— Вот и договорились, теперь квартира оформлена на меня, а вы можете спокойно жить дальше, — свекровь поставила точку в разговоре, убирая документы в свою кожаную папку.
Марина застыла с чашкой чая в руках. Горячая жидкость выплеснулась на скатерть, оставляя тёмное пятно, но она этого даже не заметила. В голове билась одна мысль — как это произошло? Как их семейная квартира, купленная на деньги от продажи бабушкиного дома Марины, вдруг оказалась переписана на свекровь?
Андрей сидел рядом с матерью, старательно избегая взгляда жены. Его плечи были опущены, а руки нервно теребили край скатерти. Валентина Петровна, его мать, наоборот, сидела прямо, с победоносной улыбкой на тонких губах. В её шестьдесят два года она выглядела безупречно — седые волосы аккуратно уложены, строгий костюм подчёркивал стройную фигуру, а в глазах светилось холодное торжество.
— Андрюша всё мне рассказал про ваши проблемы, — продолжила свекровь, поправляя очки в золотой оправе. — О том, что вы ссоритесь, что думаете о разводе. Конечно, как мать, я не могла допустить, чтобы мой сын остался без крыши над головой. Поэтому мы решили перестраховаться.
Марина медленно поставила чашку на стол. Её руки дрожали, но не от страха — от ярости, которая поднималась откуда-то из глубины, горячая и удушающая.
— Мы решили? — её голос прозвучал обманчиво спокойно. — Вы с Андреем решили? Без меня?
— Маринка, не начинай, — наконец подал голос муж. Его тон был усталым, почти умоляющим. — Мама права, это для нашей же безопасности. Вдруг что…
— Вдруг что, Андрей? — Марина повернулась к нему, и он съёжился под её взглядом. — Вдруг я решу забрать квартиру, купленную на МОИ деньги? На деньги от продажи дома МОЕЙ бабушки?
— Не надо так драматизировать, — свекровь покачала головой с видом человека, имеющего дело с капризным ребёнком. — Какие ваши деньги? Вы же семья. В семье всё общее. А я, как старший член семьи, просто взяла на себя ответственность за сохранность имущества.
Марина встала так резко, что стул опрокинулся. Грохот заставил Андрея вздрогнуть, но Валентина Петровна даже не моргнула.
— Старший член семьи? — Марина чувствовала, как кровь стучит в висках. — Вы вообще понимаете, что вы сделали? Это мошенничество!
— Ну что вы, милая, — свекровь достала из сумочки зеркальце и поправила помаду. — Всё абсолютно законно. Андрюша сам подписал все документы. Правда, сынок?
Андрей кивнул, не поднимая головы. Он выглядел как школьник, которого вызвали к директору. Марина смотрела на него и не узнавала. Где тот мужчина, за которого она вышла замуж пять лет назад? Тот, который клялся защищать её и быть опорой?
— Я думала, мы покупаем квартиру для нашей семьи, — сказала Марина, и в её голосе прорвалась боль. — Я продала единственное, что у меня было от бабушки. Тот дом, где я выросла. А ты… ты просто взял и отдал всё своей матери?
— Не отдал, а оформил для безопасности, — пробормотал Андрей. — Мама сказала, что так будет лучше…
— Мама сказала! — Марина всплеснула руками. — Мама сказала! А что скажет твоя жена, тебе неважно?
— Вот именно поэтому я и вмешалась, — Валентина Петровна встала, одёрнув пиджак. — Посмотрите, как вы кричите. Разве можно доверять такой истеричке семейное имущество? Андрюша, пойдём, я отвезу тебя на работу.
— Никуда он не пойдёт! — Марина преградила им дорогу. — Мы ещё не закончили разговор.
Свекровь окинула невестку оценивающим взглядом, от которого Марине захотелось поёжиться. В этом взгляде было столько презрения и превосходства, что становилось трудно дышать.
— Деточка, — начала Валентина Петровна тоном, которым обычно разговаривают с умственно отсталыми, — вы же понимаете, что теперь живёте в МОЕЙ квартире? И если будете так себя вести, я имею полное право попросить вас освободить жилплощадь.
— Вы не посмеете!
— Ещё как посмею. Андрюша, конечно, останется. Он мой сын. А вот вы… Вы мне никто.
