Дарья считала, что после тридцати лет брака её уже ничем не удивить. Она знала мужа Захара как свои пять пальцев: его привычку оставлять мокрое полотенце на кровати, его любовь к жареной картошке с луком в одиннадцать вечера и его гениальную способность засыпать под любой, даже самый душераздирающий сериал. Их жизнь текла ровно, как река по равнине: без порогов и водопадов. До того самого апрельского вечера.
В тот день Захар влетел в квартиру, как майский жук в оконное стекло: шумно и внезапно. Он с порога, не разуваясь, прошествовал в гостиную, размахивая какой-то синей папкой, словно флагом на параде.
— Даша, сидишь? «Лучше сядь!» —провозгласил он, и в его голосе звенел такой металл, будто он как минимум собирался объявить о присоединении к их двухкомнатной квартире соседской лоджии.
Дарья оторвалась от своего вязания — ажурной салфетки, которая должна была стать украшением комода, — и смерила мужа скептическим взглядом.
— Я вообще-то и так сижу, — спокойно заметила она. — Что случилось? Премию дали? Или ты наконец вспомнил, что обещал починить кран в ванной полгода назад?
— Кран! — отмахнулся Захар с видом человека, которому предлагают обсудить полет шмеля во время извержения Везувия. — Даша, у нас теперь есть… дача!
Он торжественно водрузил папку на стол. Дарья замерла. Слово «дача» прозвучало в тишине комнаты как выстрел стартового пистолета. Только вот куда бежать, было совершенно непонятно. В её представлении это слово было синонимом каторги, бесконечной битвы с сорняками и колорадским жуком, а также обязательных семейных сборищ с шашлыками, где каждый норовит дать ценный совет, как правильно жить и солить огурцы.
— Какая дача? — тихо переспросила она, чувствуя, как холодок пробегает по спине. — Захар, мы же сто раз это обсуждали. У нас нет ни времени, ни сил, ни, честно говоря, желания.
— Всё это отговорки! — с энтузиазмом парировал муж. — Это не дача, это мечта! Шесть соток, домик, правда, старенький, но крепкий. А главное — воздух! Природа! Свои огурчики, помидорчики! Я всё продумал!
Дарья посмотрела на его сияющее лицо и поняла, что «продумал» — это ключевое слово. Только вот в его «гениальные» планы она, судя по всему, не входила. Вернее, входила, но в качестве бесплатной рабочей силы.
— А где она, эта… мечта? — с обречённым вздохом спросила она.
— В «Солнечных лугах»! Чуть меньше сотни километров от города
Я сегодня документы оформил. Сюрприз!
Сюрприз был сравним с троянским конем. Красиво, масштабно, но что внутри — страшно представить. Дарья знала, что как только весть о даче разнесётся по родственникам, их тихая гавань превратится в проходной двор. И она не ошиблась.
Захар, не в силах держать радость в себе, тут же обзвонил всю свою родню. Телефон разрывался от восторженных воплей. Первой, конечно, была его мать, Инга Сергеевна, женщина энергичная и властная, привыкшая всё и вся контролировать.
— Даченька! Захарушка, сынок, какое счастье! — кричала она в трубку так, что Дарье не нужен был и динамик. — Наконец-то будет где душе развернуться! А то сидите в своей коробке городской! Мы с отцом в субботу приедем, всё посмотрим, распланируем!
Дарья мысленно застонала. «Распланируем» в лексиконе свекрови означало «сделаем всё по-моему, а ваше мнение меня не интересует».
В субботу утром у их подъезда высадился десант. Впереди, словно ледокол, шла Инга Сергеевна, одетая в практичный спортивный костюм, который, видимо, должен был символизировать её готовность к трудовым подвигам. За ней с кислой миной следовал её муж, Глеб Дмитриевич, который дачу ненавидел всеми фибрами души, но жене перечить не смел. Замыкала процессию сестра Захара Зоя со своим мужем-тюфяком Колей и их вечно ноющая дочь-подросток Леночка.
