Нонна стояла у окна и смотрела, как её свекровь Капитолина Юрьевна осматривает новенький серебристый кроссовер во дворе. Женщина ходила вокруг автомобиля медленно, словно хищник, изучающий добычу. В её движениях читалась собственническая уверенность, которая заставляла Нонну сжимать кулаки.
— Данил, она серьёзно? — Нонна обернулась к мужу, который сидел на диване и листал документы на машину.
— Мам, это наша машина, — Данил поднял голову от бумаг. — Мы три года копили, брали дополнительные смены…
Капитолина Юрьевна вошла в квартиру без стука — у неё были ключи, которые она выпросила «на всякий случай» ещё когда молодые только поженились.
— Накопили деньги на машину? Ещё накопите. А эту я забираю! — заявила она, снимая перчатки.
Нонна почувствовала, как кровь приливает к лицу:
— Капитолина Юрьевна, вы ШУТИТЕ?
— Я никогда не шучу о деньгах, деточка. Данил — мой сын. Всё, что у него есть — по праву и моё. Я его вырастила, выучила, квартиру эту купила…
— Квартиру мы выплачиваем сами! — Нонна шагнула вперёд. — Вы дали только первоначальный взнос, и то в виде займа!
Капитолина Юрьевна усмехнулась — холодно, презрительно:
— Займа? Я МАТЬ. Матери не дают взаймы. Они дарят. А дети ОТДАЮТ ДОЛГИ ВСЮ ЖИЗНЬ.
Данил встал с дивана, документы выпали из его рук:
— Мам, это перебор. Машина оформлена на Нонну…
— Вот и прекрасно! — Капитолина Юрьевна достала из сумочки какие-то бумаги. — Значит, Нонна мне её и подарит. Я уже подготовила договор дарения. Осталось только подписать.
— НЕТ! — Нонна отступила назад. — Я не буду НИЧЕГО подписывать!
Свекровь прищурилась:
— Будешь, милочка. Или я расскажу твоему начальству про ту историю с премией, которую ты якобы получила год назад. Помнишь? Когда сказала Данилу, что получила квартальную премию, а на самом деле взяла деньги из нашего семейного фонда?
Нонна побледнела. Да, она взяла те деньги — но только потому, что её отца срочно положили в больницу, а страховка не покрывала операцию. Она собиралась всё рассказать Данилу, но Капитолина Юрьевна узнала первой и с тех пор шантажировала её.
— Это был не семейный фонд, а наши с Данилом сбережения…
— Которые лежали на МОЁМ счету для сохранности! — перебила Капитолина Юрьевна. — Технически ты украла у меня.
— Мам! — Данил покраснел. — Какой ещё семейный фонд? О чём вы говорите?
Капитолина Юрьевна театрально вздохнула:
— Ох, Данечка, твоя женушка не такая честная, как кажется. Но я готова забыть об этом инциденте. Взамен на машину.
Нонна смотрела на мужа, видела растерянность в его глазах, и понимала — сейчас решается всё. Либо она расскажет правду и рискует потерять доверие Данила, либо…
— Знаете что, Капитолина Юрьевна, — Нонна выпрямилась. — ХВАТИТ. Да, я взяла те деньги. Двадцать тысяч рублей. Моему отцу нужна была операция, срочно. Я планировала вернуть их из своей годовой премии, но вы узнали раньше. И с тех пор шантажируете меня.
— Нонна… — Данил смотрел на неё расширенными глазами.
— Прости, что не рассказала сразу. Я боялась, что ты не поймёшь. А твоя мать… она сказала, что если я признаюсь, то она убедит тебя развестись со мной.
Капитолина Юрьевна рассмеялась:
— Какая трогательная исповедь! Но машину я всё равно забираю. Считайте это компенсацией за моральный ущерб.
— За какой ущерб? — Данил повернулся к матери. — Мам, Нонна взяла НАШИ деньги для спасения отца. Почему они вообще были на твоём счету?
