— Мы тут решили: ты увольняешься, Мишу переводим к Оле «по-семейному», кухню делаем в кредит на тебя. Я всё посчитала, — сказала Тамара Петровна и положила на стол квитанции и распечатки из банка.
— Великолепно, — сказала я. — Где мой голос? Или дальше вы сами решите, за кого мне расписываться?
— Не начинай, — вздохнул Игорь. — Мам, можно мягче?
— Мягче — это подушку, — сказала свекровь. — Тут надо действовать. Смотри: твоя зарплата двадцать восемь. Сад частный — тридцать четыре. Глупость. Ребёнок посидит у Оли, и точка.
— Оля работает сменами на складе, — сказала я. — Она его где посадит, на паллетах? И, кстати, в муниципальный сад мы не прошли. Очередь. Ваша любимая тема.
— Да погоди ты со своей очередью, — перебил Игорь. — Мама про экономию.
— Она про мою карточку, — сказала я. — В прошлый раз «экономили» так, что я у подруги занимала пять тысяч на кроссовки Мише. Потому что «надо дружно делить».
— Нормальные слова, — сказала свекровь. — Семья — это распределение нагрузки.
— Интересно, почему нагрузка всегда на меня? Даже когда я из «Пятёрочки» пакет тащу, за мной едет комиссия и рассказывает, что «я не то купила».
— Лена, — сказал Игорь, — хватит огрызаться. Мама старается.
— Старается — это когда помогают. А когда на тебя садятся — это другое слово.
— Тебе что, тяжело ради семьи в декрет? — свекровь прищурилась. — Женщина должна быть с ребёнком. Никаких этих… удалёнок.
— Я бухгалтер на удалёнке, а не тиктокер, — сказала я. — И в декрете я уже была. Помните, когда вы меня учили, что «вода из кулера — химия», а Миша пить хочет?
— Перестань дерзить старшим, — обрубила она. — Ты в нашем доме живёшь.
— В нашем с Игорем доме, — сказала я. — По факту — вашей с Игорем квартире. По ощущениям — ваших правил.
— Значит так, — свекровь придвинула распечатки. — Завтра идём в банк и в МФЦ. Я записала. И на «Авито» выставим твою машину — налог идёт. Игорь, не мямли. Я сказала.
— Мам, ну… ладно, — промямлил он.
— Нет, не ладно, — сказала я. — Завтра — сад, потом работа, потом площадка. Никаких банков.
— Тогда я сама, — свекровь посмотрела поверх очков. — Карточка-то у меня где?
— Карточка у меня, — сказала я. — И будет у меня. А «семейный совет» закрыт. У меня отчёт по НДС.
— Сядь, — приказала она. — Вопрос не закрыт.
— У меня НДС, — сказала я. — У вас — мечта.
И да, мои саркастические вставки никого не украшают. Но без них меня ставят в угол, только без объяснений.
Чёрный блокнот и цифры без фантазий
— Лена, ты зря, — Игорь топтался в дверях. — Мамка вспылит и отойдёт.
— Игорь, — сказала я, листая блокнот, — сколько стоит частный сад?
— Тридцать четыре.
— Коммуналка?
— По счётчикам около шести.
— «Пятёрочка» за неделю?
— Пять—семь.
— Кредит на кухню вы мне накинули на меня — десять в месяц?
— Примерно так мама считала…
— Плюс твой кредит за телевизор — пять?
— Пять.
— Итого: тридцать четыре плюс десять плюс пять плюс шесть плюс семь. Сколько?
— Шестьдесят два.
— Доходы: моя удалёнка — двадцать восемь, твоя — сорок два. Семьдесят. Остаётся восемь. Теперь считаем реальность: бензин или проезд — пять; связь и интернет — полтора; лекарства — полтора; «обязательные подарки» — два; дорога до сада — тысяча. Мы уже в минусе. И ты говоришь «мамка отойдёт»?
— Но сад можно отменить, — тихо сказал он.
— И оставить Мишу у Оли, которая выходит в пять утра и возвращается ночью? Он будет с ней в автобусе кататься?
— Лена, да подожди ты! Я же пытаюсь… — он замахал руками. — Ты всё в лоб.
— А я — по калькулятору.
— И что предлагаешь?
— План, где я — не «удалёночка на чайке», а взрослый. Ребёнок — в саду, а не на паллетах. Смотри: студия в Котельниках — тридцать пять плюс залог. Детсад — в той же сети, у метро, та же оплата. Добираться — автобус пятнадцать минут, дальше метро. Я беру два-три доппроекта в месяц — плюс десять—пятнадцать. Оплачиваю сад и свою долю. Мы перестаём жить по распечаткам.
— Ты хочешь съехать? — он отшатнулся. — С ребёнком? Это… ты серьёзно?