— Ну, ведите, показывайте ваши владения! — зычно скомандовала Инга Сергеевна, едва переступив порог.
Поездка на «мечту» напоминала инспекцию строгого ревизора. Домик был назван «сараем», участок — «заросшим бурьяном», а колодец — «рассадником лягушек».
— М-да, — протянула свекровь, оглядывая шесть соток критическим взглядом. — Работы тут, конечно, непочатый край. Но ничего, мы, родня, на что? Мы поможем!
От этого «поможем» у Дарьи свело зубы. Она уже представляла эту «помощь».
И началось. Родственники слетелись, как вороны на пир. Каждый со своим бесценным мнением и гениальным планом.
— Так, здесь, у забора, мы поставим большую теплицу, — заявила Инга Сергеевна, тыча пальцем в единственный солнечный угол, где Дарья мысленно уже посадила пионы. — Помидоры любят свет и тепло. Я из Сибири привезла сорт «Бычье сердце», вот такие плоды! — она развела руки, показывая размер среднего арбуза.
— А в том углу — курятник! — вставил Глеб Дмитриевич, который до этого молчал, но при слове «курятник» оживился. — Свои яички — это вещь! Захар, помнишь, как у деда твоего петух голосистый был?
Захар, сияя от счастья и собственной значимости, кивал всем и со всем соглашался. Он чувствовал себя полководцем, распределяющим фронт работ.
— А я хочу здесь гамак и зону для барбекю! — капризно протянула Зоя, указывая на место, где только что её мать «построила» теплицу. — Будем приезжать с друзьями, шашлычки жарить. Да, Коля?
Коля, её муж, неопределённо хмыкнул, его больше интересовал старый сарай, где, по его мнению, можно было бы организовать «мастерскую». Что он собирался там мастерить, будучи офисным клерком, который молоток от отвёртки отличал с трудом, осталось загадкой.
Дарья молча наблюдала за этим парадом абсурда. Её мнения никто не спрашивал. Её как будто и не было на этом празднике жизни. Она была лишь фоном, молчаливым приложением к мужу и его новой игрушке. Внутри у неё всё кипело. Она хотела закричать, топнуть ногой, выгнать всех этих самозваных агрономов и дизайнеров с её, чёрт возьми, земли! Но она промолчала. Во-первых, не хотела устраивать скандал при всех, а во-вторых, в глазах Захара плескалось такое детское счастье, что рушить его иллюзии было просто жестоко. Пока.
Вечером, когда «помощники», утомлённые планированием, разъехались по домам, оставив после себя гору грязной посуды и хаос, Захар подошёл к Дарье и обнял её за плечи.
— Ну что, хозяюшка? Нравится тебе наше гнёздышко? Видишь, как все загорелись, все помочь хотят! Семья — это сила!
Дарья высвободилась из его объятий.
— Захар, какая помощь? Они поделили участок, как пирог на дне рождения, не оставив нам ни кусочка. Твоя мать уже решила, где будут её помидоры, отец — где его куры, а сестра — где её шашлыки. А где будем мы? Где то, что хочу я? Я, может быть, цветы хотела посадить! Газон, качели…
— Дашенька, ну что ты как маленькая? — искренне удивился Захар. — Будут тебе и цветы! Места всем хватит. И потом, это же хорошо, что они помогут. Мы одни тут всё равно не справимся. Я уже всё придумал, как организовать процесс, чтобы никому обидно не было!
И он с гордостью явил ей свой новый план, который, по его мнению, был верхом управленческой мысли. На листке из школьной тетрадки в клеточку была начерчена схема их участка, поделённого на зоны ответственности.
«Зона 1: Теплица и помидоры. Ответственная — мама, Инга С. Помощник — папа, Глеб Д.
Зона 2: Огурцы, кабачки, перцы. Ответственная — сестра, Зоя Н. Помощник — её муж, Коля Н.
Зона 3: Картофельное поле (сотка земли!!!). Ответственный — папа, Глеб Д.