Марина почувствовала, как земля уходит из-под ног. Всё происходящее казалось кошмарным сном. Ещё вчера у неё был дом, семья, уверенность в завтрашнем дне. А сегодня она оказалась бесправной квартиранткой в собственной квартире.
— Андрей, — она повернулась к мужу, в её голосе звучала последняя надежда. — Скажи хоть что-нибудь! Неужели ты позволишь ей так со мной разговаривать?
Андрей поднял на неё виноватые глаза. В них читалось столько слабости и трусости, что Марина отшатнулась.
— Марин, может, правда, не будем раздувать? Мама же не со зла. Она просто переживает за нас.
— Переживает? — Марина рассмеялась, но в её смехе не было веселья. — Она ограбила нас, а ты говоришь — переживает?
— Я пошла в машину, — Валентина Петровна взяла свою сумочку. — Андрюша, у тебя пять минут. И подумайте, милая, о своём поведении. В конце концов, у вас растёт дочь. Было бы неприятно, если бы ребёнок остался без крыши над головой из-за упрямства матери.
Она вышла, оставив за собой шлейф дорогих духов и ощущение катастрофы. Марина и Андрей остались одни в кухне, которая ещё час назад была их уютным семейным гнездом, а теперь превратилась в поле боя.
— Как ты мог? — прошептала Марина. — Как ты мог так поступить со мной? С нами?
Андрей встал, избегая её взгляда.
— Мама сказала, что это временно. Просто для подстраховки. Потом всё вернётся на место.
— Когда потом? Когда она умрёт? Ты же понимаешь, что она нас обманула?
— Не говори так о моей матери!
— А ты не смей защищать женщину, которая украла у твоей семьи дом!
Андрей схватил свой портфель и направился к двери.
— Я не буду это слушать. Мама ждёт.
— Если ты сейчас уйдёшь, — Марина говорила чётко и ясно, — можешь не возвращаться.
Он остановился в дверях, но не обернулся.
— Не говори глупостей. Это мой дом.
— Нет, Андрей. Это дом твоей мамы. Ты сам это устроил.
Дверь хлопнула. Марина осталась одна в опустевшей кухне. Она медленно подняла опрокинутый стул и села. Перед ней всё ещё лежала папка, которую забыла свекровь. Наверное, специально забыла, чтобы Марина могла ещё раз удостовериться в своём поражении.
Она открыла папку. Документы были оформлены идеально. Договор купли-продажи на имя Валентины Петровны. Все подписи, печати. Всё по закону. Только вот деньги-то были её, Марины. Триста тысяч долларов от продажи бабушкиного дома. Дома, в котором прошло её детство. Дома, который бабушка завещала ей со словами: «Это твоя опора, внученька. Чтобы всегда было где голову приклонить».
И вот теперь эта опора рухнула. Причём рухнула не из-за каких-то внешних обстоятельств, а из-за предательства самого близкого человека.
Телефон завибрировал. Сообщение от Андрея: «Марин, не дуйся. Вечером поговорим спокойно. Мама сказала, что готова всё обсудить».
Марина усмехнулась. Мама сказала. Эти два слова стали приговором их браку.
Она поднялась и пошла в детскую. Четырёхлетняя Лиза спала, раскинув руки в стороны. Светлые кудряшки рассыпались по подушке, на щеке отпечатался след от складки на простыне. Марина села на край кровати и осторожно поправила одеяло.
Ради дочери она готова была терпеть многое. Но не это. Не унижение, не превращение в бесправную приживалку. Лиза заслуживала лучшего примера.
Марина достала телефон и набрала номер подруги.
— Алло, Наташ? Да, это я. Слушай, мне нужен телефон того юриста, о котором ты рассказывала. Да, того самого, который выиграл дело против свекрови. Срочно.
Вечером Андрей вернулся домой с букетом роз. Дешёвый жест, подумала Марина, наблюдая, как он неуклюже пытается поставить цветы в вазу.
— Марин, давай поговорим, — начал он, присаживаясь напротив. — Я понимаю, ты расстроена…
— Расстроена? — Марина отложила документы, которые изучала весь день. — Андрей, твоя мать украла у нас квартиру, а ты говоришь — расстроена?
— Она не украла. Она просто… подстраховалась. Ты же знаешь, какая она. Всегда всё контролирует.
— И ты позволяешь ей контролировать нашу жизнь?
