— А что такого? Конечно, мы забрали. Готовить сегодня мне не хочется, а весь оставшийся день мы проведем дома и никуда выходить не планируем. Так что все будет кстати. Вам все равно уже не надо, праздник закончился.
***
Аня и Костя только въехали в новую квартиру. Под ногами поскрипывал самый дешевый линолеум, уложенный кое-как. Социальный ремонт — вот и все, что они могли пока себе позволить. Зато свое. Их первая собственная квартира, пусть и с дешевыми обоями.
Приближался Новый год, и Аня с радостью представляла, как они с Костей будут встречать его вдвоем, сидя на кухне в своей новенькой квартире. Но свекровь Светлана Петровна решила иначе. Ее звонок прозвучал как приговор.
— Костя, мы с отцом и Машей будем встречать Новый год у вас. В вашей новой квартире. Давно пора было устроить новоселье! Но вас же не дождешься!
Денег у них тогда было в обрез. Они только-только купили кое-какую технику — холодильник, стиральную машину и плиту, без которых жить было нельзя, да и к тому же теперь ежемесячно надо было платить не только за коммуналку, но и по кредиту.
Свекровь все это прекрасно знала, но ее это ни капли не смутило. Аня, стараясь быть хорошей невесткой, согласилась, но внутри нарастала тревога. Свекры тут же оговорили:
— Кто приглашает, тот и угощает, это традиция.
Так что все приготовления легли на плечи Ани. Вместе с Костей они вечером сидели и обдумывали меню, тщательно рассчитывая все расходы.
— Слушай, я понимаю, что надо приготовить хороший стол… Но денег очень мало. Давай обойдемся стандартными вариантами салатов? — предложила Аня.
— Я люблю селедку под шубой, — кивал Костя. — А вот мама…
— Не есть рыбу? — робко спросила Аня.
— Не в этом дело. Просто подумает, что мы скупердяйничаем.
— Ну мы же не знали, что за две недели до праздника они объявят, что будут отмечать у нас. Тогда мы не покупали стиральную машину. А как сейчас быть, я даже не знаю.
— Ладно, говори, что придумала.
И Аня рассказала, какие блюда она выбрала, чтобы в их скромный бюджет уложилось и первое, и второе, и даже компот.
Костя тяжело вздохнул и потянулся за телефоном. Там он что-то долго считал, а потом произнес:
— Аня, прости… На подарок тебе в этом году у меня уже не осталось денег…
Она посмотрела на него — уставшего, но такого родного — и улыбнулась сквозь навернувшиеся слезы.
— Ничего. Мы и так сделали себе самый большой подарок на свете. Эту квартиру…
Накануне вечером, тридцатого декабря, Аня с тоской мыла картошку и морковку для салатов. Она с грустью думала о том, что не о таком празднике она мечтала в своей новой квартире — не о расчетах на каждый рубль и не о вынужденном гостеприимстве. Вдруг в прихожей послышался шум, ключ скрипнул в замке, и в квартиру буквально ворвался Костя. Он был взъерошенный, растрепанный и сияющий от счастья.
— Аня! — крикнул он и заключил жену в объятия. — Ты не поверишь!
Он, запыхавшись, рассказал, что их начальник, обычно скупой на похвалы и премии, сегодня был на седьмом небе от счастья — у него родился внук. В порыве всеобщей радости он решил начислить всему отделу внеплановую, совсем не символическую премию.
Аня слушала с широко раскрытыми глазами, не веря своему счастью. Слезы, которые еще минуту назад были готовы навернуться от обиды, теперь текли от облегчения и радости.
— Значит… — прошептала она.
— Значит, мы бежим в магазин! — закончил за нее Костя. — Прямо сейчас!
Их вечер превратился в праздник. Они купили баночку красной икры, хорошее шампанское и еще много чего к столу. Праздник, который еще утром казался унылым и скучным обязательством, внезапно заиграл яркими красками.
Наступило тридцать первое декабря. Аня, напевая новогоднюю мелодию, суетилась на кухне, наполняя квартиру ароматами праздничных блюд. Костя установил купленную накануне небольшую, но пушистую елку, и они вместе наряжали ее старыми игрушками из детства и одной новой гирляндой с теплым светом. Это было их чудесное и сокровенное время — время надежд и общих планов.
Чудесное время закончилось ровно в десять вечера, с первым звонком в дверь. На пороге стояли свекры. Светлана Петровна, не снимая пальто, прошлась по квартире оценивающим взглядом и недовольно хмыкнула:
— Какая-то маленькая у вас квартирка. И ремонта, я смотрю, никакого. Линолеум, обои… эх… все совсем плохо.
— Мам, всему свое время, — попытался парировать Костя, но мать его не слушала, удобно устраиваясь в гостиной у стола.
Из еды они принесли с собой только бутылку дорогого коньяка — исключительно для Владимира Ивановича. Ни салата, ни десерта, ничего. Даже никаких подарков.
