Глафира замерла посреди гостиной с пакетом продуктов в руках. Фаддей сидел в кресле, откинувшись на спинку с таким видом, будто только что произнёс самую обыденную фразу в мире. Рядом с ним, выпрямив спину, восседала его мать Капитолина Марковна — женщина с седыми волосами, забранными в тугой узел, и губами, сжатыми в тонкую линию презрения.
— Что? — Глафира медленно поставила пакет на журнальный столик. — Фаддей, это какая-то шутка?
— НИКАКИХ шуток, — отрезала свекровь, поднимаясь с дивана. — Мы приняли решение. Ты больше не подходишь нашей семье.
Глафира перевела взгляд с мужа на свекровь и обратно. Семь лет брака промелькнули перед глазами — свадьба в загородном клубе, первая совместная квартира, бесконечные семейные ужины, на которых Капитолина Марковна критиковала каждое её блюдо, каждое решение, каждый выбор.
— Фаддей, — Глафира обратилась непосредственно к мужу, игнорируя свекровь. — Объясни мне, что происходит. Вчера мы обсуждали отпуск в Карелии, а сегодня…
— Сегодня я понял, что совершил ошибку семь лет назад, — Фаддей даже не смотрел на неё, разглядывая свои ногти. — Мама права. Ты никогда не вписывалась в нашу семью. Твои родители — простые учителя из провинции, твоё воспитание…
— Моё воспитание? — Глафира сделала шаг вперёд. — ТЫ говоришь мне о воспитании? Ты, который позволяет матери решать, какую мебель покупать в НАШУ спальню?
— Не смей повышать голос на моего сына! — Капитолина Марковна встала между ними. — Он заслуживает женщину своего круга. Аделаида Константиновна уже познакомила нас с её племянницей Евдокией. Прекрасная девушка из хорошей семьи. Её отец владеет сетью медицинских центров.
Глафира засмеялась — резко, горько.
— Так вот в чём дело. Деньги. Связи. Я должна была догадаться.
— УБИРАЙСЯ из нашего дома, — Капитолина Марковна указала на дверь. — Документы на развод Фаддей подаст завтра. По обоюдному согласию. Если будешь сопротивляться, мы докажем твою неадекватность. У меня есть знакомый психиатр, Вениамин Аркадьевич, он подтвердит твою нестабильность.
— Нашего дома? — Глафира повернулась к Фаддею. — Эту квартиру купили мои родители в качестве свадебного подарка. На моё имя.
Фаддей наконец поднял глаза. В них не было ни капли сожаления.
— Ты же сама переписала её на меня два года назад. Помнишь? Когда я открывал свою фирму и нужны были активы для кредита.
Комната закружилась перед глазами Глафиры. Она вспомнила тот день — Фаддей умолял, говорил о совместном будущем, о детях, которые у них будут. Она подписала документы не глядя, доверяя мужу безоговорочно.
— Ты… ты планировал это? Два года назад?
— Не будь драматичной, — Капитолина Марковна закатила глаза. — Просто обстоятельства изменились. Фаддей достоин большего, чем серая мышь, которая работает редактором в никому не известном журнале.
— Я главный редактор литературного альманаха, — поправила Глафира машинально.
— Какая разница? — фыркнула свекровь. — Собирай свои вещи. Даю тебе час.
Глафира стояла, глядя на двух людей, которых считала семьёй. Фаддей уже достал телефон и что-то печатал, видимо, сообщение той самой Евдокии. Капитолина Марковна победно улыбалась.
— Знаете что? — Глафира выпрямилась. — Я уйду. Но это ещё не конец.
— Угрожаешь? — Капитолина Марковна подняла брови. — Смешно.
Глафира молча прошла в спальню. Собрала самое необходимое в чемодан — документы, ноутбук, несколько комплектов одежды. На туалетном столике лежала фотография их свадьбы. Она взяла рамку, вытащила снимок и методично разорвала его на мелкие кусочки, оставив их на подушке Фаддея.
