— Подпиши здесь, здесь и вот тут, — свекровь ткнула ручкой в документы, даже не глядя на Марину. — И поставь дату.
Марина замерла с ручкой в руке. На кухонном столе лежали какие-то официальные бумаги с гербовой печатью. Она только что вернулась с работы, даже пальто не успела снять, а Валентина Андреевна уже восседала за столом, как судья на заседании. Рядом примостился незнакомый мужчина в строгом костюме с кожаной папкой.
— Что это за документы? — Марина попыталась прочитать мелкий шрифт, но свекровь нетерпеливо постучала пальцами по столу.
— Формальности, дорогая. Просто подпиши, нотариус ждёт. У него ещё три встречи сегодня.
Нотариус. Марина почувствовала, как внутри всё сжалось от тревоги. За четыре года замужества она научилась распознавать моменты, когда свекровь что-то затевала. И эти моменты никогда не заканчивались хорошо для неё.
— Я хочу сначала прочитать, — Марина села на стул и придвинула документы к себе.
Валентина Андреевна тяжело вздохнула, закатив глаза к потолку.
— Господи, ну что за недоверие! Я же мать твоего мужа! Неужели ты думаешь, я желаю тебе зла? Это просто переоформление документов на квартиру. Техническая процедура.
Переоформление квартиры. Марина быстро пробежала глазами по тексту. Дарственная. На имя Сергея, её мужа. Но квартира-то была куплена на её деньги! На наследство от бабушки, которое она получила за месяц до свадьбы. Правда, оформлена была на Валентину Андреевну — тогда это казалось разумным решением, потому что у свекрови были связи, и она обещала получить скидку у застройщика.
— Но это же моя квартира, — голос Марины дрогнул. — Мы договаривались, что это временное оформление.
— Какая разница, на кого оформлено? — свекровь пожала плечами. — Вы же семья. Сергей — мой сын, ты — его жена. Всё общее. Или ты не доверяешь собственному мужу?
Марина подняла глаза на нотариуса. Тот сидел с каменным лицом, постукивая ручкой по папке. Ему явно было всё равно на семейные разборки — он пришёл заверить подписи и получить свои деньги.
— А где Серёжа? Почему его нет? Если квартира переоформляется на него, он должен быть здесь.
Свекровь поморщилась, словно Марина сказала что-то неприличное.
— Он на работе. Важное совещание. Я всё с ним обсудила, он в курсе. Просто поставь подпись, и не усложняй.
Марина встала из-за стола, отодвинув документы.
— Нет. Я не буду ничего подписывать без мужа. И вообще, мне нужно подумать.
Лицо Валентины Андреевны мгновенно преобразилось. Маска доброжелательной свекрови слетела, обнажив жёсткие черты лица и холодный, расчётливый взгляд.
— Ах, вот как! Значит, ты нам не доверяешь! После всего, что мы для тебя сделали! Приютили сироту, приняли в семью! А ты что? Жадничаешь? Прячешь квартиру от собственного мужа?
Слово «сирота» ударило больно. Марина действительно рано потеряла родителей, воспитывалась бабушкой. И когда та ушла, оставив ей квартиру в наследство, Марина почувствовала себя совсем одинокой. Встреча с Серёжей казалась подарком судьбы — он был таким внимательным, заботливым. А его мама… Сначала Валентина Андреевна показалась ей той самой мамой, которой ей так не хватало. Как же она ошибалась.
— Я никому ничего не прячу, — Марина старалась говорить спокойно. — Просто хочу обсудить это с мужем. Это нормально.
— Нормально? — свекровь встала, опираясь ладонями о стол. — Нормально — это когда невестка уважает свекровь! Когда слушается старших! А не когда устраивает цирк перед посторонними людьми!
Нотариус откашлялся.
— Если документы не будут подписаны сегодня, придётся перенести встречу. У меня плотный график.
— Вот видишь, что ты наделала! — Валентина Андреевна ткнула пальцем в сторону Марины. — Человек время потратил, приехал! А ты со своими капризами!
Марина молча пошла к выходу из кухни, но свекровь догнала её в коридоре, схватив за руку.
— Ты пожалеешь об этом, девочка. Ты ещё не знаешь, с кем связалась. Я тебе жизнь устрою такую, что сама сбежишь. И квартирку свою драгоценную потеряешь, и мужа, и всё остальное.
