— Дарья, подпиши вот здесь, — свекровь протянула мне документы прямо за праздничным столом, когда все поднимали бокалы за наше с Павлом новоселье.
Гости замерли. Я опустила взгляд на бумаги. Договор дарения. На квартиру. Нашу квартиру. Которую мы только что купили в ипотеку на мои деньги от продажи бабушкиного дома. Получателем значилась Маргарита Васильевна — моя свекровь.
Шампанское в моём бокале дрожало мелкой рябью. Я подняла глаза на Павла. Он сидел рядом со своей матерью и старательно изучал узор на скатерти.
— Что это? — мой голос прозвучал чужим и далёким.
— Формальность, доченька, — Маргарита Васильевна улыбнулась той особенной улыбкой, которую я научилась узнавать за три года замужества. Улыбкой хищника перед прыжком. — Просто для налоговой. Потом всё переоформим обратно. Павлик же тебе объяснял.
Павлик не объяснял. Павлик вообще последние недели избегал разговоров о квартире, о деньгах, о будущем. Теперь я понимала почему.
— Я не буду это подписывать, — я аккуратно отодвинула документы.
В комнате повисла тишина. Двенадцать человек гостей — родственники с обеих сторон — застыли с бокалами в руках, как восковые фигуры. Маргарита Васильевна медленно поставила свой бокал на стол. Звон хрусталя о дерево прозвучал как погребальный колокол.
— Дарья, не устраивай сцен при людях, — её голос стал ледяным. — Мы потом поговорим.
— Нет, — я встала из-за стола. Ноги подкашивались, но я заставила себя стоять прямо. — Мы поговорим сейчас. При всех. Чтобы все знали, как вы с сыном решили меня обобрать.
Павел наконец поднял голову. В его глазах мелькнуло что-то похожее на страх. Или стыд. Впрочем, какая разница.
— Даша, ты не понимаешь… — начал он.
— Я всё прекрасно понимаю! Ты знал об этом! Ты всё это время знал, что твоя мать готовит эти бумаги! Пока я бегала по банкам, оформляла ипотеку на себя, вкладывала деньги от продажи бабушкиного дома!
— Бабушкиного дома, который развалился бы через год! — вмешалась Маргарита Васильевна. — Я помогла вам его продать по хорошей цене! Мой знакомый риелтор…
— Ваш знакомый риелтор занизил цену на треть! Я потом узнала реальную стоимость!
— Не кричи на меня, девочка! — свекровь встала, и её массивная фигура заслонила собой половину комнаты. — Ты в моей семье всего три года, а смеешь тут голос повышать! Да если бы не я, вы бы до сих пор по съёмным углам мотались!
Я посмотрела на гостей. Мои родители сидели бледные, не зная, как реагировать. Сестра Павла, Алина, пряталась за телефоном, явно снимая всё на видео. Остальные родственники старательно делали вид, что изучают содержимое своих тарелок.
— По съёмным углам? — я почти задохнулась от возмущения. — Мы снимали квартиру, потому что ваш сын тратил все деньги на свои прожекты! То кальянную откроет, то в криптовалюту вложится! А кто покрывал его долги? Я! Из своей зарплаты!
— Павлик ищет себя! — взвилась Маргарита Васильевна. — Он творческая натура! А ты должна поддерживать мужа, а не пилить его!
— Поддерживать? Я его содержу!
Павел вжался в стул. Он всегда так делал во время конфликтов — становился невидимым, ждал, пока буря пройдёт мимо. Его мать научила его этому с детства: молчи, не высовывайся, мама сама всё решит.
— Так, хватит! — Маргарита Васильевна хлопнула ладонью по столу. Посуда звякнула. — Ты подписываешь документы, и мы забываем этот неприятный разговор. Или собираешь вещи и уходишь. Но квартира останется в семье.
— В какой семье? В вашей? А я что, не семья?
— Ты станешь семьёй, когда родишь наследника! А пока ты временная женщина, которая может в любой момент сбежать с половиной имущества!
Временная женщина. После трёх лет брака, после всего, через что мы прошли. Я почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Что-то важное, что держало меня все эти годы. Надежда, может быть. Или любовь. Или просто глупая вера в то, что всё наладится.
