«Ты ничто, катись к своей мамочке!» — эти слова я выкрикнула прямо в лицо своему мужу, выталкивая его за дверь. Я не слышала его мольбы и не видела боли в его глазах. Все, что было передо мной — это дрожащие руки моей лучшей подруги Светы, протягивающие мне телефон. На экране была фотография: мой Кирилл с какой-то девицей. А следом — циничная переписка, где он планировал отобрать у меня квартиру. Его оправдания казались мне отвратительным спектаклем. В тот вечер я была абсолютно уверена в своей правоте. Я сменила замки и до утра пила шампанское со Светой, празднуя свое «освобождение». Я не знала, что ровно через месяц Кирилл вернется. Он не будет кричать или просить прощения. Он просто молча войдет и положит передо мной одну-единственную фотографию. Фотографию, от которой мой мир рухнул, а земля разверзлась под ногами.
***
— Просто посмотри мне в глаза и скажи, что это неправда!
Голос Алины, обычно такой мягкий и ласковый, сейчас звенел от холодной ярости. Она стояла посреди их залитой теплым светом гостиной, но сама излучала ледяной холод. В руке она сжимала телефон, направив его на мужа, как пистолет. На экране светилась фотография: ее Кирилл, ее идеальный, любящий муж, обнимал за плечи вульгарную блондинку в полумраке какого-то бара.
Кирилл, только что вошедший после тяжелого дня, застыл на пороге. Усталость как рукой сняло, сменившись полным недоумением.
— Алин, что это такое? Я не понимаю… Это какой-то дурацкий фотошоп?
— Фотошоп? — она истерически рассмеялась, и этот смех резанул его по ушам. — Конечно, фотошоп! Все, что тебе невыгодно — это фотошоп или подстава! Это мне Света прислала! Моя лучшая подруга, которая, в отличие от меня, слепой дуры, давно видела твою гнилую натуру!
Светлана. Имя, которое в последнее время стало для Кирилла синонимом беды. Он столько раз говорил Алине, что ее подруга ей завидует, что ее «дружеские советы» — это чистый яд. Но Алина лишь отмахивалась.
— И это еще не все! — она зло смахнула фотографию и открыла переписку. Его переписку. Якобы. В ней «он» договаривался о встречах, жаловался, как его достала «жена-наседка», и цинично обсуждал, как бы побыстрее отжать у нее бабушкину квартиру.
— Это не я! — он шагнул к ней, отчаянно пытаясь поймать ее взгляд, но она отшатнулась, словно от чумного. — Алина, клянусь всем, что у меня есть, это подстава! Это твоя Света! Сколько раз я тебе говорил, что она пытается нас поссорить? Она спит и видит, как бы занять твое место!
— Не смей! Не смей трогать ее имя своими грязными губами! — взвизгнула Алина, ее лицо исказилось. — Она единственная, кто желал мне добра! Она сто раз мне говорила, что твой идеальный фасад — это маска! Что ты просто выжидаешь момент, чтобы вонзить мне нож в спину! А я… я тебя защищала! Говорила, что ты не такой! Какая же я была идиотка!
Каждое слово было пропитано ядом, который годами копился и вливался в ее уши заботливой подругой. Кирилл смотрел на женщину, которую любил больше жизни, и видел перед собой чудовище, созданное чужой завистью.
— Алина, опомнись! Мы вместе пять лет! Пять счастливых лет! Неужели слова Светы, которая сама в жизни ничего не добилась и ненавидит всех, у кого все хорошо, для тебя важнее?
— Важнее! — отрезала она. — Потому что это правда! Я знала того, кого хотела знать, жила в розовых очках! А теперь вижу твое истинное лицо! Жадный, лживый предатель! Убирайся!
— Куда я пойду? Алина, это наш дом! Мы вместе его обставляли, каждый гвоздь…
— Это МОЙ дом! — ее голос сорвался на крик, в нем слышались нотки, которые он никогда раньше не слышал — злые, собственнические. — Квартира моей бабушки, забыл? Та самая, которую ты так хотел оттяпать! Собирай свои манатки и вали отсюда! К своей блондинке или куда хочешь! Если через час ты еще будешь здесь, я вызову полицию!
