Ольга услышала звонок в дверь и замерла с половником в руке. Суп булькал на плите, на разделочной доске лежали недорезанные овощи для салата, а на кухонном столе высилась гора немытой посуды. Она взглянула на часы — половина девятого вечера. Кто бы это мог быть?
— Олечка, открой! — донёсся голос мужа из прихожей. — Это сюрприз!
Сюрприз. Ольга почувствовала, как что-то сжалось внутри. Последний «сюрприз» Виктора случился полгода назад, когда он привёл домой троих своих друзей посреди ночи, и ей пришлось в два часа ночи жарить картошку и резать сало.
Она вытерла руки о фартук и пошла к двери. На пороге стоял Виктор с широкой улыбкой, а за его спиной теснились знакомые фигуры: свекровь Раиса Петровна, золовка Людмила с мужем Толей и их двое детей-подростков.
— Вот! — торжественно объявил Виктор. — Приехали к нам в гости на недельку! Я же говорил, что давно приглашал.
Ольга не помнила никаких приглашений. Она помнила, как Виктор вскользь упоминал, что «надо бы родных позвать», но это было два месяца назад, и разговор как-то сам собой сошёл на нет.
— Здравствуйте, — выдавила она, отступая в сторону.
Свекровь прошла первой, окинув прихожую оценивающим взглядом.
— Ну что, небось не ждали? — хмыкнула она, стаскивая пальто. — Витя сказал, что вы обрадуетесь. Мы вон всю дорогу трясились, четыре часа на автобусе, представляешь?
— Проходите, — механически произнесла Ольга, глядя, как в квартиру вваливается орава родственников с сумками, пакетами, наполняя вечернюю тишину громкими голосами.
Людмила сразу направилась на кухню.
— О, борщ варишь? А я вот о плове мечтаю. Ты умеешь плов готовить? В «Москва слезам не верит» такой красивый плов был, помнишь?
Ольга молча смотрела на золовку. Плов. Сейчас. В половине девятого вечера, когда она так уже два часа отстояла у плиты.
— Людочка, может, завтра? — осторожно предложила она. — Уже поздно, борщ почти готов.
— Да ладно, — махнула рукой Людмила. — Мы подождём. Ты же домохозяйка, тебе же несложно. Витя говорил, что ты целыми днями дома сидишь.
Ольга работала дистанционно веб-дизайнером, но объяснять это было бесполезно. Для родни Виктора «работа за компьютером дома» всегда равнялась «ничегонеделанию».
— Витюш, а где мы спать будем? — спросила Раиса Петровна, устраиваясь на диване. — У вас тут всего две комнаты, да?
— Мама, вы с Людой в нашей с Олей спальне, — начал распределять Виктор. — Мы с Олей на диване тут на кухне, Толя с пацанами в гостиной разместятся.
Гостиная. Небольшая комната в десять квадратов, где стоял её рабочий стол, компьютер и полки с книгами. Где она проводила по восемь часов в день, создавая дизайн-макеты для клиентов.
— Витя, мне завтра работать, — тихо сказала она. — У меня дедлайн.
— Да ничего страшного, — отмахнулся он. — Один день потерпишь. Или рано утром встанешь.
Ольга посмотрела на мужа. На его беззаботную улыбку, на то, как он хлопнул Толю по плечу, как разулся и плюхнулся в кресло, довольный собой. И промолчала.
Первые три дня были похожи на марафон без финишной черты. Ольга вставала в шесть утра, пока все спали, и пыталась хоть что-то сделать по работе. В восемь начинали просыпаться гости, и начинался ад.
— Олюшка, сделай нам кофе! — кричала из комнаты свекровь.
— Оль, а яичницу с беконом можешь? Как в американских фильмах! — вторила Людмила.
Подростки молча сидели уткнувшись в телефоны и роняли крошки на пол. Толя требовал «настоящий мужской завтрак» — с мясом, жареной картошкой и солёными огурцами.