Зона 4: Ягодные кусты (смородина, малина, крыжовник). Ответственная — тётя Валя (двоюродная сестра матери).
Зона 5: Яблони, груши, сливы. Ответственный — дядя Петя (муж тёти Вали).
Зона отдыха (барбекю, гамак). Ответственные — Зоя и Коля.
Мы с тобой, Дашенька, — общее руководство и координация!»
Дарья смотрела на этот список и не верила своим глазам. Общее руководство! Координация! Он что, себя директором агрохолдинга возомнил?
— Захар, ты серьёзно? — спросила она ледяным тоном. — Ты раздал наш огород, как крепостным крестьянам наделы? А что значит «общее руководство»? Бегать с указкой и указывать, кому где копать?
— Ну почему же? — не унимался Захар. — Это же справедливо! Каждый будет знать свой участок работы. Никто не будет друг другу мешать. Мама — спец по помидорам, у неё всегда урожай отменный. Тётя Валя ягоды обожает, пусть ими и занимается. А отец с картошкой справится, он деревенский, знает толк. Всё логично!
Логики в этом не было никакой. Была лишь наивная вера в то, что его родственники, которые палец о палец не ударят без собственной выгоды, вдруг превратятся в дружный колхоз и начнут вскапывать для них грядки.
— А кто будет полоть, поливать и удобрять всё это, пока «ответственные» будут сидеть в городе? — не сдавалась Дарья.
— Так они же приезжать будут! На выходные. Мы все вместе, дружно…
— Ага, дружно, — горько усмехнулась она. — Твоя мать приедет, чтобы покомандовать. Зоя — чтобы полежать в гамаке. А отец твой, если и приедет, то будет сидеть на крыльце и рассказывать, как раньше картошку сажали, мешками. А сажать её буду я!
— Даша, ты всё усложняешь! Ты просто не хочешь видеть позитив! Это же наше общее дело!
Разговор был бесполезен. Захар был ослеплён своей идеей, своей «мечтой». Он не видел и не хотел видеть очевидного. Дарья поняла, что спорить бессмысленно. Нужно было дать ему возможность наступить на эти грабли самому. Со всего размаха.
Начался май. Время посадок. Землю нужно было вскопать, удобрить, подготовить грядки. Захар взял на работе неделю отпуска, полный энтузиазма.
— Ну что, команда! — весело объявил он в трубку матери в первый же день. — Земля ждёт!
— Ой, сыночек, — раздался в ответ страдальческий голос Инги Сергеевны. — У меня давление подскочило, лежу пластом. Врач сказал — полный покой. Вы там без меня начинайте, а я, как только полегчает, сразу приеду, проконтролирую, как вы мои помидорчики посадите.
Дарья, стоявшая рядом, только хмыкнула. Давление у свекрови подскакивало с удивительной регулярностью, всегда совпадая с необходимостью что-то делать.
Следующий звонок был сестре.
— Зойка, привет! Готова к труду и обороне? Огурцы сами себя не посадят!
— Захар, ты с ума сошёл? — возмутилась Зоя. — Какая посадка? У Леночки экзамены на носу, мы репетитора наняли, с утра до вечера занимается. Мне её кормить надо, поддерживать морально! А Коля на работе завал разгребает. Мы если и вырвемся, то только к концу мая, шашлыков поесть. Вы там грядку под огурцы сделайте, а мы приедем, семена в землю кинем. Делов-то.
Тётя Валя с дядей Петей тоже нашли вескую причину: у них рассада на балконе, её поливать надо, глаз да глаз нужен. В общем, к концу обзвона выяснилось, что весь дружный колхоз внезапно оказался недееспособным.
Захар помрачнел. Его грандиозный план рушился на глазах.
— Ничего, — сказал он, пытаясь сохранить лицо. — Сами справимся. Главное — начать!