Он смотрел на нее, и что-то внутри него с хрустом оборвалось. Спорить было бесполезно. Стена из холода и ненависти была непробиваемой. Ее разум был полностью во власти Светы. План завистливой подруги, который она вынашивала годами, наконец-то сработал.
Кирилл молча развернулся и пошел в спальню. Руки двигались на автомате, доставая с полки спортивную сумку. Он швырял в нее вещи, не разбирая: джинсы, пара футболок, ноутбук. Взгляд упал на их свадебную фотографию на тумбочке. Два счастливых лица. Ложь? Или просто прошлое, которое растоптали грязными сапогами?
— И гантели свои вонючие не забудь! — донесся из гостиной злобный голос Алины. Она пнула ногой его спортивный инвентарь.
Он стиснул зубы до скрипа. Боль, обида и бессильная ярость смешались в тугой комок в груди. Он застегнул сумку и, не глядя на жену, застывшую в позе победительницы, прошел в прихожую. Обулся, накинул куртку. В последний раз обернулся.
— Ты совершаешь самую большую ошибку в своей жизни, Алина. И когда ты это поймешь, будет слишком поздно.
Она лишь фыркнула и демонстративно отвернулась к окну.
Дверь захлопнулась. Оглушительный щелчок поставил точку в их истории. Кирилл остался стоять на лестничной клетке, оглушенный и опустошенный. В кармане завибрировал телефон. Наверное, Алина, одумалась? Нет. Уведомление из банка. Перевод на пять тысяч рублей. И сообщение под ним: «На первое время, чтоб не сдох с голоду, альфонс».
Это было последней каплей. Унижение было слишком велико. Холодная, расчетливая ярость затопила его душу, выжигая боль. Он докажет свою правоту. Но уже не для того, чтобы ее вернуть. А для того, чтобы она захлебнулась своим раскаянием.
***
Людмила Петровна открыла дверь и ахнула. На пороге стоял ее сын, Кирилл. Бледный, с осунувшимся лицом и огромной спортивной сумкой у ног. В его глазах стояла такая вселенская тоска, что у матери защемило сердце.
— Кирюша, что случилось? На тебе лица нет! Проходи скорее.
Она втащила его в квартиру, забрала сумку, которая показалась неподъемной. Кирилл молча прошел на кухню и сел на табурет, уронив голову на руки. Людмила Петровна, не задавая лишних вопросов, поставила на плиту чайник. Она знала своего сына: если молчит, значит, случилось что-то действительно страшное. Нужно дать ему время прийти в себя.
Чайник засвистел. Она налила в чашку крепкий сладкий чай, поставила перед ним тарелку с бутербродами.
— Ешь, — мягко, но настойчиво сказала она.
Кирилл поднял на нее глаза, полные боли, и отрицательно качнул головой.
— Мам, Алина меня выгнала.
Людмила Петровна присела напротив. Ее лицо, испещренное мелкими морщинками, стало серьезным и внимательным.
— Как выгнала? За что? Вы же никогда не ссорились так сильно.
И Кирилл рассказал. Все. Про фотографию в баре, про фальшивую переписку, про обвинения в покушении на квартиру. Он говорил сбивчиво, перескакивая с одного на другое, и с каждым словом его голос все больше наполнялся горечью. Он рассказал и про унизительные пять тысяч рублей.
Людмила Петровна слушала молча, не перебивая, только ее пальцы нервно теребили край кухонного полотенца. Она знала Алину как добрую, но очень ведомую девушку. И она знала ее подругу Светлану — разведенную, вечно недовольную жизнью женщину с завистливыми глазами. Картина начала складываться в ее голове.
— Эта Света… — наконец произнесла она, когда Кирилл замолчал. — Она давно на Алину влияла. Всегда находила, к чему придраться в вашей жизни. То ты ей мало внимания уделяешь, то слишком много работаешь, то цветы не те подарил. Алинка ее слушала, развесив уши.
— Но не до такой же степени! — воскликнул Кирилл. — Поверить в такой бред! Обвинить меня в том, что я хочу отобрать у нее квартиру… Мам, ты же знаешь, что это какой то бред.