Хотя Аня, несмотря на все трудности, приготовила для них небольшие, но продуманные презенты — теплые носки для Владимира Ивановича, красивый ежедневник для Светланы Петровны и модную подвеску для Маши. Все это скромно лежало под елкой.
Лишь шестнадцатилетняя Маша, краснея, вручила Ане небольшой сверток.
— Это тебе… — пробормотала она. — Спасибо за приглашение.
Внутри оказался набор кухонных полотенец в нежно-голубых оттенках. Аня как-то обмолвилась, что очень любит этот цвет. Этот жест искренней доброты стал единственным лучиком света в этом пасмурном вечере.
Светлана Петровна затмила всех. Она говорила без умолку — о себе, о своих подругах, о том, как надо жить, и как Аня с Костей живут неправильно. Она говорила так много и громко, что остальные едва не пропустили бой курантов.
После полуночи Костя, пытаясь разрядить обстановку, предложил:
— А давайте выйдем во двор, посмотрим салюты! Рядом есть площадке, откуда открывается отличный вид на город!
— Что? На улицу в такую погоду? — возмутилась Светлана Петровна. — Нет уж! Если вам так надо, то идите!
И в итоге все сидели за столом вот уже несколько часов: свекры ели, пили и вели разговоры. Аня, измотанная готовкой и бессонной ночью накануне, начала засыпать, ее веки слипались.
— Анечка, что это ты придумала? — строго заметила Светлана Петровна. — Невежливо как-то… Гостей пригласили, а сама сидишь зеваешь!
— Я не специально, просто немного устала. Сегодня у меня был рабочий день до обеда.
— И что? Всем тяжело. Ты не одна такая.
К четырем часам ночи свекры наконец-то стали собираться домой. Светлана Петровна, неожиданно проявила инициативу и вызвалась помочь невестке отнести оставшееся блюда на кухню.
— Сиди, сиди, Ань, ты и так устала, я сама все донесу! — засуетилась она. — А то совсем развалишься, — усмехнувшись, добавила женщина.
Аня, тронутая такой внезапной заботой, кивнула и осталась в гостиной. Светлана Петровна сновала между столом и кухней с необычайной скоростью. Когда они сумбурно и быстро собрались на выход, Аня, провожая их, даже ничего не заподозрила.
Дверь закрылась. Аня и Костя перевели дух, наконец-то оставшись одни в своей тихой и опустевшей квартире. С чувством глубокого облегчения Аня зашла на кухню, чтобы навести порядок и обомлела.
На столе и столешнице стояли только пустые тарелки и почти полный салатник с селедкой под шубой — единственным блюдом, которое Светлана Петровна не любила. Все остальное — икра, сыр, оставшееся мясо, торт — бесследно исчезло.
И тут Аня вспомнила большую вместительную сумку свекрови, которую та прижимала к себе, уходя. Подарки под елкой тоже лежали нетронутыми. Костя, увидев лицо супруги, подошел и обнял ее за плечи:
— Ты чего застыла? Давай будем убираться?
— Давай… — Аня все еще не верила в происходящее. — Кажется, твоя мама забрала всю оставшуюся еду себе. Я не ожидала такого… Вообще никогда не думала, что так может быть.
— Да, подожди. Не может такого быть.
— Да вот, сам посмотри, — Аня пропустила мужа к раковине. — А я еще удивилась, что она решила мне помочь.
— Я сейчас позвоню им. Не верю, что мама так поступила.
Костя, не поверив своим глазам, схватил телефон и сразу набрал номер матери. Трубку взяли почти сразу.
— Мам, это ты с собой всю еду прихватила? — без предисловий спросил он, пытаясь сохранять спокойствие.
— А что такого? — голос Светланы Петровны звучал удивленно-наивно, будто они обсуждали погоду. — Конечно, мы забрали. Готовить сегодня мне не хочется, а весь оставшийся день мы проведем дома и никуда выходить не планируем. Так что все будет кстати. Вам все равно уже не надо, праздник закончился.
Пошли гудки и Косте только оставалось как стоять с открытым от удивления ртом. Он слышал, как у него в ушах зазвенело. Костя медленно опустил телефон и посмотрел на Аню, которая по его лицу все и так поняла.
— Ты была права, — тихо сказал он, и в его голосе слышалось горькое разочарование. — Они действительно все забрали… Ну да ладно, мы еще заработаем.
Ему правда было очень и всю свою премию, и старания супруги, которая два вечера подряд провела на кухне. Он был расстроен не из-за еды, а из-за наглости и полного отсутствия уважения со стороны родителей.
Почти всю нежданную премию, этот подарок судьбы, они с Аней потратили на то, чтобы хорошо отметить Новый год и накрыть достойный стол. А теперь остались ни с чем, если не считать миску селедки под шубой. И самое горькое было в том, что мать прекрасно знала, в каком напряженном финансовом положении находится сын, знала про ипотеку, и все равно так поступила. Это был осознанный шаг.
