас не хочет видеть.
— Умная девочка, — фыркнула Аглая. — Хоть кто-то в вашей семейке соображает.
Пётр поднял чемоданы. Его плечи поникли.
— Я заберу остальные вещи завтра.
— НЕТ. Всё, что осталось в квартире — моё. Компенсация за четыре года лжи.
— Там мои документы, компьютер с работой…
— Твои документы в сумке, я не садистка. А компьютер… считай, что это отступные. Теперь УХОДИТЕ, пока я не вызвала охрану.
Пётр хотел что-то сказать, но Милана потянула его к лестнице.
— Пап, не надо. Пойдём отсюда.
Они спустились на два пролёта, когда сверху донёсся звук захлопнувшейся двери и щёлканье замков. Пётр остановился, прислонился к стене.
— Прости, солнышко. Я всё испортил.
— Ничего, пап. Мама говорила, что ты хороший, просто не везёт тебе с женщинами.
Пётр горько усмехнулся.
— Твоя мама была мудрой женщиной. Жаль, что я понял это слишком поздно.
Они вышли на улицу. Февральский ветер тут же забрался под куртки, заставляя ёжиться. Пётр достал телефон, вызвал такси.
— Поедем к бабушке, — сказал он дочери. — Что-нибудь придумаем.
В машине Милана прижалась к отцу.
— Пап, а почему ты мне не рассказывал про тётю Аглаю?
Пётр помолчал, подбирая слова.
— Это сложно объяснить. Когда твоя мама сказала, что вы переезжаете в другой город и я вам не нужен… Я обиделся. Начал новую жизнь. Встретил Аглаю. Она была такой… яркой, успешной. У неё своя клиника косметологии, куча денег. А я — обычный инженер-конструктор. Мне казалось, если она узнает про тебя, то решит, что я хочу её использовать. Глупо, да?
— Очень, — серьёзно кивнула Милана. — Мама всегда говорила, что врать нехорошо.
— Твоя мама была права. Как всегда.
Они приехали к невысокой пятиэтажке на Васильевском острове. Мать Петра, Зинаида Борисовна, открыла дверь ещё до того, как они поднялись на третий этаж.
— Петруша! Миланочка! Заходите скорее! Я суп сварила, котлеты сделала.
Небольшая квартира встретила их теплом и запахом домашней еды. На стенах — фотографии в рамках, на подоконниках — фиалки в горшках. Милана сразу почувствовала себя уютно.
— Бабушка, можно я телевизор посмотрю? — спросила она после ужина.
— Конечно, внученька. А мы с папой твоим на кухне чаю попьём.
Когда Милана ушла в комнату, Зинаида Борисовна села напротив сына.
— Выгнала?
Пётр кивнул.
— Я же говорила — надо было сразу рассказать. Нехорошо на лжи семью строить.
— Мам, не начинай. Я и так знаю, что идиот.
— Не идиот, а трус. Боялся потерять красивую жизнь, вот и потерял всё. И дочку чуть не потерял. Хорошо, что Варвара — Царствие ей Небесное — в завещании тебя указала как опекуна. А то бы Милану в детдом отправили.
— Не отправили бы. Я бы не позволил.
— Ты и Аглае не смог ничего не позволить. Видел я вас на свадьбе — она командует, ты молчишь. Думал, может, любовь такая. А оказалось — просто ты тряпка.
— Мам!
— Что «мам»? Правда глаза режет? Сколько раз я тебе говорила — забери дочку, пусть хоть на каникулы приезжает. А ты всё отнекивался. Аглая не поймёт, Аглая не простит. Вот и допрыгался.
Пётр молчал, грея руки о кружку с чаем.
— Ладно, — вздохнула Зинаида Борисовна. — Что было, то прошло. Теперь думать надо, как дальше жить. Квартиру снимать придётся. У меня есть небольшие накопления…
— Мам, я сам. У меня есть деньги на счету. Не много, но на первое время хватит.
— А работа? Ты же на удалёнке работал из той квартиры.
— Что-нибудь найду. Главное, чтобы Милане было хорошо.
В комнате раздался смех — Милана смотрела какую-то комедию. Зинаида Борисовна улыбнулась.
— Хорошая девочка растёт. Вся в Варвару — умная, рассудительная. Только вот отца не видела почти.