Виктор уезжал на работу в девять, целовал Ольгу на прощание и говорил:
— Ты молодец, солнышко. Я знал, что ты справишься. Они так рады тебя видеть!
К обеду у Ольги уже гудела голова. Раиса Петровна ходила по квартире с видом инспектора, находя пыль в самых неожиданных местах.
— Оля, а ты в углах то когда последний раз мыла? Тут паутина. И под диваном у вас, я смотрю, пылища скопилась. Мы в деревне хоть и попроще живём, а чистота всегда идеальная.
Ольга молчала и мыла углы.
Людмила листала соцсети и вздыхала:
— Эх, хочется в салон красоты сходить! Вить говорил, что у вас тут всякие модные салоны есть. Как в том фильме, забыла название, помнишь, героиня в парикмахерскую ходила? Вот бы и мне так!
— Я могу дать адреса, — начала Ольга.
— Да ты что! — возмутилась золовка. — Мы же в городе впервые практически. Ты должна нас отвести, записать, объяснить всё. А то нас обманут ещё или заблудимся.
«Должна». Это слово звучало всё чаще.
Ольга должна была готовить то, что они «видели в кино». Должна была сидеть с детьми, когда Людмила с Толей захотели «погулять по городу». Должна была стирать чужое бельё, потому что «мы же семья, чего церемониться».
На четвёртый день, когда Ольга мыла посуду после ужина — очередного «заказного» блюда, на этот раз стейков с овощами на гриле, которые она два часа готовила после рабочего дня, — Раиса Петровна подошла к ней и критически оглядела кухню.
— Знаешь, Оленька, а у Вити первая жена была гораздо расторопнее. Та за час управлялась с готовкой и всегда улыбалась. А ты вся какая-то помятая ходишь.
Ольге очень хотелось ответить, но она сжала зубы и продолжала тереть сковороду.
На пятый день утром, когда Ольга в шестой раз за неделю готовила завтрак, Людмила объявила:
— Оль, мы решили — сегодня идём в салон красоты! Мама хочет причёску, как у той актрисы из сериала, ну я вчера рассказывала, помнишь? А мне маникюр и всё такое. Ты запишешь нас в самый лучший, да? И пойдёшь с нами, конечно.
— У меня встреча с клиентом онлайн в два часа, — сказала Ольга, переворачивая блины.
— Отмени, — просто сказала свекровь. — Мы здесь на неделю всего. Работа никуда не денется, а мы уедем, и кто знает, когда ещё увидимся.
— Не могу отменить. Это важный проект.
— Вот же эгоистка! — всплеснула руками Людмила. — Тебе родственники в тягость, да? Я так и думала! Витюшка, ты слышишь, что твоя жена говорит?
Виктор вышел из ванной, застёгивая рубашку.
— Оль, ну правда, один раз можно и перенести встречу. Не каждый день родня приезжает. Сделай доброе дело, порадуй их.
— Я каждый день делаю доброе дело, — тихо сказала Ольга. — Я готовлю, убираю, вожу по магазинам, gthtytckf два проекта, потому что не могу нормально работать.
— Да что ты себя жалеешь! — фыркнула Раиса Петровна. — Мы тебе помогаем же. Толя вон вчера мусор вынес.
Мусор. Один раз за пять дней.
— Олечка, не будь занудой, — Виктор поцеловал её в макушку. — Ты же у меня добрая, терпеливая. Вот за это я тебя и люблю. Ладно, мне бежать. Вечером увидимся.
И он ушёл.
Ольга стояла у плиты и смотрела в окно. На улице был яркий солнечный день. Где-то там люди пили кофе в кафе, гуляли по паркам, занимались своими делами. А она здесь. В заложниках у чужих людей, которые даже не пытались скрыть, что считают её прислугой.
Салон красоты оказался финальной точкой. Людмила выбрала самое дорогое заведение, которое нашла в интернете. Четыре часа Ольга просидела в душном холле, отвечая на рабочие письма с телефона и слушая, как золовка громко рассказывает мастеру про «жизнь в глубинке» и «как в городе все заносчивые».
