— Это же моя квартира! — крик Татьяны разнёсся по лестничной клетке, заставив соседку с третьего этажа выглянуть из-за двери.
Татьяна стояла перед своей собственной квартирой, из которой только что вышла на работу, и не могла поверить своим глазам. Новый замок блестел на двери, насмехаясь над её ключами. Рядом стояла Нина Павловна — свекровь, которая каким-то непостижимым образом оказалась здесь раньше неё.
— Твоя? — свекровь усмехнулась, поправляя новенький платок на голове. — Где же ты была последние три месяца, когда мой Павлик тут один мучился? А теперь вернулась — и сразу твоя?
Три месяца назад Татьяна действительно ушла. Ушла после того, как Павел в очередной раз выбрал мамины котлеты вместо её дня рождения. После того, как свекровь в очередной раз вошла в их спальню без стука, чтобы принести сыночку тёплые носочки. После десяти лет брака, где третьим человеком всегда была Нина Павловна.
— Мы не разведены официально, — Татьяна пыталась сохранять спокойствие, хотя руки дрожали от возмущения. — И квартира куплена на мои деньги от продажи бабушкиного дома. У меня все документы.
— Документы! — фыркнула Нина Павловна. — А где твои документы были, когда ты бросила мужа? Когда он тут один, больной, никому не нужный… Я переехала к нему, ухаживаю. Кормлю, стираю. А ты что? По съёмным квартирам скачешь?
Татьяна достала телефон. Пальцы не слушались, но она всё же нашла нужный номер.
— Павел, открой дверь. Немедленно.
В трубке раздались гудки. Он не брал трубку. Конечно, не брал. Он никогда не брал трубку, когда разгоралась война между двумя главными женщинами его жизни. Прятался, как страус, надеясь, что всё само собой рассосётся.
— Не откроет, — торжествующе заявила свекровь. — Он со мной согласен. Ты его бросила, а теперь явилась — имущество делить? Не выйдет!
— Я не бросала его! — голос Татьяны дрогнул. — Я просила время подумать. Мне нужно было побыть одной, разобраться…
— Разобралась? — Нина Павловна подошла ближе, и от неё пахнуло валерьянкой и чем-то кислым. — Три месяца разбиралась? А он тут чуть с ума не сошёл! Не ест, не спит. Всё ждёт, когда ты вернёшься. Дурак! Я ему говорю — забудь её, найдём тебе нормальную жену, которая будет о тебе заботиться, а не по карьерным лестницам скакать!
Карьерная лестница. Как же это было знакомо. Татьяна работала главным бухгалтером в крупной компании. Её ценили, уважали, хорошо платили. Именно на её деньги и была куплена эта квартира пять лет назад. Павел тогда работал менеджером в магазине электроники, получал в три раза меньше. Но для Нины Павловны это было не важно. Важно было, что невестка приходит домой поздно, что у неё вечно какие-то отчёты, совещания, командировки. Что она не печёт пироги по выходным и не вяжет сыночку свитера.
— У меня есть право находиться в своей квартире, — Татьяна старалась говорить твёрдо. — Если вы не откроете, я вызову полицию.
— Вызывай! — свекровь всплеснула руками. — Пусть все соседи увидят, какая ты! Мужа бросила, а теперь с полицией приехала — из дома выгонять!
Дверь напротив приоткрылась шире, и выглянула Людмила Васильевна — соседка, которая всегда всё знала обо всех.
— Девочки, что случилось? — спросила она с плохо скрытым любопытством.
— Да вот, — Нина Павловна тут же повернулась к новому зрителю, — невестка моя объявилась. Три месяца где-то шлялась, а теперь в квартиру ломится. Мы с Павликом замок поменяли, чтобы она тут не хозяйничала!
— Это моя квартира! — не выдержала Татьяна. — Я имею право!
— Право она имеет! — взвизгнула свекровь. — А обязанности где? Где забота о муже? Где семья? Сбежала к своей подружке, небось с мужиками там развлекается, а Павлик мой извёлся весь!