— Паша, — я повернулась к мужу. — Скажи что-нибудь. Это же наша квартира. Наша семья. Скажи ей.
Он поднял на меня глаза. Пустые, виноватые глаза человека, который уже всё решил, но не может в этом признаться.
— Даш, мама правильно говорит… Это просто формальность. Для налоговой. Потом всё вернём как было.
— Как было? — я засмеялась. Истерично, некрасиво, но мне было всё равно. — А как было, Паш? Когда твоя мать жила с нами в однушке первый год? Когда она переехала к нам на дачу и превратила её в свою резиденцию? Когда она взяла кредит на твоё имя, а выплачивала я?
— Не преувеличивай! — рявкнула Маргарита Васильевна.
— Я не преувеличиваю! У меня все чеки сохранились! Все переводы! Все документы!
Я бросилась к серванту, где хранила папку с бумагами. Руки тряслись, но я нашла нужную. Высыпала содержимое на праздничный стол, прямо на салаты и нарезки.
— Вот! Кредитный договор на имя Павла Сергеевича Волкова. Сумма — триста тысяч. Цель — покупка автомобиля для Маргариты Васильевны Волковой. Вот выписки с моего счёта — ежемесячные платежи по двадцать тысяч. Вот квитанции за коммуналку за дачу — всё на мне. Вот…
— Прекрати! — Павел вскочил и попытался собрать бумаги. — Ты всех позоришь!
— Я позорю? Я?!
Моя мама не выдержала.
— Дарья, поехали домой, — она встала и подошла ко мне. — Не надо больше это терпеть.
— Вот и забирайте свою дочь! — торжествующе воскликнула Маргарита Васильевна. — А квартира останется у нормальных людей!
— При чём тут квартира? — мой отец тоже поднялся. Он редко вмешивался в конфликты, но сейчас его лицо было багровым от гнева. — Квартира куплена на деньги Дарьи!
— На семейные деньги!
— На деньги от продажи дома, который ей бабушка завещала! Это не семейные деньги!
— В браке всё общее!
— Квартира оформлена на Дарью!
— Вот именно! А должна быть на Павла! Он же мужчина, глава семьи!
Глава семьи сидел, обхватив голову руками. Выглядел он при этом не как глава, а как нашкодивший подросток, которого отчитывают родители.
Я вдруг успокоилась. Странное, ледяное спокойствие накрыло меня с головой. Я отстранилась от мамы, аккуратно собрала документы со стола и сложила их обратно в папку.
— Знаете что, Маргарита Васильевна, — я говорила тихо, но в наступившей тишине каждое слово было слышно. — Вы правы. Я действительно временная женщина в вашей семье. Но знаете, в чём вы ошибаетесь? Временность эта заканчивается не когда я рожу наследника. Она заканчивается прямо сейчас.
Я достала из сумочки телефон и набрала номер.
— Алло, Виктор Петрович? Это Дарья Волкова. Да, та самая, что покупала квартиру. Мне нужна консультация по разводу и разделу имущества. Да, срочно. Можем встретиться завтра?
Маргарита Васильевна побледнела.
— Ты не посмеешь…
— Посмею. И ещё как посмею. Виктор Петрович — очень хороший юрист. Он мне помогал с документами по наследству. Он же проверял договор купли-продажи квартиры. Знаете, что он мне тогда сказал? Что я молодец, что оформила всё на себя. Что в случае развода квартира останется мне, потому что куплена на добрачные деньги и оформлена на моё имя. А ипотека, между прочим, тоже на мне. И все платёжки сохранены.
— Паша! — Маргарита Васильевна повернулась к сыну. — Скажи ей! Образумь свою жену!
Павел поднял голову. На миг мне показалось, что он сейчас встанет, подойдёт ко мне, обнимет и скажет, что всё это ошибка. Что он на моей стороне. Что мы семья.
— Даш, — он облизнул пересохшие губы. — Давай поговорим без эмоций. Мама просто хочет подстраховаться…
— Подстраховаться от чего? От меня? От жены твоей, которая три года тебя тащит?
— Ты не тащишь! Мы вместе…
— Что вместе? Вместе твои долги покрываем? Вместе твою мать содержим? Вместе молчим, когда она меня унижает?
— Она не унижает!
