Июльский зной плавил асфальт во дворе девятиэтажки. На седьмом этаже, с балкона, летели вещи: кружевное белье, джинсы, платья. Они планировали, как осенние листья, оседая на раскаленном асфальте пестрым ковром.
— Свадьбы не будет! — голос Игоря разносился по всему двору. — Я забрал заявление. Собирай то, что осталось, и катись к своей мамаше!
Сиреневое шелковое платье, купленное на помолвку, парило в воздухе, прежде чем упасть в лужу под детской площадкой.
— Игорь, умоляю! — Алена пыталась схватить его за руку, ее опухшее от слез лицо исказилось от боли. — Подумай о ребенке! О нашем малыше!
— Твой ребенок? — он оттолкнул ее так резко, что она ударилась о дверной косяк. — После всего, что я узнал?
Соседские балконы заполнились зрителями. Кто-то снимал на телефон, кто-то молча качал головой.
Белое свадебное платье последним полетело вниз, распахнув подол как крылья подбитой птицы, унося с собой мечты о семейном счастье.
***
Белое платье лежало в луже, впитывая грязную воду, как впитывала боль душа Алены. Стоя на балконе, она пыталась понять, как её жизнь превратилась в этот кошмар.
Всё началось много лет назад. Алене было восемь, когда отец не пришёл домой к ужину. На столе остыл борщ, который готовила Светлана, а в детской — дневник с пятерками ждал папину похвалу. Он вернулся только через день — собрать вещи.
— Папа, ты куда? — Алена стояла в дверях, сжимая любимого плюшевого зайца.
— Папе нужно пожить отдельно, — он избегал её взгляда, запихивая рубашки в чемодан.
— С какой-то Оксаной, — выплюнула Светлана, стоявшая в коридоре с окаменевшим лицом. — Иди в свою комнату, Алёна.
После его ухода квартира будто потемнела. С кухни постоянно доносились всхлипывания, а фотографии отца исчезли, словно его никогда и не было.
— Запомни, — говорила Светлана, расчёсывая дочери волосы перед школой, с каждым движением затягивая хвостик всё туже, — мужики — предатели. Только мать любит тебя по-настоящему.
Спасением стала бабушка Людмила Сергеевна — сухощавая женщина с пронзительными глазами и мягкими руками. Она забирала внучку на выходные, пекла ватрушки с творогом и никогда не говорила плохо об ушедшем зяте.
— У каждой истории две стороны, Алёнушка, — приговаривала она, научая внучку вязать. — Не торопись судить.
Годы шли. В колледже дизайна Алена впервые почувствовала себя свободной. Особенно когда познакомилась с Игорем — студентом экономического факультета с внимательным взглядом и спокойной улыбкой.
— Он совсем не похож на тех, о ком предупреждала мама, — делилась она с бабушкой, показывая фотографию статного юноши в клетчатой рубашке.
— Светлане пока не говори, — посоветовала Людмила Сергеевна, разливая чай в старые фарфоровые чашки. — Она не готова.
После вручения дипломов, в маленькой кофейне с витражными окнами, Игорь протянул Алене бархатную коробочку.
— Я всё продумал, — его глаза светились уверенностью. — У меня стабильная работа, через год получим ипотеку.
Когда они подали заявление в ЗАГС, Алена поняла — пора рассказать матери.
— Сначала заявление, потом разговор, — одобрила бабушка. — Света поворчит, но смирится. Ты же её единственная дочь.
Алена верила, что мать, при всей своей горечи, пожелает ей счастья. Она ошибалась.
***
День знакомства Игоря с Светланой выдался душным. В маленькой кухне квартиры, где выросла Алена, тикали старые часы с кукушкой — подарок отца на последний совместный Новый год.
Игорь трижды менял рубашку перед встречей, остановившись на светло-голубой, «самой безопасной», как он выразился. В руках он держал коробку с тортом «Птичье молоко» и букет нежно-розовых лилий.
— Не волнуйся так, — Алена поправила ему воротник. — Она строгая, но справедливая.
Светлана встретила их в домашнем платье с брошью, настороженно оглядывая высокого молодого человека.
— Светлана Михайловна, — начал Игорь, протягивая цветы, — я прошу руки вашей дочери. Мы любим друг друга и уже подали заявление в ЗАГС.
