Дверной звонок прозвучал как выстрел в оглушающей пустоте квартиры, которая еще вчера была домом. Кира сидела на диване, машинально глядя на кофейный столик.
На нем — идеально сложенная стопка ее вещей и короткая записка от Арсения: «Прости, так будет лучше. Не ищи меня». Дежавю. Пять лет назад точно такую же сцену он разыграл со своей первой женой.
Звонок повторился — настойчивый, требовательный. Кира поднялась, ноги двигались словно чужие.
Она посмотрела в глазок и замерла. На пороге стояла она. Вероника. Первая жена. Женщина, чье имя в этом доме было под негласным запретом все эти годы.
Кира открыла дверь. Вероника выглядела безупречно: строгое пальто, идеально уложенные волосы, в глазах — холодная, колючая сталь. Она не поздоровалась. Просто шагнула внутрь, оглядела прихожую цепким взглядом.
— Узнаю почерк, — ее голос был сухим, как осенний лист. — Та же записка, те же декорации. Он даже не удосужился придумать что-то новое.
— Что вам нужно? — безжизненно спросила Кира.
Вместо ответа Вероника открыла свою сумочку и достала маленький, плоский металлический ключ. Она протянула его Кире.
— В его кабинете, за фальш-панелью книжного шкафа, есть сейф. Я настояла на его установке, когда мы еще были вместе. Арсений думает, что у него единственный экземпляр ключа.
Но я всегда была предусмотрительной. Муж бросил меня, как и свою первую жену. Она пришла ко мне с ключом от его тайного сейфа и сказала: «Отомстим за нас обеих».
Кира смотрела на ключ, не в силах его взять.
— Зачем?
— Потому что он заслужил, — отрезала Вероника. — И потому что в этом сейфе, я уверена, лежит нечто большее, чем деньги. Там лежит правда. О том, кто он такой на самом деле. Иди. А я подожду здесь.
Что-то в ее ледяной уверенности заставило Киру подчиниться. Она вошла в кабинет Арсения. Все было на своих местах: идеальный порядок, дорогие безделушки, запах успеха.
Она подошла к шкафу, нащупала едва заметный стык. Панель поддалась. За ней — темный металл сейфа. Ключ вошел в замок плавно, почти беззвучно.
Внутри не было ни денег, ни драгоценностей. Только несколько папок с документами и толстый черный ежедневник в кожаном переплете. Кира взяла его в руки. Он был тяжелым.
Она открыла его на случайной странице и пробежала глазами. Это был не дневник. Это был гроссбух. Циничный, подробный реестр человеческих судеб, где напротив каждого имени стояли пометки: «вложения», «ожидаемая прибыль», «факторы риска».
Она нашла страницу с именем Вероники. «Проект «Старт-Инвест». Идея полностью присвоена. Актив выведен из игры с минимальными репутационными потерями».
Потом она нашла свою страницу. Запись была сделана полтора года назад, почти сразу после их свадьбы. «Проект «Умный дом». Авторство будет переписано. Актив лоялен, эмоционально зависим. Затраты: …эмоциональная поддержка, создание образа «родственной души».
Мир вокруг Киры сузился до этих четырех слов. Ее любовь, ее доверие, ее бессонные ночи над чертежами — все это было лишь статьей расходов в его чудовищной бухгалтерии.
Кира сидела на полу в кабинете Арсения, окруженная бумажными призраками его предательств.
Черный гроссбух лежал на коленях, холодный и тяжелый, как надгробная плита на ее прошлой жизни. Она не плакала. Слез не было, они будто испарились, оставив внутри выжженную, ровную пустыню.
Она встала. Движения стали точными, выверенными, словно чужими. Сложила папки и ежедневник в большую сумку, которую Арсений подарил ей на прошлый день рождения.
«Для твоих эскизов, милая». Какая ирония. Телефонный номер Вероники она нашла в старой записной книжке мужа. Он был записан как «В.П. Юридические вопросы». Еще одна ложь.
Она набрала номер.
— Слушаю, — голос Вероники был таким же резким и деловым.
— Это Кира. Я нашла.
На том конце провода на несколько секунд повисло молчание. Не удивленное, а скорее оценивающее.
