Я всегда считала себя человеком покладистым. Возможно, даже слишком.
Мама в детстве часто говорила:
«Катя, нельзя быть такой мягкой, люди сядут на шею».
Но я не могла иначе. Конфликты вызывали у меня почти физическую боль. Даже в школе, когда одноклассницы отказывались дежурить по классу в свою очередь, я молча брала тряпку и мыла доску за них.
Наверное, поэтому я и вышла замуж за Игоря.
Он казался таким надёжным и уверенным в себе. Рядом с ним я чувствовала себя защищенной. Правда, довольно быстро поняла, что «надёжность» на деле означала желание всё контролировать.
Сначала контроль проявлялся в мелочах: какой йогурт купить, куда поставить цветок, во сколько лечь спать. Потом – с кем общаться, где работать, как одеваться.
Но я привыкла. Как привыкают к неудобной обуви или зубной боли.
Наша трёхкомнатная квартира в спальном районе досталась Игорю от бабушки.
Я потратила два года, чтобы сделать из советского наследства уютное гнёздышко.
Выбирала обои, светильники, шторы. По выходным ходила по блошиным рынкам в поисках винтажной мебели. У бабушки был отличный вкус, хотелось сохранить дух её дома.
Я также научилась готовить пирожки с капустой по её рецепту. Игорь говорил, что они напоминают ему детство.
***
В тот вечер я как раз вынимала противень из духовки, когда хлопнула входная дверь. Игорь вернулся с работы раньше обычного. Что-то в его походке, в том, как он бросил ключи на тумбочку, заставило меня насторожиться.
– Катя, нам надо поговорить, – муж прошёл на кухню, даже не сняв ботинки. – Ситуация такая. Димка с Мариной разводятся.
Я замерла с прихваткой в руках.
Димка – его младший брат, избалованный маменькин сынок. С женой он прожил всего полгода.
– Что случилось? – спросила я, хотя уже догадывалась. Димка никогда не отличался верностью.
– Что-что… Залетела от него какая-то девица из бухгалтерии. Теперь Марина его выгнала. А эта… как её… Света вроде, уже на четвертом месяце.
– И что теперь?
– Ему нужно где-то жить. С этой… беременной.
Я медленно положила прихватку на стол.
– Собирай вещи, – отчеканил Игорь. – Здесь будет жить мой брат. Мы переедем к твоей маме. Временно.
– К маме? В однокомнатную квартиру? – я пыталась осознать происходящее. – А почему не к твоей? У неё же загородный дом.
– Потому что мама не в восторге от ситуации. И вообще, я так решил.
– А ты не думаешь, что нужно было сначала обсудить это со мной?
– А что тут обсуждать? – супруг достал из холодильника пиво. – Брат в беде, ему нужна помощь. К выходным чтобы всё было готово.
Я смотрела на мужа, который уже устраивался перед телевизором, и чувствовала, как у меня немеют кончики пальцев.
Внутри расползалось что-то холодное и вязкое. Не обида, не злость, а какое-то новое чувство, похожее на предчувствие землетрясения. Словно почва под ногами начала едва заметно подрагивать, предвещая серьезные перемены.
***
Мама открыла дверь, даже не спросив «кто там». Наверное, увидела меня в глазок. Я часто забегала после работы, благо жила в соседнем районе.
– Чай будешь? – спросила она, отступая в сторону. – У меня есть эклеры из твоей любимой французской кондитерской.
Я помотала головой и сразу прошла на кухню. Села на табуретку, машинально отметив, что мама сменила занавески. Теперь они были в мелкий цветочек, как у бабушки в деревне.
– Мам, мы можем пожить у тебя какое-то время? – выпалила я, глядя в пол. – Я и Игорь.
Мама медленно опустилась на стул напротив:
– Что случилось?
Я рассказала про Димку, про его беременную кралю, про решение Игоря отдать квартиру брату.
Мама слушала молча, лишь изредка постукивала пальцами по столу. Верный признак того, что она едва сдерживалась от злости.
– И ты согласилась? – наконец спросила она.
– А что мне оставалось делать?
– Катя, – мама встала и начала ходить по кухне. – Помнишь, как в детстве ты отдала свой новый велосипед соседской девочке, потому что она поплакала? А потом месяц ходила пешком в музыкалку? Или как в институте писала курсовые за свою «лучшую подругу», которая потом даже спасибо не сказала?
