Когда я увидела номер Людмилы Петровны на экране телефона, сердце екнуло не от радости. Предчувствие беды оказалось пророческим — через пять минут разговора наша спокойная летняя идиллия рухнула, словно карточный домик. А ведь мы с Максимом так мечтали о поездке к морю с нашей четырехлетней Машенькой…
Родственники мужа всегда были для меня загадкой. Эта шумная орава регулярно обрушивалась на нас со своими проблемами: кому-то требовалось лечение в столичных клиниках, кто-то искал приюта на время важных дел, а теперь вот и подростков подкидывать начали. Максим терпел все это молча, ведь кровные узы для него значили многое. А я скрипела зубами, понимая, что выбрала этого человека со всем его багажом.
— Лиза, милая, не откажи в просьбе, пусть моя Катенька у вас месячишко погостит — просила тетя
Муж сначала пытался отбиваться, ссылаясь на отпускные планы, но Людмила Петровна была неумолима. Ее дочурке предстояло штурмовать кулинарный техникум, и наш город казался ей идеальным плацдармом для этого. Максим капитулировал и принес мне печальную весть.
Мы препирались двое суток. Я негодовала, постепенно сдавая позиции перед искренним раскаянием супруга. Любовь побеждала здравый смысл — такова женская доля.
За восемь лет брака мы притерлись друг к другу как две речные галки. Максим занимал солидную должность ведущего разработчика в крупной компании. Золотые горы нам не светили, но на безбедную жизнь хватало. Рождение Машеньки превратило мужа в счастливейшего человека на свете. Он немедленно приобрел автомобиль, чтобы облегчить мне материнские заботы, возил нас на дачу и в короткие путешествия.
Но годы летели незаметно. После выхода из декретного отпуска времени на развлечения практически не осталось. Пять лет мы никуда не выбирались дальше дачного участка. А там какой отдых? Сплошная работа: прополка сорняков, сбор урожая, битва с колорадскими жуками за картофельные посадки.
Этим летом я грезила о море. Машенька уже достаточно подросла для дальней дороги, мы с Максимом заработали право на заслуженный отдых под южным солнцем. И тут как гром среди ясного неба — звонок Людмилы Петровны с просьбой приютить племянницу.
Лично против Кати я ничего не имела — просто не знала ее. С ее матерью встречалась лишь пару раз на семейных торжествах. Запомнилась мне эта особа как крупная грубоватая женщина неопределенного возраста с химически фиолетовыми волосами, безвкусными пластмассовыми украшениями и массивными перстнями на пухлых пальцах. Ела она с аппетитом, хохотала громко и произвела на меня удручающее впечатление.
Максим согласился на месячное пребывание девушки у нас. За это время она должна была устроить свои учебные дела и получить место в общежитии. Мать обещала, что потом дочь съедет. Размышляя о том, что когда-нибудь и мне придется просить помощи для подросшей Машеньки, я скрепя сердце согласилась на нежеланную гостью.
Катя явилась в субботний вечер с потрепанным чемоданчиком. Худенькая шестнадцатилетняя девочка с пепельными волосами и поразительными изумрудными глазами приветливо поздоровалась с нами. Естественно, с дороги мы усадили ее за стол. Аппетит у этого тростинкового создания оказался поистине волчьим — съела она столько, сколько мы с мужем вместе не осилили бы. Я изумилась такому парадоксу, но улыбалась гостеприимно. Молодость начинает свой путь, и долг старших — помочь ей в этом.
Первые дни Катя отсыпалась после дорожных треволнений и недавних экзаменов. И поглощала еду в невероятных количествах, превращая мою кухню в настоящий пищевой цех. Не то чтобы мне было жалко продуктов, но усталость накапливалась — ведь еще и работа. Отпуск пришлось срочно переносить на июль из-за свалившихся на голову родственников. Максим тоже поругался с начальством, но сдвинул отдых на конец месяца.
На третий день присутствие постороннего человека в доме стало ощущаться особенно остро.
— Катюш, приберись немного в комнате, — попросила я как можно мягче.
Девушка послушалась, хотя и скривилась недовольно.