Когда пришло время оплаты, Людмила с невинным видом сказала:
— Ой, я деньги в квартире забыла. Оль, ты оплатишь, а я потом верну?
— У меня с собой нет такой суммы, — соврала Ольга, глядя на чек в двадцать тысяч.
— Так картой! — Раиса Петровна махнула рукой. — Что за проблема? Не обеднеешь ведь. Витька хорошо зарабатывает, нам он сам говорил.
Ольга оплатила. Она знала, что никто ничего не вернёт. Так же, как не вернули за продукты на прошлой неделе, за такси три дня назад, за билеты в кино, куда она якобы «сама предложила» всех сводить.
Вечером, когда они вернулись, квартира встретила их хаосом. Толя с детьми смотрели футбол, разбросав по дивану чипсы и оставив на столе пустые бутылки из-под пива. На кухне высилась гора грязной посуды — они решили «перекусить», пока женщины отсутствовали.
— Оль, а что на ужин? — спросил Толя, не отрываясь от экрана. — Мы тут подумали, может, шашлык? Как на природе, только дома. Тут по телику показывали, красиво так подают.
Ольга молча прошла на кухню. Посмотрела на посуду. На пустой холодильник — она не успела купить продукты, потому что весь день провела в салоне. На часы — половина седьмого. Виктор придёт через час и, конечно, ждёт, что ужин будет готов.
Она открыла морозилку. Там лежал кусок свинины — она хотела его использовать на выходных. Достала, положила на стол. И вдруг поняла, что больше не может.
Просто не может.
— Олечка, ты чего застыла? — в кухню заглянула Людмила, прихорашиваясь перед зеркалом в коридоре. — Времени немного, а мы голодные. И чтоб красиво было, как в ресторане! Хочу фоточку сделать для соцсетей.
Тут Ольга поняла, что не может больше это терпеть.
Она положила мясо обратно в морозилку и закрыла дверцу.
— Не будет шашлыка, — спокойно сказала она.
— Как не будет? — Людмила выглядела растерянной. — Ты что, издеваешься? Мы голодные!
— Заказывайте доставку.
— Да ты охамела совсем! — в кухню влетела Раиса Петровна. — Какая доставка? Гостям отказывать!
— Я не отказываю. Я просто не буду готовить.
Ольга прошла в комнату — свою бывшую спальню — и начала доставать свои вещи из шкафа. Руки двигались спокойно, почти автоматически. Достала чемодан, стала складывать одежду.
— Ты что делаешь? — в дверях появилась свекровь, за ней Людмила. — Ты куда собралась?
— В отель. На недельку, — Ольга не поворачивалась. — Пока вы здесь.
— Как в отель?! — взвизгнула Людмила. — Ты не можешь так! Витю хоть спроси!
— Именно его я и спрошу. Когда он вернётся.
Толя с подростками высунулись из комнаты, футбол был забыт. Все смотрели на Ольгу, как на внезапно взбесившееся домашнее животное.
Она застегнула сумку, прошла мимо них в коридор и села ждать мужа. Родня гудела, возмущалась, пыталась стыдить. Раиса Петровна даже всплакнула, причитая про «неблагодарность» и «распущенность современных жён».
Ольга молчала.
Виктор вернулся около восьми. Весёлый, с пакетом фруктов для мамы.
— Привет всем! Как дела? Что на ужин? — он замер, увидев сумку в коридоре и каменное лицо жены. — Оль, что случилось?
— Витюша! — кинулась к нему мать. — Она нас выгоняет! Представляешь? Мы голодные сидим, она готовить отказалась и говорит, что уезжает!
Виктор посмотрел на Ольгу.
— Это правда?
— Да, — ровно сказала она. — Я еду в отель.
— Но почему? Что произошло?
Ольга встала. Подошла к мужу вплотную. Говорила тихо, но каждое слово было чётким.
