Анастасия застыла посреди комнаты с коробкой свадебных приглашений в руках. До церемонии оставалось три дня, и она приехала к будущим родственникам обсудить последние детали. Георгий Павлович, отец Виталия, стоял у окна, спиной к ней, и его слова звучали буднично, словно он говорил о погоде.
— Простите, что? — переспросила она, убеждённая, что ослышалась.
— Квартиру, которую вы с Виталием купили в ипотеку, я уже пообещал своему племяннику Игорю. У него жена беременная, им нужнее. А вы молодые, поживёте пока с нами. Виталий согласен.
Коробка выскользнула из рук Анастасии и рассыпалась по полу белым веером приглашений.
— Виталий… согласен? — её голос прозвучал чужим. — НА ЧТО он согласен?
Георгий Павлович обернулся, и в его глазах читалось раздражение от необходимости объяснять очевидные вещи.
— Настенька, не надо драматизировать. Квартира записана на Виталия, он имеет право распоряжаться ею как считает нужным. Игорь переедет туда через месяц после вашей свадьбы. К тому времени вы уже освоитесь у нас.
— Но… первоначальный взнос делали МОИ родители! Я продала бабушкины украшения! Мы два года копили!
— Деньги — это просто бумажки, — отмахнулся Георгий Павлович. — А семья — это навсегда. Игорь — наша кровь, и Виталий это понимает.
В дверях появился сам Виталий. Он выглядел бледным и избегал смотреть Анастасии в глаза.
— Настя, пап прав. Игорю действительно тяжело сейчас…
— ТЯЖЕЛО? — Анастасия почувствовала, как внутри поднимается волна такой силы, что стало трудно дышать. — А нам с тобой легко будет жить в проходной комнате у твоих родителей?
— Не в проходной, — поправила появившаяся следом Клавдия Сергеевна, мать Виталия. — В бывшей детской. Мы её уже приготовили для вас. Обои переклеили, розовенькие такие, милые.
Анастасия посмотрела на троих людей, стоящих перед ней единым фронтом, и поняла — это не спонтанное решение. Это план, который обсуждался за её спиной неизвестно сколько времени.
— Виталий, — она обратилась только к жениху, игнорируя его родителей. — Скажи мне прямо: ты действительно отдаёшь НАШУ квартиру, за которую мы будем платить ещё пятнадцать лет, твоему двоюродному брату?
— Не отдаю, а временно… — начал он, но Георгий Павлович перебил:
— Никаких «временно». Игорь въезжает насовсем. И хватит устраивать истерики, Анастасия. В нашей семье такие вопросы решает глава семьи, то есть я. Виталий это понимает, и вам советую принять наши правила, раз уж собираетесь стать частью семьи Красновых.
— Частью семьи? — Анастасия расхохоталась, и от этого смеха всем троим стало не по себе. — Вы только что отобрали у меня дом и предлагаете жить в детской комнате с розовыми обоями, а я должна быть благодарна за честь стать частью вашей семьи?
— Настя, ну что ты… — Виталий сделал шаг к ней, но остановился, увидев её глаза.
— НЕ ПОДХОДИ КО МНЕ! — закричала она так, что задребезжали стёкла в серванте. — Ты предатель! Трус! Ты продал наше будущее за одобрение папочки!
***
Клавдия Сергеевна всплеснула руками:
— Виталик, да что же это такое! Мы хотели мирно всё обсудить, а твоя невеста ведёт себя как базарная торговка!
— Базарная торговка? — Анастасия повернулась к ней. — БАЗАРНАЯ ТОРГОВКА? Да, я торгуюсь! Торгуюсь за свою жизнь, за своё достоинство, за право жить в собственном доме, а не в розовой клетке под вашим надзором!
— Анастасия, вы забываетесь, — холодно произнёс Георгий Павлович. — В моём доме не принято повышать голос.
— А в моём доме не принято воровать! — выпалила она. — Потому что это воровство! Самое настоящее воровство!
— Как вы смеете! — возмутилась Клавдия Сергеевна. — Мы честные люди!
— Честные? ЧЕСТНЫЕ? — Анастасия схватила со стола свою сумку. — Вы за моей спиной сговорились отобрать квартиру! Вы манипулировали Виталием, зная, что он не способен вам противостоять! Вы превратили его в тряпку!
— Настя, хватит! — Виталий наконец обрёл голос. — Не смей оскорблять моих родителей!
— А что, ПРАВДА ГЛАЗА РЕЖЕТ? — она повернулась к нему. — Посмотри на себя! Тридцать два года, а всё папина марионетка! Он дёргает за ниточки, а ты пляшешь!