В глазах свекрови полыхала неприкрытая злоба. Маска окончательно упала, и Марина впервые увидела истинное лицо Валентины Андреевны — жёсткое, расчётливое, безжалостное.
— Отпустите меня, — Марина вырвала руку.
— Запомни, дорогая, — свекровь понизила голос до шипения. — Серёжа — мой сын. Он всегда выберет меня. Всегда. И если придётся выбирать между мамой и женой, угадай, кто окажется на улице?
Марина заперлась в спальне и достала телефон. Руки дрожали, когда она набирала номер мужа. Гудки казались бесконечными.
— Алло, Марин, я на совещании, — голос Сергея звучал раздражённо.
— Серёж, твоя мама привела нотариуса. Хочет, чтобы я подписала дарственную на квартиру. На тебя.
Пауза. Долгая, тягучая пауза.
— Ну и что? Подпиши. Какая разница, на кого оформлено? Мы же муж и жена.
Марина почувствовала, как земля уходит из-под ног.
— Ты знал? Ты знал, что она это планирует?
— Слушай, Марина, мама права. Негоже, когда жена прячет имущество от мужа. Это показывает недоверие. Если ты меня любишь, ты подпишешь.
— Но это же моё наследство! От бабушки!
— И что? Ты вышла замуж, теперь у нас всё общее. Или ты already планируешь развод, раз так вцепилась в квартиру?
Марина не могла поверить своим ушам. Это говорил её Серёжа? Тот самый, который клялся в вечной любви? Который обещал защищать её от всего мира?
— Мы поговорим дома, — она попыталась сохранить остатки достоинства.
— Говорить не о чем. Подпиши документы и не устраивай истерик. Мама старалась, нотариуса вызвала, а ты опять со своими закидонами.
Он отключился.
Марина сидела на кровати, глядя в погасший экран телефона. Четыре года. Четыре года она терпела придирки свекрови, её бесконечные замечания, попытки контролировать каждый шаг. Готовила по её рецептам, носила одежду, которую та одобряла, даже работу сменила на ту, которую Валентина Андреевна считала «приличной для невестки». И всё это время Серёжа говорил: «Потерпи, она привыкнет, примет тебя».
Не приняла. И не собиралась принимать. Для свекрови она всегда оставалась чужой, недостойной её драгоценного сына. А теперь ещё и помехой, которая почему-то не хочет отдавать свою квартиру.
Из кухни доносились голоса. Валентина Андреевна что-то объясняла нотариусу, тот отвечал. Потом входная дверь хлопнула — видимо, нотариус ушёл.
Через минуту в дверь спальни постучали. Вернее, заколотили кулаком.
— Открывай немедленно! — голос свекрови дрожал от ярости. — Ты опозорила меня перед уважаемым человеком! Он теперь по всему району разнесёт, что у Валентины Андреевны невестка — неблагодарная тварь!
Марина молчала. Что она могла сказать? Оправдываться? Объяснять, что имеет право распоряжаться своим имуществом? Бесполезно.
— Ладно, сиди там! — свекровь пнула дверь ногой. — Но запомни — я добьюсь своего. Серёжа на моей стороне. И все наши родственники тоже. Ты останешься одна, поняла? Совсем одна!
Шаги удалились. Потом хлопнула входная дверь — свекровь ушла. В квартире воцарилась тишина.
Марина достала ноутбук и открыла почту. Там, в папке «Важное», хранились сканы всех документов. Договор купли-продажи квартиры. Расписка о передаче денег. Всё оформлено на Валентину Андреевну, но с припиской «по поручению Марины Петровны Сергеевой». Тогда, четыре года назад, это казалось формальностью. Свекровь так убедительно объясняла, что у неё есть знакомый в строительной компании, что можно получить скидку, что проще оформить на неё, а потом переоформить.
«Потом» растянулось на четыре года. И каждый раз, когда Марина заводила разговор о переоформлении, Валентина Андреевна находила отговорки. То документы не готовы, то нотариус в отпуске, то ещё что-то.
А теперь вот — сюрприз. Дарственная на Сергея.
Марина открыла браузер и начала искать информацию о юридических консультациях. Нашла несколько контактов, записала телефоны. Завтра же пойдёт к адвокату. Пусть Валентина Андреевна считает её неблагодарной — плевать. Это её квартира, купленная на её деньги, на память от единственного родного человека. И она не позволит никому её отнять.