— Серьёзно. И да, с ребёнком. Миша — не предмет интерьера. Ему нужен режим, а не «сегодня Оля может, завтра мама передумала».
— Мама не поймёт, — сказал он.
— Поймёт, когда останется без бесплатной няни, — сказала я и сглотнула — прозвучало жёстко. — Но по-другому у нас ничего не двигается.
— Мне между вами стоять надоело, — пробормотал он.
— Тогда не стой, — сказала я. — Определись, где ты стоишь.
— Давай подождём до осени, — он уцепился. — Может, дадут муниципальный сад…
— Осенью понадобится новая стиралка, — сказала я. — Весной — новая дверь. И всё это — «на меня». Потому что я молчала и была удобной. А удобную мебель двигают.
— Драматизируешь.
— Считаю.
— И что, прямо завтра?
— Сегодня вечером звоню хозяйке. Завтра в обед смотрю. Если всё нормально — вношу залог. У меня есть подушка — сорок две. Накопила «на всякий случай». Случай пришёл.
— Ты мне даже не сказала…
— Когда? Между «увольняйся» и «в МФЦ завтра»?
— Делай как знаешь, — выдохнул он.
— Хорошо, — сказала я. — Хоть не мешай.
Переезд без пафоса
Я действительно посмотрела квартиру на следующий день и внесла залог. Поехали мы вечером. Чемодан, детская машинка, рюкзак.
— Лена, ты с ума сошла, — свекровь перекрыла коридор. — Ребёнка куда тащишь? Ночью? Зимой?
— На календарь посмотрите, — сказала я. — Август. Шесть вечера.
— Ты не уважаешь старших.
— Я уважаю себя и ребёнка.
— Игорь! — она позвала. — Сделай хоть что-нибудь!
— Мам, — он вышел пустыми глазами, — Лена решила.
— Ты кто, мебель? — свекровь всплеснула руками. — Жена уводит внука из дома!
— Не уводит, а увозит. На такси, — сказала я. — Игорь, отвезёшь?
— Я… у меня колесо спущено, — пробормотал он.
— Удобно, — сказала свекровь. — Лена, ты никуда не поедешь. Ключ у меня.
— Ключ у меня тоже, — сказала я. — И это не кино, где вы поперёк двери.
— Неблагодарная! — голос тяжёлый. — Я тыщу раз говорила: женщина должна слушать старших. Я плохого хотела?
— Вы хотели удобно — себе, — сказала я.
— Чтобы всем было хорошо!
— Кроме меня.
— Ты всё портишь!
— Нет. Я чиню.
— Одна не вывезешь! Где жить будешь? На лестнице?
— В Котельниках. Квартира чистая. Я была. Залог внесла. Договор на год.
— Игорь, — повернулась к сыну, — либо ты мужчина, либо…
— Мам, — он втянул голову, — я потом приеду, помогу что-нибудь перевезти.
— Не надо, — сказала я. — Служба такси справится.
— Ребёнок где спать? Кроватка-то здесь!
— В квартире диван. Поставлю бортик. Потом куплю кроватку на «Авито».
— На какие деньги?
— На свои, — сказала я. — Помните, вы говорили: «деньги улетают в трубу»? Труба уезжает со мной.
— Игорь! — свекровь ударила ладонью по косяку. — Скажи хоть слово!
— Лен, — поднял руки, — давай без истерик. Я к вам приеду в выходной, ладно? Полку повешу.
— Приедешь — хорошо, — сказала я. — Только без мамы.
— Это ещё почему? — взвилась она.
— Потому что это будет наша квартира. Правила — простые: не командуем и не распечатываем чужие карты.
— Ты вернёшься через неделю, — уверенно сказала свекровь. — Придёшь и заплачешь.
— Заплачy, может быть, от радости, — сказала я. — Когда не будет «правильных» способов резать огурцы.
— Дешёвые шуточки, — отрезала она.
— Дешевле, чем мои нервы, — сказала я. — Такси приехало.
— Лен, может всё-таки…
— Нет, — сказала я. — Адрес напишу.
— Предательница, — прошипела свекровь. — Уводишь ребёнка от отца.
— Отец знает адрес. И может приходить, как человек: «здравствуйте» и «можно?».
— Всегда была с характером, — прищурилась она. — Не к добру.
— Как раз к добру, — сказала я и подняла чемодан. — Пойдём, Миша. Скажи бабушке «пока».
— Пока, — сказал Миша. Он верит обещаниям про новый двор и банан. Удобная вера — но честная: он верит мне.
Новые правила на девятнадцати квадратах
Первые дни мы жили по простому расписанию: сад — автобус — метро — работа — сад — площадка — магазин у дома. Брали только то, что точно съедим. Миша полюбил небольшой парк с деревянной горкой. Я — то, что никто не стоит над ухом с «опять не так варишь макароны».