— Для безопасности, сынок. Молодые семьи часто необдуманно тратят…
— МЫ НЕ ДЕТИ! — вдруг закричал Данил. — Мне тридцать два года! Нонне двадцать восемь! Мы взрослые люди!
— Взрослые? — Капитолина Юрьевна скривилась. — Взрослые не живут в квартире, которую купила мама.
— Мы выплачиваем ипотеку! Каждый месяц! Уже четыре года!
— После моего первоначального взноса в миллион рублей!
Нонна достала телефон:
— Всё, я вызываю полицию. Это вымогательство.
— Вызывай, — пожала плечами Капитолина Юрьевна. — Расскажешь им, как воровала деньги со счёта свекрови.
— Это были НЕ ВАШИ деньги!
В дверь позвонили. Все трое замерли.
— Это ещё кто? — Капитолина Юрьевна нахмурилась.
Данил пошёл открывать. На пороге стояла незнакомая женщина в строгом костюме, за ней — двое мужчин.
— Добрый день. Я — Элеонора Станиславовна Крючкова, старший следователь отдела по борьбе с экономическими преступлениями. Ищем Капитолину Юрьевну Введенскую.
Свекровь побледнела:
— Это я… В чём дело?
— У нас есть ордер на ваш арест. Вы подозреваетесь в присвоении средств пенсионного фонда «Достойная старость», где вы работали главным бухгалтером последние пять лет.
— Что? Это какая-то ОШИБКА!
Элеонора Станиславовна достала папку с документами:
— Три миллиона четыреста тысяч рублей переведены на ваши личные счета через подставные организации. У нас есть все доказательства.
Нонна и Данил переглянулись. Вот откуда у Капитолины Юрьевны были деньги на «помощь» детям, на тот самый первоначальный взнос, которым она так любила попрекать.
— Я требую адвоката! — закричала Капитолина Юрьевна.
— Безусловно, это ваше право. А пока прошу проследовать с нами.
— Данил! Сынок! Помоги маме!
Но Данил молчал.
— Кстати, — добавила следовательница, обращаясь к молодым. — Вам придётся дать показания. Особенно касательно крупных денежных переводов, которые Капитолина Юрьевна делала в вашу пользу. Суд может признать их подлежащими возврату, если докажут, что это были украденные средства.
— То есть… первоначальный взнос за квартиру? — спросила Нонна.
— Возможно. Но не волнуйтесь — если вы не знали о происхождении денег, к вам претензий не будет. Просто придётся выплатить эту сумму государству. Рассрочку предоставят.
Капитолину Юрьевну вывели из квартиры. Она кричала что-то про неблагодарных детей, про то, что всё делала ради семьи, но её голос становился всё тише по мере удаления по лестнице.
Данил сел на диван и закрыл лицо руками:
— Господи… Мама… Как она могла?
Нонна села рядом, осторожно обняла мужа:
— Мне жаль, что всё так вышло.
— Знаешь, что самое ужасное? Я всегда чувствовал, что что-то не так. Откуда у неё, бухгалтера в пенсионном фонде, такие деньги? Но я не хотел задавать вопросы. Было удобно принимать «помощь».
— Мы не знали…
— Но догадывались. Или я один догадывался? — Данил поднял голову. — Нонна, прости меня. За то, что позволял ей так с тобой обращаться. За то, что не защищал тебя.
— Мы оба были в её власти.
— Больше НЕТ. — Данил встал. — Знаешь что? Давай уедем. Продадим эту проклятую квартиру, как только разберёмся с следствием. Купим что-нибудь поменьше, но НАШЕ. Без долгов перед родителями, без шантажа, без этого всего.
Нонна улыбнулась сквозь слёзы:
— А машина?
— Машина наша. Честно заработанная. Поедем на ней в путешествие? Подальше отсюда?
— ДА. Тысячу раз да.
Они обнялись, и Нонна почувствовала, что дышать стало легче. Словно невидимые цепи, которыми Капитолина Юрьевна опутала их семью, наконец разорвались.