— Я пять дней готовлю по три раза в день то, что они «видели в кино». Убираю, стираю, вожу по магазинам и салонам. Я отменила четыре встречи с клиентами и потеряла один контракт, потому что не могу работать. Меня заставили оплатить салон на двадцать тысяч, которые мне никто не вернёт. Меня называют эгоисткой, когда я говорю, что устала. И ты — ты просто просишь меня терпеть и радовать твою родню.
— Оль, ну они же не со зла, — начал Виктор. — Они просто из деревни, не понимают городских порядков. Потерпи немножко, ещё два дня.
— Нет.
— Как нет?
— Вот так. Нет. Я больше не буду терпеть. Я больше не буду прислуживать людям, которые считают меня никем.
— Витенька, ты слышишь, как она про нас говорит! — завелась Людмила. — Про родную мать твою!
Виктор растерянно смотрел то на мать, то на жену.
— Олюшка, ну не надо так. Давай спокойно поговорим. Может, ты просто устала. Ну да, они иногда слишком просят, но это же семья. Нельзя же так…
— Можно, — Ольга взяла сумку. — Я ухожу. И запомни мои слова хорошо, Витя.
Она повернулась ко всем. Её голос был холодным, как лёд.
— Чтобы твоей родни в моём доме больше не было!
Наступила мёртвая тишина. Людмила приоткрыла рот. Раиса Петровна схватилась за сердце. Толя покашлял и сделал вид, что ему нужно срочно в туалет.
— Оля, ты чего? — Виктор попытался взять её за руку.
Она отстранилась.
— Я серьёзно. Или они уезжают прямо сейчас, или я ухожу и подаю на развод. Выбирай.
— Развод?! За что? — Виктор побледнел. — Оль, ты не в себе! Это же абсурд какой-то!
— Абсурд — это то, что я пять дней живу прислугой в собственной квартире, а мой муж не видит в этом проблемы. Абсурд — это то, что твоя мать сравнивает меня с твоей бывшей женой. Абсурд — это то, что я трачу свои деньги на салоны для людей, которые даже спасибо не говорят.
— Мы говорили спасибо! — взвилась Людмила.
— Ни разу, — Ольга смотрела ей в глаза. — Ни. Разу. За. Пять. Дней.
Повисла тяжёлая пауза. Виктор переводил взгляд с жены на мать, с матери на сестру. Лицо его было растерянным, почти жалким.
— Оль, ну как же я их выгоню? Это моя семья. Они издалека приехали.
— А я? — тихо спросила Ольга. — Я кто?
— Ты… ты моя жена.
— Тогда веди себя как муж. Защити меня. Встань на мою сторону. Или я ухожу, и ты можешь остаться со своей семьёй.
Раиса Петровна шагнула вперёд.
— Витюша, ты же не позволишь этой… этой неблагодарной так с нами разговаривать? Мы тебя растили, всё тебе отдавали! А она нас выгоняет!
— Мама, подожди, — Виктор поднял руку. Он смотрел на Ольгу, и в его глазах впервые за эти дни появилось что-то похожее на понимание.
— Оль, ты правда уйдёшь?
— Я уже ухожу. Вопрос только в том, насовсем это или на пару дней.
Он молчал. Секунда. Другая. Пять. Десять.
Ольга открыла дверь.
— Стой, — сказал Виктор.
Она замерла.
Он повернулся к родне. Лицо его было бледным, но решительным.
— Мама. Люда. Толя. Вам нужно уехать. Завтра утром.
— Что?! — взвыла Раиса Петровна. — Ты с ума сошёл?! Ты выбираешь её вместо родной матери?!
— Я выбираю свою семью, — твёрдо сказал Виктор. — Олю. Свою жену.
— Витенька!
— Нет, мам. Оля права. Вы приехали без предупреждения, командовали, требовали, не говорили спасибо. Я думал, она справится, что это нормально — помочь родным. Но это не помощь. Это эксплуатация.
Людмила задохнулась от возмущения.
— Ах так! Ну и катитесь оба! Витька, ты у нас ещё пожалеешь! Мама, пошли собираться!