— Сынок, — Людмила Петровна вздохнула, — зависть — страшная вещь. Она ослепляет. И не только того, кто завидует, но и того, на кого эту зависть выливают. Света позавидовала вашему счастью. У нее-то жизнь не сложилась. Муж ушел, работа копеечная, вечные долги. А у Алины — любящий муж, своя квартира, стабильность. Вот и решила она все это разрушить. Нашептала твоей жене на ухо то, чего та в глубине души, может, и боялась. Понимаешь, в каждом есть червоточинка страха. Страх потерять, страх быть обманутым. Эта змея просто нашла эту червоточину и нажала на нее.
Кирилл молчал. Слова матери звучали до ужаса логично. Он вспомнил, как в последнее время Алина стала более подозрительной, как часто цитировала Свету: «А вот Света говорит…», «А вот Светин бывший муж…».
— И что мне теперь делать? — спросил он растерянно. — Она меня и слушать не хочет. Для нее я — предатель.
— А ничего, — твердо сказала Людмила Петровна. — Возвращаться и унижаться ты не будешь. Ты поживешь пока у меня. А завтра мы с тобой сядем и спокойно все обдумаем. Если это заговор, значит, должны были остаться следы. Ты у меня парень умный. Неужели не сможешь вывести обманщицу на чистую воду?
В ее голосе было столько уверенности, что Кириллу стало немного легче. Впервые за эти кошмарные несколько часов он почувствовал не только боль, но и злость. Злость, которая давала силы.
— Ты права, мам. Я не оставлю это просто так. Я докажу, что это ложь.
— Вот это другой разговор, — кивнула Людмила Петровна. — А сейчас — ешь. Тебе нужны силы. Война предстоит долгая. И еще… Эти пять тысяч верни ей. Прямо сейчас. И напиши: «Спасибо, не нуждаюсь». Пусть умоется своей подачкой.
Кирилл достал телефон. Его пальцы набрали сообщение и нажали кнопку «Отправить». Он почувствовал горькое удовлетворение, представив лицо Алины. Это был первый шаг. Шаг от жертвы к человеку, который будет бороться за свое честное имя. Он отложил телефон и, наконец, взял бутерброд. Еда казалась безвкусной, но он заставил себя жевать. Мать была права. Ему понадобятся силы.
***
Жить у матери было временным решением. Людмила Петровна, несмотря на всю свою любовь понимала, что взрослому сыну нужно свое пространство, своя «берлога», чтобы прийти в себя и собраться с мыслями. Через пару дней она сама нашла ему по объявлению небольшую, но уютную однокомнатную квартиру в соседнем районе.
— Вот, сынок. Переезжай сюда. Здесь ты сможешь спокойно работать и думать. А я буду приходить, приносить тебе еду и помогать, чем смогу, — сказала она, вручая ему ключи.
Переезд помог Кириллу немного отвлечься. Расставляя свои немногочисленные вещи, он чувствовал, как постепенно возвращается контроль над собственной жизнью. Эта маленькая квартира стала его штабом, его крепостью. Первым делом он развернул свой мощный рабочий ноутбук. Если его подставили с помощью цифровых технологий, то именно в них он и будет искать разгадку.
Вечером пришла мать с кастрюлей горячего рассольника. Они сели на кухне, которая теперь напоминала центр управления полетами.
— Ну что, Шерлок, с чего начнем? — спросила Людмила Петровна, с аппетитом уплетая свой же рассольник.
— Нужно проанализировать «улики», — серьезно сказал Кирилл. — Фотография и переписка. Начнем с фото. Алина в ярости тыкала мне телефоном в лицо, я не успел рассмотреть детали. Но я помню, что это был какой-то бар, полумрак. Я и блондинка.
— Вспомни, где ты был в тот вечер? — практично спросила мать. — «Вчера», — сказала Алина. Значит, позавчерашний вечер.
Кирилл закрыл глаза, восстанавливая хронологию. Позавчера была среда.
— Я был на работе до восьми. Потом заехал в спортзал. Вернулся домой около десяти. Алина уже спала. Я тихо поел на кухне и тоже лег. Я ни в каком баре не был!
— Вот! — хлопнула в ладоши Людмила Петровна. — Это уже алиби. В спортзале есть камеры? Пропускная система?