— Уймите свою невесту, Виталий, — процедил Георгий Павлович. — Или я сделаю это сам.
— Попробуйте! — Анастасия шагнула к нему. — ПОПРОБУЙТЕ! Что вы сделаете? Выгоните меня? Так я сама уйду! Но сначала выслушаете!
Она обвела взглядом всех троих:
— Знаете, что самое мерзкое во всей этой истории? Не то, что вы отобрали квартиру. А то, что вы сделали это исподтишка! Улыбались мне, называли дочкой, принимали подарки от моих родителей, а сами уже делили нашу собственность!
— Это собственность Виталия, — упрямо повторил Георгий Павлович.
— Которую купили на МОИ деньги!
— Оформлена на него.
— Потому что я ему ДОВЕРЯЛА! — Анастасия повернулась к Виталию. — Я тебе верила! Думала, мы — команда! А ты… ты даже не предупредил меня! Даже не попытался защитить наше с тобой!
Виталий молчал, опустив голову, и это молчание было хуже любых слов.
— Знаете что? — Анастасия достала из сумки телефон. — Я сейчас позвоню своему отцу. Пусть он знает, в какую семью собирается отдать дочь.
— Не надо никому звонить, — быстро сказал Георгий Павлович. — Давайте решим всё между собой.
— Между собой? Вы уже всё решили между собой! Без меня!
Она набрала номер, но Виталий выхватил у неё телефон:
— Настя, прекрати! Не позорь меня перед родителями!
— ПОЗОРЬ? — она не поверила своим ушам. — Я ТЕБЯ позорю? Да ты сам себя опозорил! Ты размазня! Ты никтожество!
Пощёчина прозвучала в тишине комнаты как выстрел. Клавдия Сергеевна, ударившая Анастасию, отдёрнула руку:
— В нашем доме не оскорбляют нашего сына!
Анастасия приложила ладонь к горящей щеке и расхохоталась:
— Вот оно, истинное лицо интеллигентной семьи Красновых! Рукоприкладство!
— Мама, зачем вы… — начал Виталий, но отец оборвал его:
— Правильно сделала. Эта девица забыла своё место.
***
— Моё место? — Анастасия выпрямилась. — МОЁ МЕСТО? Знаете, где моё место? Не в вашей семейке, это точно!
Она сорвала с пальца обручальное кольцо и швырнула его Виталию:
— Свадьба отменяется!
— Настя, ты что, с ума сошла? — он попытался поймать кольцо, но оно покатилось под диван. — До свадьбы три дня! Гости приглашены!
— Пусть приходят! Скажете им, что невеста оказалась недостойной чести породниться с благородным семейством Красновых!
— Анастасия, одумайтесь, — Георгий Павлович сменил тон на примирительный. — Вы сейчас наговорите глупостей, а потом пожалеете.
— ПОЖАЛЕЮ? Единственное, о чём я жалею — что не раскусила вас раньше!
— Мы готовы пойти на компромисс, — быстро сказала Клавдия Сергеевна. — Поживёте у нас год, а потом, может быть…
— НЕТ! — крикнула Анастасия. — Никаких компромиссов! Никаких «может быть»! Вы показали своё истинное лицо, и я вам за это даже благодарна!
Она повернулась к Виталию:
— А ты… Я думала, ты меня любишь. Но ты не способен любить. Ты способен только подчиняться!
— Настя, я люблю тебя…
— НЕ СМЕЙ! Не смей произносить эти слова! Любящий человек не предаст! Не позволит унижать свою женщину!
— Но это мои родители…
— А я должна была стать твоей женой! ЖЕНОЙ! Но ты выбрал их!
Георгий Павлович встал между ними:
— Достаточно! Анастасия, вы ведёте себя как истеричка. Уходите и возвращайтесь, когда остынете.
— Остыну? — она засмеялась сквозь слёзы. — Я не остыну! Я КИПЕТЬ буду! От злости! От отвращения! От того, что чуть не связала свою жизнь с этим… с этим ничтожеством!
— Не смейте так говорить о моём сыне! — снова вмешалась Клавдия Сергеевна.
— А что, разве это не правда? Посмотрите на него! Ему тридцать два года, а он не может принять ни одного решения без папиного одобрения! Он предал женщину, которая собиралась стать его женой! И ради чего? Ради того, чтобы папочка погладил по головке?
Виталий сжал кулаки:
— Настя, уходи. Сейчас же уходи.