— Ваша фамилия? — проигнорировав букет, спросила Светлана.
— Верхов. Игорь Александрович.
Лицо женщины исказилось, словно от удара. Чашка, которую она держала, упала на пол, разбившись на мелкие осколки.
— Верхов? А Оксана Верхова случайно не ваша родственница?
— Да, она моя тётя, но…
— Вон из моего дома! — закричала Светлана, указывая на дверь. — А ты, — она повернулась к дочери, — ты специально это подстроила? Это месть?
— Мама, я даже не знала! — Алена схватила Игоря за руку. — Какое это имеет значение?
— Светлана Михайловна, — твердо произнёс Игорь, — я не отвечаю за поступки родственников.
— Мама, я беременна, — внезапно сказала Алена. — И я выхожу за Игоря.
Светлана побледнела:
— Выбирай: он или я. Выйдешь за него — забудь меня.
***
Ультиматум Светланы повис в воздухе, но выбор Алены был сделан. Через неделю они с Игорем сняли однокомнатную квартиру в панельной девятиэтажке на окраине города. Маленькая, с выцветшими обоями и скрипучим диваном, она стала их первым домом.
— Диван заменим, обои переклеим, — говорил Игорь, расставляя посуду в кухонных шкафчиках. — Главное, что мы вместе.
По вечерам они планировали свадьбу — скромную, но красивую. Алена рисовала эскизы своего платья, Игорь составлял бюджет.
Телефон Алены начинал звонить обычно после восьми вечера.
— Ты совершаешь ошибку! — надрывалась Светлана. — Он бросит тебя, как только родится ребёнок!
В другие дни она плакала:
— Ты же всё, что у меня есть, доченька… Как ты могла так со мной поступить?
После таких звонков Алена долго сидела на балконе, обхватив колени руками. Игорь находил её там, обнимал за плечи.
— Отключи телефон. Хотя бы на время, — просил он. — Она разрушает наши отношения.
— Не могу, — качала головой Алена. — Это же мама.
За три дня до свадьбы случилось неожиданное. Светлана позвонила и предложила перемирие.
— Хочу увидеть, как вы живёте. Может, я была слишком категорична.
В день визита Алена нервничала, готовя мамин любимый пирог с вишней. Светлана вошла, критически оглядывая квартиру.
— Тесновато живёте. И ремонт бы не помешал. А пирог пересушила, как всегда.
Когда Алена отлучилась в магазин за забытой сметаной, Светлана повернулась к Игорю. В её взгляде не было ни капли тепла.
— Не обольщайся. Я вас разведу. Моя дочь достойна лучшего. Ты для неё временный эпизод, — произнесла она с ледяным спокойствием.
Игорь стиснул зубы, но промолчал. Светлана улыбнулась краешком губ, довольная произведённым эффектом.
Вечером, после ухода Светланы, Алена заснула, измотанная встречей. Телефон Игоря тихо завибрировал. Сообщение от неизвестного номера: «Ты сам реши, хочешь ли быть с девушкой, которая вчера умоляла бывшего вернуться. А я молчу. Ради неё».
Игорь посмотрел на спящую Алену. Неужели она лгала ему всё это время? Рука потянулась разбудить её, спросить напрямую, но что-то остановило его. Страх услышать правду? Или малодушие?
Он лежал без сна, а в голове крутились обрывки фраз и воспоминаний. Сомнения разъедали его изнутри. Каждый раз, когда Алена задерживалась, каждый телефонный звонок, на который она отвечала в другой комнате — всё теперь казалось подозрительным. К утру Игорь чувствовал себя не только обманутым, но и преданным.
***
Утро принесло тишину. Игорь ушёл рано, не разбудив Алену, оставив только записку: «Нужно срочно уладить дела. Вернусь к обеду». Она позавтракала в одиночестве, размешивая ложечкой овсянку и представляя их предстоящую свадьбу.
В половине второго входная дверь распахнулась. Игорь вошёл с каменным лицом, держа в руках какие-то бумаги.
— Всё кончено, — произнёс он, бросая на стол штамп из ЗАГСа. — Я забрал заявление.
— Что? — Алена не верила своим ушам. — Ты шутишь?
— Твоя мать права. Нам не нужно было торопиться, — его голос звучал отрывисто, будто каждое слово причиняло боль. — Я не готов жить во лжи.