— Конечно! — глаза Кирилла загорелись. — У меня электронный пропуск, все входы и выходы фиксируются. И в зале везде камеры. Я могу запросить записи!
— Отлично! Это докажет, что ты не был в баре. Теперь переписка. Ты уверен, что это не твой аккаунт?
— Абсолютно. Номер телефона был скрыт. Но аватарка — моя старая фотография из соцсети, которую я давно удалил. Они создали фейковый аккаунт. Вопрос — в каком мессенджере? Алина не сказала.
— А ты спроси, — хитро прищурилась мать.
— Как? Она со мной не разговаривает.
— А ты не с ней разговаривай. Напиши ей сообщение. Официальное, холодное. Что-то вроде: «Алина, для подготовки документов для официального разбирательства по факту клеветы мне необходимо получить скриншоты переписки, в которой я якобы участвовал, в полном размере и с указанием мессенджера». Звучит солидно?
Кирилл усмехнулся. Мать была гениальным стратегом.
— Звучит угрожающе. Она может испугаться и ничего не прислать.
— А может и прислать. Из злости. Чтобы еще раз ткнуть тебя носом. Или по совету своей Светки, которая будет уверена, что их фальшивка безупречна. Надо рискнуть.
Кирилл взял телефон и под диктовку матери составил сообщение. Он намеренно использовал сухие, канцелярские обороты. «Прошу предоставить материалы…», «Во избежание дальнейших недоразумений…». Отправив, он почувствовал, как напрягся в ожидании.
Ответ пришел через полчаса. Это было не сообщение. Это были несколько скриншотов, присланных без единого слова. Скриншоты той самой переписки. И, что самое главное, вверху экрана виднелся интерфейс популярного мессенджера.
— Есть! — выдохнул Кирилл. — Она попалась на крючок! Теперь я знаю, где искать.
Он тут же погрузился в работу. Он начал анализировать скриншоты, увеличивая каждый пиксель. Он искал артефакты сжатия, несоответствия в шрифтах, любые мелочи, которые могли бы выдать подделку.
— Смотри, мам, — он подозвал ее к ноутбуку. — Видишь время сообщений? 21:15, 21:23… В это время, согласно данным моего фитнес-браслета, у меня была интенсивная кардиотренировка. Пульс под 150. Сомневаюсь, что я мог в таком состоянии строчить кому-то любовные послания и строить коварные планы.
Людмила Петровна одобрительно кивнула.
— Хорошая зацепка. Но этого мало. Нужны более весомые доказательства.
— Я знаю, — Кирилл снова уставился в монитор. — Теперь, когда я знаю мессенджер, я могу попробовать кое-что еще. У меня есть знакомый в службе безопасности этой компании. Неофициально, конечно. Может, он сможет помочь пробить, с какого устройства и IP-адреса был создан этот фейковый аккаунт.
Он открыл список контактов и нашел нужный номер. Это был рискованный шаг, просьба была на грани законности. Но на кону стояла его репутация, его жизнь. Он глубоко вздохнул и нажал кнопку вызова. Война переходила в активную фазу.
***
Прошла неделя. Неделя мучительного ожидания и напряженной работы. Кирилл получил официальное подтверждение из фитнес-клуба с распечаткой времени его посещения и даже пару мутных кадров с камер видеонаблюдения, где он усердно тягал железо. Это было хорошее алиби, но оно опровергало лишь его присутствие в баре, а не сам факт общения с другой женщиной по переписке.
Ответ от знакомого из службы безопасности пришел поздно ночью. Короткое сообщение без лишних слов: «Аккаунт создан с одноразовой сим-карты. Но первое логирование было с IP, который принадлежит интернет-кафе «Паутина» на Ленинском проспекте. Дальше заметали следы через VPN. Удачи».
«Паутина»! Кирилл знал это место. Старое, обшарпанное интернет-кафе, где в основном сидели школьники, прогуливающие уроки, и странные личности, не желавшие светить свои домашние адреса.
На следующий день он вместе с матерью поехал туда. Людмила Петровна надела свое самое строгое пальто и сделала такое лицо, будто она пришла с прокурорской проверкой.
За стойкой сидел прыщавый парень, уткнувшись в телефон.