И они начали. Вернее, начала Дарья. Захар, бодро взявшись за лопату, через час взмок, покрылся волдырями и заявил, что «надо делать перерывы, чтобы не сорвать спину». Остаток дня он просидел на крыльце с умным видом, «координируя» процесс.
— Даша, ты глубже копай! Корни сорняков надо все вытаскивать! — давал он ценные указания. — И грядки делай ровнее, чтобы красиво было. Эстетика на огороде — это важно!
Дарье хотелось запустить в него комком земли. Всю неделю она пахала от зари до зари. Она вскопала землю под картошку, которую должен был сажать свёкор. Она подготовила грядки под огурцы для Зои. Она вырыла лунки для помидоров Инги Сергеевны. Её руки гудели, спина не разгибалась, а на лице застыла маска усталости. Захар же занимался «стратегическими задачами»: чинил забор, красил крыльцо, пытался наладить водопровод. Всё это, безусловно, были нужные дела, но они никак не приближали её к концу огородных работ.
К выходным на дачу снова нагрянули родственники. На этот раз — с инспекцией и рассадой.
— Ну, как вы тут без меня? — бодро спросила Инга Сергеевна, чьё давление, видимо, пришло в норму при виде вскопанной земли. — Ох, Дашенька, что-то грядки у тебя кривоваты. Ну да ладно, для первого раза сойдёт.
Она, как генерал на поле боя, указала, куда сажать её драгоценные помидоры, и, посадив для вида два кустика, удалилась на крыльцо пить чай с баранками. «Спину беречь надо», — пояснила она.
Зоя с Колей привезли пакет семян огурцов и с важным видом разложили их по грядкам, которые вскопала и удобрила Дарья.
— Фух, ну вот, самое главное сделали! — с облегчением сказала Зоя, отряхивая несуществующую пыль с маникюра. — Осталось только поливать. Даша, ты ведь будешь тут каждый день, тебе нетрудно.
Глеб Дмитриевич, оглядев поле под картошку, авторитетно заявил:
— Земля хорошая, пушистая. Молодцы, подготовили. Только сажать сегодня нельзя, луна не в той фазе. Урожая не будет.
И тоже отправился на крыльцо, где уже разворачивались дебаты о политике. О том, что лучшая фаза луны для посадки картофеля — это когда её, картошку, кто-то сажает, он тактично умолчал.
Дарья осталась одна посреди этого поля чудес. Вокруг неё суетились родственники, жарили шашлык, обсуждали свои дела, а она стояла с лейкой в руках и чувствовала себя золушкой, на которую свалили всю грязную работу. Только вот феи-крёстной на горизонте не наблюдалось, и на бал её никто не звал.
Вечером, когда сытые и отдохнувшие «помощники» стали собираться домой, Инга Сергеевна подошла к Дарье и вручила ей длинный список.
— Дашенька, я тут набросала, что нужно делать. Помидоры поливать под корень, тёплой водой. Раз в неделю подкармливать. И пасынковать не забывай, а то в листву всё уйдёт. И от фитофторы обработать надо будет, я тебе скажу когда.
Дарья молча взяла листок. Это была уже не просто наглость. Это было издевательство.
— А вы когда в следующий раз приедете «помогать»? — не удержалась она от саркастического вопроса.
— Ой, милая, дел в городе полно! — замахала руками свекровь. — Но ты не волнуйся, мы будем звонить, контролировать! Главное, ты всё делай, как я сказала, и будет у нас урожай на зависть всем соседям!
«У НАС будет урожай», — мысленно повторила Дарья. Она посмотрела на Захара, который с улыбкой провожал свою родню, и поняла, что он так ничего и не понял. Он всё ещё верил в «семью-силу» и «общее дело».
Когда последняя машина скрылась за поворотом, и на даче воцарилась тишина, Дарья подошла к своему мужу. Она была спокойна, как никогда. Ярость, кипевшая в ней всю неделю, сменилась холодной, звенящей решимостью.
— Захар, — сказала она тихо, но твёрдо. — У нас с тобой серьёзный разговор. И он тебе очень не понравится.