— С удовольствием! Но сначала кое-что скажу! — она обернулась ко всем троим. — Вы думаете, вы выиграли? Вы думаете, отобрав квартиру, вы получите покорную невестку? НЕТ! Вы получите ВОЙНУ!
— Что за глупости… — начал Георгий Павлович, но она перебила:
— Квартира оформлена на Виталия, но ипотеку выдавали на нас двоих! Я созаёмщик! И платежи шли с моего счёта! У меня есть все документы, все чеки! Я подам в суд!
— Не подадите, — уверенно сказал Георгий Павлович. — Скандал, огласка… Ваши родители этого не переживут.
— МОИ родители? А вы думаете, ВАША репутация это переживёт? Уважаемый преподаватель университета Георгий Павлович Краснов обманом отобрал квартиру у невесты сына! Как думаете, понравится это вашему ректору? Вашим коллегам?
Лицо Георгия Павловича побагровело:
— Вы шантажируете меня?
— Я ЗАЩИЩАЮСЬ! Вы первые начали эту грязную игру!
***
Клавдия Сергеевна схватилась за сердце:
— Виталий, что за девушку ты нам привёл! Она же настоящая фурия!
— Да, я фурия! — согласилась Анастасия. — И это вы меня такой сделали! Я пришла сюда доброй, доверчивой, любящей! А вы растоптали всё!
— Настя, пожалуйста… — Виталий попытался взять её за руку, но она отдёрнула её.
— НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ! И знаешь что? Твой двоюродный братец Игорь… Я знаю про него всё! Знаю, что он уже третий раз женится! Знаю, что от двух предыдущих жён у него дети, на которых он не платит алименты! Знаю, что его «беременная жена» — это женщина, с которой он живёт без росписи!
— Откуда вы… — начала Клавдия Сергеевна.
— У меня есть друзья! Которые умеют искать информацию! И если вы думаете, что я позволю этому альфонсу жить в МОЕЙ квартире…
— Это не ваша квартира! — рявкнул Георгий Павлович.
— А вот это мы ещё посмотрим! — Анастасия достала из сумки папку с документами. — Вот копии всех платежей! Вот расписки! Вот договор купли-продажи, где чёрным по белому написано, что первоначальный взнос в размере трёх миллионов рублей внесён МОИМИ родителями!
— Но квартира оформлена на Виталия, — упрямо повторил Георгий Павлович.
— И что? Вы думаете, это даёт вам право её украсть? Я найму адвокатов! Лучших адвокатов! И мы посмотрим, что скажет суд!
— Анастасия, давайте не будем торопиться… — Клавдия Сергеевна явно занервничала.
— А что, СТРАШНО стало? Страшно, что об этой истории узнают все? Что узнают ваши соседи, которым вы рассказываете, какие вы порядочные? Что узнают в университете, где вы, Георгий Павлович, читаете лекции по этике?
— Это клевета!
— Это ПРАВДА! И я её всем расскажу! Выложу в интернет! Пусть все знают, что за люди Красновы!
Виталий схватил её за плечи:
— Настя, остановись! Ты же разрушишь всё!
— А что осталось разрушать? — она вырвалась. — Ты уже всё разрушил! Нашу любовь, наше будущее, нашу семью!
— Но мы же можем всё исправить…
— ИСПРАВИТЬ? Как? Ты отдашь квартиру своему братцу и предлагаешь мне жить в детской комнате с розовыми обоями? Под присмотром твоей мамочки, которая будет учить меня варить борщ? Под контролем твоего папочки, который будет решать, сколько детей нам рожать и как их воспитывать?
— Настя…
— НЕТ! Знаешь, что я поняла? Ты никогда не будешь моим мужем! Ты всегда будешь их сыном! А я буду просто приложением! Бесправным, безголосым приложением!
Георгий Павлович встал:
— Достаточно! Уходите, Анастасия! И не возвращайтесь!
— С УДОВОЛЬСТВИЕМ! Но это ещё не конец! Вы ещё услышите обо мне! И о моих адвокатах!
Она направилась к двери, но обернулась:
— И знаете что самое смешное? Вы могли бы получить любящую невестку! Которая бы заботилась о вас в старости! Которая бы родила вам внуков! Но вы выбрали войну! Так получите её!
— Настя, подожди! — Виталий побежал за ней.
— НЕ ХОДИ ЗА МНОЙ! — крикнула она, уже стоя в прихожей. — И не звони! И не пиши! Для меня ты умер! Вы все для меня умерли!