— Я не сомневалась, — наконец произнесла Вероника. — Жду тебя через час. Адрес вышлю сообщением. И не приезжай на своей машине. Возьми такси.
Короткие гудки. Вероника не спрашивала, что Кира чувствует. Она знала.
Адрес привел в современный офисный центр на окраине города. Вероника встретила ее в холле своего офиса — без вывески, со строгой стойкой ресепшен.
Она провела Киру в переговорную — комнату со стеклянным столом и черными кожаными креслами. Все здесь было похоже на хозяйку — строго, функционально, без единой лишней детали.
Кира молча выложила на стол содержимое сумки. Папки и черный гроссбух.
Вероника надела очки с тонкой оправой и открыла ежедневник. Она листала его медленно, без эмоций, словно читала биржевую сводку.
Лишь однажды она остановилась, и ее пальцы чуть сильнее сжали край страницы.
— Вот, значит, как он провернул дело с Сомовым… — пробормотала она себе под нос.
— Кто это? — спросила Кира.
— Дмитрий Сомов. Их лучший друг, почти брат. Был, — Вероника подняла на нее глаза. — Арсений убедил его, что их совместный IT-стартап на грани банкротства и уговорил продать свою долю за бесценок. Через два месяца «умирающий» стартап получил многомиллионный контракт. Дмитрий не выдержал. Инфаркт.
Вероника закрыла ежедневник.
— Здесь не просто кража идей, Кира. Здесь сломанные судьбы. Этот блокнот — карта его восхождения по головам.
Она открыла одну из папок. Там лежали копии личных писем, медицинских справок, долговых расписок. Компромат. Арсений не просто использовал людей, он собирал на них досье. Был там и некий Виктор Степанович Кравцов, которому он передал проект Киры. Судя по документам, этот Кравцов был по уши в долгах.
— Мы не можем просто пойти с этим в полицию, — сказала Кира, удивляясь собственному холодному тону. — Он все вывернет. Представит нас истеричными бывшими женами.
— Согласна, — кивнула Вероника. Она сняла очки и посмотрела на Киру с пробивающимся уважением. — Публичный скандал только добавит ему популярности. Какой тогда план?
Кира посмотрела на черный ежедневник, лежащий между ними.
— Он считает себя кукловодом. Великим стратегом. А что, если его марионетки вдруг оборвут нити и начнут собственную игру? Мы используем его же оружие.
В этом блокноте — имена всех, кого он обманул. Мы найдем каждого.
Мы покажем им их страницу в этой книге. Кравцову, вдове Сомова, остальным. Мы не будем мстить. Мы будем восстанавливать справедливость. Тихо, по одному. Мы разрушим его империю изнутри, руками тех, на ком он ее построил.
В переговорной повисла напряженная атмосфера. Вероника долго смотрела на Киру, а потом медленно улыбнулась. Это была страшная улыбка.
— Мне это чертовски нравится. Он ждет от нас слез и истерик. А получит скоординированную атаку по всем фронтам.
Она протянула руку через стол.
— Тогда, партнер, с кого начнем?
Кира, не колеблясь, пожала ее холодную, сильную руку.
— С самого слабого звена. С Кравцова.
Виктор Степанович Кравцов оказался человеком-невидимкой. Невысокий, сутулый, в мятом плаще.
Он сидел за столиком в углу полупустого кафе и нервно протирал очки. Вероника нашла его за два дня, используя свои связи. Звонок Кравцову был коротким.
Она не угрожала. Просто назвала несколько цифр с его страницы в черном ежедневнике.
Кира села напротив него. Вероника — рядом.
— Мы знаем о проекте «Умный дом для пожилых», Виктор Степанович, — голос Киры звучал спокойно. — Моем проекте.
Кравцов вздрогнул.
— Я… я не знал… Арсений Игоревич сказал, что это его разработка…
— Он много чего говорит. Вопрос в том, чему вы верите, — отрезала Кира.
Она пододвинула к нему ксерокопию его страницы из гроссбуха с унизительной пометкой: «Актив полностью подконтролен. Рисков нет».
Кравцов смотрел на лист, и его лицо приобретало сероватый оттенок.
