Мария стояла у кухонного стола, разбирая коробку с документами для бухгалтерии, и пыталась не смотреть на свекровь, которая удобно устроилась на диване с чашкой чая и выражением лица, словно только что выиграла лотерею.
— Мария, — с нажимом протянула Галина Петровна, облокотившись на подлокотник. — Ты мне скажи честно, а ты правда думаешь, что я на эти гроши проживу?
— Мам, — осторожно начала Мария, — ну я же переводила тебе деньги на лекарства и коммуналку.
— Да, конечно, на таблетки и свет! — насмешливо протянула свекровь, — а на себя что? Ты-то вечно с мыслями о фирме, а я тут… кот наплакал.
Мария сжала зубы. Её терпение было на пределе, но она попыталась спасти ситуацию дипломатично:
— Мама, может, поговорим о сумме, которую реально нужно, а не о том, что «кот наплакал»?
— Сумма? — Галина Петровна нахмурилась. — Ты вообще слышишь, что говоришь? Сумма — это не то, что я хочу. Сумма — это то, что я заслужила! Ты ведь развивалась в браке, а значит… — она понизила голос, делая паузу, словно раскрывает мировую тайну, — значит, всё по справедливости должно делиться.
Мария замерла. Она знала, что это логическая ловушка: от денег легко перейти к доле в бизнесе, и она это ощущала всем телом.
— Мам, — медленно сказала Мария, — фирма моя. Я её создавала задолго до нашего брака. Твои… — она попыталась подобрать мягкое слово, но не смогла. — …пожелания сюда не вписываются.
— Ах, так! — Галина Петровна ухмыльнулась. — А вот Илья говорит, что я права. Говорит, что сын должен думать о матери, а не о жене.
Мария хотела было вскакивать и кричать, но остановилась. Она знала — если сейчас потеряет контроль, свекровь просто начнёт выкручивать её на все 360 градусов.
— Илья, — сказала она, повернувшись к мужу, который стоял у окна и играл с телефоном, — ты вообще слышишь, что мама говорит?
— Слышу, — тихо ответил он. — Но мама действительно нуждается.
— Ты слышал слово «доля»? — Мария резко шагнула к нему. — Мама не просто хочет денег, она хочет фирму!
— Я… — Илья закашлялся. — Я не хочу, чтобы ты на меня обижалась. Ты же понимаешь, мама ведь…
— Мама ведь хочет сесть на шею, Илья, — не выдержала Мария. — И ты собираешься ей это позволить?!
Илья опустил глаза. Он был слабохарактерным и постоянно искал путь, как угодить всем сразу, забывая, что в итоге остаётся один.
— Ты слишком строгая, — тихо сказал он. — Мама же вся жизнь для нас старалась…
— Старалась, да, — Мария с сарказмом покачала головой. — А теперь хочет, чтобы я подарила ей фирму!
Галина Петровна обрадовалась, словно Мария сама признала свою «вину».
— Вот видишь, — удовлетворенно протянула она, — я же говорила, что справедливо. Мы же семья!
Мария сделала глубокий вдох. Её пальцы непроизвольно сжались в кулаки. Внутри бурлило чувство предательства: человек, который должен был быть её партнёром, теперь полностью на стороне матери.
— Я не буду больше терпеть манипуляции, — тихо, но уверенно сказала Мария. — Илья, если ты выбираешь маму, я выбираю себя.
Илья прижался к двери, словно ищет поддержку.
— Ты слишком резко, — сказал он, пытаясь взять Марии руку.
— Резко? — она отдернула руку. — Я уже слишком долго терпела. Слишком долго закрывала глаза на шантаж, на твоё молчание, на твою готовность стать «сынком маменькиным».
— Мария, — он опустил голову, — но…
— Никаких «но», — сказала она твердо. — Я не могу жить в доме, где моя жизнь и мои усилия превращаются в игрушку для чьих-то амбиций.
Галина Петровна только хлопала глазами, не понимая, как всё могло так обернуться.
— Ты совсем совесть потеряла! — вскрикнула она. — Так и останешься одна, с этой… с этой фирмой!
— Да, — Мария улыбнулась через зубы, — лучше потерять мужа, чем позволить садиться на шею.
И с этими словами она ушла в свой кабинет, оставив за спиной двух мужчин: одного, который не понял, что выбрал неправильную сторону, и другого, который только что потерял власть над ситуацией.
За окнами кухни осенний ветер шуршал желтыми листьями. Мария впервые за долгое время почувствовала, как тяжёлый груз уходит с плеч. Но впереди была битва, которая только начиналась.
— Ну что, Илья, — пробормотала Галина Петровна, — это твоя война, а не моя…
Илья поднял глаза и понял, что выбора у него больше нет.
Мария с утра заметила, что на кухне появился новый элемент тревожности — не случайный запах старого чая, а предвестник грозы в лице Галины Петровны, которая уже расставила свои чашки на столе, как полевые орудия на карте боя.
