— Зачем твоя мать привезла с собой три чемодана на выходные? — Марина стояла у окна и наблюдала, как её свекровь Галина Петровна командует таксистом, указывая, куда нести очередную сумку.
Три чемодана. Не дорожная сумка на пару дней. Три полноценных чемодана, словно человек переезжает. Внутри у Марины всё сжалось от недоброго предчувствия.
Дмитрий сидел на диване и делал вид, что увлечён футбольным матчем. Но Марина видела, как напряглись его плечи, как он слишком крепко сжимает пульт от телевизора.
— Дима, я с тобой разговариваю.
Он нехотя повернул голову, и в его глазах она увидела то, чего боялась больше всего. Вину. Чистую, неприкрытую вину человека, который что-то скрывает.
— Мама решила… — начал он и осёкся.
В дверь позвонили. Три коротких требовательных звонка, фирменный стиль Галины Петровны. Марина пошла открывать, чувствуя, как земля уходит из-под ног.
Свекровь вошла в квартиру так, словно это была её территория. Окинула взглядом прихожую, недовольно поморщилась на беспорядок из детских ботиночек и прошествовала в гостиную.
— Маринка, помоги с вещами, — бросила она через плечо. — Дима, ты хоть встань, мать встречай.
Марина молча помогла затащить чемоданы. Каждый был тяжёлым, набитым под завязку. Когда последний оказался в прихожей, она закрыла дверь и прошла в гостиную.
Галина Петровна уже расположилась в кресле, как королева на троне. Дмитрий сидел рядом на диване, сгорбившись, словно пытался стать меньше.
— Так вот, — начала свекровь, поправляя на коленях сумочку. — Я больше не могу жить одна. Здоровье уже не то, да и скучно. Решила переехать к вам. Дима всё знает, мы с ним это обсуждали.
Марина почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Она посмотрела на мужа. Тот упорно разглядывал свои руки.
— Обсуждали? — её голос прозвучал на удивление спокойно. — Когда же вы успели это обсудить?
— Две недели назад мама звонила, — пробормотал Дмитрий. — Сказала, что тяжело одной…
— Две недели назад, — повторила Марина. — И ты две недели молчал.
— Что тут обсуждать? — вмешалась Галина Петровна. — Я мать, имею право жить с сыном. Комната Алёнки мне подойдёт. Она маленькая ещё, может и в вашей спальне спать.
Алёнка. Их пятилетняя дочь, которая так гордилась своей комнатой с розовыми обоями и кроваткой в виде замка принцессы.
— Галина Петровна, — Марина старалась говорить ровно, хотя внутри всё кипело. — У нас двухкомнатная квартира. Нет места для ещё одного взрослого человека.
Свекровь усмехнулась. Эта усмешка говорила яснее слов: «Посмотрим, кто здесь лишний».
— Ничего, потеснитесь. Я не займу много места. Зато помогать буду. С ребёнком, по хозяйству.
Помогать. Марина прекрасно знала, что означает эта помощь. Критика каждого приготовленного блюда, замечания по поводу воспитания дочери, постоянные упрёки в неумении «правильно» заботиться о драгоценном сыночке.
— Мама, может, мы всё-таки подумаем… — робко начал Дмитрий.
— Что тут думать! — отрезала Галина Петровна. — Я уже квартиру сдала. Жильцы въехали вчера. На полгода договор, с предоплатой.
Вот оно. Марина поняла, что попала в ловушку. Тщательно спланированную ловушку, о которой её собственный муж знал заранее.
— Выйди со мной на кухню, — сказала она Дмитрию. Это не была просьба.
На кухне она закрыла дверь и повернулась к мужу. Тот стоял, прислонившись к холодильнику, и выглядел жалко. Но жалости Марина не чувствовала.
— Ты знал. Ты всё знал и молчал.
— Марина, пойми, она же мать…
— А я кто? Посторонняя? Соседка?
— Не драматизируй. Мама поживёт немного и…
— Полгода, Дима. Она сдала квартиру на полгода. Это не «немного».
Он молчал. И в этом молчании было всё. Вся его слабость, неспособность противостоять матери, готовность пожертвовать комфортом семьи ради её прихотей.
— Знаешь что? — Марина достала телефон. — У меня тоже есть мама. И она тоже давно хочет пожить с внучкой.
Дмитрий побледнел.
— Что ты делаешь?
— Звоню маме. Приглашаю в гости. На полгода.
— Марина, ты с ума сошла! Куда мы их всех поселим?