— Алло, Лен? — позвонила Катя с работы. — Как ты?
— Как человек, который купил сушилку для белья и гордится этим как дипломом, — сказала я. — Что там?
— Дедлайн по отчёту. Возьмёшь допку? Пятёрка сверху.
— Возьму. Присылай.
— Игорь звонил?
— Писал: «Когда можно приехать?» Ответила: в субботу в двенадцать. Без мамы.
— «Мама обидится»?
— Так и написал. Я ответила: «пусть». Я чёрствая. Да знаю.
— Ты нормальная, — сказала Катя.
Через два дня всё устаканилось. Я внесла предоплату в частный сад у «Котельников» — та же сеть, те же воспитатели по стандартам, та же оплата. Нина Алексеевна, хозяйка, как-то заглянула, оставила пакеты с продуктами и сказала: «Слышу, как вы с сыном общаетесь, вы не орёте. Это редкость». Я смутилась. Редкость — но приятно.
В пятницу Игорь приехал.
— Ух ты, — сказал он, — уютно.
— Уют — это когда тебя не оценивают, — сказала я. — Проходи.
— Мам… то есть Лена… — он сбился. — Я полку помогу повесить.
— Дрель у тебя?
— В машине.
— По классике, — улыбнулась я.
— Не начинай, — попросил он. — Слушай… Мамка злится. Говорит, ты семью сорвала.
— Семью порвали распечатки, — сказала я. — Где меня не было.
— Жёсткая ты стала, — он опустил глаза.
— Взрослая, — сказала я. — Не путай.
— Можно я… — он замялся. — Можно я иногда у вас ночевать?
— Ты хочешь жить со мной и ребёнком, но отдельно от мамы. Я понимаю. А ты понимаешь, что «иногда» — это не семья? Если хочешь быть папой, научись говорить «нет» не мне, а маме.
— Она одна, — сказал он.
— А я одна с ребёнком, — сказала я. — Ничего. Так договор: ты приезжаешь в субботу и в среду с двенадцати до восьми. Без мамы. Проводишь время с Мишей, я делаю дела. Если ночевать — предупреждаешь заранее. Вещи — в рюкзак. Без «вспылил — ушёл».
— Формально как-то.
— Взросло.
— Мамка не примет.
— Это её право, — сказала я. — Моё — жить без её сценария.
— Она хотела как лучше…
— Она хотела как удобнее.
— Ладно, — он посмотрел на Мишу, который строил башню из коробок. — Я в среду приеду. И в субботу.
— Договорились. Кстати, полку сейчас или потом?
— Сейчас, — улыбнулся он. — Дрель забыл. Но саморезы есть.
— Классика.
Хроника мелких побед
Прошёл месяц. Миша перестал просыпаться с вопросом «бабушка пришла?» — теперь он просыпался под моё «подъём-поехали». Я наладила быстрые блюда: омлет, гречка, запеканка. Игорь стал приезжать по расписанию, иногда пытался «на пять минут», но правило «без мамы» держалось. Две недели назад он привёз пакеты из «О’Кей»: семга, руккола, киноа.
— Список у кого брал? — спросила я.
— Мама дала, — признался он.
— Оставь. Съедим. Если мама спросит — скажи, что «всё не так».
— Ей и так всё не так, — криво улыбнулся он. — Кстати, про кухню… мы кредит не оформили. Мама попереживала и передумала. А вот стиралка сломалась — взял кредит. Пять в месяц.
— Это твой выбор, — сказала я. — Сочувствую и… поздравляю с самостоятельностью.
— И ещё… — он понизил голос, — мама привыкла, что ты её в поликлинику записываешь. Ей теперь тяжело.
— Она взрослая. У неё есть приложение и соседка Неля Харитоновна, которая всё умеет. И сын, между прочим.
— Хожу, — быстро сказал он. — Просто… с тобой ей удобнее было.
— Мне — нет.
— Понимаю, — опустил взгляд. — Вот, кстати, Мише конструктор. Не дорогой.
— Спасибо. Он обрадуется.
Позвонила свекровь. Я взяла.
— Как ты? — осторожно спросила она.
— Нормально. Работаю.
— Я… — пауза. — Может, Мишу на выходных ко мне?
— Можно, — сказала я. — Игорь привезёт.
— Я сама приеду, — поспешно.
— Нет. Вы дома. Игорь привезёт. Увидите внука без комментариев к моим действиям.
— Я резкая, — призналась она. — Но я хотела как…
— Давайте без «как». Давайте по факту: суббота, час.
— Час… Ладно.