Она смотрела ему прямо в глаза, и в её взгляде он впервые увидел не привычную мягкость и уступчивость, а что-то новое, стальное. Что-то, что заставило его весёлую улыбку медленно сползти с лица. Он вдруг понял, что его гениальный план по организации «семейного подряда» дал трещину. И трещина эта грозила превратиться в пропасть, которая разделит их навсегда.
— Серьёзный разговор? — Захар удивлённо вскинул брови, пытаясь вернуть на лицо беззаботное выражение. — Дашенька, ты чего? Устала, наверное. День такой напряжённый был. Сейчас чайку с мятой заварим, и всё пройдёт.
Он попытался обнять её, но Дарья мягко, но настойчиво отстранилась.
— Нет, Захар. Чаем тут не поможешь. Садись, — она кивнула на садовую скамейку, которую он с такой гордостью сколотил на прошлой неделе. Сама осталась стоять, возвышаясь над ним, и это простое физическое преимущество придавало ей сил.
— Я хочу, чтобы ты меня выслушал. Не перебивая. Не оправдываясь. Просто выслушал, — начала она, и её голос, хоть и был тихим, звучал в вечерней тишине оглушительно. — Ты купил эту дачу. Твоя мечта. Хорошо. Но ты забыл спросить, о чём мечтаю я. Ты привёз сюда свою родню, которая, не моргнув глазом, поделила мою землю, моё время и мои силы. Ты нарисовал план, где назначил всех начальниками, а меня — единственным исполнителем. Целую неделю я в одиночку превращала этот бурьян в огород. Я гнула спину за твою мать, за твою сестру, за твоего отца. А они приехали сегодня, чтобы съесть шашлык, дать мне ЦУ и уехать, оставив меня с твоей «мечтой» один на один.
Она сделала паузу, переводя дух. Захар сидел, понурив голову, и чертил ботинком на земле замысловатые узоры.
— «У НАС будет урожай», — сказала мне твоя мама. Так вот, Захар. Никакого «у нас» не будет. Будет мой урожай. Или не будет никакого. С этой минуты я не принимаю никаких указаний, инструкций и советов от твоих родственников. Их грядки — теперь мои грядки. И я буду делать на них то, что считаю нужным. Если они хотят получить отсюда хоть один огурец — пусть приезжают и работают. Не наездами, с инспекцией, а по-настоящему. С лопатой и тяпкой. А нет — значит, осенью урожай будут видеть только на картинках. Это понятно?
— Даш, ну ты чего завелась? — промямлил Захар, всё ещё не осознавая масштаба бунта. — Они же помочь хотели…
— Помочь?! — Дарья рассмеялась, но смех получился злым и горьким. — Помочь — это приехать и вскопать землю вместе со мной, а не привезти пакетик семян и указать, где мне их посадить! Твоя семья привыкла, что я молчаливая, удобная, безотказная. Всё, Захар. Эта Дарья закончилась. Здесь, на этой земле. И если ты меня не поддержишь, то можешь прямо сейчас собирать вещи и ехать «координировать» свою маму в её городской квартире.
Последние слова она произнесла почти шёпотом, но от этого они прозвучали ещё весомее. В воздухе повисла звенящая тишина, нарушаемая лишь стрекотом кузнечиков. Захар наконец поднял на неё глаза. В них был испуг. Он вдруг понял, что это не просто женский каприз или усталость. Это был ультиматум. Он увидел перед собой не свою тихую, домашнюю Дашу, а совершенно незнакомую, сильную и решительную женщину. И эта женщина ему нравилась и пугала одновременно.
— Я… я понял, — наконец выдавил он. — Что ты хочешь, чтобы я сделал?
— Для начала, — тон Дарьи смягчился, но стальные нотки в нём остались, — ты завтра возьмёшь лопату и посадишь всё то картофельное поле, которое твой отец забраковал из-за «неправильной луны». А потом мы вместе решим, что делать с остальным огородом. С нашим огородом.