— А это уже твоя забота, дорогой. Ты же глава семьи, как твоя мать любит повторять.
Она набрала номер. Мама ответила сразу.
— Мамуль, помнишь, ты говорила, что хотела бы пожить с нами? Приезжай. Прямо сегодня. Да, надолго. Объясню при встрече.
Повесив трубку, она посмотрела на мужа. Тот был белее полотенца.
— Она приедет через два часа. У неё как раз выходные, соберётся быстро.
— Марина, это безумие…
— Нет, Дима. Безумие — это привезти свою мать жить к нам, не спросив меня. Безумие — это молчать две недели. Безумие — это думать, что я это просто так проглочу.
Она вышла из кухни. Галина Петровна уже хозяйничала в гостиной, переставляя вещи по своему вкусу.
— Эту вазу надо выкинуть, — говорила она, разглядывая подарок от Марининых родителей. — Безвкусица. И вообще, тут надо генеральную уборку устроить. Грязно.
Марина прошла мимо неё в детскую. Алёнка играла в куклы, напевая песенку.
— Солнышко, — присела рядом с дочкой Марина. — К нам приедет бабушка Галя пожить. И бабушка Света тоже приедет.
— Две бабушки? — обрадовалась девочка. — Здорово! А где они спать будут?
— Это папа придумает, — улыбнулась Марина.
Следующие два часа прошли в напряжённом ожидании. Галина Петровна распаковывала чемоданы, занимая шкафы своими вещами. Дмитрий метался по квартире, пытаясь придумать решение. Марина спокойно готовила ужин, напевая под нос.
Когда раздался звонок в дверь, Дмитрий вздрогнул. Марина пошла открывать.
Её мама, Светлана Ивановна, стояла на пороге с большой сумкой и хитрой улыбкой. Она была полной противоположностью Галине Петровне — мягкая, добродушная, но с стальным стержнем внутри.
— Мариночка, — обняла она дочь. — Я всё поняла по твоему голосу. Галина уже здесь?
— Распаковывается, — кивнула Марина.
— Прекрасно. Где я буду спать?
— А вот это пусть Дима решает.
Светлана Ивановна прошла в гостиную. Галина Петровна застыла с блузкой в руках.
— Светлана? Ты что здесь делаешь?
— То же, что и ты, дорогая. Приехала к детям пожить. Марина пригласила.
Две свекрови — нынешняя и бывшая — уставились друг на друга, как две кошки, готовые к драке. Дмитрий выглядел так, словно земля уходит у него из-под ног.
— Это невозможно, — выдавила Галина Петровна. — Квартира маленькая.
— Ничего, потеснимся, — улыбнулась Светлана Ивановна, повторяя её же слова. — Я не займу много места.
Началось то, что Марина про себя назвала «битвой бабушек». Галина Петровна заняла диван в гостиной. Светлана Ивановна расположилась в кресле. Галина начала критиковать ужин — Светлана нахваливала. Галина делала замечания по поводу воспитания Алёнки — Светлана говорила, что ребёнок прекрасно воспитан.
К вечеру атмосфера в квартире стала невыносимой. Дмитрий заперся в спальне. Алёнка, чувствуя напряжение взрослых, капризничала. Две бабушки продолжали свою холодную войну.
На третий день Галина Петровна не выдержала первой.
— Это невозможно! — заявила она за завтраком. — Дима, скажи своей жене, чтобы её мать уехала!
— А почему моя мама должна уехать, а ваша остаться? — спокойно спросила Марина.
— Потому что я — мать Димы!
— А моя мама — бабушка Алёнки. И я, между прочим, тоже живу в этой квартире. Даже больше скажу — квартира записана на меня.
Это была правда. Квартиру они покупали в ипотеку, но оформили на Марину, потому что у неё была лучше кредитная история.
Галина Петровна побагровела.
— Дима! Ты это слышишь? Она мне угрожает!
Дмитрий молчал, ковыряя вилкой яичницу. Он был сломлен. Три дня в аду сломили его окончательно.
— Мама, — наконец выдавил он. — Может, ты всё-таки вернёшься домой?
— Я сдала квартиру!
— Расторгни договор.
— Но… но как же… Димочка, ты гонишь родную мать?
И тут случилось неожиданное. Дмитрий поднял голову и посмотрел матери прямо в глаза.
— Мама, я тебя люблю. Но у меня есть семья. Жена и дочь. И они должны чувствовать себя комфортно в собственном доме. Ты поступила неправильно, не обсудив переезд с Мариной. Я поступил неправильно, согласившись за её спиной. Но ещё не поздно всё исправить.