— Хорошо, тетя Лиза.
— Когда тебе в техникум идти?
— В пятницу. Там документы какие-то оформлять нужно и с преподавателями беседовать.
— Понятно. Волнуешься?
— Да не очень. Экзамены нормально сдала. Отучусь сначала на технаря, а потом, может, и в институт поступлю на того же кулинара, чтобы денег побольше зарабатывать.
Беседуя с Катей, я видела в ней обычную подростковую девчонку — слегка неряшливую, замкнутую, неуверенную в себе. Все мы были такими в ее годы. Что-то материнское просыпалось во мне, когда я смотрела на эту худенькую девочку с необыкновенными глазами.
Людмила Петровна звонками не баловала. Зато Максим начал беспокоиться:
— Слушай, а Катька не говорила, денег ей мамаша дала на жизнь здесь?
— Не спрашивала. Думала, что дала. А что, не дала?
— Похоже, что нет. Получается, месяц содержать чужого ребенка будем за свой счет!
— Макс, я на это не рассчитывала. У нас есть собственная дочь. Почему мы должны кормить чужую? Переговори с Людмилой Петровной.
Но тетушка словно чуяла неладное. Позвонила сама вечером:
— Лизочка, привет! Ну как там мое сокровище?
— Все хорошо, Людмила Петровна. Отдыхает, к поступлению готовится. Максима позвать? Он как раз из душа вышел.
— Да, дай мне Максимушку! А Катюше привет передай! Завтра ей звякну обязательно!
Скорчив недовольную гримасу, протянула мужу трубку.
— Тетя Люда, здравствуйте! А вы Кате денег каких-то переводили? Нет? Как-то неудобно получается — мы не планировали полностью ее содержать.
— Максимка, да понимаю я все, но младшенький заболел серьезно. Чуть попозже переведу, договорились? Неужели на племянницу жалко, золотой ты мой? Всегда был таким отзывчивым. Войди в положение.
Максим вошел в положение. Правда, ненадолго. Я продолжала мягко, но настойчиво пилить мужа, и он регулярно названивал тетушке, намекая на необходимость финансовой поддержки. Чудо произошло в среду — на счет Максима поступило две тысячи рублей. Видимо, на проезд. А на питание, на одежду? У девочки не было даже собственной зубной щетки — пришлось покупать. Две майки, шорты, джинсы и поношенные кроссовки — весь гардероб. Конечно, лето на дворе, но такой скудный набор явно не тянул на месячное пребывание в чужом городе.
— Ну отправил бы ты своего ребенка без копейки к чужим людям? — упрекала я мужа, а тот тяжело вздыхал и отводил взгляд.
В четверг утром тетушка снова набрала Максима:
— Племяннички, будь здоров! Немножко скинула вчера. Зарплата только в понедельник будет. Хотела по-семейному попросить. Катюшка так бедненько одета, мы не успели толком собрать. Не могли бы вы с Лизой в магазин съездить и мою ласточку приодеть? Не скупитесь, отпускные вот-вот получу, все до копейки верну. Домой она уже не вернется, а в техникуме прилично выглядеть надо. Сделаете? У Лизы такой изысканный вкус, поможет с выбором.
Максим посмотрел на меня, кивнул и согласился:
— Ладно, тетя Люда.
Я немного успокоилась — раз обещают вернуть, то терпимо. Шопинг я обожала. К тому же день на работе выдался короткий, забрала Машеньку из детского сада, захватила Катю, и мы отправились штурмовать торговый центр. Накупили всего в изобилии. На стройную фигурку девушки великолепно сели три пары джинсов, несколько платьев и сарафанов, туфли, сандалии, новые кроссовки. Приобрели полотенца, предметы гигиены, даже подушку для будущего общежития. Счастливая девочка щебетала от радости и возилась с Машенькой. Дочурка захотела шар с принцессой и сладкую вату. Удачные покупки отметили в кафе, где уничтожили целую пиццу, выпили молочные коктейли с разноцветными хлопьями. Домой возвращались в прекрасном настроении. Катя увела гулять Машеньку, а я наслаждалась тишиной. Вернувшийся с работы муж поинтересовался результатами и потраченной суммой. Все чеки я сохранила для отчета перед Людмилой Петровной.