И он посадил. Весь следующий день Захар, кряхтя и отдуваясь, таскал вёдра с картошкой, нарезал борозды и закапывал клубни. Дарья работала рядом, но молча, давая ему прочувствовать всю прелесть «общего дела» в одиночку. К вечеру он едва стоял на ногах, но на его лице, помимо усталости, было и что-то похожее на уважение.
Жизнь на даче потекла по-новому. Дарья, ощутив вкус свободы, вошла в азарт. Она выполола половину огуречной грядки, которую «застолбила» Зоя, и посадила на её месте свои любимые астры и георгины. На краю картофельного поля она устроила небольшой пряный садик: мята, мелисса, базилик, тимьян. «Для чая полезно, — объяснила она мужу. — А ещё тимьян, или как его в народе называют, чабрец, — отличный медонос, пчёл привлекает, они нам и овощи заодно опылять будут». Захар только кивал, с удивлением открывая в своей жене агронома-самоучку.
Телефонные звонки от Инги Сергеевны стали настоящим испытанием для нервной системы Захара.
— Сынок, как там мои помидорчики? Даша их пасынкует? А подвязывать уже пора! И смотри, чтобы она их не залила, а то корневая гниль пойдёт!
Захар, проинструктированный женой, мужественно держал оборону.
— Мама, всё в порядке. Даша за всем следит. У неё своя система.
— Какая ещё система? — возмущалась свекровь. — Есть агротехника, проверенная годами! Пусть делает, как я сказала!
— Мам, она делает так, как считает нужным, — твёрдо отвечал Захар и, не дожидаясь новой волны негодования, клал трубку.
После каждого такого разговора он шёл к Дарье, как побитая собака.
— Она меня с ума сведёт, — жаловался он.
— Терпи, казак, атаманом будешь, — усмехалась Дарья, обрывая лишние листья на капусте. — Это твоя семья. Ты и учись выстраивать с ними границы.
Лето шло своим чередом. Огород, вопреки всем мрачным прогнозам, рос и зеленел. Помидоры, которые Дарья подкармливала не химией, а настоями крапивы и золы, наливались соком. Огурцы, которым досталось лишь полгрядки, плелись по шпалере с удвоенной силой. А цветы, посаженные на месте «стратегических» овощей, радовали глаз буйством красок.
Родственники, как и предполагалось, не появлялись. У Зои внезапно началась аллергия на цветение, Коля был в вечной командировке, а свёкры всё лето «лечили суставы» в городском санатории, который, по странному совпадению, находился в соседнем от их дома квартале.
Они впервые за лето явились в конце августа. Все вместе, словно сговорившись, приехали за урожаем.
— Ну, здравствуйте, труженики! — с порога провозгласила Инга Сергеевна, неся перед собой большую плетёную корзину. — Принимайте гостей! Приехали помочь вам урожай собрать, а то вы одни тут надорвётесь.
Дарья встретила их на крыльце. Спокойная, загорелая, в простом ситцевом платье. Она с улыбкой оглядела всю делегацию.
— Помощь — это хорошо, — кивнула она. — Только помогать уже почти нечему. Мы с Захаром почти всё убрали.
— Как убрали? — ахнула Зоя. — А наши огурцы?
— Ах, огурчики! — всплеснула руками Дарья. — Конечно, есть и огурчики. Пойдёмте, я вам покажу.
Она повела их в огород. Картина, открывшаяся их взорам, была далека от их ожиданий. Вместо ровных рядов овощей их встретил пёстрый ковёр из цветов, зелени и аккуратных, ухоженных грядок.
Вот, — Дарья указала на аккуратные баночки, которые она за всё лето успела заготовить. — Огурчики маринованные, огурчики солёные…
Помидорчики в собственном соку, лечо, икра кабачковая. Всё, как вы любите.
Родственники замерли. В их глазах читалось недоумение.
— Это… это всё? — первой обрела дар речи Инга Сергеевна. — А свежие помидоры? Мне же для салата надо! Моё «Бычье сердце»!