— Добрый день, — властно начала Людмила Петровна. — Нам нужно посмотреть записи с ваших камер видеонаблюдения за прошлую среду, вечер.
Парень оторвался от телефона и смерил их скучающим взглядом.
— Записи хранятся три дня. Да и показываем мы их только по запросу полиции.
— Молодой человек, — Кирилл шагнул вперед, — дело очень серьезное. Речь идет о мошенничестве. Мы готовы… отблагодарить за содействие.
Он выразительно посмотрел на парня. Тот на мгновение задумался, его взгляд скользнул по дорогой куртке Кирилла.
— Ладно, — он вздохнул. — Но если будут проблемы, я вас не знаю. Какая дата?
Кирилл назвал дату и примерное время. Парень нехотя пощелкал мышкой, открывая архив. Началась нудная процедура просмотра. Люди входили, выходили, садились за компьютеры.
— Стоп! — вдруг воскликнула Людмила Петровна, ткнув пальцем в монитор. — А ну-ка увеличь вот эту дамочку.
На экране за одним из дальних компьютеров сидела женщина в темном пальто и капюшоне, низко надвинутом на глаза. Но когда она на секунду повернулась в сторону камеры, сомнений не осталось. Это была Света, подруга Алины.
— Она! — выдохнул Кирилл. Сердце заколотилось. Вот она, первая настоящая улика!
— Распечатайте нам этот кадр, — потребовала Людмила Петровна, доставая из кошелька несколько купюр и протягивая их администратору.
С распечаткой в руках они вышли на улицу.
— Теперь у нас есть доказательство, что именно она создавала этот аккаунт! — возбужденно говорил Кирилл.
— Погоди радоваться, — охладила его пыл мать. — Она скажет, что просто сидела в интернете. Нужно доказать, что именно она организовала все остальное. Что насчет фотографии?
Кирилл снова открыл на ноутбуке снимок из бара. Теперь он рассматривал его не как обманутый муж, а как следователь. Он увеличил задний план. Неоновая вывеска с названием бара была размыта, но угадывались буквы: «…оНочь».
— «Белая Ночь»? «Черная Ночь»? — он начал вбивать в поисковик названия баров в их городе. Через десять минут он нашел его. Бар «Рок-Ночь» на другом конце города. Судя по фотографиям в интернете, интерьер совпадал.
Но главной зацепкой стала девушка. При многократном увеличении на ее руке Кирилл разглядел татуировку — маленькую ласточку на запястье.
— Я где-то видел эту татуировку… — пробормотал он. Он начал лихорадочно перебирать в памяти всех общих знакомых. И тут его осенило. Недавно Света выкладывала в соцсеть фотографию со своего дня рождения. Она стояла в обнимку с несколькими подругами. Кирилл нашел ее аккаунт, отмотал ленту. Вот это фото! Он увеличил его. Среди подруг Светы была та самая блондинка. И на ее запястье отчетливо виднелась татуировка ласточки.
— Нашел! — закричал он так громко, что мать подпрыгнула. — Мам, смотри! Это ее подруга! Ее зовут Ольга!
Клубок начал распутываться. Света не просто создала фейковый аккаунт. Она привлекла к своей афере подругу. Теперь оставалось самое сложное — заставить эту Ольгу говорить.
***
Найти Ольгу оказалось несложно. Ее профиль в социальной сети был открыт, и там было указано место работы — небольшой салон красоты на окраине города. Кирилл решил действовать без промедления, но на этот раз — один. Разговор предстоял деликатный.
Он подкараулил ее после работы. Когда Ольга вышла из салона и направилась к автобусной остановке, он подъехал на своей машине и плавно затормозил рядом.
— Ольга, здравствуйте.
Она вздрогнула и испуганно посмотрела на него. Узнала. Ее лицо моментально побледнело.
— Мне нужно с вами поговорить. Пять минут. Прошу вас, сядьте в машину.
Ее первой реакцией было бежать, но в голосе Кирилла не было угрозы, только холодная, тяжелая настойчивость. Поколебавшись, она открыла дверцу и села на переднее сиденье.
Кирилл отъехал от остановки и припарковался в тихом безлюдном переулке. Он заглушил мотор. Несколько секунд они сидели в полной тишине.