Галина Петровна смотрела на сына, как на предателя. Потом перевела взгляд на Марину.
— Это всё ты! Настроила его против матери!
— Нет, Галина Петровна. Это вы настроили его против себя, когда решили, что можете распоряжаться чужой жизнью.
— Я ему жизнь подарила!
— А я подарила жизнь его дочери. И не использую это как аргумент, чтобы манипулировать.
Светлана Ивановна, всё это время молчавшая, встала из-за стола.
— Пожалуй, мне тоже пора домой. Мариша, спасибо за гостеприимство. Было… поучительно.
Она пошла собирать вещи. Галина Петровна сидела, уставившись в тарелку. По её щеке текла слеза. Но это была не слеза раскаяния, а слеза злости и обиды.
— Запомни, — сказала она Марине. — Настанет день, когда тебе понадобится моя помощь. И я припомню тебе этот день.
— Не понадобится, — ответила Марина. — Потому что помощь, которую потом припоминают, — это не помощь, а долговая кабала.
К вечеру обе бабушки уехали. Светлана Ивановна — с улыбкой и поцелуями. Галина Петровна — с поджатыми губами и обещанием «ещё поговорить с сыном».
Когда за ней закрылась дверь, в квартире воцарилась благословенная тишина. Алёнка, измученная напряжением последних дней, уснула раньше обычного.
Марина и Дмитрий сидели на кухне друг напротив друга. Между ними стояли две чашки остывшего чая.
— Прости, — наконец сказал он. — Я был трусом.
— Да, был.
— Я думал, что смогу как-то… урегулировать. Чтобы всем было хорошо.
— Всем хорошо не бывает, Дима. Иногда нужно выбирать.
— Я выбрал. Тебя и Алёнку.
Марина посмотрела на него. В его глазах была решимость, которой она не видела уже давно.
— Надеюсь, этот выбор окончательный.
— Окончательный. Но мама этого не простит.
— Переживёт. У неё есть квартира, пенсия, подруги. Она не одинока, Дима. Она просто хотела контролировать твою жизнь. И нашу.
Он кивнул. Потом протянул руку через стол. Марина помедлила секунду и взяла её.
— Больше никаких секретов? — спросила она.
— Никаких.
— И никаких решений за моей спиной?
— Обещаю.
В эту ночь они впервые за много дней спали спокойно. Без претензий, обид и недомолвок. Утром Алёнка прибежала к ним в кровать, радостная оттого, что «в доме снова тихо и хорошо».
А через неделю Галина Петровна позвонила. Сказала, что расторгла договор аренды и вернулась в свою квартиру. Голос у неё был обиженный, но уже не такой категоричный.
— Может, приедете в гости на выходные? — спросила она в конце разговора.
— Приедем, мама, — ответил Дмитрий. — Но именно в гости.
Марина, слушавшая разговор, улыбнулась. Граница была установлена. И все, наконец, поняли, где она проходит.
Прошёл месяц. Жизнь постепенно входила в привычное русло. Галина Петровна звонила раз в неделю, разговаривала вежливо, даже интересовалась, как дела у Марины на работе. Это был прогресс.
Но самое главное изменение произошло с Дмитрием. Он словно расправил плечи, став увереннее. Принимал решения, советуясь с женой. Больше времени проводил с дочерью.
— Знаешь, — сказал он как-то вечером, — мама всю жизнь решала за меня. Что надеть, куда пойти учиться, на ком жениться…
— На ком жениться? — удивилась Марина.
— У неё была другая кандидатура. Дочка её подруги. Тихая, послушная девочка.
— И что помешало?
— Ты помешала. Я увидел тебя и понял — всё, пропал.
Марина рассмеялась.
— Бедная Галина Петровна. Мечтала о послушной невестке.
— Получила тебя.
— Жалеешь?
— Ни секунды.
Они сидели на балконе, укутавшись в плед. Алёнка спала, в квартире было тихо. Их квартире. Их доме. Где они устанавливали свои правила.
— А твоя мама молодец, — вдруг сказал Дмитрий. — Как она вовремя приехала.
— Я знала, что она меня поддержит.
— Хитрая ты.
— Приходится. Иначе твоя мама нас бы съела с потрохами.
— Больше не съест. Я не позволю.
И Марина поверила. Потому что в его голосе звучала сила, которой раньше не было. Сила мужчины, который готов защищать свою семью. Даже от собственной матери.