Когда она вышла из спальни с чемоданом, Фаддей и его мать всё ещё были в гостиной. Капитолина Марковна уже разливала шампанское по бокалам.
— Празднуете? — спросила Глафира.
— Освобождение сына от ошибки молодости, — ответила свекровь, поднимая бокал.
Глафира кивнула и направилась к двери. На пороге обернулась.
— Фаддей, помнишь Святогора? Твоего партнёра по бизнесу?
Муж нахмурился.
— Что с ним?
— Ничего. Просто он очень… внимательный человек. Особенно к деталям в документах. И к налоговой отчётности.
Фаддей побледнел.
— Что ты хочешь сказать?
— НИЧЕГО, дорогой. Абсолютно ничего. Удачи с Евдокией.
Глафира вышла, тихо закрыв за собой дверь.
***
Первую неделю после ухода из дома Глафира провела у подруги Милославы. Та жила одна в трёхкомнатной квартире, доставшейся от бабушки, и работала арт-директором в рекламном агентстве.
— НЕТ, ты только представь! — возмущалась Милослава, наливая Глафире третий бокал вина. — Семь лет! И всё это время он планировал!
— Не думаю, что с самого начала, — Глафира покачала головой. — Скорее, мамочка постепенно обрабатывала. Знаешь, как она умеет. Капля за каплей. «Фаддеюшка, ты достоин лучшего», «Сыночек, посмотри, как живут Горецкие, а ведь Платон твой однокурсник».
— И что теперь? Будешь судиться за квартиру?
Глафира задумалась, крутя бокал в руках.
— У меня есть план получше. Помнишь, я рассказывала про Святогора? Это деловой партнёр Фаддея. Они вместе открывали фирму по поставкам медицинского оборудования.
— И?
— И я знаю, что Фаддей проворачивает серые схемы. Накрутки, откаты, двойная бухгалтерия. Святогор не в курсе — он отвечает за техническую часть, а финансами заведует исключительно мой бывший муж.
Милослава присвистнула.
— Серьёзно?
— Более чем. Я несколько раз находила странные документы дома, но Фаддей говорил, что это черновики, ошибки бухгалтера. Дура, верила. А теперь… теперь у меня есть копии некоторых бумаг.
— Когда успела?
— Год назад сфотографировала, когда он забыл портфель дома. Хотела потом спросить, но… он так убедительно всё объяснил. Сказал, что исправит. Видимо, «исправлял» прямо в карман.
— И что ты собираешься делать?
Глафира отставила бокал и достала телефон.
— Для начала — встречусь со Святогором. Он должен знать, с кем имеет дело.
***
Святогор Евгеньевич оказался мужчиной лет сорока пяти с пронзительными серыми глазами и преждевременной сединой. Они встретились в небольшом ресторане японской кухни — подальше от привычных мест Фаддея.
— Глафира Сергеевна, — Святогор поднялся ей навстречу. — Признаться, удивлён вашим звонком. Фаддей сказал, что вы разъехались.
— Разъехались — мягко сказано. Он выставил меня из квартиры, которую подарили мои родители. С помощью мамочки, разумеется.
Святогор нахмурился.
— Не знал. Фаддей сказал, что вы решили пожить отдельно, обдумать отношения.
— Конечно, сказал. Святогор Евгеньевич, я пришла не жаловаться на личную жизнь. Есть кое-что, касающееся вашего бизнеса.
Она достала планшет и показала сохранённые фотографии документов. Святогор изучал их молча, но с каждой минутой его лицо становилось всё мрачнее.
— Откуда это у вас?
— Фаддей часто работал дома. Иногда оставлял документы на виду.
— И вы их фотографировали?
— Я беспокоилась. Некоторые цифры казались странными. Хотела разобраться, помочь. Но Фаддей уверял, что всё в порядке.
Святогор откинулся на спинку стула, потирая переносицу.
— Если это правда, он подставил не только меня, но и всю фирму. Это уголовная статья.
— Я понимаю.
