— Дома сиди. Какая работа? Ты и так ничего не успеваешь!
Алексей бросил эти слова небрежно, стягивая куртку в прихожей. Марина замерла посреди кухни с тарелкой в руках — несла к раковине после кормления Ванечки.
Она прикусила язык, чувствуя, как подступает ком к горлу. За стеной раздался плач — малыш проснулся от громкого голоса отца. Марина поставила тарелку на стол и двинулась к детской, но Алексей уже прошёл на кухню.
— Мам, она опять ребёнка весь день укладывала, а по дому ничего не сделано, — услышала она недовольный голос мужа, обращённый к Галине Сергеевне. — Посмотри, даже посуда с обеда стоит. Я понимаю, устаёт, но элементарный порядок-то можно поддерживать?
— Вот я и говорю, — подхватила свекровь, гремя пакетами из магазина. — Целый день дома, а толку…
Марина тихо прикрыла дверь детской за собой. Ванечка плакал, протягивая к ней ручки.
***
Три года назад, когда они только поженились, жить у свекрови казалось временным решением. «Поживёте пока у нас, а там и своё жильё появится», — говорила тогда Галина Сергеевна с улыбкой, которая теперь казалась Марине насмешкой судьбы.
Первый год прошёл сносно. Марина работала менеджером в туристической фирме, уходила рано утром и возвращалась к восьми вечера. Усталость от работы служила броней от колкостей свекрови.
«Опять в своих туфлях по коридору прошлась», «Посуду мой сразу, засохнет же», «Алёше рубашки гладь получше, как на работу в таком виде?» — все эти замечания отскакивали от Марины, потому что у неё была своя жизнь за пределами этих стен.
Владимир Петрович, свёкор, появлялся дома редко. После выхода на пенсию он обосновался в гараже, где возился со старой «Волгой» и встречался с такими же пенсионерами-железнодорожниками. За ужином он молча ел, кивал на вопросы жены и исчезал снова.
Всё изменилось с появлением Ванечки. Сначала Марина пыталась работать из дома — фирма пошла навстречу. Но с грудным ребёнком на руках это оказалось невозможным. После трёх месяцев мучений она ушла в декрет.
— Наконец-то займёшься настоящим делом, — одобрила Галина Сергеевна. — Женщина должна быть хранительницей очага.
Но очаг этот принадлежал не Марине. Каждый день свекровь находила повод для критики. Пелёнки постираны не тем порошком. Ребёнок плачет — значит, молока не хватает. В холодильнике беспорядок. Пыль на телевизоре.
— Опять макароны? — Галина Сергеевна заглядывала в кастрюлю после работы. — Мужику надо мясо! Я в твои годы и борщ сварить успевала, и котлет нажарить, и ещё на работу сбегать.
Марина молчала. Что она могла ответить? Что встала в пять утра к ребёнку и только в три дня смогла принять душ? Что пока варились эти макароны, она одной рукой качала коляску, где капризничал Ванечка, не желавший спать днём?
Однажды вечером, когда она укладывала сына, до неё донёсся разговор из кухни.
— Смотри, до чего она дом запустила, — шептала Галина Сергеевна Алексею. — Весь день дома, а толку никакого. Я после смены прихожу — и за уборку.
— Мам, ну она с ребёнком же…
— Я и тебя воспитывать успевала, и работать на двух работах! И квартира блестела. А эта… Принцесса, видимо.
***
Ночь. Третий час. Марина стояла у кроватки, механически покачивая её. Ванечка никак не мог успокоиться — резались зубки. Она чувствовала, как засыпает стоя, как подгибаются колени. В голове был туман.
Утром, проходя мимо зеркала в прихожей, она на секунду остановилась. Оттуда на неё смотрела чужая женщина — бледная, с тёмными кругами под глазами, волосы кое-как собраны в хвост, на халате пятно от детского пюре. «Это я?» — мелькнула мысль.
— Марина! — голос свекрови вернул её к реальности. — Что застыла? Ванечка плачет!
Она поспешила в детскую. Галина Сергеевна шла следом.
— Ты неправильно организуешь время. Я к тебе днём заглядываю — ты всё время спишь! Конечно, ничего не успеваешь. В наше время женщины и не такое успевали.
Марина подняла сына на руки, прижала к себе. Внутри поднималась волна отчаяния. «Так дальше нельзя, — билось в голове. — Я просто исчезаю как человек. Меня больше нет. Есть функция — жена, мать, невестка. А где я сама?»
— Ты слышишь меня? — Галина Сергеевна стояла в дверях, скрестив руки на груди.
— Слышу, — тихо ответила Марина.
— Вот и хорошо. Алексей сегодня придёт голодный, постарайся хоть ужин нормальный сделать.
***
Сестра Ольга жила в соседнем районе. У неё самой был трёхлетний сын Димка. В отличие от Марины, она не работала по собственному желанию — муж хорошо зарабатывал.
— Ты как вообще? — спросила Ольга, наливая чай. Они сидели на её уютной кухне, дети играли рядом на полу. — Выглядишь неважно.
Марина попыталась улыбнуться, но вместо этого расплакалась. Слёзы текли сами собой, она не могла остановиться.
— Так, всё понятно, — Ольга обняла её. — Рассказывай.
И Марина рассказала. Про свекровь, про мужа, про то, что чувствует себя пленницей в чужой квартире.
— Слушай, — Ольга задумалась. — А почему бы тебе не выйти на работу? Хотя бы на полставки для начала?