– Мам, пожалуйста, – я почувствовала, как глаза наполняются слезами. – Нам правда некуда идти.
– А свекровь? У неё большой дом за городом.
– Она не в восторге от ситуации с Димкой…
– А я должна быть в восторге от того, что мой зять выгоняет тебя из собственного дома?
– Мамочка, – я встала и обняла её сзади, как делала в детстве, когда что-то выпрашивала. – Это ненадолго. Месяц-два, не больше.
Мама высвободилась из моих объятий и повернулась ко мне. В её глазах я увидела что-то похожее на боль:
– Нет, Катя. Я не пущу вас жить к себе.
– Но почему?
– Потому что хватит. Хватит прогибаться под всех. Хватит позволять вытирать об себя ноги.
– Ты же моя мама! – я почти кричала. – Ты должна помочь!
– Именно потому, что я — твоя мама, я говорю «нет». Иначе ты никогда не научишься постоять за себя.
Я смотрела на нее, не веря своим ушам. Собственная мать отказывается помочь в трудную минуту?
– Катюша, – она попыталась взять меня за руку, но я отдернула ее. – Пойми, это не Димка остался без крыши над головой. Это твой муж решил выгнать тебя из квартиры, чтобы прикрыть похождения брата. И ты это позволяешь.
– Я думала, ты меня любишь, – прошептала я.
– Я люблю тебя настолько, что готова видеть твою обиду сейчас, лишь бы ты наконец научилась уважать себя.
Мама стояла посреди кухни и смотрела на меня решительным взглядом. Я видела, как ей тяжело, но она не собиралась отступать.
– Ладно, – я взяла сумку. – Извини, что побеспокоила.
– Катя…
– Не надо, – я направилась к выходу. – Я всё поняла. Пойду к свекрови, раз родная мать отказывается помочь.
Хлопнув дверью, я выскочила на лестничную клетку. Внутри всё кипело от обиды и злости.
Я достала телефон и быстро набрала номер свекрови. Гудки были длинными, протяжными, как сирена «скорой помощи».
«Абонент временно недоступен», – сообщил механический голос.
Я опустилась на ступеньки, чувствуя полную беспомощность. В голове крутились мамины слова про велосипед, про курсовые, про уважение к себе.
Почему-то вспомнился взгляд бабушки Веры… цепкий и понимающий…
***
До загородного дома свекрови я добралась к вечеру.
Последняя маршрутка высадила меня у поворота, дальше пришлось идти пешком по грунтовке. Моросил мелкий дождь, туфли промокли и покрылись рыжей глиной.
Валентина Петровна открыла не сразу. Сквозь матовое стекло входной двери я видела, как она приближается к порогу.
– Катерина? – женщина удивленно приподняла брови. – Что-то случилось?
За пять лет замужества мы так и не выстроили хороших отношений. Она не возражала против нашей свадьбы с Игорем, но и особой радости не выказывала. У нас были типичные отношения свекрови и невестки: без конфликтов, но и без теплоты.
Мы прошли на кухню, где пахло свежесваренным кофе.
Я рассказала всё: про Димкину беременную кралю, про решение Игоря отдать квартиру брату, про отказ моей мамы принять нас.
Валентина Петровна слушала молча, только качала головой.
– Младшенький всегда был безответственным, – наконец произнесла женщина. – А старший… Всю жизнь его прикрывает.
– Валентина Петровна, – я собралась с духом. – Мы можем пожить у вас какое-то время?
Она долго смотрела в окно, за которым сгущались сумерки.
Я знала, что у них с Игорем сложные отношения. Он не мог простить ей второе замужество после смерти отца, она не принимала его жесткость и категоричность.
Их редкие встречи обычно заканчивались ссорами.
– Знаешь, – наконец сказала она, – когда-то я тоже была такой, как ты. Всё терпела, всем угождала. А потом поняла, что чем больше ты прогибаешься, тем больше тебя нагибают.
Свекровь помолчала и неожиданно добавила:
– Оставайтесь. Дом большой, места хватит.
– Правда? – я не верила своим ушам. – Но вы же с Игорем…
– Вот именно поэтому, – она невесело усмехнулась. – Может пора уже научиться разговаривать друг с другом. Да и тебе, похоже, поддержка нужна. Приезжайте!
***
Домой я вернулась окрыленная. Игорь сидел в гостиной, упаковывая книги в коробки.
– Где шлялась? – буркнул он.