В субботу она стояла у площадки. Я в стороне. Она аккуратно взяла Мишу за руку. Десять минут — держится. Потом сорвалась:
— Шапку надень! — на улице плюс двадцать пять.
— Тамара Петровна, — сказала я спокойно, — без этого. Мы же договорились.
— Я… — она прикусила губу. — Ладно.
Через неделю звонок. Голос без атаки.
— Лен, мы с Олей… ну… больше не будем орать. Я поняла: ты не против семьи. Ты против того, чтобы тебя учили жить.
— Да, — сказала я. — Именно это.
— Не обещаю, что смогу молчать. Но буду стараться. И, это… мы полку повесили. Игорь сделал. Не очень ровно. Но висит.
— Для него это нормальный результат. Главное — висит.
— Ещё я взяла уборку раз в две недели. Приходит девушка. Мне нельзя напрягаться. Давление.
— Правильное решение.
— Бесишь ты меня, — неожиданно сказала она. — Говоришь спокойно — и бесишь. Раньше всё сама делала, теперь советы даёшь.
— Я не советую, — сказала я. — Отвечаю, когда спрашивают. Разница есть.
— Есть, — согласилась она. — Приходите как-нибудь на пельмени.
— Придём. В воскресенье. На час.
— На час… Хорошо.
Итог без соплей
В конце октября мне подняли ставку до тридцати пяти. Плюс доппроекты. Я купила кроватку в «Леруа», бортик и коврик с дорогами. Миша стал спрашивать: «Мы у себя?» — и радоваться моему «да». Игорь стал приходить «по делу», а не «по расписанию», научился говорить маме «нет» без «отстань». Это заняло пару месяцев, пару полок, три ссоры по телефону и один ультиматум «я не приду, если начнёшь». Пришёл. Она начала слышать. Чудес нет — есть привычки, которые кто-то перестал подкармливать.
— Лена, — сказал он в среду, — я хочу жить с вами. По нашим правилам. С моим участием. Без мамы. Я договорился ходить к ней раз в неделю.
— Мы — вместе, — сказала я. — Не «к тебе».
— Вместе, — кивнул он. — Если тесно — сниму рядом ещё комнату. Или копим и переезжаем. Я понял, что семья — не там, где кто-то распечатки делает.
— Поздравляю, — сказала я. — Добро пожаловать в реальность.
— Злая ты, — улыбнулся он.
— Честная, — сказала я. — И помню, кто меня довёл до этого решения. И кто помог — иногда ты, иногда Катя. Остальное — я сама.
В ноябре мы пришли к свекрови «на час». На столе — пельмени, салат, компот. Никаких «ты обязана это есть». Я пила компот и не считала это ни поражением, ни победой. Просто нормально.
— Миша, не бегай, — сказала она и тут же поправилась: — То есть бегай, только аккуратно.
— Побегает — сядет, — сказала я. — Он умеет.
— Вижу, — кивнула она. — И вы тоже умеете.
— Пытаемся, — сказал Игорь.
— Пытайтесь, — сказала она. — Только без этих… — махнула рукой, — без приказов.
— Хорошая мысль, — сказала я.
— Это не совет, — усмехнулась она. — Констатация факта. Свои советы я… приберегу. На потом.
— Приберегите, — сказал Игорь.
Ровно через час мы встали. Я взяла Мишу за руку. Тамара Петровна проводила до двери и вдруг сказала:
— Лен. Если вдруг нужна помощь — спрашивай. Сначала спрашивай. А не тащи всё сама.
— Хорошо, — сказала я. — Спрошу, когда надо будет.
— Игорь, — повернулась она к сыну, — носки из-под дивана забери. Больше не буду.
— Заберу, — сказал он.
Вот и наказание без драм: возвращать свои носки и свои обязанности. И не тащить всё на чужих. Не громко, не красиво — но по-взрослому.
По дороге домой Игорь сказал:
— Я понял, почему ты не хотела терпеть. Из взрослой тебя делали маленькой.
— И ещё потому, что у меня голова есть, — сказала я. — Она лучше работает, когда в неё не кричат.
— А у меня есть дрель, — сказал он.
— Которую ты регулярно забываешь.
— Классика, — мы оба засмеялись.
Дома я уложила Мишу. Села на диван. В ноуте мигнуло от Кати: «Ты молодец». Я ответила: «Потом расскажу». Хотелось простого: спать. Утром — сад, потом работа, потом площадка, потом магазин. Жить по своим правилам, а не по чужим распечаткам.
— Мам, а мы завтра к бабушке? — спросил Миша из темноты.
— В воскресенье, — сказала я. — На час.
— Хорошо, — сказал он и уснул.
Я достала чёрный блокнот и дописала в конец: «Дрель купить». Не потому что Игорь забудет. Потому что приятно, когда инструменты — свои.