— Нет? А как ты назовёшь то, что она сейчас делает? Требует, чтобы я отдала квартиру, купленную на мои деньги!
— Это для нашей же безопасности!
— Для чьей безопасности?! Для её! Она хочет квартиру себе! И ты это знаешь!
Павел замолчал. Маргарита Васильевна воспользовалась паузой.
— Если ты не подпишешь документы, — она говорила медленно, смакуя каждое слово, — Павел подаст на развод первым. И поверь, у меня достаточно связей, чтобы ты осталась ни с чем. Мой двоюродный брат — судья. Мы докажем, что квартира куплена на общие деньги. Что ты неадекватная. Вон, все свидетели, как ты тут истерику устроила.
Алина помахала телефоном.
— Всё записано, мам.
Вот оно. Семейка. Всё продумали, всё подготовили. Праздничный стол, гости, документы якобы для налоговой. Всё это было спектаклем, ловушкой, в которую я попала, как последняя дура.
Мои родители встали по обе стороны от меня. Папа взял меня за руку.
— Пойдём, дочка. Нечего нам тут делать.
— Да, уходите! — Маргарита Васильевна была в своей стихии. — И вещи забирайте! Чтобы духу вашего здесь не было!
Я остановилась в дверях.
— Знаете, Маргарита Васильевна, я подумала. Вы же правильно говорите — в браке всё общее. Так вот, долги вашего сына — тоже общие. Кредит на машину, которую вы разбили через месяц — тоже общий. И кредитные карты, которые он пооткрывал, пока я была в командировке — тоже общие. Виктор Петрович поможет мне всё правильно оформить при разводе. Половину долгов я, конечно, заплачу. А вот вторую половину пусть Павлик сам покрывает. Или вы за него, раз такая заботливая мама.
— Какие долги? — Маргарита Васильевна повернулась к сыну. — Павлик, какие долги?
Я усмехнулась.
— А он вам не рассказал? Пятьсот тысяч на кредитках. Ещё триста — займ у его приятеля под расписку. И это не считая того кредита на машину. Итого больше миллиона. Я половину покрывала потихоньку, чтобы проценты не набежали. Но теперь… Теперь пусть сам разбирается. Или вы. Квартиру-то вы хотите себе забрать, так и долги заберите.
Павел вскочил.
— Даша, подожди!
— Что подождать? Ты сделал свой выбор. Ты выбрал маму. Всегда её выбирал. Когда она называла меня неумехой — молчал. Когда критиковала мою стряпню — молчал. Когда требовала, чтобы мы каждые выходные проводили у неё — соглашался. Когда настояла, чтобы мы не ехали к моим родителям на юбилей — потому что у её подруги день рождения собаки — ты выбрал собаку!
— Это было…
— Что? Что это было, Павел? Любовь к матери? Или трусость? Ты же знаешь, что будет дальше, если я подпишу эти документы? Она въедет к нам. Навсегда. Будет хозяйкой в квартире, которую я купила. Будет указывать, как мне жить, что готовить, когда рожать, как воспитывать детей. А ты будешь сидеть в своём углу и делать вид, что ничего не происходит. Как всегда.
Я вышла из квартиры — нашей новой квартиры, за которую я отдала всё, что у меня было. Родители шли следом. За спиной слышались крики Маргариты Васильевны, что-то про суд, про алименты, про то, что я пожалею.
Может, и пожалею. Но не о том, что ушла. А о том, что не ушла раньше. Три года. Три года я пыталась стать частью этой семьи. Готовила по рецептам свекрови, носила одежду, которую она одобряла, отказывалась от своих планов ради её капризов. И всё это время оставалась «временной женщиной».
В лифте мама обняла меня.
— Мы всегда знали, что она ведьма.
— Почему же не сказали?
— А ты бы послушала? Ты же любила его.
Любила. Наверное. Того Пашу, который существовал в моём воображении. Который однажды встанет на мою сторону. Который скажет матери: хватит. Который выберет меня.
Но такого Паши не существовало. Был только маменькин сынок, прячущийся за широкой спиной Маргариты Васильевны.
Через неделю мне позвонил Виктор Петрович.
— Дарья, у меня интересные новости. Волковы подали на развод и раздел имущества.
— Я так и думала.