— Я знаю, что на той фотографии в баре были вы, — спокойно начал он. — И я знаю, что все это подстроила Света.
Ольга вжала голову в плечи и молчала, глядя перед собой.
— Я не собираюсь вам угрожать или вызывать полицию, — продолжил Кирилл тем же ровным тоном. — Я просто хочу понять, зачем. И хочу, чтобы вы рассказали мне правду.
— Я… я не знаю, о чем вы, — пролепетала она, но ее голос дрожал.
Кирилл молча достал из папки распечатку. Фотография Светы из интернет-кафе. Фотография Ольги с дня рождения Светы. И, наконец, та самая фотография из бара. Он положил их ей на колени.
— Вот Света создает фейковый аккаунт, с которого мне потом приписывают грязные сообщения. Вот вы вместе с ней. А вот вы «случайно» обнимаетесь со мной в баре. Картинка складывается, не находите?
Ольга посмотрела на фотографии, и ее глаза наполнились слезами.
— Она сказала, что это просто шутка! — наконец прорвало ее. — Сказала, что хочет проучить свою подругу Алину, мол, та слишком загордилась, мужа идеальным считает. Сказала, подойти к вам в баре, попросить сфотографироваться, якобы для конкурса… Вы тогда с коллегами сидели, выпивали немного…
Кирилл нахмурился. Он вспомнил тот вечер. Это было месяц назад. Корпоратив. Он действительно был в том баре с коллегами. К нему подошла какая-то девушка, попросила о совместном фото для «флешмоба в соцсетях». Он, не видя подвоха, согласился. Она быстро обняла его, ее подруга щелкнула на телефон, и они исчезли. Он и забыл об этом через минуту.
— Она сказала, что просто покажет фото Алине, чтобы та немного поревновать, и все! — всхлипывала Ольга. — Про переписку и планы на квартиру я ничего не знала! Клянусь! А потом, когда я поняла, что она вас развела, было уже поздно. Света мне пригрозила. Сказала, что если я проболтаюсь, она выставит меня соучастницей мошенничества. У меня ребенок, я одна его воспитываю… Я так испугалась…
Она закрыла лицо руками и зарыдала.
Кирилл смотрел на нее без злости, скорее с холодной жалостью. Еще одна жертва манипуляций Светланы.
— Мне нужно, чтобы вы все это рассказали Алине. Или записали на диктофон.
— Нет! — испуганно воскликнула Ольга. — Света меня уничтожит!
— А если вы этого не сделаете, я напишу заявление в полицию. О клевете и сговоре. И вы пойдете как соучастница. У вас ребенок, помните? Что для него будет лучше: мать с судимостью или мать, которая один раз в жизни нашла в себе смелость признать ошибку и сказать правду? Выбирайте.
Его голос был как лед. Ольга поняла, что он не шутит. Она подняла на него заплаканные глаза, в которых метался страх.
— Хорошо, — прошептала она. — Я… я запишу. Но вы обещаете, что меня не тронете?
Кирилл достал свой телефон и нажал на кнопку записи на диктофоне.
— Я обещаю, что если вы расскажете все как есть, у меня к вам не будет никаких претензий. Начинайте. С самого начала.
И Ольга начала говорить. Дрожащим, срывающимся голосом она рассказывала всю историю этого мерзкого, завистливого заговора. О том, как Света вынашивала этот план, как уговаривала ее, как радовалась, когда все получилось. Каждое ее слово записывалось на телефон, превращаясь в неопровержимое доказательство. Доказательство, которое разрушит ложь и, возможно, еще одну жизнь.
***
Прошел ровно месяц с того дня, как за Кириллом захлопнулась дверь его собственной квартиры. За этот месяц он прошел путь от раздавленного и униженного мужчины до холодного и решительного человека, держащего в руках все козыри.
Он позвонил Алине утром.
— Нам нужно поговорить, — сказал он в трубку ровным, безэмоциональным голосом. — Я буду у тебя через час.
Он не спрашивал разрешения, он ставил перед фактом. В ее голосе он услышал замешательство, но она лишь коротко ответила: «Хорошо».