Татьяна почувствовала, как к горлу подступает ком. Она не развлекалась. Она жила у подруги Оли в крохотной комнатке, спала на раскладушке и каждый вечер плакала в подушку. Плакала от обиды, от усталости, от того, что десять лет своей жизни потратила на человека, который так и не смог отделиться от мамы.
— Павел! — она снова набрала номер. — Павел, я знаю, что ты дома! Выйди и поговори со мной!
На этот раз трубку взяли. Но голос, раздавшийся в динамике, принадлежал не Павлу.
— Алло? — это была Нина Павловна. Она стояла прямо перед Татьяной, но говорила в трубку сына. — Кто это? А, Татьяна? Павлик спит. Он выпил успокоительное. Не надо его беспокоить.
— Дайте ему трубку!
— Не дам. Он не хочет с тобой разговаривать. Он всё понял. Ты его предала, бросила. Теперь поздно что-то исправлять.
Татьяна отключила звонок. Бесполезно. Она посмотрела на Людмилу Васильевну, которая с интересом наблюдала за представлением.
— Людмила Васильевна, вы же видели, как я тут жила все эти годы. Это моя квартира, я её купила…
— Ну, милая, это ваши семейные дела, — соседка попятилась. — Разбирайтесь сами.
И скрылась за дверью. Татьяна осталась одна против своей свекрови.
— Уходи, — сказала Нина Павловна. — Нечего тебе тут делать. Павлик подаст на развод, квартиру поделят, получишь свою половину и катись. А пока — живи где хочешь.
— Половину? — Татьяна не поверила своим ушам. — Половину моей квартиры, которую я купила на свои деньги?
— А ты докажи, что на свои! — свекровь победоносно улыбнулась. — Вы же в браке были. Всё пополам. Да и Павлик в неё вложился — ремонт делал.
Ремонт. Татьяна помнила этот ремонт. Павел клеил обои в спальне, криво и с пузырями. Потом обиделся, что она переклеила. Больше он к ремонту не притрагивался, зато Нина Павловна теперь утверждала, что сыночка вложился.
— Я сейчас вызову слесаря, — Татьяна достала телефон. — Он вскроет замок.
— Вскроет? — свекровь схватила её за руку. — Ты что, взлом планируешь? Я полицию вызову! Скажу, что чужая женщина в квартиру ломится!
— Я не чужая! У меня паспорт с пропиской!
— А у меня свидетели, что ты три месяца тут не жила! Бросила мужа и квартиру! Суд на моей стороне будет!
Татьяна вырвала руку. В голове шумело. Она не могла поверить, что всё это происходит на самом деле. Что её собственная квартира, её дом, её убежище — теперь недоступны. Что свекровь, которая десять лет отравляла ей жизнь, теперь буквально захватила её территорию.
— Я пойду к нотариусу, — сказала она, стараясь взять себя в руки. — У меня все документы о покупке. Договор купли-продажи на моё имя.
— Иди, — фыркнула Нина Павловна. — Только знай — пока ты будешь бумажками трясти, я тут наведу свои порядки. Выкину весь твой хлам. Все твои тряпки, книжки, косметику. Всё, что напоминает о тебе. Чтобы Павлик забыл тебя как страшный сон!
— Вы не имеете права!
— А ты попробуй меня остановить! Я за сына горой встану! Он у меня один, я его в обиду не дам! Особенно такой эгоистке, как ты!
В этот момент дверь квартиры приоткрылась. В проёме показался Павел. Татьяна не видела его три месяца, и первое, что бросилось в глаза — как он изменился. Похудел, осунулся, под глазами тёмные круги. Футболка мятая, джинсы висят.
— Паша… — Татьяна шагнула к нему, но Нина Павловна тут же встала между ними.
— Павлик, иди домой! Нечего тебе с ней разговаривать!
— Мам, — голос у Павла был хриплый, словно он давно не разговаривал. — Может, хватит?
— Что хватит? — свекровь повернулась к сыну. — Она тебя бросила! Три месяца не звонила, не писала! А теперь явилась — квартиру отбирать!
— Я не отбираю, — Татьяна смотрела мужу в глаза. — Паша, это наш дом. Мы можем поговорить? Вдвоём?
— Вдвоём они хотят! — взвилась Нина Павловна. — Чтобы ты его опять обработала? Опять мозги запудрила? Не выйдет!