— Теперь увидит, — твёрдо сказал Пётр. — Больше я её не брошу.
На следующее утро Пётр начал искать квартиру. Агентства недвижимости требовали залог за два месяца вперёд, плюс комиссию. Деньги таяли на глазах. Милана ходила в школу рядом с домом бабушки — Пётр успел перевести её туда ещё до переезда.
Прошла неделя. Пётр нашёл двухкомнатную квартиру в спальном районе, устроился на работу в проектное бюро — платили меньше, чем на удалёнке, но выбирать не приходилось. Милана обживалась на новом месте, завела друзей в школе.
А потом началось странное.
Сначала Пётру позвонили из банка. Оказалось, что с его карты, привязанной к совместному с Аглаей счёту, списали крупную сумму — оплата какого-то штрафа за нарушение договора аренды помещения.
— Какого помещения? — удивился Пётр. — Я ничего не арендовал.
— В договоре стоит ваша подпись, — объяснила сотрудница банка. — Аренда помещения под автомастерскую. Договор расторгнут досрочно, отсюда и штраф.
Пётр вспомнил — год назад Аглая просила его подписать какие-то документы для налоговой. Он подмахнул не глядя, доверял жене. Оказалось, зря.
Потом пришло письмо из налоговой. Выяснилось, что Пётр числится совладельцем ООО «Красота и здоровье» — той самой клиники Аглаи. И теперь он должен заплатить налог с прибыли. Сумма была астрономической.
— Папа, что случилось? — спросила Милана, увидев его побледневшее лицо.
— Ничего, солнышко. Просто взрослые проблемы.
Но это было только начало. Через несколько дней Петру позвонил незнакомый мужчина.
— Пётр Александрович? Меня зовут Мирон, я представляю интересы кредиторов компании «Красота и здоровье». Ваша супруга Аглая Витальевна задолжала нашим клиентам крупную сумму.
— Бывшая супруга, — поправил Пётр. — И при чём здесь я?
— Вы являетесь поручителем по кредитному договору. Если основной заёмщик не платит, обязательства переходят на вас.
— Я ничего не подписывал!
— У нас есть документы с вашей подписью. Высылаю на электронную почту.
Пётр открыл файлы. Действительно, его подпись. Он смутно помнил, как Аглая просила подписать документы для расширения клиники. Говорила, что это формальность.
— Сколько? — обречённо спросил он.
Названная сумма заставила его схватиться за сердце.
— Но у меня нет таких денег!
— Тогда мы будем вынуждены обратиться в суд. Арест имущества, счетов, запрет на выезд за границу — стандартная процедура.
Пётр бросил трубку. Руки тряслись. Он набрал номер Аглаи — длинные гудки, никто не отвечает. Набрал ещё раз — телефон выключен.
Вечером он поехал к той самой квартире, где они жили вместе. Консьержка Рая, всегда приветливая старушка, смотрела на него с жалостью.
— Петя, милый, её нет. Уехала вчера. С чемоданами большими.
— Куда уехала?
— Не сказала. Только просила, если ты придёшь, передать, что так тебе и надо. Прости, милый, её слова.
Пётр вернулся к матери совершенно разбитым. Милана делала уроки на кухне, Зинаида Борисовна помогала ей с математикой.
— Пап, ты чего такой бледный? — встревожилась дочь.
— Устал просто. Иди в комнату, мне с бабушкой поговорить надо.
Когда Милана ушла, Пётр рассказал матери всё. Зинаида Борисовна слушала молча, только всё крепче сжимала край фартука.
— Она меня подставила, мам. Специально. Набрала кредитов на моё имя и сбежала.
— Может, в полицию обратиться?
— Бесполезно. Документы настоящие, подписи мои. Я сам виноват — доверял, не читал, что подписываю.
— И что теперь?
— Не знаю. Продавать нечего, квартира съёмная. Машины нет. Из имущества — только то, что в сумках принёс.
В дверь позвонили. Милана побежала открывать.
— Папа, тут к тебе!
На пороге стояли двое мужчин в строгих костюмах.
— Пётр Александрович? Мы из коллекторского агентства. Нам нужно обсудить вашу задолженность.
— При ребёнке не буду разговаривать, — отрезал Пётр. — Милана, иди к бабушке.