Андрей потёр лицо руками. Он выглядел уставшим и постаревшим.
— Марин, ты не понимаешь. Она моя мать. Она вырастила меня одна, всем пожертвовала ради меня. Я не могу просто так пойти против неё.
— А против меня можешь? Против матери твоего ребёнка?
— Это разное…
— Чем разное? — Марина встала и подошла к окну. За стеклом темнел осенний вечер. — Тем, что она умеет тобой манипулировать, а я нет?
— Не говори так!
— А как мне говорить? Андрей, открой глаза! Твоя мать специально это подстроила. Она никогда не принимала меня. Считала недостойной тебя. Помнишь, что она сказала на нашей свадьбе? «Ну что ж, может, хоть внуков нормальных родит».
— Она не это имела в виду…
— Она именно это имела в виду! И теперь, когда представилась возможность, она решила показать мне моё место. Бесправной квартирантки в доме, купленном на мои же деньги!
Андрей молчал. Марина видела, как он борется сам с собой, разрываясь между женой и матерью. И она знала, кто победит в этой борьбе. Победит та, кто сильнее. А Валентина Петровна была очень сильной женщиной.
— Я сегодня была у юриста, — сказала Марина, поворачиваясь к мужу. — Знаешь, что он сказал?
Андрей напрягся.
— Что?
— Что у меня есть все шансы оспорить эту сделку. Ведь квартира куплена на добрачные деньги, полученные мной в наследство. По закону это моя личная собственность.
— Ты не посмеешь судиться с моей матерью!
— Посмею, если ты не образумишься.
— Марина, это же скандал! Что люди скажут?
— А мне плевать, что скажут люди! Меня волнует будущее моей дочери!
В детской заплакала Лиза. Марина пошла к ней, но Андрей удержал её за руку.
— Подожди. Давай договоримся. Что ты хочешь?
— Я хочу, чтобы квартира была оформлена на нас с тобой. Пополам. Как и должно быть в нормальной семье.
— Мама не согласится…
— Тогда увидимся в суде.
Марина высвободила руку и пошла к дочери. Лиза сидела в кроватке, тёрла заспанные глаза.
— Мамочка, почему папа кричит?
— Папа не кричит, солнышко. Просто разговаривает громко. Спи, моя хорошая.
Она укачивала дочь, напевая колыбельную, а за дверью слышались шаги Андрея. Он ходил по квартире, разговаривая по телефону. Конечно же, с матерью. Советовался, что делать, как поступить.
Через полчаса дверь хлопнула. Андрей ушёл. Марина не удивилась. Она знала, что так и будет. Он побежал к мамочке, жаловаться на злую жену.
Ночь прошла в одиночестве. Андрей не вернулся. Утром пришло сообщение: «Я у мамы. Она говорит, что готова на мировую. Приезжай, поговорим».
Марина усмехнулась. Мировая от Валентины Петровны? Это должно быть интересно.
Дом свекрови встретил её запахом валерьянки и недовольным мяуканьем трёх персидских кошек. Валентина Петровна восседала в гостиной, как королева на троне. Андрей жался рядом, похожий на провинившегося пажа.
— Ну что, успокоились? — спросила свекровь вместо приветствия. — Готовы разговаривать как взрослые люди?
— Готова, — Марина села в кресло напротив. — Верните квартиру.
— Я же сказала — квартира останется на мне. Для безопасности Андрюши. Но я готова пойти на уступки. Вы можете жить там, пока ведёте себя прилично.
— То есть пока я молчу и терплю?
— То есть пока вы выполняете свои обязанности жены и матери.
— А если я подам в суд?
Валентина Петровна улыбнулась. Эта улыбка не предвещала ничего хорошего.
— Тогда вы разрушите семью. Андрюша не простит вам скандала. Правда, сынок?
Андрей кивнул, не глядя на жену.
— И что останется у вашей дочери? Разведённая мать, снимающая углы? Красивое будущее.
— Зато честное. Без воровства и обмана.
— О каком воровстве вы говорите? — свекровь достала из папки документы. — Вот, смотрите. Всё законно. Ваш муж, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, оформил квартиру на меня. Никакого криминала.
— Квартира куплена на мои личные деньги!
— Докажите это в суде. А пока — либо живите тихо, либо ищите другое жильё.