— Зачем вы мне это показываете? Месть?
Глафира покачала головой.
— Справедливость. Вы не заслуживаете краха из-за его махинаций. К тому же… — она сделала паузу, — там работают сорок человек. У них семьи, дети. Если фирму закроют из-за налоговых преступлений, пострадают невинные люди.
Святогор внимательно посмотрел на неё.
— Что вы предлагаете?
— Проведите внутренний аудит. Незаметно для Фаддея. Соберите доказательства. А потом… решайте сами. Можете уволить его тихо, а можете передать дело в правоохранительные органы.
— Вы понимаете, что в случае скандала пострадает репутация фирмы?
— Понимаю. Но если ничего не делать, рано или поздно налоговая сама всё обнаружит. И тогда пострадаете в первую очередь вы как соучредитель.
Святогор кивнул.
— Логично. Спасибо за предупреждение, Глафира Сергеевна. Я разберусь.
***
Прошло три недели. Глафира сняла небольшую квартиру-студию и полностью погрузилась в работу. Литературный альманах готовил специальный выпуск, посвящённый современной поэзии, и времени на переживания почти не оставалось.
Однажды вечером в дверь позвонили. На пороге стояла Капитолина Марковна — но не та надменная женщина, что выгоняла её из дома. Свекровь выглядела постаревшей, волосы выбились из привычной причёски, на лице — следы слёз.
— Глафира, — она всхлипнула. — Можно войти?
— Зачем?
— Пожалуйста. Мне нужна помощь. Фаддей… с Фаддеем беда.
Глафира отступила, пропуская её в квартиру. Капитолина Марковна опустилась на стул у кухонного стола, достала платок.
— Его арестовали, — выдавила она. — Три дня назад. Прямо в офисе. Сказали — мошенничество в особо крупном размере, уклонение от налогов. Святогор подал заявление.
— И?
— Следователь сказал, что Фаддею грозит до десяти лет. ДЕСЯТЬ ЛЕТ! Мой мальчик в тюрьме!
Глафира молча поставила перед ней стакан воды.
— Адвокат говорит, нужно договариваться со Святогором. Возместить ущерб, просить, чтобы забрал заявление. Но Святогор не идёт на контакт. А сумма… — Капитолина Марковна снова всхлипнула, — двенадцать миллионов. У нас нет таких денег.
— А квартира? Моя бывшая квартира?
— Арестована. Как и все счета Фаддея. И мои тоже проверяют — думают, я соучастница.
— А Евдокия? Богатая невеста из хорошей семьи?
Капитолина Марковна опустила голову.
— Её отец запретил даже упоминать имя Фаддея. Сказал, что не потерпит позора.
В квартире повисло молчание. Капитолина Марковна подняла заплаканные глаза на Глафиру.
— Я знаю, я ужасно с тобой обошлась. НО ты же любила Фаддея. Помоги. Поговори со Святогором, он тебя послушает.
— С чего вы взяли?
— Следователь сказал… сказал, что именно ты предупредила Святогора. Что показала ему документы.
Глафира встала, прошлась по крошечной кухне.
— Капитолина Марковна, вы выгнали меня из дома. Из дома, который купили МОИ родители. Вы унижали меня семь лет. Называли серой мышью, недостойной вашего сына. И теперь просите о помощи?
— Я была неправа! — свекровь упала на колени. — Прости меня! Я всё понимаю теперь. Ты была хорошей женой, я просто… я хотела для сына лучшего. Думала о деньгах, о статусе. Дура старая!
— Встаньте, — Глафира помогла ей подняться. — Это унизительно.
— Ты поможешь?
Глафира налила себе чаю, медленно размешала сахар.
— Я подумаю. Но ничего не обещаю.
— Спасибо! Спасибо тебе!
Когда Капитолина Марковна ушла, Глафира достала телефон и набрала номер Святогора.
— Добрый вечер, Глафира Сергеевна.
— Здравствуйте, Святогор Евгеньевич. Ко мне приходила свекровь.