— «Бычье сердце» удалось на славу, — невозмутимо ответила Дарья. — Вон, в той корзине, остатки. Мы уже и сока наделали, и наелись вдоволь. А это, — она кивнула на корзину, — соседям обещала. У них в этом году помидоры фитофтора побила, а мои, видите, чистенькие. Секрет простой — мульчирование скошенной травой и никакой химии. Влага сохраняется, сорняки не растут, и зараза не цепляется.
— А картошка? — подал голос Глеб Дмитриевич, с тоской глядя на то место, где должно было быть его картофельное поле.
— Картошечка тоже уродилась, — с готовностью отозвался Захар, который до этого стоял за спиной жены, как надёжный тыл. — Мы уже выкопали, в погреб спустили. Мешков пять получилось. Нам на всю зиму хватит.
Лица родственников вытягивались всё сильнее. Зоя с почти детской обидой посмотрела на свои бывшие огуречные грядки, где теперь пышно цвели циннии.
— А я… я так хотела свежих огурчиков с грядки, — пролепетала она.
— Так в чём же дело? — улыбнулась Дарья. — Вон, на столе лежат, только что с грядки. Угощайтесь.
Она взяла со стола тарелку со свежими овощами и протянула им. Но никто не притронулся. Это было не то, за чем они ехали. Они ехали не за тарелкой огурцов. Они ехали за вёдрами, за мешками, за правом взять своё, то, что, как они считали, им причиталось.
— Мы, значит, планировали, семена привозили, а вы тут без нас всё съели и по банкам закатали? — в голосе Инги Сергеевны зазвенела сталь.
И тут Дарья перестала улыбаться. Она посмотрела прямо в глаза свекрови, и её взгляд был твёрд, как никогда.
— Планировали? Да. Семена привозили? Да. А кто копал, полол, поливал, подвязывал и окучивал всё лето, с мая по август? Кто боролся с тлёй и слизнями? Кто вставал в пять утра, чтобы полить всё до жары? Мы с Захаром. Вдвоём. Поэтому это НАШ урожай. И мы им распоряжаемся так, как считаем нужным.
Она повернулась к столу и взяла одну из банок с маринованными огурцами.
— Но поскольку мы не жадные, — она протянула банку опешившей Зое, — вот, держи. Гостинец. И вам, мама, — она взяла банку с помидорами, — тоже. Угощайтесь зимой, вспоминайте, как хорошо летом на даче.
Это был сокрушительный удар. Подачка. Благотворительность. Лица родственников вспыхнули от обиды и унижения. Инга Сергеевна поджала губы, Глеб Дмитриевич отвернулся, а Зоя смотрела на банку в своих руках так, будто это была не консервация, а какой-то ядовитый трофей.
— Пойдёмте отсюда, — процедила свекровь сквозь зубы и, развернувшись на каблуках, зашагала к машине. Остальные молча последовали за ней.
Когда машина скрылась в облаке пыли, Захар подошёл к Дарье и крепко обнял её.
— Ты была великолепна, — прошептал он ей на ухо. — Как маршал Жуков на параде Победы.
Дарья рассмеялась. Впервые за долгое время — легко и свободно.
— Просто я решила, что мой огород — мои правила, — ответила она, прижимаясь к его плечу.
Они ещё долго стояли, обнявшись, глядя на свой маленький рай, отвоёванный у всего мира. Солнце садилось, окрашивая небо в нежные пастельные тона. В воздухе пахло цветами, мятой и спелыми яблоками. И в этой тишине и покое было столько счастья, что его хватило бы на всю оставшуюся жизнь. Они оба поняли, что дача, которая чуть не стала яблоком раздора, в итоге подарила им нечто гораздо большее, чем урожай, — она подарила им новую семью. Семью, состоящую из двух человек, которые научились быть не просто мужем и женой, а настоящими партнёрами, готовыми вместе стоять за свою землю, свои границы и своё право на счастье.