— Мам, пожалуйста…
— Нет! Я не позволю! Ты не видел, как она тут стоит, полицией угрожает! Слесаря вызвать хочет! Это не жена, это враг!
Павел смотрел то на мать, то на жену. В его глазах была такая усталость, такая безысходность, что Татьяне стало его жалко. Но тут же она вспомнила все те разы, когда он выбирал маму. Когда отменял их планы ради её прихотей. Когда позволял ей вмешиваться в их личную жизнь.
— Паша, скажи ей, чтобы дала нам поговорить, — попросила Татьяна.
— Я… — он замялся. — Мам права, Тань. Ты ушла. Бросила всё. А теперь чего пришла?
— Я пришла домой. В свою квартиру. За своими вещами, как минимум.
— Вещи? — Нина Павловна всплеснула руками. — Вещи ей понадобились! Три месяца не надо было, а теперь приспичило!
— Я имею право забрать свои вещи!
— Какие вещи? — свекровь усмехнулась. — Я тут генеральную уборку провела. Весь хлам выбросила. Освободила пространство для нормальной жизни.
Татьяна похолодела.
— Что значит выбросила?
— То и значит. На помойку снесла. Все твои журналы, бумажки, старьё всякое. Павлику это ни к чему, только пыль собирает.
— Мои документы? Мой ноутбук?
— Ноутбук Павлик себе забрал. Ему для работы нужен. А документы… не знаю, что там у тебя за документы. Может, и выкинула. Не разбиралась.
Татьяна почувствовала, как земля уходит из-под ног. В той папке были не только рабочие документы. Там были все её дипломы, трудовая книжка, медицинская страховка, документы на квартиру…
— Документы на квартиру где? — её голос сорвался на крик.
— Не ори на меня! — свекровь тоже повысила голос. — Какие документы? Не видела никаких документов!
— Паша! — Татьяна смотрела на мужа умоляюще. — Паша, это же важно! Где мои документы?
Павел отвёл взгляд.
— Я не знаю. Мама прибиралась. Я не следил.
— Не следил… — Татьяна покачала головой. — Конечно. Ты никогда ни за чем не следишь. Мама решает, мама делает, а ты в стороне.
— Не смей так с ним разговаривать! — вмешалась Нина Павловна. — Он переживает из-за тебя! Извёлся весь! А ты ещё и обвиняешь!
— Я обвиняю? Вы выбросили мои вещи, поменяли замки в моей квартире, а я обвиняю?
— Да, ты! Во всём ты виновата! В том, что Павлик несчастен, в том, что семья разрушена! Ты!
Татьяна сделала глубокий вдох. Нужно было успокоиться. Нужно было думать рационально. Скандал ничего не решит.
— Хорошо, — сказала она. — Я сейчас поеду к юристу. И в полицию. Напишу заявление о незаконном проникновении в жилище и краже имущества.
— Пиши! — свекровь не испугалась. — Только учти — Павлик тоже тут прописан. Это и его квартира тоже. Он имеет право менять замки и приглашать кого хочет. А я тут по его приглашению!
— Но выбрасывать чужие вещи он не имеет права!
— Чужие? — Нина Павловна злорадно улыбнулась. — А докажи, что они чужие! Вы же семья! Всё общее! Может, Павлик сам решил от хлама избавиться!
Павел молчал. Стоял в дверном проёме и молчал. Не защищал жену, не останавливал мать. Просто стоял, как всегда, между двух огней, надеясь переждать бурю.
— Паша, — Татьяна сделала последнюю попытку. — Мы же любили друг друга. Мы были счастливы. Помнишь?
— Помнит он! — встряла свекровь. — Помнит, как ты его пилила постоянно! Мама то, мама сё! Ревновала к родной матери!
— Я не ревновала. Я просто хотела жить своей семьёй. Вдвоём. Без постоянного вмешательства.
— Вмешательства? Я вмешивалась? Я о вас заботилась! Готовила, стирала, убирала!
— Я не просила!
— А Павлик просил! Ему нужна забота! А ты что? Целыми днями на работе, вечером с подружками по кафе! Какая из тебя жена?