– У твоей мамы, – я начала снимать мокрый плащ. – Завтра начинаем переезд.
– К твоей? – супруг даже не повернулся.
– Нет. К твоей!
Игорь замер с книгой в руках:
– Что?
– Валентина Петровна согласилась нас принять.
– Ты с ума сошла? – мужчина резко встал. – Я к ней не поеду!
– Тогда оставайся здесь, с Димкой, – я впервые позволила себе сарказм. – А я переезжаю к свекрови.
Муж смотрел на меня так, словно видел впервые:
– Когда это ты успела стать такой…
– Какой?
– Другой.
– Может быть, когда ты решил выставить меня из дома ради брата-бабника?
Игорь опустился на диван и отчаянно провёл рукой по лицу:
– У нас нет выбора, ты же понимаешь. Дима с этой… они не могут остаться на улице.
– Понимаю. Поэтому мы едем к твоей маме. У нас тоже нет выбора.
Через два дня мы загрузили самое необходимое в машину.
Димка с беременной Светой уже ждали в подъезде. Она прижимала к груди кота в переноске, а он нервно курил одну за другой.
– Спасибо, брат, – пробормотал Димка, принимая ключи.
Игорь молча кивнул и сел за руль. Я видела, как побелели костяшки его пальцев на руле. Перспектива жить с матерью явно его не радовала.
Но выбора действительно не было.
***
Жизнь в доме свекрови оказалась неожиданно комфортной. По крайней мере, для меня.
Валентина Петровна оказалась совсем не той железной леди, какой казалась на семейных встречах.
По вечерам мы часто сидели на веранде, пили чай с её фирменным малиновым вареньем, говорили обо всём на свете. Она рассказывала о своей молодости, о работе в НИИ, о том, как тяжело было одной растить сыновей после смерти мужа.
Быт мы поделили без конфликтов: я занималась готовкой, она – садом. Уборку делали вместе.
Постепенно я начала замечать в ней черты, которых раньше не видела: острый ум, самоиронию, умение признавать ошибки. Просто жизнь научила её прятать всё это под маской суровости.
А вот Игорь…
С каждым днём он становился всё более нервным. Любая мелочь могла спровоцировать скандал: не так поставленная чашка, громко включенный телевизор, случайное замечание.
Особенно его бесило, когда мать заводила разговор о своём нынешнем муже, который часто бывал в командировках.
– Не могла после папы одна остаться? – цедил он сквозь зубы. – Обязательно было притащить в дом чужого мужика?
– Игорь, – как-то не выдержала я. – Прошло пятнадцать лет. Твоя мама имела право!
– Ты ещё будешь ее защищать? – супруг резко повернулся ко мне.
– Буду! Ибо она ни в чем не виновата! Может тебе напомнить, из-за кого мы здесь оказались?
Я начала понимать, почему Валентина Петровна редко общалась с сыновьями.
Старший презирал ее за «предательство», младший использовал как банкомат. Оба не видели в ней человека.
Так мы жили в ссорах и скандалах изо дня в день, пока однажды…
Игорь весь день был на взводе. Звонил Димка, жаловался на Свету, которая «достала его своими капризами».
За ужином Валентина Петровна имела неосторожность заметить, что беременным женщинам нужно особое внимание.
– Да что ты можешь знать о семейных ценностях? Все вы бабы одинаковые! – взорвался Игорь. – Ты же первая побежала искать замену отцу!
– Не смей, – тихо сказала она. – Не смей судить о том, чего не понимаешь.
– Чего тут понимать? Папа умер и ты сразу…
– Замолчи! – Валентина Петровна ударила ладонью по столу. – Думаешь, ты такой правильный? Такой честный? А может, расскажешь жене правду про бабушкину квартиру?
Я увидела, как побледнел Игорь.
– Про то, что ты обманул её? Что квартира не только твоя, что бабушка оставила долю и Кате тоже? Что она имела полное право отказаться съезжать и пускать туда твоего брата с очередной пассией! Корчишь из себя здесь праведника и главу семейства! А у самого миллион грехов за спиной! Ты своей жены даже ноготка не стоишь!
В кухне повисла мёртвая тишина.
Я смотрела то на мужа, то на свекровь, пытаясь осознать услышанное.
– Что значит «долю»? – наконец выдавила я.
– То и значит, – Валентина Петровна уже не могла остановиться. – Половина квартиры твоя. Бабушка оценила, как ты за ней ухаживала последний год. А твой муж это скрыл, чтобы единолично распоряжаться жильём.
