Последние ящики, обтянутые скотчем, стояли в прихожей двухкомнатной квартиры без ремонта.
Воздух, пропитанный запахом вареной картошки и жизнью длиною в тридцать пять лет, был тяжелым и неподвижным.
Ольга Васильевна медленно, будто против собственной воли, провела рукой по знакомой до малейшей трещинки стене в коридоре.
Здесь остались вмятины от ударов дверной ручки, след от карандаша, где когда-то измеряли рост Вячеслава и Дениса, крошечная зазубрина от падения новогодней елки.
Из гостиной доносился приглушенный, но напряженный голос ее мужа. Антон Сергеевич говорил по телефону, и по одному только его тону было ясно – с младшим сыном.
— Ну и что, что последний? — почти закричал в трубку Антон Сергеевич. — Ты думаешь, от этого на вокзале легче? Тридцать пять лет, Денис! Ты понимаешь? Мы здесь тебя растили, здесь твои игрушки в углу валялись, здесь ты… — он запнулся, не в силах договорить. — Ладно. Все, толку от этих разговоров? Уже ничего не изменишь…
Он вышел в коридор, увидел жену, замершую у стены, и его лицо, обычно твердое и строгое, дрогнуло.
— Ольга, перестань, пожалуйста. Все уже решено. Собирайся.
— Как собраться? — прошептала она, не отрывая взгляда от стены. — Как собрать всю жизнь в пять коробок? Куда девать вот это? — она ткнула пальцем в едва заметную черточку на стене. — Это Слава, ему семь лет было. А это Дениска, пять. Помнишь, он тогда так расстроился, что отстает от брата на пару сантиметров?
— Никуда не денется, — буркнул Антон Сергеевич, но сам не смог отвести взгляда от стены. — Оно тут и останется.
Звонок в дверь заставил их вздрогнуть. Ольга Васильевна метнулась открывать, с наивной, уже тысячу раз убитой надеждой, что это Денис приехал помочь, извиниться, посмотреть им в глаза.
На пороге стояли старший сын Вячеслав с женой Кирой. Они стояли плотно друг к другу, словно пытались занять минимум пространства.
В руках у невестки находился большой пластиковый контейнер с домашними пирогами.
— Мама, папа, мы к вам, — сказал Вячеслав, зайдя и неловко попытавшись обнять мать, которая застыла в дверном проеме. — Помочь с последними сборами.
Кира поздоровалась, молча проскользнула на кухню и начала заваривать чай. Ольга Васильевна прошла за ней и стала пристально наблюдать за движениями невестки.
Через пятнадцать минут они вчетвером сидели за кухонным столом. Пироги стояли нетронутые.
— Машина приедет через два часа, — глухо произнес Антон Сергеевич, глядя в окно. — В деревне, говорят, крыша течет в сарае. Надо будет коньком заняться. Только в мои-то годы это делать…
— Папа, мы поможем, как только сможем, — поспешно сказал Вячеслав. — Стройматериалы поможем купить, благо у меня сейчас с работой получше стало.
— Да уж получше, — усмехнулся старик, — чем у братца твоего. Тот вообще в неизвестном направлении слинял, долги за ним как шлейф дымный, а мы тут расхлебываем. Без квартиры по его вине остались. И дернул же черт переписать на него 2/3.
— Думали же, что поможем, — всхлипнула Ольга Васильевна. — Кто же знал, что он свою долю проиграет… почти всю квартиру…
Вячеслав потупил взгляд, почувствовав непроизвольную волну вины. Кира откашлялась.
— Антон Сергеевич, Ольга Васильевна, мы вас очень хорошо понимаем. Это ужасная ситуация. Но вы же знаете, что у нас однушка в тридцать метров… Места нет даже для раскладушки…
— Кто у вас просил раскладушку? — вспыхнула Ольга Васильевна. — Мы что, бомжи? Мы на полу бы спали, лишь бы не в ту дыру ехать! Одну зиму пережить, пока папа здоровье поправит, пока со всем бы разобрались… Выбросили вы нас!
— Мама, ну что ты! — Вячеслав попытался взять женщину за руку, но та резко ее убрала. — Это совсем не так! Мы не бросаем! Мы будем приезжать, помогать…
— Как? За триста километров? С работы сорвешься? На выходные? Раз в месяц? А если у меня давление подскочит? А если у папы сердце прихватит? К врачу тоже раз в месяц по записи?
— Оль, уймись, — строго сказал Антон Сергеевич. — Все эти разговоры абсолютно бесполезны.
— Нет, пусть послушают! — она повернулась к невестке. — Ты, Кира, всегда все так практично рассчитываешь. Просчитала, что старики в деревне — это дешевле, чем снимать им здесь квартиру? Или брата младшего содержать, пока он от долгов отбивается?
Кира побледнела. Ее тонкие губы сжались в ниточку.
— Ольга Васильевна, это несправедливо. Речь не о деньгах. Речь о здравом смысле. Нам негде вас разместить, даже временно. Это физически невозможно, а снимать две квартиры… Мы не можем себе этого позволить. У нас растет дочь… нам нужно думать о ее и своем будущем…
— А наше будущее? — голос Ольги Васильевны сорвался на шепот. — Наша старость? Мы же не для себя просим. Мы молчали, пока Денис вкладывался в этот дурацкий бизнес, молчали, когда он закладывал нашу дачу… Мы последнее отдавали, чтобы ему помочь! А теперь из-за его долгов нас вышвыривают из собственного дома! И наши же дети не могут нас приютить!
В комнате повисла тягостная пауза. Вячеслав посмотрел на свои руки. Кира — в стол. Антон Сергеевич — в окно, где медленно ползли серые осенние тучи.