Татьяна посмотрела на Павла. Он по-прежнему молчал, глядя куда-то в пол.
— Скажи что-нибудь, — попросила она. — Хоть что-нибудь. Своё мнение. Не мамино — своё.
Павел поднял глаза. В них была боль, обида, но ещё что-то… страх? Он боялся. Боялся выбирать, боялся решать, боялся взять ответственность.
— Тань, — начал он тихо. — Может, правда, лучше развестись? Мы же не можем так…
— Правильно, сынок! — тут же подхватила Нина Павловна. — Разведитесь, и дело с концом! Найдём тебе нормальную девушку, которая будет тебя ценить!
— Нормальную, — повторила Татьяна. — Которая будет слушаться вашу маму и печь пироги.
— А что плохого в пирогах? — свекровь вскинулась. — Что плохого в том, чтобы заботиться о муже? Создавать уют?
— Ничего. Но я не домработница. У меня есть карьера, интересы, друзья.
— Вот-вот! Карьера! Интересы! А семья где?
— Семья — это партнёрство. Это два взрослых человека, которые поддерживают друг друга. А не мамин сыночек и обслуга при нём!
— Как ты смеешь!
— Смею! Потому что десять лет промолчала! Десять лет терпела ваши советы, указания, вмешательства! Десять лет надеялась, что Павел наконец повзрослеет и научится жить сам!
— Мой Павлик самостоятельный человек!
— Самостоятельный? — Татьяна невесело рассмеялась. — Он даже носки себе купить не может без вашего одобрения!
— Тань, хватит, — наконец подал голос Павел. — Не надо так о маме.
— А как надо? Она захватила нашу квартиру! Выбросила мои вещи! И ты молчишь!
— Это временно… Пока мы не разберёмся…
— Мы? Это вы с мамой будете разбираться? А я тут при чём?
— Ты сама ушла, — в голосе Павла появилась обида. — Бросила меня. А мама пришла, поддержала.
— Я не бросала. Я просила время подумать. Мне нужна была передышка.
— Три месяца передышка?
— Да! Потому что я устала! Устала быть третьей лишней в собственном браке!
— Никто тебя лишней не считал…
— Правда? А почему тогда наш медовый месяц мы провели втроём с твоей мамой? Почему она имеет ключи от нашей квартиры и приходит когда хочет? Почему каждое наше решение должно быть с ней согласовано?
Павел снова опустил глаза. Нина Павловна торжествовала.
— Потому что я — мать! И я всегда буду на первом месте!
Эта фраза повисла в воздухе. Татьяна смотрела на мужа, ожидая, что он возразит, скажет, что жена важнее, что их семья — приоритет. Но Павел молчал.
И в этом молчании был ответ на все вопросы.
— Ясно, — сказала Татьяна. — Всё ясно.
Она достала телефон и набрала номер.
— Алло, Оля? Можешь приехать? Да, прямо сейчас. С твоим братом-юристом, если можно. Да, срочно.
Повесив трубку, она посмотрела на свекровь.
— Я буду бороться за свою квартиру. И за свои вещи. До последнего.
— Борись! — фыркнула Нина Павловна. — Только учти — у нас с Павликом тоже будет адвокат. И мы докажем, что ты бросила семью!
— Я не бросала семью. Семьи у нас не было. Был Павел и его мама. А я была… приложением.
— Не говори ерунды! — свекровь возмутилась. — Павлик тебя любил!
— Возможно. Но любить и быть готовым к семейной жизни — разные вещи.
— Ты просто ревнивая эгоистка!
— Нет. Я женщина, которая хотела нормальную семью. Свой дом, своё пространство, свою жизнь. Но всё это время я жила на вашей территории, по вашим правилам.
— Никто тебя не заставлял!
— Заставлял Павел. Своим молчанием, своей неспособностью сказать вам «нет».
— Не смей обвинять моего сына!
— Я не обвиняю. Я констатирую факт.
Внизу хлопнула дверь подъезда. По лестнице застучали каблуки. Через минуту на площадке появилась Оля — подруга Татьяны, высокая, решительная блондинка. За ней шёл молодой мужчина в строгом костюме.