Поздно вечером первого января, когда они наконец-то выспались и сели ужинать той самой, никому не нужной селедкой под шубой, в квартире царила совсем другая атмосфера. Все еще было очень обидно, но Костя не подавал виду и всячески поддерживал супругу, приговаривая:
— А я тебе говорил, что селедка под шубой — мой любимый салат?
— Говорил, — улыбаясь, отвечала Аня.
Вдруг раздался тихий, но настойчивый звонок в дверь. Костя и Аня переглянулись — никто из них не ждал сегодня гостей.
На пороге, съежившись от холода, стояла Маша. В руках она держала аккуратную коробку с пирожными.
— Можно к вам? — робко спросила она.
Аня, увидев ее, кивнула и жестом пригласила входить. Они молча включили чайник, достали чашки и предложили Маше сесть за стол с ними. Маша развернула коробку, и на столе появились румяные эклеры и тарталетки, украшенные сверху свежими ягодами малины.
— Мне… мне всегда было так стыдно за маму и ее выходки, — тихо начала Маша, не поднимая глаз. — Я видела, как она все складывала в сумку. Я пыталась ее остановить, но она меня никогда не слушает. Поэтому я… я хотела как-то загладить вину…
Она говорила тихо и искренне, и ее слова падали на израненную душу Ани как целебный бальзам. И это у нее получилось. Грусть и обида, копившиеся весь день, вдруг нашли выход. Аня не сдержалась, обняла золовку и тихо расплакалась. Не от того, что Маша принесла пирожные, а от неожиданного душевного тепла, которое исходило от этой юной девушки.
В этом жесте был настоящий Новый год — с надеждой, что даже в самой сложной ситуации найдется тот, кто протянет руку помощи и согреет своим участием.
— Спасибо тебе, — выдохнула Аня, вытирая слезы. — Ты даже не представляешь, как это сейчас важно. И дело вовсе не в пирожных…
За окном темнело, в их маленькой квартире было тепло, уютно и пахло хвоей.
Ни Светлана Петровна, ни Владимир Иванович не посчитали нужным извиниться за свой низкий поступок. Напротив, в последующие недели мать продолжала настойчиво звонить Косте и с презрением уточнять, когда они наконец-то закончат ремонт в своей «конуре», ведь невозможно же жить в такой нищете. Костя все проглатывал и молча сносил оскорбления в свой адрес, пытаясь сохранить хоть какие-то отношения с родителями.
Но всему есть предел. Однажды Светлана Петровна, не в силах найти новые изъяны в квартире сына, перешла на личность его супруги Ани.
— И твоя Анька тоже хороша! — ядовито заметила она. — Сидит на шее у мужа, слишком много хочет, а сама мало что дает. Пусть идет и зарабатывает больше, раз такие запросы!
Костя взорвался. Терпение, копившееся месяцами, лопнуло. Ведь с Аней они зарабатывали почти одинаково, и все вкладывали в общий быт и ипотеку. А тут — такая наглость и откровенная клевета.
— Хватит! — крикнул он в трубку, не узнавая собственного голоса. — Ты вообще слышишь, что говоришь? Аня работает не меньше меня! А ты, вместо поддержки, только и можешь, что гадить! Пока не извинишься перед моей женой за все, что ты наговорила и натворила, больше не звони!
Он бросил трубку, и в ушах у него стояла оглушительная тишина. Мать, оскорбившись до глубины души такой «неблагодарностью» родного сына, перестала звонить. И Костя не изъявлял желания первым идти на контакт. Даже Владимир Иванович не смел ослушаться наказа жены и не звонил сыну. Он никогда не умел думать сам, за него все всегда решала жена.
Лишь Маша изредка приезжала по выходным, чтобы пообщаться с братом, потому что тоже никогда не находила общего языка с властной матерью. Она отогревалась в их уютной, пусть и скромной квартире, пила с Аней чай и делилась с Костей сокровенным — что хочет переехать в другой город и начать там учиться, и как ей страшно одной. Аня и Костя поддерживали девушку и морально, и, по мере сил, финансово, помогая ей собраться и уехать к новой жизни.
Когда Светлана Петровна узнала, с чьей легкой руки ее дочь «сбежала» из-под контроля, она устроила настоящий скандал. В ярости она появилась на пороге квартиры сына и невестки, громко стучала в дверь и требовала объяснений.
Но ей никто не открыл. Аня, взглянув в глазок и увидев искаженное злобой лицо свекрови, спокойно отвернулась. Она знала, чем закончится эта встреча — новыми оскорблениями и истерикой. Поэтому общаться с этой чужой, токсичной женщиной она не хотела, а Костя ее полностью поддержал.
Спустя пять лет жизнь расставила все по местам. Маша успешно окончила университет и осталась в другом городе, где у нее появились верные друзья и любящий молодой человек.
Аня и Костя, расплатившись с ипотекой и наконец-то сделав в квартире тот самый ремонт, приезжали к ней в гости стабильно два раза в год. Их маленькая семья была по-настоящему крепкой и счастливой.