– Зачем ты лезешь не в свое дело? – прошипел Игорь.
– Затем, что я устала смотреть, как ты помыкаешь женой! Как прикрываешь выходки брата за её счёт! Как…
Договорить она не успела. Игорь вскочил, опрокинув стул, и выбежал из кухни.
Хлопнула входная дверь, затем завёлся мотор машины.
Я сидела, оглушенная этой сценой и этой информацией. В голове крутились обрывки мыслей: квартира… доля… обман… муж… права…
Валентина Петровна молча налила мне воды:
– Прости. Я не хотела вот так… Но он довёл меня.
Я механически отпила воды, чувствуя, как внутри нарастает не обида, не злость, а холодная, кристально чистая ярость.
***
Утром я позвонила Димке. Он долго не брал трубку, наконец ответил заспанным голосом.
– Через неделю чтобы духу вашего в квартире не было, – сказала я вместо приветствия.
– Чего? – он явно не понял. – Катя, ты что…
– То. Я знаю про завещание. Про свою долю. И про то, как вы с братом решили поиграть в благородство за мой счёт.
В трубке повисло молчание.
– Но мы же не можем… Света на пятом месяце…
– Ваши проблемы меня больше не касаются. Семь дней и чтобы ключи были у меня.
Я отключила телефон и посмотрела на Валентину Петровну. Она молча протянула мне чашку с кофе.
– Правильно, – сказала она. – Давно пора.
***
Игорь явился к обеду. Помятый, небритый. Видимо, ночевал в машине.
– Катя, давай поговорим…
– О чём? – я спокойно намазывала масло на тост. – О том, как ты врал мне все эти годы? Или о том, как великодушно отдал мою собственность своему брату?
– Я просто хотел помочь Димке! Он же не может с беременной…
– Не может? – я наконец посмотрела ему в глаза. – А я, значит, могу жить черт знает где? Потому что твой брат не научился пользоваться презервативами?
Он опустился на стул:
– Прости меня. Я был неправ. Давай всё исправим.
– Обязательно исправим, – я достала из сумки папку. – Вот, ознакомься. Заявление на развод и на раздел имущества. Я уже подала.
– Что?! – супруг резко вскочил со стула. – Ты с ума сошла? Из-за какой-то квартиры…
– Не из-за квартиры, Игорь. Из-за лжи. Из-за того, что ты считал меня вещью, которой можно распоряжаться. Из-за того, что все эти годы я была для тебя не женой, а удобной мебелью.
– Катя, но я люблю тебя…
– Нет, – я покачала головой. – Ты любишь свой комфорт. И брата своего непутевого. А я была просто… приложением к квартире.
Он пытался что-то говорить, умолял, обещал измениться.
Но я больше не слушала мужа. Внутри была удивительная пустота. Словно кто-то выдернул мне старый больной зуб. Немного саднило, но в целом я испытывала облегчение.
Валентина Петровна молча наблюдала эту сцену, медленно попивая кофе.
Когда Игорь наконец ушёл, она добродушно спросила:
– Останешься пожить у меня? Пока всё не утрясётся?
– Спасибо, – я улыбнулась. – Но нет. Сниму квартиру. Хватит зависеть от чужих решений.
Мы обнялись. Впервые за все годы знакомства.
– Знаешь, – сказала свекровь, – я рада, что всё так вышло. Не потому что сын остался без жены. А потому что ты наконец-то стала собой.
***
…Прошло полгода.
Димка со Светой съехали в съёмную квартиру. Она родила девочку, он устроился на вторую работу.
Игорь подписал все документы на развод и раздел имущества. Молча, не глядя мне в глаза.
А мы с Валентиной Петровной стали видеться чаще, чем когда я была ее невесткой.
Каждую субботу я приезжаю к ней в загородный дом. Мы пьём чай с малиновым вареньем, обсуждаем книги, делимся новостями. Иногда она рассказывает истории из прошлого. Теперь уже не как свекровь невестке, а как старшая подруга младшей.
— Знаешь, что самое важное в жизни? – сказала она недавно. – Научиться отличать настоящую доброту от трусости. Я поняла это слишком поздно. А ты – вовремя.
Я смотрю на её седые волосы, собранные в небрежный пучок, на морщинки вокруг глаз, на руки в садовой земле и думаю… иногда нужно потерять семью, чтобы обрести по-настоящему близкого человека.
