Инна только что вернулась из города. Она поставила сумку и пакет на полированный комод в прихожей, сняла легкие балетки и с наслаждением прошлась босиком по прохладному линолеуму.
Пальцы ног заныли от усталости, но на душе было легко и радостно. В пакете лежали новые кроссовки.
Не просто удобная обувь, а красивые белоснежные, с инерционной шнуровкой и амортизирующей подошвой.
Она копила на них несколько месяцев, откладывая с каждой своей скромной зарплаты библиотекаря.
Для Инны это был не каприз, а необходимость: долгие пешие прогулки от работы до дома и обратно, больные ноги после дня на ногах среди стеллажей — все это требовало качественной обуви.
Она уже представляла, как завтра пойдет в них на работу, как будет легко и пружинисто шагать.
С тихой улыбкой Инна достала коробку, бережно сняла крышку и достала один кроссовок, любуясь рифленой поверхностью подошвы.
Девушка была настолько увлечена, что даже не услышала, как бесшумно отворилась дверь в гостиной.
— Это что еще такое? — раздался резкий, пронзительный голос, знакомый до каждой интонации.
Инна вздрогнула и обернулась. На пороге гостиной стояла свекровь. Тамара Ивановна была облачена в старый, но тщательно выглаженный халат, а ее взгляд, острый и цепкий, был прикован к белому кроссовку в руке невестки.
— Здравствуйте, Тамара Ивановна. Я только что пришла, — сдавленно произнесла Инна, инстинктивно спрятав коробку за спину, но было уже поздно.
— Я вижу, что ты пришла с добычей, — свекровь сделала несколько шагов вперед, ее тапочки зашлепали по полу. Она подошла вплотную и заглянула за ее спину, в коробку. — Показывай.
— Это… просто кроссовки. Я купила, — тихо произнесла Инна, почувствовав, как тепло стыда разливается по щекам.
Ей было тридцать лет, а она стояла, как провинившаяся школьница перед строгой классной руководительницей.
— «Просто кроссовки», — передразнила ее свекровь, растягивая слова. — Давай сюда. Я сама посмотрю, что там за «просто».
Нехотя Инна протянула ей обувь. Тамара Ивановна взяла кроссовки и повертела в руках, изучая со всех сторон. Ее лицо, и без того серьезное, стало и вовсе каменным.
— И сколько же это «просто» стоило? — ударение на слове «просто» было подобно уколу иглой.
— Это не важно, — начала Инна, но тут же пожалела. Это была худшая из возможных фраз.
— Не важно?! — женщина взвизгнула и зазвенела в тишине прихожей. — В моем доме, за мой счет, ты позволяешь себе покупать что-то такое… астрономическое! И говоришь, что это «не важно»?!
— Тамара Ивановна, я купила их на свои деньги, — попыталась объясниться девушка, почувствовав, как в груди закипает обида. — На свою зарплату. Я давно хотела, они ортопедические, ноги у меня сильно устают… Я хожу пешком, чтобы сэкономить на проезде…
— На свою зарплату?! — фыркнула свекровь. — А кто за квартплату платит? Кто кормит? Кто свет платит? Твоя зарплата — это карманные деньги, которые ты должна тратить с умом, а не на бессмысленные побрякушки! Ты должна была спросить моего разрешения, прежде чем покупать что-то дорогое!
В этот момент на кухне что-то упало и разбилось. Послышалась ругань. Из кухни вышел Тарас, вытирая руки полотенцем.
На его мужчины выступили капельки пота — он, судя по всему, попытался починить протекающий кран.
— Что тут происходит? — спросил Тарас, окидывая взглядом сцену в прихожей: его жена, красная и расстроенная, его мать, грозная и непреклонная, и белый кроссовок, который Тамара Ивановна все еще сжимала в руке, как вещественное доказательство.
— Спроси у своей расточительной жены! — бросила ему Тамара Ивановна, ткнув кроссовком в сторону Инны. — Пока мы тут с тобой сушим сухари, она устраивает шоппинг по бутикам! Смотри, что учудила!
Тарас вздохнул. Этот вздох был полон усталой, привычной покорности, отчего у Инны защемило сердце.
— Ну, кроссовки. И что? Красивые.
— «Красивые»! — завопила Тамара Ивановна, обращаясь теперь к нему. — Ты хоть представляешь, сколько они стоят? Половину твоей зарплаты! А то и больше! И она даже не соизволила посоветоваться! Мы живем тут все вместе, ведем общее хозяйство, а она принимает решения в одиночку! Это непозволительно! Это неуважение!
— Мам, успокойся, — устало сказал Тарас, проводя рукой по лицу. — Ну, купил человек обувь. Нужно же в чем-то ходить…
— «В чем-то»?! Да у нее целый шкаф этого «чего-то»! Яйца выеденного не стоит, а туда же — дорогие кроссовки покупать! Тарас, ты совсем не чувствуешь ответственности? Вы живете под моей крышей, я вас содержу, а вы…
— Нас никто не содержит! — не выдержала, наконец, Инна. — Мы платим вам половину коммунальных платежей, мы покупаем продукты, я готовлю, Тарас делает всю мужскую работу по дому! Мы не нахлебники!