— О чём ты говоришь? — слёзы текли по щекам Алены. — Какая ложь? Объясни мне!
Игорь молча открыл шкаф и начал выбрасывать её вещи в спортивную сумку. Его движения были резкими, лицо — замкнутым.
— Пожалуйста, — умоляла Алена, — скажи, что случилось? Что я сделала?
Вместо ответа он распахнул балконную дверь и вытряхнул содержимое сумки вниз. Семь этажей вниз летели платья, футболки, книги — осколки их совместной жизни. Игорь, которого она знала три года, превратился в чужого человека — холодного, решительного, безжалостного.
— Свадьбы не будет, — отрезал он. — Забирай остальное и уходи.
— Мы же любим друг друга, — Алена пыталась прикоснуться к нему, но он отстранился. — У нас будет ребёнок!
— Я всё решил, — его взгляд был непроницаем. — Это конец.
Белое платье, купленное для регистрации, последним покинуло балкон. Наблюдая за его полётом, Алена осознала, что все попытки достучаться бессмысленны.
— Если ты можешь поверить во что-то настолько страшное, не сказав мне даже в чём дело, — тихо произнесла она, — значит, ты никогда по-настоящему меня не знал.
Собрав то, что можно было спасти, она брела по вечерним улицам города. Летняя духота давила на плечи, но Алена не замечала ни жары, ни прохожих, разглядывающих её заплаканное лицо. В голове крутилась странная мысль: «Ни один из них не был настоящей опорой. Ни Игорь, ни мама. Оба любили только идею любви, но не меня».
Возле детской площадки она остановилась, наблюдая за малышами на качелях. Рука машинально легла на живот.
— Мы справимся, — прошептала она. — Только ты и я.
В этот момент пустота внутри сменилась чем-то новым — не уверенностью, но решимостью. Она начнёт всё заново. Не для матери, не для Игоря — для себя и своего ребёнка.
Впервые за долгое время Алена почувствовала свободу.
***
Крошечная комната в коммуналке на пятом этаже стала первым шагом к новой жизни. Алена расклеила по стенам свои эскизы — яркие пятна на выцветших обоях.
— Для молодой мамы у нас есть удобный график, — сказала пожилая владелица ателье, просматривая её портфолио. — Три дня в неделю, можно брать работу на дом.
Каждое утро начиналось одинаково: телефон вибрировал от маминых сообщений. «Вернись», «Ты не справишься», «Я же говорила». Однажды Алена просто отключила уведомления.
— Тебе звонили, — сообщила соседка по коммуналке, Нина Петровна, передавая стационарный телефон. — Какая-то женщина, очень взволнованная.
— Я перезвоню, — ответила Алена и впервые не почувствовала вины.
Вечерами она разговаривала с малышом, поглаживая растущий живот:
— Знаешь, в чём секрет? Нужно делать по одному шагу. Сегодня научилась шить подкладку, завтра освою бюджетирование.
Её руки, исколотые иглами, создавали не только одежду на заказ, но и новую Алену — женщину, которая больше не искала одобрения и не боялась одиночества. Настоящая опора оказалась внутри неё самой — там, где всегда и была.
***
Три года пролетели как один день. Маленькая квартира-студия, которую Алена купила в ипотеку, наполнилась жизнью. Детские рисунки на холодильнике, конструктор на ковре, уютный диван с разноцветными подушками — её новый мир.
— Мама, смотри, я робота собрал! — Миша протягивал очередное творение из конструктора.
Её ателье из подработки превратилось в небольшой, но прибыльный бизнес. Коллекция детской одежды уже появилась в двух магазинах города.
Светлана звонила каждый праздник, оставляла сообщения на автоответчике, однажды даже приезжала к дому. Алена не отвечала.
— Ты всё ещё злишься на неё? — спрашивала бабушка, приезжая по выходным, чтобы побыть с правнуком.
— Нет, — честно отвечала Алена. — Просто теперь я знаю, какие отношения хочу в своей жизни.
Вечерами, когда Миша засыпал, она садилась у окна с чашкой чая. Город шумел внизу, а в квартире царила особенная тишина — не пустота, а покой. Жизнь, построенная своими руками, без чужих ожиданий и без страха разочаровать.
— Всё только начинается, — шептала она, улыбаясь своему отражению в стекле.