— Что тут происходит? — спросила Оля, оценивающе оглядывая сцену.
— Меня не пускают в мою квартиру, — объяснила Татьяна. — Поменяли замки.
— Так, — мужчина достал телефон. — Я Андрей Сергеевич, юрист. Давайте разберёмся. У вас есть документы на квартиру?
— Были. Но их выбросили.
— Как выбросили?
— Свекровь провела уборку.
Андрей Сергеевич повернулся к Нине Павловне.
— Вы выбросили чужие документы?
— Я навела порядок в квартире сына!
— Но квартира оформлена на вашу невестку?
— Они в браке! Всё общее!
— Это не совсем так. Если квартира куплена на добрачные средства одного из супругов, она является его личной собственностью.
— Да кто вы такой, чтобы мне указывать? — взвилась свекровь.
— Я юрист. И если вы действительно выбросили документы, это квалифицируется как уничтожение чужого имущества. Статья предусматривает ответственность.
Нина Павловна слегка побледнела, но не сдалась.
— Я ничего специально не выбрасывала! Может, они где-то лежат!
— Где?
— Не знаю! В квартире, наверное!
— Тогда впустите нас, и мы поищем.
— Не впущу! Это частная собственность!
— Это собственность моей клиентки.
— У вас есть доказательства?
Андрей Сергеевич достал планшет.
— Есть. Выписка из ЕГРН. Квартира зарегистрирована на Татьяну Михайловну. Единоличная собственность.
Он показал экран. Там действительно была выписка с сайта Росреестра.
— Это подделка! — не сдавалась свекровь.
— Это официальный документ. Хотите, проверим прямо сейчас через госуслуги?
Павел, всё это время молчавший, вдруг сказал:
— Мам, может, хватит? Пусть заберёт вещи…
— Молчи! — рявкнула на него Нина Павловна. — Ты не понимаешь! Она тебя обманывает!
— Мам, это правда её квартира. Она купила на деньги от бабушки…
— И что? Ты тут жил, вкладывался!
— Мам, я почти ничего не вкладывал…
— Как это ничего? А ремонт?
— Какой ремонт? Я обои поклеил криво, Таня переделывала…
— Замолчи! — свекровь была в ярости. — Ты не понимаешь, что делаешь! Она тебя бросила!
— Она не бросала, мам. Она просила время. А мы… мы с тобой её выжили.
Это признание повисло в воздухе. Нина Павловна смотрела на сына с таким изумлением, будто он предал её.
— Паша, — тихо сказала Татьяна. — Впусти меня. Я заберу вещи и уйду. Потом разведёмся спокойно.
— Нет! — свекровь загородила дверь собой. — Никуда ты не пойдёшь! Не позволю!
— Мам, отойди, — Павел попытался оттеснить мать.
— Не трогай меня! Я тебя растила, всю жизнь на тебя положила! А ты ради этой…
— Мам, пожалуйста…
— Нет! Выбирай! Или я, или она!
Ультиматум. Классический ультиматум свекрови. Татьяна видела, как Павел борется сам с собой. Как в нём сражаются привычка подчиняться матери и остатки собственной воли.
— Мам, — начал он медленно. — Я люблю тебя. Но это неправильно.
— Что неправильно?
— Всё это. Замки, скандалы. Таня права. Это её квартира.
— Ах так! — Нина Павловна всплеснула руками. — Вот как! Родная мать тебе не нужна!
— Нужна. Но у меня должна быть своя жизнь.
— Своя жизнь! С ней? Которая тебя не ценит?
— Мам, это я её не ценил. Позволял тебе вмешиваться, командовать. Таня терпела десять лет.
— Терпела! Бедная! А я что, не терпела? Не терпела её высокомерие, её карьеру, её подружек?
— Мам, хватит.
Павел мягко, но решительно отодвинул мать от двери. Достал ключи и открыл замок.
— Проходи, Тань. Забирай что нужно.
Татьяна переступила порог. Квартира изменилась. Исчезли её любимые шторы, на их месте висели безвкусные кружевные занавески. Фотографии со стен сняли, вместо них — портреты Павла в детстве. На кухне вместо её кофемашины — старый чайник свекрови.
— Где мои вещи? — спросила она.