Алина ждала его, нервно расхаживая по гостиной. Она не знала, чего ожидать. Может, он придет просить прощения? Или, наоборот, угрожать судом, о котором писал в сообщении? За этот месяц ее праведный гнев немного поутих, уступив место тревоге и какому-то смутному сомнению. Света звонила каждый день, поддерживала ее, подливала масла в огонь, говоря, какой Кирилл негодяй. Но иногда, в тишине пустой квартиры, Алина вспоминала его глаза, полные боли и недоумения, и в ее душе шевелился червячок сомнения.
Звонок в дверь заставил ее вздрогнуть. Она открыла. На пороге стоял Кирилл. Он изменился. Похудел, в глазах появилась сталь, а от прежней мягкости не осталось и следа. Он был одет в строгий костюм, в руках держал тонкую папку. Он выглядел как следователь, пришедший на допрос.
Он молча прошел в гостиную и положил папку на журнальный столик.
— Присядь, Алина. Разговор будет долгим.
Она послушно села на диван, чувствуя, как нарастает паника.
Кирилл не стал ходить вокруг да около. Он открыл папку и начал методично, пункт за пунктом, выкладывать доказательства.
— Пункт первый. Фотография, — он положил перед ней снимок из бара. — Ты думаешь, это было сделано месяц назад, как сказала тебе Света. Но на самом деле это фото сделано на моем корпоративе. Вот девушка, что на фото. Ее зовут Ольга, она подруга Светы. — Он положил рядом фото Ольги и Светы вместе.
Алина смотрела на фотографии, ничего не понимая.
— Пункт второй. Мое алиби, — он выложил распечатку из фитнес-клуба. — В тот вечер, когда я якобы был в баре, я был в спортзале. Вот официальные данные пропускной системы и кадры с камер.
— Но переписка… — прошептала Алина.
— А вот мы и подошли к самому интересному, — усмехнулся Кирилл. — Переписка — фальшивка. Создана с фейкового аккаунта. И знаешь, откуда его создали? — Он выложил на стол фотографию Светы в интернет-кафе. — Твоя лучшая подруга в интернет-кафе «Паутина» в тот самый день, когда был зарегистрирован аккаунт.
Лицо Алины начало белеть. Она смотрела то на Кирилла, то на фотографии, и ее мир начал трещать по швам.
— Она… она не могла… — пролепетала Алина.
— Могла, — отрезал Кирилл. — И сделала. Но и это еще не все. Вишенка на торте.
Он взял свой телефон, нажал на кнопку и положил его на стол. Из динамика раздался дрожащий женский голос. Это был голос Ольги.
«…Света сказала, это просто шутка… проучить Алину… она завидовала вам… говорила, что ты, Алина, не ценишь своего счастья… что у тебя все есть, а у нее ничего… Она сама придумала эту переписку про квартиру, чтобы побольнее тебя ударить… чтобы ты точно поверила и выгнала его… Она так радовалась, когда ты позвонила ей и сказала, что выгнала Кирилла… Смеялась и говорила: «Так ей и надо, зазнайке!»…»
Запись оборвалась. В комнате повисла оглушительная тишина. Было слышно лишь, как тяжело дышит Алина. Она сидела, не двигаясь, глядя в одну точку. Ее лицо было как маска. Земля действительно ушла у нее из-под ног. Каждое слово в этой записи было как удар раскаленного ножа в сердце. Предательство. Чудовищное, циничное, спланированное предательство от человека, которого она считала своей самой близкой подругой. И ее собственная, непроходимая глупость.
Она медленно подняла глаза на Кирилла. В них больше не было гнева. Только бездонный океан ужаса, стыда и отчаяния.
— Кирюша… — прошептала она, и ее губы задрожали. — Боже мой… что я наделала…
***
— Что ты наделала? — Кирилл усмехнулся, но в этой усмешке не было и капли веселья, только ледяная горечь. — Ты разрушила нашу семью. Ты растоптала пять лет нашей жизни. Ты поверила завистливой интриганке, а не человеку, который спал с тобой в одной постели. Вот что ты наделала.
Он встал и начал собирать бумаги обратно в папку. Его движения были точными и отстраненными, будто он просто выполнял работу.