Вечером вернулся Сергей. Марина услышала, как он разговаривает по телефону в прихожей — конечно же, с мамой.
— Да, мам, я понял… Нет, она дома… Сейчас поговорю… Не волнуйся, всё будет хорошо.
Дверь спальни открылась. Сергей вошёл, даже не постучав. На его лице было написано недовольство.
— Ну что, успокоилась? Мама полдня проплакала из-за тебя.
Марина посмотрела на мужа. Неужели это тот самый человек, в которого она влюбилась? Куда делся заботливый, внимательный Серёжа? Остался только маменькин сынок, готовый выполнить любой каприз Валентины Андреевны.
— Я не буду подписывать дарственную.
Сергей сел на край кровати, потёр лицо руками.
— Марин, ну что ты как маленькая? Какая разница, на кого квартира? Мы же семья.
— Если мы семья, то почему ты не обсудил это со мной? Почему узнаю об этом от нотариуса?
— Мама хотела сделать сюрприз. Она думала, ты обрадуешься.
Марина рассмеялась. Горько, безрадостно.
— Сюрприз? Отобрать у меня квартиру — это сюрприз?
— Никто ничего не отбирает! — Сергей повысил голос. — Просто оформляем на меня, как главу семьи. Это нормально!
— Нормально — это когда муж защищает жену, а не превращается в подкаблучника!
Сергей вскочил, его лицо покраснело от злости.
— Как ты смеешь так говорить! Я уважаю свою мать! В отличие от тебя!
— А меня ты уважаешь? Или я для тебя просто приложение к квартире?
Он молчал, сжимая кулаки. Потом развернулся и вышел, хлопнув дверью.
Марина осталась одна. Слёзы катились по щекам, но она не пыталась их вытирать. Пусть текут. Пусть вымывают из души последние иллюзии о счастливой семейной жизни.
Ночь она провела в спальне, Сергей — на диване в гостиной. Утром, едва рассвело, Марина тихо оделась и вышла из квартиры. Сергей спал, укрывшись пледом.
Юридическая консультация находилась в соседнем районе. Марина приехала к открытию, первой в очереди.
Адвокат, немолодая женщина с внимательными глазами, выслушала её историю, изучила документы.
— Ситуация сложная, но не безнадёжная, — сказала она наконец. — У вас есть доказательства, что квартира куплена на ваши деньги. Есть расписка о поручении. Это хорошо. Но свекровь формально — собственник. Придётся доказывать в суде, что это была временная мера.
— А если она успеет переоформить на сына?
— Мы подадим заявление о наложении ареста на квартиру. Это заблокирует любые сделки с ней до решения суда.
Марина кивнула. Что ж, если свекровь хочет войны — будет война.
Следующие дни превратились в кошмар. Валентина Андреевна названивала по десять раз на дню, оставляла голосовые сообщения с угрозами и оскорблениями. Сергей демонстративно не разговаривал с женой, ночевал у матери. Родственники мужа — тётки, дядьки, двоюродные сёстры — звонили и пытались «вразумить неблагодарную невестку».
Марина держалась. Адвокат подготовила документы, подали в суд. Квартиру арестовали — теперь Валентина Андреевна не могла её ни продать, ни подарить.
И тут свекровь нанесла неожиданный удар.
Марина вернулась с работы и обнаружила, что замок в двери поменяли. Её ключ не подходил. На звонок никто не открывал, хотя она слышала голоса внутри.
Она позвонила Сергею.
— Твоя мать поменяла замки! Я не могу попасть домой!
— Это не твой дом, — голос мужа был холодным. — Квартира оформлена на маму. Она имеет право решать, кто там живёт.
— Но я там прописана!
— Ну и что? Живи у подруг. Или снимай квартиру. А в нашу семью обратно дорога закрыта.
Нашу семью. Он и его мать. А Марина — чужая, лишняя.
Она стояла на лестничной площадке, держа телефон у уха. В подъезде было холодно, пахло кошками и сыростью.
— Серёжа, неужели ты не понимаешь, что она тобой манипулирует?
— Единственный манипулятор здесь — ты! Вцепилась в квартиру, как клещ! Подала в суд на мою мать! Ты больше не моя жена. Я подаю на развод.
Он отключился.
Марина медленно опустилась на ступеньки. Вот и всё. Четыре года жизни — коту под хвост. Ни мужа, ни дома, ни семьи.