— Воображаю. Ко мне она тоже приходила. Три раза.
— Что вы решили?
— А что тут решать? Ваш бывший муж украл у фирмы двенадцать миллионов. Выводил через подставные контракты, завышал цены, брал откаты. Если бы не ваше предупреждение, я бы обнаружил это только при годовой проверке. К тому времени сумма могла удвоиться.
— Понимаю.
— Глафира Сергеевна, я благодарен вам за честность. Но Фаддей должен ответить по закону. Иначе какой пример для других сотрудников?
— Я не прошу его отпустить. Просто… его мать. Она хоть и невыносимая женщина, но сейчас она расплачивается за слепую любовь к сыну.
— Её счета чисты, проверка это подтвердит. Но квартиру придётся продать для возмещения ущерба.
— Это моя квартира. Точнее, была.
— Знаю. Изучил документы. Подарок ваших родителей к свадьбе, переоформленный на мужа два года назад.
— Да.
— Глафира Сергеевна, могу предложить вариант. Фирма выкупит квартиру по рыночной цене в счёт погашения долга. Остаток Фаддей будет выплачивать после освобождения. При хорошем поведении и признании вины ему дадут условный срок или минимальный реальный — года два-три.
— А Капитолина Марковна?
— Пусть ищет работу. Слышал, она неплохой бухгалтер. Правда, пенсионного возраста, но опыт есть.
Глафира кивнула, хотя собеседник не мог этого видеть.
— Спасибо, Святогор Евгеньевич.
— Вам спасибо. Кстати, Глафира Сергеевна…
— Да?
— Мы ищем контент-менеджера для корпоративного журнала. Человека с опытом редакторской работы. Не хотели бы рассмотреть предложение?
Глафира улыбнулась.
— Пришлите описание вакансии. Рассмотрю.
***
Суд состоялся через два месяца. Фаддей, осунувшийся и поседевший, признал вину полностью. Ему дали три года условно и обязали возместить ущерб. Квартиру продали, Капитолина Марковна переехала в съёмную однокомнатную на окраине.
Глафира встретила бывшего мужа у здания суда. Он остановился, не зная, что сказать.
— Глафа…
— НЕ НАДО, — она подняла руку. — Мы чужие люди.
— Я хотел извиниться. За всё. Мама рассказала, что ты пыталась помочь.
— Я помогла Святогору и его сотрудникам. Не тебе.
Фаддей кивнул, опустив голову.
— Евдокия…
— Не моё дело.
— Она сказала, что я неудачник. Что ей нужен успешный муж, а не условно осуждённый.
— Удивительно, правда? Оказывается, когда выбираешь человека за деньги и статус, получаешь именно то, за что платил. Воздух, пустоту.
К ним подошла Капитолина Марковна — в простом пальто, без привычных украшений и дорогой сумочки.
— Глафира, — она попыталась улыбнуться. — Спасибо, что пришла.
— Я пришла убедиться, что всё закончилось.
— Глафа, — Фаддей сделал шаг вперёд. — Может, мы могли бы… начать сначала? Я понял свои ошибки, я изменюсь…
Глафира рассмеялась — искренне, от души.
— Фаддей, ты НЕ ПОНИМАЕШЬ главного. Дело не в деньгах, не в квартире. Ты предал доверие. Моё, Святогора, своих сотрудников. Ты променял семь лет брака на призрак богатой жизни. И знаешь что? Я благодарна тебе.
— Благодарна? — он растерялся.
— Да. Ты показал мне, что я заслуживаю человека, который будет ценить меня, а не банковский счёт моих родителей или полезные связи. Который не позволит матери унижать жену. Который будет партнёром, а не ребёнком в теле взрослого мужчины. И к стати о квартире, да переписала её на тебя, но в этом случаи это совместное приобретение, с тебя как минимум 50% ее стоимости, плюс проценты за пользование моими деньгами. Сума приличная получается. Подумай как будешь со мной рассчитываться.
Глафира повернулась к Капитолине Марковне.