Мужчины вошли в прихожую. Говорили вежливо, но твёрдо — долг нужно вернуть в течение месяца, иначе дело передадут в суд.
— У меня нет таких денег, — повторял Пётр. — Я могу выплачивать частями, из зарплаты…
— Ваша зарплата — пятьдесят тысяч. Долг — три миллиона. Вы будете выплачивать его пять лет, а проценты растут каждый день.
— Тогда я не знаю, что делать.
— Найдите вашу супругу. В конце концов, деньги брала она.
— Бывшую супругу. И я не знаю, где она.
Коллекторы ушли, пообещав вернуться через неделю. Пётр сел на кухне, обхватил голову руками. Зинаида Борисовна молча поставила перед ним стакан воды.
— Петя, может, дядю Гришу попросить? У него автосервис, он денежный.
— Мам, три миллиона — это не те деньги, которые можно попросить у дяди.
Милана выглянула из комнаты.
— Пап, можно войти?
— Иди сюда, солнышко.
Девочка села рядом, обняла отца.
— Пап, я всё слышала. Эта тётя Аглая тебя обманула, да?
— Да, Милана. Обманула.
— А почему она так сделала? Вы же любили друг друга.
Пётр горько усмехнулся.
— Видимо, любил только я. А она… использовала меня. Как полезную вещь. Подписать документы, создать видимость семьи для инвесторов. А когда я стал не нужен — выбросила. И ещё и подставила напоследок.
— Ничего, пап. Мы справимся. Правда, бабушка?
Зинаида Борисовна погладила внучку по голове.
— Конечно, справимся. Не впервой трудности преодолевать.
Следующие дни прошли в попытках найти Аглаю. Пётр обзванивал её подруг — никто не знал, где она. Или не хотели говорить. В клинике сказали, что Аглая Витальевна продала свою долю и больше там не работает.
А потом случилось неожиданное.
Позвонила Варвара. Нет, не покойная жена — её однофамилица, подруга со студенческих лет.
— Петя, ты сидишь? Сядь. Я тут в Дубае, в отпуске. И знаешь, кого встретила? Твою Аглаю!
— Где? Как?
— В отеле. Она тут с каким-то мужиком, представляется другим именем — Алиса Викторовна. Но я же её узнала! Подошла, поздоровалась, а она делает вид, что меня не знает. Говорит, вы меня с кем-то путаете.
— Варя, ты уверена, что это она?
— Петь, ну я же не слепая! Это точно Аглая. Только волосы перекрасила и нос, кажется, подправила. Но это она, сто процентов.
— Можешь фотографию сделать?
— Попробую. Они тут в ресторане каждый вечер ужинают. Постараюсь незаметно щёлкнуть.
Через два часа Варвара прислала фото. Качество было не очень, но Пётр узнал Аглаю. Она сидела за столиком с мужчиной средних лет, смеялась, выглядела счастливой и беззаботной.
Пётр переслал фото знакомому юристу вместе с историей о долгах. Тот перезвонил через день.
— Пётр, есть новости. Плохие и очень плохие. Какие сначала?
— Давай плохие.
— Твоя жена действительно набрала кредитов на твоё имя. Документы оформлены правильно, оспорить сложно.
— А очень плохие?
— Она сделала это не одна. Тот мужчина на фото — Святослав Маркович, известный аферист. У него схема отработана — находит успешных женщин с мужьями-простачками, влюбляет в себя, потом вместе обирают мужей и исчезают. Только вот Святослав обычно и своих пассий кидает в итоге.
— То есть?
— То есть твоя Аглая сама скоро окажется без денег и документов где-нибудь в Эмиратах. Святослав так работает — вывозит за границу, отбирает деньги и документы, бросает. Женщины боятся в полицию обращаться — сами не чисты на руку.
Пётр не знал, что чувствовать. С одной стороны, Аглая получит по заслугам. С другой — это не решало его проблем с долгами.
— Что мне делать с кредитами?
— Собирай документы, подавай заявление о признании сделок недействительными. Шансы небольшие, но попытаться стоит. И ещё — напиши заявление в полицию на Святослава. У него уже есть приводы, может, это поможет.
Прошла ещё неделя. Пётр собирал документы, Милана старалась не шуметь дома, Зинаида Борисовна продала свои золотые серёжки — капля в море, но хоть какие-то деньги.