Телефон зазвонил. Незнакомый номер.
— Марина Петровна? Это Елена Викторовна, ваш адвокат. У меня новости. Можете подъехать в офис?
Через час Марина сидела в кабинете адвоката. Та улыбалась.
— У меня для вас две новости. Хорошая и очень хорошая. С какой начать?
— С хорошей.
— Мы нашли свидетелей, которые подтвердят, что квартира изначально покупалась для вас. Риелтор, который проводил сделку, готов дать показания. Плюс у него сохранилась переписка с вашей свекровью, где она прямо пишет, что действует от вашего имени.
Марина выдохнула. Это действительно было хорошо.
— А очень хорошая?
Адвокат протянула ей папку с документами.
— Ваша свекровь допустила серьёзную ошибку. Когда оформляла квартиру на себя, она указала, что покупает её в браке. А значит, это совместно нажитое имущество с её мужем. Но! Её муж давно с ней в разводе, уже пятнадцать лет. Она соврала в документах. Это даёт нам козырь — сделку могут признать недействительной из-за предоставления ложных сведений.
Марина не могла поверить. Неужели есть шанс?
— И что теперь?
— Теперь мы усиливаем иск. Требуем не только признать вас собственником, но и возместить моральный ущерб. Выселение из квартиры, оскорбления, попытка мошенничества — всё это сыграет в нашу пользу.
Суд назначили через два месяца. Эти два месяца Марина снимала комнату у подруги, работала, встречалась с адвокатом. Сергей прислал документы на развод — она подписала не глядя. Звонки от свекрови и её родни прекратились после того, как адвокат направила им официальное предупреждение о преследовании.
День суда настал. Марина пришла одна — никто из знакомых не смог отпроситься с работы. Валентина Андреевна явилась с целой свитой — Сергей, какие-то родственники, даже соседки привела для поддержки.
Свекровь выглядела уверенной. Она то и дело перешёптывалась со своим адвокатом, победно поглядывая на Марину.
Но когда начали зачитывать доказательства, её уверенность начала таять. Показания риелтора. Переписка. Банковские документы, подтверждающие происхождение денег. И главное — ложные сведения в договоре купли-продажи.
Адвокат свекрови пытался возражать, но факты были неопровержимы.
Судья удалился для вынесения решения. Полчаса тянулись как вечность.
Наконец, его зачитали. Признать Марину Петровну Сергееву единоличным собственником квартиры. Обязать Валентину Андреевну возместить моральный ущерб в размере трёхсот тысяч рублей. Расходы на адвоката — тоже на свекровь.
Валентина Андреевна побледнела. Она вскочила, хотела что-то кричать, но адвокат усадил её обратно.
Сергей смотрел на мать, потом на Марину. В его глазах мелькнуло что-то похожее на сожаление. Или понимание. Но было поздно.
Марина вышла из зала суда. На улице светило солнце. Весна вступала в свои права. Она достала телефон и набрала слесаря. Пора менять замки. Теперь уже она будет решать, кого пускать в свой дом.
Вечером, когда новые замки были установлены, Марина сидела на кухне в своей квартире. Той самой, за которую пришлось бороться. Она заварила чай, включила любимую музыку.
Телефон зазвонил. Сергей.
— Марин, можем поговорить?
— О чём?
— Я… я понял, что был неправ. Мама мной манипулировала. Она всегда это делала, просто я не хотел видеть. Может, попробуем всё сначала?
Марина усмехнулась.
— Серёжа, ты сделал свой выбор. Ты выбрал маму, когда она меняла замки. Ты выбрал её, когда требовал подписать дарственную. Ты выбрал её, подав на развод. Живи теперь с этим выбором.
— Но я люблю тебя!
— Нет, Серёжа. Ты любишь идею обо мне. Послушной невестки, которая отдаст свою квартиру и будет молчать. Но я не такая. Прощай.
Она отключилась.
За окном темнело. Марина смотрела на огни города и думала о будущем. Да, она потеряла мужа. Потеряла иллюзии о счастливой семье. Но обрела себя. Научилась защищать свои права. Поняла, что никакие отношения не стоят потери самоуважения.
Завтра начнётся новая жизнь. Без свекрови с её манипуляциями. Без мужа-подкаблучника. Зато со своей квартирой, своей свободой и верой в себя.
А это, согласитесь, немало.