Тамара Ивановна сделала шаг назад, сделав вид, что поражена наглостью невестки. Она даже приложила руку к сердцу.
— Ой, как мы задели госпожу! Платят! Половину! А кто предоставил вам кров? Кто не дал вам пойти по миру? Я! А вы вместо благодарности… вот как теперь! Ты должна была спросить! Должна!
— Почему? — выдохнула Инна. — Почему я, взрослый человек, должна спрашивать у вас разрешения потратить свои собственные, честно заработанные деньги?
— Потому что этот дом — мой! — прогремела Тамара Ивановна. — И порядки здесь — мои! Пока вы здесь живете, вы подчиняетесь моим правилам! А правило простое: крупные траты — только с моего одобрения! Понятно?
В комнате повисла тяжелая, гнетущая тишина. Мужчина с молча посмотрел в пол, избегая встретиться взглядом с женой и матерью.
— Тарас, — тихо позвала Инна.
Она ждала, что муж вмешается, что заступится за нее и скажет матери, что это перебор, и они уже не дети.
— Может, правда, ну их… сдай? Или в следующий раз… посоветуешься… — Тарас поднял на жену глаза, полные надежды.
Опешившая Инна посмотрела на мужа. Она ждала поддержки, а получила предательство.
Тамара Ивановна с торжеством наблюдала за этой сценой. Ее принципы были подтверждены, ее авторитет — восстановлен.
— Вот видишь, даже Тарас согласен со мной, — сказала она с барскими нотками снисхождения. — Ладно, уж купила, так купила. Но чтоб это было в последний раз. Положи их на место и иди готовь ужин.
Тамара Ивановна протянула кроссовок Инне, уже не как улику, а как некую поблажку, одолжение.
Затем развернулась и величественно проследовала в гостиную, к своему любимому креслу у телевизора.
Инна взяла в руки кроссовок. Он был куплен на ее деньги, но разрешение на него выдала Тамара Ивановна.
— Прости, — прошептал мужчина. — Но она же, действительно, нас пустила к себе…
Инна ничего не ответила. Она молча положила кроссовок обратно в коробку, закрыла крышку и понесла ее в комнату.
Вечером они ужинали в почти полном молчании. Хруст вареной картошки и щелчки ножей по тарелкам казались оглушительно громкими.
Тамара Ивановна была спокойна и даже величава. Она одержала победу. Тарас старался шутить, но его шутки повисали в воздухе, никем не подхваченные. Инна молчала.
На следующий день женщина собрала свои вещи и направилась к двери. Тамара Ивановна, увидев ее с чемоданом в руках, оторопела.
— Ты куда это? — ехидно поинтересовалась свекровь. — Сбежать решила?
— Съехать от вашей диктатуры, — холодно отозвалась Инна.
— Ох, вот ты как заговорила?! Диктатор я, получается? — громко взвизгнула Тамара Ивановна.
Она искренне считала себя хорошим и справедливым человеком. Слова невестки задели ее до глубины души.
— Вот и вали отсюда! Чтобы ноги твоей в моей квартире больше не было, иначе спущу тебя с лестницы, сил хватит! — пригрозила свекровь.
Инна сначала хотела возмутиться и высказать Тамаре Ивановне все, что о ней думала, но потом резко передумала.
Молчком женщина покинула квартиру свекрови и села в такси, чтобы поехать на съемное жилье, которое она сняла только сегодня утром.
Тарас узнал о том, что Инна уехала только после того, как вернулся вечером с работы.
— Сбежала твоя женушка, — язвительно проговорила Тамара Ивановна, — и назвала меня диктатором. Представь себе!
— Как уехала? — оторопел мужчина. — Давно? Почему ты мне не позвонила?
— Зачем? Уехала, и скатертью дорожка! Я ей сказала, чтобы она не думала возвращаться назад.
Тарас бросил беглый взгляд на мать и стал звонить жене. Инна ответила не сразу, заставив его понервничать.
— Почему ты мне ничего не сказала? — удивленно спросил он.
— А ты бы поехал со мной? — ответила вопросом на вопрос девушка. — Я не стану больше отчитываться перед твоей матерью и советоваться по каждой покупке. Нет уж, увольте…
— И как мы теперь будем дальше? — растерянно спросил Тарас. — Как нам быть? Будем жить в разных местах?
— Нет, ты можешь переехать ко мне и наконец-то отлепиться от своей мамочки, — язвительно проговорила Инна.
В трубке повисла неловкая тишина. Предложение женщины застало Тараса врасплох.
— Ну я и не прилепился, — неуверенно произнес мужчина. — Я подумаю.
Едва он положил трубку, как Тамара Ивановна накинулась на него с возмущениями и упреками:
— Возьмешь просто и бросишь меня?! Пойдешь, как теленок, за своим пастухом.
— Мама, дело не в этом… — промямлил Тарас, который и сам не знал, что делать.
— Уйдешь, считай, что у тебя больше матери, — коротко пригрозила Тамара Ивановна.
Мужчина несколько дней думал и принял решение остаться у матери и попробовать вернуть Инну назад.
Та, узнав о его решении, ответила, что возвращаться не станет и подаст на развод, если Тарас останется в доме своей матери.
Спустя три месяца супруги развелись. Инна не жалела о своем решении — маменькин сынок ей был не нужен.