В пятницу в обновках Катя съездила в техникум, подала документы. Вернулась только к вечеру — изучала город. Выходные провели все вместе: посетили выставку в художественном музее, снова перекусили в кафе. Все складывалось прекрасно, и ничто не предвещало понедельничных неприятностей.
Наступил вечер, а Людмила Петровна не соизволила ни позвонить, ни перевести обещанные деньги. Я потихоньку закипала, Максим тоже выходил из себя.
— Больше тридцати тысяч потратили. Я не скряга, и ребенок не виноват, но Людмила взрослая женщина. Должна понимать элементарные правила приличия.
Вторник прошел в том же молчании. В среду муж не выдержал:
— Людмила Петровна, добрый день! Хотели бы узнать, когда переведете деньги за содержание Кати. Одели ее, кормим, приютили. Могу прислать чеки — жена все сохранила для отчетности…
— Максим, ну что ты за скупердяй, честное слово! — тетушка орала так громко, что я все слышала, — Прямо надорвешься лишнюю монету на племянницу потратить! Что там эти тридцать тысяч — семечки. Вы там богатые, в столице живете. А мы в глуши концы с концами сводим.
— Людмила Петровна, не испытывайте мое терпение, оно уже на пределе…
К счастью, Катя отправилась прогуляться. Машенька спала после насыщенного дня. Девочки не слышали этой неприятной перепалки.
Я всегда считала, что дети не должны участвовать во взрослых разборках, и радовалась их отсутствию.
— Значит, дорогая тетушка, завтра собираем вещи вашей Кати и отправляем домой. Не наши заботы, что ей поступать нужно. У нас своя семья и своя жизнь. Вы окончательно потеряли совесть, так нахально подбросив нам своего ребенка на месяц!
Максим швырнул трубку и взглянул на меня. Я одобрительно кивнула. Конечно, тетушка была неправа. Нас интересовали не только деньги — мы готовы были бескорыстно помогать. Но насколько мне известно, семья Людмилы Петровны жила вполне прилично, и ее желание спихнуть ребенка на чужие плечи было проявлением банальной жадности и наглости.
Когда Катя вернулась, я позвала ее на кухню:
— Катюш, завтра отправляем тебя к маме, хорошо?
— Почему? Что случилось?
— Мы с твоей мамой разругались, понимаешь? Она тебе объяснит, но я тоже скажу свое мнение. Отправила тебя к нам с жалким чемоданчиком, где три тряпки. Ни подушки, ни зубной щетки. Решила, что мы все купим и будем полностью содержать. Понимаешь, нам не жалко, мы рады помочь, правда. Но твоя мама поступила некрасиво. Ты сама это понимаешь?
Катя потупилась и покраснела до корней волос. Она все понимала. Ей явно было стыдно за жадную матушку, которая действительно отправила ее в чужой город к практически незнакомым людям без денег и необходимых вещей.
— А покупки, которые мы делали? За них тоже не заплатила?
Я покачала головой, понимая, что хочет спросить Катя:
— Это все твое, ты не виновата. Все заберешь домой. Просто мы не можем, понимаешь, оставить тебя так. У нас своя жизнь, Машенька маленькая. Носи на здоровье — такие красивые вещи, тебе очень идет! Настоящая красавица, если приодеть! Уверена, мама любит тебя и найдет способ устроить в техникум. Но мы с ней общение прекращаем. Не хочется ругаться, мы слишком разные люди.
— Тетя Лиза, я понимаю. Извините за маму и… огромное спасибо!
Расставались с Катенькой тепло. Довезли до вокзала, купили мороженое. Девочке действительно очень шло нежно-голубое новое платье и подходящие босоножки на изящном каблучке. Она села в поезд и долго махала нам в окно, корча забавные рожицы для развлечения Машеньки. Хорошая девчонка. Если мать не настроит ее против нас, буду рада встрече, когда она встанет на ноги. Удачи тебе, чудо с изумрудными глазами!