Она выбежала из квартиры, хлопнув дверью с такой силой, что со стены упала фотография семьи Красновых.
***
Прошло полгода. Виталий сидел в зале суда, и не узнавал женщину, которую когда-то собирался назвать женой. Анастасия выглядела собранной, уверенной, решительной. Рядом с ней сидел дорогой адвокат, перед которым лежали пухлые папки документов.
Георгий Павлович нервно теребил галстук. Клавдия Сергеевна то и дело прикладывала к глазам платок. Игорь, их племянник, так и не въехавший в спорную квартиру, сидел в заднем ряду и выглядел потерянным.
— Ваша честь, — говорил адвокат Анастасии. — Мы представили суду неопровержимые доказательства. Первоначальный взнос за квартиру был сделан родителями моей доверительницы. Все платежи по ипотеке осуществлялись с её счёта. Мой доверитель является созаёмщиком по ипотечному договору. Фактически она оплатила более семидесяти процентов стоимости квартиры.
— Но квартира оформлена на моего сына! — не выдержал Георгий Павлович.
— Прошу ответчика не нарушать порядок судебного заседания, — строго сказал судья.
Адвокат продолжил:
— Более того, у нас есть свидетельские показания, что ответчик планировал передать квартиру третьему лицу без ведома и согласия истца. Это является мошенничеством.
— Это клевета! — вскочил Георгий Павлович.
— У нас есть аудиозапись, — спокойно сказал адвокат, доставая диктофон. — Сделанная истцом во время разговора с семьёй ответчика.
Виталий побледнел. Он не знал, что Настя включила запись на телефоне в тот роковой день.
Зал выслушал запись в мёртвой тишине. Слова Георгия Павловича о том, что квартира уже обещана Игорю, звучали приговором.
— Ваша честь, — встал адвокат Красновых. — Это была просто семейная ссора. Эмоции…
— Эмоции? — Анастасия встала. — Ваша честь, могу я сказать?
— Говорите.
— Я любила этого человека. Доверяла ему. Доверяла настолько, что согласилась оформить нашу общую квартиру на его имя. А он и его семья воспользовались моим доверием. Они хотели превратить меня в бесправную рабыню, живущую в их доме на птичьих правах. Когда я воспротивилась, меня назвали истеричкой. Мать ответчика ударила меня по лицу. И всё это — из-за жадности. Из-за желания контролировать. Из-за уверенности, что женщина должна молча сносить любые унижения.
Она повернулась к Виталию:
— Я не прошу многого. Только справедливости. Квартира должна быть продана, а вырученные средства разделены пропорционально нашим вложениям. Это честно.
Судья кивнул:
— Суд удаляется на совещание.
Через час был оглашён вердикт. Квартира подлежала продаже, семьдесят процентов вырученных средств переходили Анастасии, тридцать — Виталию. Кроме того, ответчики должны были выплатить компенсацию морального вреда.
Георгий Павлович рухнул на скамью. Клавдия Сергеевна зарыдала. Виталий сидел, уставившись в одну точку.
— Настя… — он попытался подойти к ней после заседания.
— Не называйте меня так, — холодно ответила она. — Для вас я — Анастасия Владимировна.
— Я хочу извиниться…
— Поздно. Вы сделали свой выбор полгода назад. Теперь живите с ним.
Она развернулась и пошла к выходу. У дверей её ждал высокий мужчина с букетом цветов.
— Как всё прошло? — спросил он, обнимая её.
— Справедливость восторжествовала, Максим, — улыбнулась Анастасия.
Виталий смотрел, как они уходят вместе, и понимал — он потерял всё. Квартиру придётся продать. Репутация отца разрушена — история попала в университетскую газету. Игорь, узнав, что квартиры не будет, исчез. Родители не разговаривали с Виталием уже месяц, обвиняя его в том, что он «связался с этой интриганкой».
А Анастасия… Анастасия начала новую жизнь. Без лжи, предательства и унижений. И была счастлива.
Георгий Павлович вышел из зала последним. В университете его ждало служебное расследование. Коллеги отворачивались при встрече. Студенты перешёптывались за спиной.
— Это всё из-за тебя, — прошипел он, проходя мимо сына. — Не мог выбрать нормальную, покладистую девушку.
Виталий ничего не ответил. Он знал — выбрал он как раз нормальную девушку. Умную, решительную, смелую. Просто не сумел её защитить. Не сумел быть мужчиной.
И теперь расплачивался за свою трусость одиночеством в розовой детской комнате родительского дома, откуда, похоже, ему уже никогда не выбраться.