— А вам советую наконец отпустить сына. Дать ему повзрослеть. Может, хоть условный срок чему-то научит.
Она развернулась и пошла прочь. За спиной Капитолина Марковна что-то говорила сыну, но Глафира не слушала. У выхода из здания суда её ждал Святогор.
— Всё прошло хорошо? — спросил он.
— Да. Можно ехать.
— Кстати, насчёт того корпоративного журнала…
— Я согласна, — Глафира улыбнулась. — Когда приступать?
— Хоть завтра. Но сначала предлагаю отметить окончание этой истории. Знаю хороший грузинский ресторан неподалёку.
— Предложение деловое или личное?
Святогор улыбнулся — впервые за всё время их знакомства.
— А какое вы готовы рассмотреть?
Глафира засмеялась.
— Начнём с делового. А там посмотрим.
Они сели в машину Святогора и уехали, оставив позади здание суда, где Фаддей всё ещё стоял с матерью, глядя вслед удаляющемуся автомобилю.
***
Эпилог. Год спустя.
Глафира сидела в своём новом кабинете — просторном и светлом, с видом на парк. На столе лежал свежий номер корпоративного журнала компании Святогора. Её первый номер как главного редактора.
В дверь постучали.
— Войдите!
Вошла секретарь Радмила.
— Глафира Сергеевна, к вам посетитель. Фаддей Николаевич. Говорит, что вы знакомы.
Глафира нахмурилась.
— Проводите в переговорную. Я сейчас подойду.
Фаддей выглядел лучше, чем год назад — загорелый, подтянутый. Видимо, нашёл работу и начал следить за собой.
— Здравствуй, Глафа.
— Здравствуй. Зачем пришёл?
— Хотел поблагодарить. И попросить прощения. По-настоящему, не как тогда, у суда.
— Год понадобился на осознание?
— Да. Я работаю теперь менеджером в логистической компании. Снимаю квартиру. Мама устроилась бухгалтером в небольшую фирму. Мы… мы больше не живём вместе.
— Это правильно.
— Глафа, я понимаю, что не имею права, но… у тебя кто-то есть?
Глафира молчала, разглядывая бывшего мужа. В дверь переговорной заглянул Святогор.
— Глафира, мы же договорились пообедать… О, извините, помешал.
— Нет, всё в порядке. Святогор, это Фаддей. Фаддей — Святогор Евгеньевич.
Мужчины кивнули друг другу.
— Я уже ухожу, — Фаддей поднялся. — Ещё раз спасибо, Глафа. За всё.
Он быстро вышел. Святогор вопросительно посмотрел на Глафиру.
— Хотел извиниться. Через год.
— И?
— И НИЧЕГО. Прошлое должно оставаться в прошлом.
Святогор подошёл, взял её за руку.
— Готова к обеду? Столик заказан на час.
— Готова. Только захвачу сумочку.
Когда они выходили из офиса, Радмила перехватила Глафиру.
— Глафира Сергеевна, тот мужчина оставил для вас конверт.
Глафира взяла конверт, но открывать не стала. Дома вечером она всё же заглянула внутрь. Там была фотография их свадьбы — та самая, что она порвала год назад, — склеенная скотчем, и записка: «Прости за все осколки. Не только фотографии. Будь счастлива. Ф.»
Глафира долго смотрела на склеенное фото, потом аккуратно порвала его ещё раз — теперь уже спокойно, без злости — и выбросила в мусорное ведро вместе с запиской.
Телефон пиликнул сообщением от Святогора: «Спасибо за сегодняшний день. Жду пятницы. Выбрала платье для премьеры?»
Она улыбнулась и напечатала: «Выбрала. Тёмно-синее, как ты любишь.»
«Люблю не только синий цвет», — пришёл ответ.
Глафира засмеялась, глядя в окно на вечерние огни города. Жизнь, неожиданно и болезненно сломанная год назад, срослась новым, причудливым узором. И этот узор ей определённо нравился больше прежнего.