Через окно было видно, как полицейская машина увозит Капитолину Юрьевну. Женщина сидела на заднем сиденье, и даже отсюда было видно, как она что-то кричит, размахивает руками. Но стёкла машины были подняты, и её слова не долетали до квартиры.
— Знаешь, о чём я думаю? — сказал Данил. — Она всегда говорила, что мы без неё пропадём. Что мы дети, которые не способны жить самостоятельно.
— И что?
— А мы справимся. Даже если придётся выплатить тот миллион государству. Возьмём ещё одну ипотеку, будем работать. Но это будут НАШИ долги, наша жизнь.
В дверь снова позвонили. Нонна напряглась, но Данил успокаивающе сжал её руку:
— Не бойся. Худшее уже случилось.
За дверью стояли соседи — Фаина Марковна и её муж Елисей.
— Мы всё видели, — сказала Фаина Марковна. — Капитолину увезли?
— Да…
— НУ И ПРАВИЛЬНО! — неожиданно выпалил обычно молчаливый Елисей. — Сколько лет терпели её хамство! Вечно она всех учила жить, всех презирала!
— Елисей! — одёрнула его жена, но тоже добавила: — Хотя он прав. Нонна, милая, мы всегда видели, как она с тобой обращается. Если нужна будет помощь — обращайтесь.
После ухода соседей квартира наполнилась странной, непривычной тишиной. Не было постоянного ожидания звонка от Капитолины Юрьевны, её внезапных визитов, едких комментариев.
— Нонна, — Данил взял жену за руки. — Нам нужно поговорить о тех деньгах. О твоём отце.
— Я верну их. Обещаю. Из своей премии…
— НЕТ. Не нужно. Это были наши общие деньги, и ты потратила их на спасение близкого человека. Я бы сделал то же самое. Просто… просто в следующий раз не молчи, ладно? Мы — команда.
— Твоя мать сказала, что ты не поймёшь…
— Моя мать говорила много чего. И знаешь что? Она ОШИБАЛАСЬ. Во всём.
Вечером того же дня им позвонил адвокат Капитолины Юрьевны. Мужчина представился Святославом Аркадьевичем и сухо сообщил, что его клиентка просит передать кое-какие вещи из квартиры, которую она снимала.
— Снимала? — удивился Данил. — Она же говорила, что купила квартиру в центре…
— Снимала, — подтвердил адвокат. — За сто двадцать тысяч в месяц. Владелец уже требует освободить помещение, так как последние два месяца оплата не поступала.
После звонка Данил долго сидел молча, переваривая информацию. Его мать, которая кичилась своим богатством, которая унижала Нонну за «бедность», сама жила не по средствам, создавая иллюзию успеха на украденные деньги.
— Весь этот спектакль… — пробормотал он. — Все эти годы она играла роль успешной, состоятельной женщины. А мы были просто статистами в её представлении.
На следующий день им пришлось поехать в отделение полиции для дачи показаний. Следователь Элеонора Станиславовна оказалась неожиданно доброжелательной.
— Не переживайте, — сказала она. — Вы — пострадавшая сторона. Да, возможно, придётся вернуть часть денег, но это будет через суд, с рассрочкой. Главное — вы не участвовали в преступлении.
— А что грозит Капитолине Юрьевне? — спросил Данил.
— От пяти до десяти лет лишения свободы. Плюс конфискация имущества. Кстати, машина, которую она недавно купила…
— Она купила машину? — Нонна и Данил переглянулись.
— Да, за неделю до ареста. Премиальный седан за четыре миллиона. Видимо, чувствовала, что скоро всё раскроется, и пыталась вывести деньги. Но мы успели наложить арест на все её активы.
Выходя из отделения, Данил горько усмехнулся:
— Она хотела забрать нашу машину за триста тысяч, имея на счету миллионы. Просто из жадности и желания контролировать.
— Или из зависти, — добавила Нонна. — Мы купили машину честно. А она — на украденное.