— В спальне, наверное, — Павел выглядел пристыженным. — Мама действительно много выбросила. Прости.
Татьяна прошла в спальню. Шкаф был полупустой. Её одежда исчезла, остались только старые джинсы и пара футболок. Косметики на туалетном столике не было. Книг на полках тоже.
— Документы где? — спросила она, стараясь сохранять спокойствие.
— Поищи в комоде. Может, там.
Татьяна открыла ящики. В одном из них лежала папка. Её папка! С документами. Она схватила её, прижала к груди.
— Нашла?
— Да. Спасибо.
Она собрала оставшиеся вещи в пакет. Немного одежды, фотоальбом, который чудом уцелел, любимую кружку.
— Это всё? — спросил Павел.
— Всего было больше. Но хватит и этого.
Они вышли в коридор. Нина Павловна стояла у стены, всхлипывая.
— Вот так вот, — причитала она. — Родного сына против матери настроила. Змея подколодная!
— Мам, перестань, — Павел подошёл к ней. — Никто меня не настраивал.
— Настроила! Она всегда это умела! Манипулировать тобой!
Татьяна не стала спорить. Она прошла мимо, к выходу. У порога обернулась.
— Паша, документы на развод я подам завтра. Квартира остаётся мне, это моё добрачное имущество. Алименты и раздел другого имущества мне не нужны. Просто разведёмся и всё.
— Как это всё? — взвилась свекровь. — А моральный ущерб? Павлик из-за тебя страдал!
— Ваш сын сам выбрал свои страдания, — ответила Татьяна. — Когда выбрал маму вместо жены.
— Да как ты смеешь!
— Смею. Потому что это правда. Паша, удачи тебе. И совет — если захочешь ещё раз жениться, сначала отделись от мамы. Живи отдельно. Учись принимать решения сам. Иначе история повторится.
— Не указывай моему сыну!
— Я не указываю. Я желаю ему счастья. Настоящего. Которого у нас не было.
Она вышла. Оля и Андрей ждали на площадке.
— Всё взяла? — спросила подруга.
— Что осталось.
— Будем судиться за остальное?
— Нет. Не стоит оно того. Главное — документы целы.
Они спустились вниз. У подъезда Татьяна остановилась, оглянулась на окна своей уже бывшей квартиры. В одном из них мелькнул силуэт свекрови.
— Знаешь, — сказала она Оле, — я думала, будет больнее. Но на самом деле… легко. Словно камень с души свалился.
— Десять лет камня?
— Да. Десять лет попыток построить семью с человеком, который так и не смог повзрослеть. Не смог отделиться от мамы.
— Жалеешь?
Татьяна задумалась.
— Нет. Это был опыт. Горький, но необходимый. Теперь я точно знаю, чего не хочу в отношениях.
— И чего же?
— Третьего лишнего. Особенно если этот третий — свекровь.
Они сели в машину Оли. Когда отъезжали, Татьяна в последний раз взглянула на дом, где прожила десять лет. Где пыталась построить семью. Где так и не стала хозяйкой.
— Знаешь, что самое грустное? — сказала она. — Павел так и не понял. До сих пор думает, что дело во мне. Что я ревновала, капризничала. А дело было в нём. В его неготовности быть мужем. В его страхе отпустить мамину руку.
— Может, поймёт. Со временем.
— Может быть. Но это уже не моя забота.
Через месяц развод был оформлен. Павел не сопротивлялся. Квартира осталась за Татьяной, как и планировалось. Нина Павловна пыталась скандалить в суде, но судья быстро призвал её к порядку.
Через полгода Татьяна узнала от общих знакомых, что Павел всё ещё живёт с мамой. Работу так и не нашёл. Нина Павловна рассказывает всем, какая ужасная была невестка и как она сломала жизнь её сыну.
А Татьяна? Татьяна сделала ремонт в квартире. Настоящий, красивый, без кривых обоев. Повесила новые шторы — яркие, солнечные. Купила ту мебель, которую всегда хотела. И впервые за многие годы почувствовала себя дома.
Настоящего дома, где нет места токсичным людям и их манипуляциям. Где она — полноправная хозяйка своей жизни.