Алина смотрела на него снизу вверх, с дивана. Слезы хлынули из ее глаз, обжигая щеки. Она бросилась к нему, упала на колени, обхватила его ноги.
— Прости! Кирилл, умоляю, прости меня! Я была такой дурой! Такой слепой и глупой! Она… она мне каждый день говорила, капала на мозги… Я не знаю, как я могла поверить! Прости меня, любимый, пожалуйста!
Она рыдала, ее тело сотрясалось от всхлипов. Она цеплялась за него, как утопающий за соломинку. Но Кирилл стоял неподвижно, как каменное изваяние. Он не пытался ее поднять или оттолкнуть. Он просто ждал.
— Встань, Алина, — сказал он наконец, когда ее рыдания немного стихли. — Не унижайся.
Она медленно поднялась, вытирая слезы рукавом.
— Я все исправлю! — торопливо заговорила она. — Я поговорю с этой… змеей! Я выскажу ей все! Я напишу на нее заявление! Я сделаю все, что ты скажешь! Только прости! Давай начнем все сначала!
Кирилл посмотрел на нее долгим, тяжелым взглядом. Он видел ее раскаяние, ее боль. Но что-то внутри него было сломано. Тонкая нить доверия, которая связывала их, была не просто порвана — она была сожжена дотла.
— «Сначала» уже не будет, Алина, — тихо, но твердо произнес он. — Ты понимаешь, что ты сделала? Ты не просто поверила в ложь. Ты наслаждалась своей правотой. Ты вышвырнула меня из дома, как собаку. Ты бросила мне подачку в пять тысяч, назвав альфонсом. Ты даже не попыталась усомниться. Ни на секунду.
Каждое его слово было как пощечина. Алина сжалась, понимая всю глубину своего падения.
— Я знаю… — прошептала она. — Я была ужасна. Но я люблю тебя! Я поняла это только сейчас, когда чуть не потеряла…
— Любишь? — он снова горько усмехнулся. — Любовь — это доверие, Алина. А ты растоптала его. Ты думаешь, я смогу теперь спокойно засыпать рядом с тобой? Ждать, что очередная «подруга» не нашепчет тебе еще какую-нибудь гадость, и ты снова не выставишь меня за дверь?
Он подошел к окну и посмотрел на улицу.
— Я ухожу не из-за Светы. Я ухожу из-за тебя. Из-за того, что ты так легко предала меня. И я не знаю, смогу ли я когда-нибудь это простить.
Он повернулся к ней. В его глазах больше не было ни любви, ни ненависти. Только усталость и пустота.
— Что ты будешь делать со Светой — это твое дело. Это твоя подруга, твое предательство. Разбирайся с этим сама. Можешь подавать в суд, можешь вырвать ей волосы — мне все равно. А что касается нас… Я подаю на развод.
Слово «развод» прозвучало в тишине комнаты как выстрел. Алина замерла, не в силах вымолвить ни слова.
— Я поживу пока на съемной квартире, — продолжил он деловым тоном. — Вещи свои заберу на выходных. Пришлю грузчиков, чтобы не встречаться с тобой.
Он направился к выходу. Алина бросилась за ним, схватила за руку.
— Нет! Кирилл, не надо! Пожалуйста, дай мне шанс! Хотя бы один шанс все исправить! Я докажу тебе!
Он осторожно высвободил свою руку из ее пальцев.
— Доказывать нужно было раньше, Алина. Месяц назад. А сейчас… Сейчас я просто хочу тишины.
Он открыл дверь и вышел, не оборачиваясь. Дверь мягко щелкнула, закрывшись за ним.
Алина осталась одна посреди гостиной. На журнальном столике лежал забытый Кириллом листок — распечатка с камер фитнес-клуба. Она смотрела на мутное изображение своего мужа, который в тот вечер качал мышцы, пока она, подстрекаемая подругой, уже готовилась его уничтожить.
Она рухнула на диван и завыла. Но это был уже не плач раскаяния. Это был вой абсолютного, беспросветного одиночества. Она потеряла все. Мужа, доверие, самоуважение. И все из-за своей глупости и зависти человека, которого она считала другом. Впереди была пустота. И только от нее теперь зависело, сможет ли она когда-нибудь заполнить ее чем-то, кроме боли и стыда.