— Мы пришли предложить вам выбор, — продолжила Кира. — Арсений вас использует. Как только проект получит финансирование, вас выкинут. Он строит карточные домики из чужих жизней, и вы — один из этих картонных людей.
Или… вы можете поступить правильно. Вы ведь хороший инженер, я видела ваши доработки. Неужели вам не обидно, что ваш талант используют вот так?
Она задела за живое. В его затравленных глазах на миг мелькнула профессиональная гордость.
— Что… что вы хотите? — прошептал он.
— Информацию, — сказала Кира. — Все, что докажет мое авторство. Мы не просим вас идти против него в открытую. Просто… скопируйте все файлы.
— Он меня убьет…
— А он вас и так убьет, — вмешалась Вероника. — Только медленно. Мы же предлагаем вам шанс. Шанс освободиться. Мы поможем вам с долгами. У меня хорошие юристы.
Она положила на стол визитку.
— Решайте, Виктор Степанович. У вас есть два дня.
Они ушли, оставив его одного со своей судьбой на листе бумаги.
Кравцов позвонил на следующее утро. В голосе была решимость. Они встретились в камере хранения на вокзале.
Он молча передал Веронике флешку и ключ от ячейки с жестким диском. Он не взял визитку. «Спасибо, что открыли мне глаза», — сказал он и растворился в толпе. Он был первой оборванной нитью.
А потом марионетки начали свой танец.
Это не было похоже на взрыв. Скорее на медленное, бесшумное затопление. Империя Арсения, построенная на страхе, начала проседать под собственным весом.
Вдова Сомова, получив анонимный пакет с документами, подала иск к компании, купившей долю ее мужа. Началась долгая тяжба, заморозившая счета партнеров Арсения. Его финансовые потоки иссякли.
Несколько бизнесменов, которых Арсений держал на крючке компромата, получили по почте свои «досье» и несколько пикантных подробностей о самом Арсении.
Они, один за другим, вышли из совместных проектов. Вокруг него образовалась пустота.
Он был гениальным стратегом, но только когда играл с одиночками. Против сети, против системы, созданной по его же лекалам, он оказался бессилен. Он искал врага, но врага не было. Были лишь последствия.
Последний гвоздь в крышку гроба его карьеры забили известия о том, что конкурирующая фирма анонсировала запуск проекта, поразительно похожего на «Умный дом». Проект, который он украл у Киры, обесценился.
Они встретились через полгода в маленькой галерее. Шло открытие выставки, которую Кира курировала.
Она стояла у одной из картин — яркой, абстрактной, полной света. В ее облике появилась новая, спокойная уверенность. Она больше не была ни жертвой, ни мстительницей.
— «Пробуждение». Сильное название, — сказала Вероника, подойдя сзади с двумя бокалами шампанского.
— Это название всей экспозиции. Мне кажется, очень подходит, — улыбнулась Кира.
Их союз, рожденный в гневе, перерос в сдержанное партнерство. Они помогли друг другу не столько отомстить, сколько исцелиться.
— Я видела его на прошлой неделе, — вдруг сказала Вероника. — В суде. Он судится со всеми. Выглядит… жалко. Постарел, осунулся. Все пытается рассказывать, как его предали. Но его уже никто не слушает.
Кира кивнула. Она не почувствовала ни злорадства, ни удовлетворения.
— Он так и не понял, что произошло, — тихо сказала она. — Он до сих пор ищет того, кто нанес удар. А удара не было.
Мы просто вернули каждому его собственность. Вере — ее идею, вдове Сомова — справедливость, Кравцову — его достоинство. А мне…
— А тебе? — мягко спросила Вероника.
Кира посмотрела на нее ясным, прямым взглядом.
— А мне — мою жизнь. И знаете, что самое интересное? Она оказалась гораздо больше и интереснее, чем тот мирок, который он для меня построил.
Они чокнулись бокалами. Легкий звон хрусталя был единственным звуком, отметившим конец этой войны.
Не было победителей и побежденных. Были лишь те, кто нашел в себе силы разорвать нити и написать собственную пьесу.
И был кукловод, оставшийся в полном одиночестве на пустой сцене, с никому не нужным черным ежедневником в руках.