Марина встала. Она понимала, что разговор окончен. Валентина Петровна загнала её в угол, и теперь наслаждалась своей победой.
— Андрей, ты идёшь со мной?
Муж посмотрел на мать, потом на жену. В его глазах метались паника и страх.
— Я… мне нужно подумать.
— Подумать? О чём тут думать? Твоя семья или твоя мать. Выбирай.
— Не смейте ставить моего сына перед таким выбором! — вскинулась Валентина Петровна.
— Я не с вами разговариваю! Андрей, я жду ответа.
Андрей молчал. Это молчание сказало больше любых слов.
— Ясно, — Марина направилась к двери. — Оставайтесь со своей мамочкой. Надеюсь, она согреет вам постель.
— Марина! — крикнул Андрей, но она уже вышла.
На улице моросил мелкий дождь. Марина подняла лицо к небу, позволяя каплям смешаться со слезами. Пять лет брака. Пять лет иллюзий. И вот чем всё закончилось.
Она достала телефон и набрала номер юриста.
— Здравствуйте, Павел Сергеевич? Это Марина Волкова. Я готова подавать в суд. Да, на обоих. И на мужа, и на свекровь. Нет, передумывать не буду.
Дома её ждала Лиза. Маленькая, доверчивая, любящая. Ради неё стоило бороться.
— Мамочка, а где папа?
— Папа пока у бабушки, солнышко.
— А когда он вернётся?
— Не знаю, малыш. Может быть, не скоро.
Вечером раздался звонок в дверь. Марина открыла, ожидая увидеть Андрея, но на пороге стояла Валентина Петровна. Без своей обычной надменности, растерянная и злая.
— Вы подали в суд, — это был не вопрос, а констатация факта.
— Подала.
— Вы понимаете, что делаете? Вы разрушаете семью!
— Семью разрушили вы, когда решили обмануть меня.
— Я защищала интересы сына!
— Нет, вы удовлетворяли свою жажду контроля. Но знаете что? Я больше не буду в это играть.
Свекровь шагнула в квартиру, но Марина преградила ей дорогу.
— Это моя квартира!
— Докажите это в суде. А пока — уходите.
— Вы пожалеете об этом!
— Я уже жалею. Жалею, что пять лет терпела ваше хамство.
Валентина Петровна развернулась и пошла прочь, на ходу набирая номер Андрея. Марина закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Война началась.
Суд длился три месяца. Три месяца грязного белья, взаимных обвинений и унижений. Андрей окончательно перешёл на сторону матери. Он являлся на заседания, как на каторгу, и смотрел на Марину глазами побитой собаки.
Но правда была на стороне Марины. Юрист представил неопровержимые доказательства того, что квартира куплена на её личные средства. Банковские выписки, договор купли-продажи бабушкиного дома, переводы денег — всё говорило в её пользу.
В последний день суда Валентина Петровна попыталась пойти на попятную.
— Я готова вернуть квартиру, — заявила она прямо в зале заседаний. — Но только Андрею!
— Поздно, — отрезал судья. — Решение будет оглашено согласно закону.
Квартиру признали личной собственностью Марины. Валентину Петровну обязали вернуть незаконно оформленное имущество и выплатить судебные издержки.
После оглашения приговора Андрей подошёл к Марине.
— Ты довольна? Ты унизила мою мать, разрушила нашу семью. Теперь ты счастлива?
Марина посмотрела на него — жалкого, слабого, потерянного.
— Знаешь, Андрей, я действительно счастлива. Потому что я свободна. От твоей матери, от твоей слабости, от иллюзий. И моя дочь будет расти, видя пример сильной женщины, а не бесправной рабыни.
— Я буду требовать встреч с Лизой!
— Пожалуйста. Если сможешь прийти без мамочки.
Она развернулась и пошла к выходу. За спиной слышался визгливый голос свекрови, что-то кричавшей про неблагодарность и подлость. Но Марина не обернулась.
Впереди была новая жизнь. Трудная, но честная. Без манипуляций, без унижений, без токсичных людей. Она выиграла не просто квартиру. Она выиграла право на достоинство.
Лиза встретила её дома радостным криком:
— Мамочка! Ты вернулась!
— Да, солнышко. Я вернулась. Насовсем.
Она обняла дочь, вдыхая запах детского шампуня. В окно светило весеннее солнце. Жизнь продолжалась. И она обещала быть хорошей