Прошла неделя. Жизнь постепенно входила в новую колею. Без постоянного давления Капитолины Юрьевны Данил словно расправил плечи, стал увереннее. Он даже попросил повышения на работе — и получил его.
— Знаешь, мама всегда говорила, что я недостаточно амбициозен для карьеры, — рассказывал он Нонне за ужином. — А оказалось, мне просто не хватало веры в себя. Которую она же и подрывала.
Нонна тоже почувствовала изменения. Исчез постоянный страх разоблачения, висевший над ней дамокловым мечом. Она даже рассказала о ситуации с отцом своей начальнице, Маргарите Игоревне.
— Боже, Нонна, да я бы на твоём месте не то что двадцать тысяч — двести бы взяла для спасения отца! — воскликнула начальница. — И что эта ведьма шантажировала тебя из-за этого?
Поддержка коллег оказалась неожиданной и трогательной. Оказалось, многие сталкивались с токсичными родственниками и понимали её ситуацию.
Через две недели состоялось первое судебное заседание по делу Капитолины Юрьевны. Данил решил прийти. Нонна предложила поехать с ним, но он отказался:
— Это я должен увидеть сам. Попрощаться с иллюзиями.
Вернулся он поздно вечером, молчаливый и задумчивый.
— Как всё прошло? — осторожно спросила Нонна.
— Она не признаёт вину. Говорит, что это подстава, что её подставили завистники. И знаешь что самое страшное? Кажется, она сама в это верит. Она настолько привыкла жить в своей лжи, что уже не отличает её от правды.
— Она просила о чём-нибудь?
— Да. Передать ей вещи. И ещё… — Данил замялся. — Сказала, что я предатель. Что настоящий сын никогда бы не бросил мать в беде.
— Но ты же не бросаешь. Ты просто не можешь помочь…
— МОГУ. Но не буду. Понимаешь, Нонна, если бы она призналась, раскаялась… Но она продолжает врать! Даже сейчас, когда все доказательства против неё!
Адвокат Святослав Аркадьевич позвонил через день с неожиданной новостью:
— Ваша мать, — обратился он к Данилу, — просит вас выступить свидетелем защиты. Рассказать о её тяжёлой жизни, о том, как она одна растила вас…
— Одна? — Данил рассмеялся. — Мой отец умер, когда мне было двадцать лет! И он оставил нам квартиру, которую мама продала!
— Она говорит, что все деньги пошли на ваше образование…
— Я учился на бюджете! И подрабатывал с третьего курса!
Адвокат вздохнул:
— Я понимаю ваши чувства. Но подумайте — это ваша мать…
— НЕТ, — твёрдо сказал Данил. — Я не буду врать в суде. Она присвоила деньги пенсионеров. Людей, которые доверили ей свои сбережения на старость!
После этого разговора Капитолина Юрьевна прислала письмо. Длинное, на четырёх страницах, написанное убористым почерком. В нём она обвиняла всех: завистливых коллег, продажных следователей, неблагодарного сына и его жену-манипуляторшу. Ни слова раскаяния, ни тени сомнения в своей правоте.
Данил прочитал письмо один раз и выбросил:
— Она не изменится. Никогда.
Суд приговорил Капитолину Юрьевну к семи годам колонии общего режима. Когда озвучивали приговор, она кричала о несправедливости, о том, что у неё больное сердце, что она не переживёт заключения. Но медицинская экспертиза показала, что состояние её здоровья позволяет отбывать наказание.
Квартиру, в которой жили Нонна и Данил, суд не тронул — следствие установило, что первоначальный взнос был сделан до начала преступной деятельности Капитолины Юрьевны, из денег, полученных от продажи квартиры покойного отца Данила.
— Хотя бы это честное, — сказал Данил с облегчением.
Через полгода им позвонил незнакомый мужчина. Представился Радимиром Святославовичем, дальним родственником Капитолины Юрьевны.
— Я навещал её в колонии, — сказал он. — Она просила передать вам…
— Мы не хотим ничего от неё получать, — прервал Данил.