— Ваню не с кем оставить…
— Приводи ко мне! Я всё равно сижу с Димкой. Пусть будет двое, мне не сложно. Зато ты хоть пару часов выдохнешь. Или на работу сходишь — что захочешь.
Марина смотрела, как Ольга легко управляется с двумя детьми — и своим, и Ванечкой, который неожиданно быстро к ней привык.
— Ты серьёзно?
— Абсолютно. Мне даже веселее будет. Димке компания нужна.
В груди Марины затеплилась надежда. Может, получится? Может, она сможет вернуть хоть часть своей прежней жизни?
***
Вечером Марина дождалась, пока Галина Сергеевна уйдёт к подруге смотреть сериал. Алексей сидел в гостиной, просматривал что-то в телефоне.
— Алёш, нам нужно поговорить.
— М? — он не поднял головы.
— Я думаю выйти на работу. На полставки для начала.
Теперь он посмотрел на неё.
— С чего вдруг?
— Ольга готова помочь с Ваней. Она всё равно сидит со своим, говорит, ей не сложно будет. Я могла бы…
— Какая работа? — Алексей отложил телефон. — Ты и дома-то ничего не успеваешь! Мама права — весь день дома сидишь, а толку ноль. Ребёнка хочешь спихнуть на чужого человека? Это же твоя сестра, а не няня. Дома сиди и занимайся делами.
Марина почувствовала, как внутри всё закипает. Обида, злость, отчаяние — всё смешалось в один горячий ком. Она хотела крикнуть, что устала, что ей нужна помощь, что она тоже человек. Но слова застряли в горле.
— Я… я просто подумала…
— Вот и не думай ерунду. Ребёнку мать нужна, а не тётка. Потерпи до садика, там посмотрим.
Он снова уткнулся в телефон, разговор был окончен.
***
Галина Сергеевна узнала о разговоре уже на следующее утро. Алексей, видимо, поделился за завтраком.
— Марина, — свекровь зашла в детскую, где та переодевала Ваню. — Алексей сказал, ты на работу собралась?
— Я просто подумала…
— Ты сперва хозяйкой стань, а потом уже в работницы метишь. Ни дом, ни ребёнок у тебя толком не устроены. Вчера в ванной полотенца грязные висели, на кухне крошки под столом. Это что за хозяйство?
— Галина Сергеевна, я стараюсь…
— Плохо стараешься! Я понимаю, тебе в вашей семье такого не привили, но ты теперь замужем. У тебя обязанности есть. А ты вместо того чтобы их выполнять, сбежать хочешь.
Марина молча одевала сына. Свекровь продолжала говорить, но слова проходили мимо. Когда Галина Сергеевна наконец ушла, Марина отнесла Ваню в манеж и заперлась в ванной.
Она сидела на краю ванны, слушая, как за дверью свекровь что-то выговаривает Алексею. «Избаловал ты её», «Современные девки работать не хотят», «На всём готовом живёт и ещё недовольна».
Слёзы текли по щекам, но Марина понимала: или она найдёт способ вернуть свою жизнь — работу, личное пространство, уважение, — или этот брак долго не выдержит. Третьего не дано.
***
Прошёл месяц. Марина устроилась кассиром в «Пятёрочку» через два квартала от дома. График был удобный — четыре часа в день, с десяти до двух. Ольга, как и обещала, забирала Ваню на это время.
— Позор! — кричала Галина Сергеевна, когда узнала. — Мой сын — инженер, а жена его — кассирша в магазине! Что люди скажут?
— Пусть говорят, — тихо ответила Марина, надевая форменную жилетку.
Алексей молчал уже неделю. Демонстративно не разговаривал с женой, ужинал у матери на кухне, пока Марина укладывала сына.
Но что-то изменилось в самой Марине. Четыре часа в день она была просто Мариной — не женой, не невесткой, не мамой. Просто человеком, который выполняет работу и получает за это деньги. Свои деньги.
— Марина, ты сегодня в вечернюю можешь выйти? Светка заболела, — спросила старшая смены.
— Не могу, у меня ребёнок маленький.
— Понятно. Ну, если что — мы тебя ценим, хорошо работаешь.
Эти простые слова грели душу больше, чем она могла представить. Её ценили. Пусть за простую работу, но ценили.
Вечером она застала на кухне семейный совет. Галина Сергеевна, Алексей и даже молчаливый Владимир Петрович сидели за столом.
— Это не может так продолжаться, — говорила свекровь. — Она нас опозорила. В кассирши пошла! У меня подруги спрашивают…
— Марин, — Алексей наконец посмотрел на неё. — Прекращай этот цирк. Увольняйся.
Марина прислонилась к дверному косяку. В детской спал Ванечка. В кармане жилетки лежала её первая зарплата — небольшая, но своя.
— Нет, — сказала она спокойно.
— Что значит «нет»? — Галина Сергеевна привстала.
— Это значит, что я продолжу работать. Если вас это не устраивает, мы можем съехать. Снимем комнату где-нибудь.
— На зарплату кассирши? — фыркнул Алексей.
— На две зарплаты. Твою и мою. Или ты предпочтёшь остаться тут с мамой?
Повисла тишина. Владимир Петрович кашлянул и поднялся из-за стола.
— Я в гараж, — буркнул он и вышел.
Марина развернулась и пошла в комнату. За спиной слышался возмущённый голос свекрови и неуверенные ответы мужа. Она знала — это только начало войны. Но впервые за долгое время она была готова воевать. За себя. За своё право быть не только функцией, но и человеком.