И тут позвонила Аглая.
Голос её дрожал, было слышно, что она плачет.
— Петя, Петя, помоги мне!
— Аглая? Ты где?
— Я в Дубае. Меня… меня обманули. Забрали все деньги, документы. Я не могу вернуться домой!
— Обратись в консульство.
— Я не могу! У меня… у меня проблемы с законом. Если я пойду в консульство, меня арестуют. Петя, прошу тебя, помоги!
Пётр молчал. В трубке слышались всхлипывания.
— Петя, ну пожалуйста! Я знаю, я плохо с тобой поступила. Но я же не знала, что Святослав… Он сказал, что любит меня, что мы начнём новую жизнь…
— Ты набрала кредитов на моё имя на три миллиона.
— Я верну! Клянусь, всё верну! Только помоги вернуться!
— Чем я могу помочь? У меня нет денег. Ты же знаешь.
— Попроси у мамы! Или займи! Мне нужно всего двести тысяч на билет и новые документы!
Пётр посмотрел на Милану, которая рисовала за кухонным столом. На мать, штопающую его старую рубашку. На стопку писем из банков и коллекторских агентств.
— НЕТ, Аглая. Выкручивайся сама.
— Петя! Ты не можешь меня бросить! Мы же были семьёй!
— Были. До того момента, как ты выставила меня с дочерью на улицу. До того, как подставила меня с кредитами. Теперь это НЕ МОЯ проблема, как ты любила говорить.
— Я всё исправлю! Вернусь и всё исправлю!
— Прощай, Аглая.
Он отключил телефон. Милана подняла голову от рисунка.
— Пап, это была та тётя?
— Да, солнышко.
— И ты ей не поможешь?
Пётр сел рядом с дочерью, обнял её.
— Нет, Милана. Она сделала свой выбор, теперь пусть отвечает за последствия. А у меня есть ты, и это главное.
— И бабушка, — добавила девочка.
— И бабушка, — улыбнулся Пётр.
Зинаида Борисовна отложила шитьё.
— Правильно сделал, что отказал. Нечего таких выручать. Сама заварила кашу, пусть сама и расхлёбывает.
Телефон зазвонил снова. Пётр сбросил вызов. Потом ещё раз. И ещё. После десятого звонка он просто выключил аппарат.
Через месяц знакомый юрист сообщил хорошие новости — удалось доказать, что подписи на части документов поддельные. Святослава Марковича объявили в международный розыск. Часть долгов списали, остальные реструктуризировали — теперь Пётр мог выплачивать их в течение нескольких лет небольшими суммами.
Аглая больше не звонила. Варвара рассказала, что видела в новостях — в Дубае арестовали россиянку за мошенничество. Показали фото — Аглая, хоть и с изменённой внешностью. Ей грозило несколько лет тюрьмы по законам ОАЭ.
— Дожила, — покачала головой Зинаида Борисовна. — Была успешная бизнес-леди, а стала уголовницей.
— Сама виновата, — сказал Пётр. — Жадность и гордыня погубили.
Милана оторвалась от учебника по истории.
— Пап, а ты жалеешь, что женился на ней?
Пётр задумался.
— Знаешь, солнышко, если бы не эта история, я бы не понял, как был неправ, бросив тебя. Не узнал бы, какая ты замечательная. Так что… нет, не жалею. Каждая ошибка чему-то учит.
— Мама говорила то же самое, — улыбнулась Милана.
***
Через полгода пришли окончательно хорошие новости — Интерпол арестовал Святослава в Турции, где он промышлял старой схемой с новой жертвой, а Аглая получила три года тюрьмы в ОАЭ за мошенничество и подделку документов. Пётр тем временем получил повышение до ведущего инженера, зарплата выросла в полтора раза, и он уже начал откладывать деньги на ипотеку — хотелось дать Милане настоящий дом, где она могла бы пригласить друзей и не стесняться тесноты. Жизнь налаживалась: дочь отлично училась, Зинаида Борисовна была счастлива, нянчась с внучкой, а сам Пётр, хоть и не искал специально отношений, втайне надеялся, что когда-нибудь встретит женщину, которая полюбит не только его, но и примет Милану как родную — ведь теперь он точно знал, что никого и никогда не будет скрывать от своей семьи.