— Подождите, выслушайте. Она больна. По-настоящему больна. У неё обнаружили деменцию. Прогрессирующую. Врачи говорят, возможно, это объясняет её поведение в последние годы — болезнь влияет на моральные установки, критическое мышление…
Данил молчал, переваривая информацию.
— Она не узнаёт меня, — продолжил Радимир. — Иногда думает, что она на работе, требует принести отчёты. Иногда зовёт вас, говорит, что вы опаздываете в школу… Ей нужен уход, специальный. В колонии есть медчасть, но…
— Что вы от нас хотите? — спросила Нонна.
— Ничего. Просто подумал, вы должны знать. На всякий случай.
После звонка Данил долго сидел молча.
— Может, навестить её? — осторожно предложила Нонна.
— Зачем? Чтобы она снова обвинила нас во всех грехах? Или не узнала вовсе?
— Чтобы ты потом не жалел.
Данил поехал один. Вернулся через несколько часов с красными глазами.
— Она не узнала меня. Назвала Колей — это был её брат, умер двадцать лет назад. Рассказывала, какой я молодец, как хорошо учусь в институте. Потом вдруг спросила, почему я не привёл невесту, ведь она так хочет внуков…
Нонна обняла мужа, и они долго сидели молча.
Жизнь продолжалась. Без токсичного влияния Капитолины Юрьевны их семья расцвела. Данил получил ещё одно повышение, Нонна открыла небольшой онлайн-бизнес по продаже авторских украшений — то, о чём мечтала годами, но не решалась из-за постоянной критики свекрови.
Машина, из-за которой начался последний конфликт, исправно служила им. На ней они объездили половину страны, открывая для себя новые места, где никто не знал их историю, где они были просто молодой парой в путешествии.
Однажды, остановившись на берегу озера где-то в Карелии, Данил сказал:
— Знаешь, если бы не та история с машиной, мы бы так и жили под её контролем. Может, всю жизнь.
— Жадность её погубила, — ответила Нонна.
— Не жадность. Желание власти. Ей были не нужны деньги сами по себе — ей нужен был контроль над нами.
— И она его потеряла. НАВСЕГДА.
Они смотрели на закат над озером, и чувствовали себя по-настоящему свободными. Машина стояла рядом — честно заработанная, их собственная. Символ независимости, за которую они заплатили слишком высокую цену.
В колонии Капитолина Юрьевна продолжала жить в своём выдуманном мире, где она — успешная бизнес-леди, несправедливо осуждённая. Болезнь прогрессировала, и вскоре она перестала помнить даже о преступлении. В её памяти остались только обрывки прошлого — то счастливого, то выдуманного.
Иногда она вспоминала сына и его жену. Но не реальных Данила и Нонну, а каких-то других — послушных, зависимых, благодарных за любую подачку. Тех, кто существовал только в её воображении.
А настоящие Данил и Нонна жили своей жизнью. Через год у них родилась дочь — Мирослава. Капитолина Юрьевна так и не узнала о внучке — к тому времени болезнь забрала последние проблески сознания.
— Мы расскажем Мирославе о бабушке? — спросила однажды Нонна.
— Когда-нибудь. Когда она будет достаточно взрослой, чтобы понять — иногда любовь бывает токсичной. И иногда НУЖНО сказать «нет», даже самым близким.
Машина к тому времени уже требовала ремонта — четыре года интенсивной эксплуатации давали о себе знать. Но они не спешили её менять. Это была их машина свободы, их символ победы.
В новостях промелькнуло сообщение о реформе пенсионной системы. Фонд «Достойная старость» был ликвидирован, а пострадавшим от мошенничества выплатили компенсации. История Капитолины Юрьевны стала одним из громких дел, повлиявших на ужесточение контроля за пенсионными фондами.
Радимир Святославович иногда звонил, сообщал о состоянии Капитолины Юрьевны. Данил слушал, благодарил, но навещать мать больше не ездил.