Они демонстративно ушли в комнату, громко хлопнув дверью.
Виктор подошёл к Ольге.
— Прости меня. Пожалуйста. Я был слепым идиотом.
Ольга смотрела на него. Усталость навалилась разом, как только адреналин начал спадать.
— Ты правда их отправишь?
— Да. Утром куплю им билеты на автобус. И оплачу, чтобы не было претензий.
— А салон? Двадцать тысяч?
— Я верну тебе. Всё до копейки. И извинюсь перед твоими клиентами, если надо.
Ольга поставила чемодан на пол. Села на него, прямо в коридоре. И заплакала. Тихо, без всхлипываний, просто слёзы текли по щекам.
Виктор присел рядом, обнял её.
— Я правда не видел, как тебе было плохо. Я думал, ты просто устала немного. Прости меня, дурак я.
— Дурак, — всхлипнула она.
— Дурак, — согласился он.
Из комнаты доносились громкие голоса, возмущённые причитания. Толя вышел, кивнул им и пробормотал:
— Мы завтра рано уедем. Извини, Оль. Правда не думал, что мы так… в общем, прости.
И это было первое настоящее извинение за все пять дней.
Утром родня собралась в полном молчании. Раиса Петровна не попрощалась, Людмила хлопнула дверью так, что задребезжали стёкла. Толя снова пробормотал извинения.
Когда за ними закрылась дверь, Ольга и Виктор остались вдвоём в разгромленной квартире.
— Кошмар какой, — пробормотал Виктор, оглядывая беспорядок.
— Да, — согласилась Ольга.
— Поможешь убрать?
Она посмотрела на него. Долго. Серьёзно.
— Помогу, если ты уберёшь вместе со мной. Наравне.
— Наравне, — кивнул он. — Договорились.
Они начали с кухни. Мыли посуду, убирали мусор, молча, погружённые в свои мысли. Потом протирали полы, меняли постельное бельё, складывали вещи по местам.
К вечеру квартира снова стала их домом. Без чужих людей, чужих требований, чужого хаоса.
Ольга села за компьютер. Включила его. Открыла проект, над которым не могла работать всю неделю.
— Оль? — в дверь заглянул Виктор. — Я заказал пиццу. Думаю, сегодня готовить мы не хотим.
Она улыбнулась.
— Пиццу можно.
— И ещё, — он зашёл внутрь, неловко переминаясь. — Я тут подумал. Может, установим правило? Если кто-то приезжает в гости больше чем на день — мы заранее обсуждаем. Вместе. И можем отказать, если не готовы принимать.
— Это было бы здорово.
Ольга встала, подошла к нему, обняла.
— Знаешь, это был ад. Настоящий ад. Но, может, нам это было нужно. Чтобы я поняла, что имею право сказать «нет». А ты — что твоя семья — это я. В первую очередь.
— Ты и есть моя семья, — тихо сказал он. — Прости, что я так долго это понимал.
Звонок в дверь — курьер привёз пиццу. Они сели на диване, открыли коробку, включили какой-то лёгкий фильм. Впервые за неделю в квартире была тишина. Настоящая, мирная, уютная.
— Как думаешь, мама простит? — спросил Виктор.
— Не знаю, — честно ответила Ольга. — И, если честно, сейчас мне всё равно.
Он кивнул.
— Мне тоже.
Они доели пиццу, и Ольга вдруг рассмеялась. Тихо, потом громче.
— Что? — удивился Виктор.
— Я просто подумала. Что я показала, на что способна. И знаешь что? Мне понравилось.
Он усмехнулся.
— Мне тоже понравилось. Ты была как… как воительница какая-то. Страшная и прекрасная одновременно.
— В следующий раз ты будешь на моей стороне сразу?
— В следующий раз не будет твоей или моей стороны, — серьёзно сказал он. — Будет только наша сторона.
Это было начало. Не идеальное, но настоящее.
А иногда настоящее важнее идеального.