— Но есть нюанс. Квартира действительно оформлена на вас и куплена на добрачные средства. Это доказуемо. А вот долги… Половину вам придётся взять.
— Я знаю.
— Нет, вы не поняли. Общий долг составляет почти два миллиона.
— Что?!
— Ваш муж взял ещё несколько займов в микрофинансовых организациях. Под залог будущей квартиры. Незаконно, конечно, квартира-то ваша. Но долги есть долги.
Я молчала, переваривая информацию. Два миллиона долгов. Миллион на меня при разводе.
— Но я же не знала об этих займах!
— Докажите.
— Как?
— Никак. В браке вы были, значит, знать должны были.
Я положила трубку и рассмеялась. Маргарита Васильевна победила. Даже если квартира останется моей, я буду выплачивать долги её сына годами. А она… Она отмоется. Скажет, что ничего не знала. Что пыталась помочь. Что я сама виновата — не уберегла мужа от ошибок.
Вечером позвонил Павел.
— Даш, давай встретимся. Поговорим.
— О чём?
— Мама готова пойти на уступки. Квартира останется на тебе. Но ты берёшь все долги на себя.
— Все два миллиона?
— Ну… Да. Зато квартира твоя.
— Паш, ты хоть понимаешь, что говоришь? Я буду выплачивать твои долги лет десять!
— Зато квартира…
— Которую я и так купила на свои деньги!
— Даш, пойми, другого выхода нет. Мама сказала…
Мама сказала. Всегда и во всём — мама сказала.
— Знаешь что? Передай своей маме, что я согласна.
— Правда? Даш, я знал, что ты поймёшь! Мы же семья!
— Были семьёй. Но у меня есть условие.
— Какое?
— Я подам заявление в полицию о мошенничестве. Твоя мать подделала мою подпись на документах о согласии на последние займы. У меня есть доказательства — я была в командировке в это время. В другом городе. Билеты, гостиница, отметки на работе.
Молчание.
— Она не подделывала…
— Подделывала. И ты это знаешь. Вы думали, я не замечу? Или замечу, но промолчу, как всегда? Но я не промолчу. Виктор Петрович уже готовит заявление.
— Даш, ты же не серьёзно…
— Абсолютно серьёзно. Либо мы разводимся полюбовно, делим долги пополам, квартира остаётся мне. Либо твоя мама идёт под суд за мошенничество. Выбирай.
Я положила трубку. Через час перезвонила Маргарита Васильевна. Кричала, угрожала, потом плакала, потом снова угрожала. Я молча слушала, потом сказала:
— У вас есть неделя на решение. Потом я иду в полицию.
Они согласились на третий день.
Развод прошёл тихо. Долги разделили. Квартира осталась мне. Маргарита Васильевна на суде смотрела на меня с такой ненавистью, что, казалось, воздух между нами искрился. Павел не смотрел вообще.
Прошёл год. Я выплатила большую часть долгов, продав машину и взяв дополнительную работу. Квартиру сдавала, сама жила у родителей. Было тяжело, но я справлялась.
Однажды встретила Алину в торговом центре. Она отвела глаза, попыталась пройти мимо, но я её окликнула.
— Как дела?
— Нормально, — буркнула она.
— Как Павел?
— Живёт с мамой. Работает. Долги выплачивает.
— А Маргарита Васильевна?
Алина усмехнулась.
— А что ей? Нашла Пашке новую невесту. Богатенькую. Говорит, эта не такая жадная, как ты.
— Пусть ей повезёт больше, чем мне.
— Вряд ли. Мама уже документы готовит. На квартиру невесты.
Я покачала головой и пошла дальше. Некоторые люди не меняются. Маргарита Васильевна из таких. Она будет строить свою империю на костях невесток, пока Павел не останется старым холостяком, живущим с мамой.
А я… Я свободна. Да, с долгами. Да, одна. Но свободна. И это стоило всех потерь.
В квартире я больше не живу — слишком много воспоминаний. Но иногда прихожу проверить. Стою посреди пустой гостиной и думаю о том, как всё могло бы быть по-другому. Если бы Павел хоть раз выбрал меня. Если бы Маргарита Васильевна увидела во мне человека, а не временную женщину.
Но история не знает сослагательного наклонения.
Временная женщина ушла навсегда.