— Мама, папа, — тихо начал Вячеслав. — Я… я виню себя каждый день… Понимаю, что должен был быть умнее, должен был остановить Дениса, когда он впервые попросил вас отписать ему 2/3. Должен был настоять. Но вы же сами хотели ему помочь…
— Он сын! — выкрикнул Антон Сергеевич, ударив кулаком по столу, отчего тарелки звякнули. — Мы верили ему, а он оказался… — мужчина, не найдя слов, махнул рукой.
— Он не плохой человек, — заплакала Ольга Васильевна. — Денис — просто неудачник. Он не рассчитал, а теперь боится, прячется, и мы за него отвечаем.
— Мы все за него отвечаем, — мрачно подтвердил Вячеслав.
— Чем вы отвечаете? Ни копейки не дали, — со злобой фыркнула Ольга Васильевна.
— Потому что мы заложники, — сказала Кира неожиданно мягко. — Все мы. Вы — потому что любите его и верили. Мы — потому что у нас нет ресурса, чтобы всех спасти. Принять вас к себе мы не можем. Простите.
В словах женщины не было злобы. Была усталая, непреложная правда. Ольга Васильевна вдруг это услышала и поняла, и от этого стало еще больнее.
— Я была в вашей деревне на прошлой неделе, — тихо проговорила Кира. — Дом, конечно, старый, но крепкий. Печку мне показали, как топить. Соседку предупредила, она добрая бабушка, будет заходить и присматривать, пока вас нет. Я за свой счет договорилась, чтобы вам на зиму окна утеплили и крышу сарая подлатали. Это все, чем я могу помочь.
— Спасибо, Кирочка, — выдохнула свекровь. — Прости меня, старую дуру. Я… я не знаю, что на меня нашло. Вы ни в чем не виноваты…
Она встала и ушла из кухни в комнату, где на подоконнике стояла старая фотография в затертой рамке: они с Антоном молодые, и рядом — два маленьких мальчика, Слава и Денис, смеются у них на руках.
Она взяла рамку в руки и протерла стеклышко ладонью. Вячеслав медленно подошел к матери.
— Мам…
— Ничего, сынок, — обернулась к нему женщина. — Ты прав, и Кира тоже права. Никто не виноват. Так… жизнь сложилась. Скажи, он хоть звонил тебе? Денис?
— Ни разу. Я сам ему звоню — телефон не доступен. Знаю, что скрывается от кредиторов. Больше ничего, — Вячеслав отрицательно покачал головой.
Час спустя приехала грузовая машина и погрузила последние коробки. Прощание родственников было коротким и молчаливым.
— Звоните, как приедете, — сказал Вячеслав, запихивая конверт с деньгами в карман отцу. — В любое время.
Антон Сергеевич кивнул, сунул конверт поглубже и пожал руку сыну. Машина тронулась с места.
Целую неделю Вячеслав ждал, пока родители позвонят. Однако те будто бы в воду канули.
Тогда мужчина решил сам их навестить. С собой он взял жену и дочку. По пути семья заехала в магазин и купила гостинцев для пожилой родни.
Когда машина Вячеслава остановилась перед старым бревенчатым домом, занавеска на окне отдернулась, и кто-то осторожно выглянул на улицу.
Мужчина подождал пару минут, надеясь, что родители выйдут, но так никто и не появился.
Взяв пакеты с привезенными гостинцами, семья миновала калитку с двором и зашла в дом.
— Пришли посмотреть, как мы тут помираем в нищете? — фыркнув, спросила Ольга Васильевна и в засаленном халате вышла из комнаты.
— Нет, привезли кое-что, — растерянно ответил Вячеслав и поставил пакеты на стул в прихожей.
— Не нужны нам ваши подачки, — злобно пробасил за ее спиной Антон Сергеевич. — Живем тут… как нищие… вот угодили на старости лет в такую яму, что и выбраться нельзя… точнее, помочь некому, хотя, вроде бы и есть дети… только толку с них?
Супруги переглянулись. Они поняли, что за неделю родственники все переосмыслили и окончательно обозлились.
— Я думал, что мы закрыли эту тему разговора, — строгим тоном произнес Вячеслав. — Мы сделали все, что смогли…
— Что? Оставили нас на произвол судьбы у черта на куличках? — злобно усмехнулась Ольга Васильевна. — Да уж, есть такая родня, когда и врагов не нужно.
Кира плотно сжала губы и закатила глаза, считая, что свекровь обвиняет их необоснованно.
— Почему вы Денису не предъявляете ничего? Это он, а не мы оставили вас без жилья! — возмутилась женщина. — Мы искренне пытаемся вам помочь, чем можем, но вы свою злость срываете на нас! Звоните ему!
— Я сама разберусь, кому звонить, а кому нет! — рыкнула на невестку Ольга Васильевна. — Учить вздумала. Я всю жизнь прожила и знаю…
— Знаешь, как лишиться квартиры? — не удержался от издевки Вячеслав. — Поверили младшему сыну, остались на улице и вините нас? Нет, мы перед вами ни в чем не виноваты!
— Виноваты! — не сдавалась свекровь. — Могли бы взять нас к себе. В тесноте, да не в обиде!
— Я же вам…
— Кира, хватит, уходим! — мужчина не дал ей договорить. — С ними не о чем разговаривать. Они сами дел наворотили, а других винят. Почему я должен вам помогать, если моей доле в квартире не было, а? Вы все младшему сыну отдали, к нему и езжайте! — выпалил Вячеслав и, развернувшись, вышел.
Следом за ним деревенский дом покинула и жена с дочерью. С того супруги больше не общались со свекрами.