— Доброе утро, Мария, — с лукавой улыбкой протянула свекровь, — сегодня мы будем говорить о твоей фирме.
— Мама… — Мария пыталась спрятать раздражение под дружелюбной маской, — я уже говорила, что фирма моя. Мы можем обсудить помощь с финансами, но доля…
— Доля! — резко перебила Галина Петровна. — Именно доля. Разве я не права? Ты развивалась в браке, значит, всё честно должно быть поровну.
Мария вздохнула и закрыла глаза на мгновение, представляя, как кофе остывает, а вместе с ним и её терпение.
— Давай по-честному, — сказала она, опершись локтями о стол, — если ты хочешь долю, мы должны всё оформить юридически. А это значит: оценка фирмы, аудит, нотариусы…
— Ах, — с притворной скорбью вздохнула Галина Петровна, — давай не будем усложнять. Всё по-честному, как в семье!
— Семья… — тихо пробормотала Мария, — я уже слышала это слово около тысячи раз за последние две недели.
Илья стоял в углу кухни, потеряв всякую ориентацию. Он всё ещё пытался умиротворить обе стороны, но понимал: корабль уже идёт на айсберг.
— Мама, — сказал он тихо, — может, мы просто поможем Марии с финансами…
— Нет, сынок, — Галина Петровна подняла пальчик, — это несправедливо! Почему только она получает прибыль? Мы же одна семья!
Мария почувствовала, как в груди закипает кровь. Сарказм — единственный её щит:
— О, конечно! Мы же одна семья! — она хлопнула по столу. — Только почему-то «одна семья» означает: я работаю, вы распоряжаетесь!
— Это не так! — вскрикнула свекровь. — Ты сама придумала этот бизнес в браке, а значит…
— Ага, значит, теперь делюсь всем, что нажито за последние пять лет, — прервала Мария. — Отличная логика, Мам. Серьёзно.
Илья заметно сник. Он понимал, что сторона матери крепче, чем его желание сохранить мир в семье.
— Послушайте, — сказала Мария, сдерживая эмоции, — если вы хотите долю, это серьёзный шаг. Мы идём к юристу, и пусть он решает, кто прав.
— Юрист?! — возмутилась Галина Петровна, — ты хочешь проигнорировать семейные ценности?!
— Ценности, — Мария прищурилась, — — это когда я трачу годы, а потом делюсь всем с тем, кто думает, что «мы же семья» означает «садись на шею».
— Ты совсем совесть потеряла! — выдала свекровь, вскакивая с дивана. — Мы тут о помощи, о доверии, а ты…
— А я о бизнесе, мам, — резко перебила Мария. — И о том, чтобы не стать заложником ваших амбиций.
Илья шагнул, пытаясь вставить слово, но Мария его остановила взглядом:
— Не надо. На этот раз не надо.
Галина Петровна со злостью ударила ладонью по столу:
— Ты пожалеешь об этом!
— Скорее всего, — Мария улыбнулась сквозь зубы. — Но уж точно не я.
День продолжался, а атмосфера дома становилась всё более удушающей. Мария пыталась работать, набравшись терпения, но каждые пять минут слышала новые аргументы свекрови.
— Ты думаешь, я собираюсь сидеть сложа руки? — Галина Петровна шипела. — Сколько я на пенсии? Сводим концы с концами, а ты тут… прибыль считаешь!
— Мам, — Мария терпеливо сказала, — на твои пенсии я могу переводить деньги без всякой доли в фирме.
— Нет! — Галина Петровна наступала, — доля! Мы же семья!
— Семья — это когда я решаю, что делать со своей компанией, а не когда меня заставляют отдавать половину — усмехнулась Мария. — Семья — это когда дети помогают родителям, а родители не требуют контроля.
Илья замер. Ему казалось, что каждая фраза Марии — это нож в спину, и, возможно, в сторону его собственной матери.
— Ты выбрала сторону, — тихо сказал он. — Или…
— Или что? — Мария приподняла бровь. — Или ты всё равно остаёшься на стороне мамы, потому что боишься конфликта?
Илья не ответил. Он просто опустил глаза и отошёл к окну.
Вечером Мария сидела в кабинете, оценивая документы, когда Илья подошёл.
— Мария, — начал он, — может, мы попробуем как-то мирно…
— Мирно? — она усмехнулась. — На что похоже «мирно» для тебя? На то, чтобы отдать фирму и продолжать жить с мамой, а я… что, я просто исчезну?
— Нет… — запнулся он.
— Точно, — сказала Мария, — исчезнуть придётся тебе. Ты можешь оставаться с мамой и… жить по её правилам.
В этот момент она впервые почувствовала, что дверь в новую жизнь приоткрылась. Она знала, что будет больно, что впереди будут скандалы, суды, эмоциональные разборки, но впервые за долгое время почувствовала уверенность: больше она не позволит манипулировать собой.
— Завтра я буду подавать документы на развод, — сказала она мягко, почти как констатацию факта. — Это мой второй шанс, Илья. Твой шанс выбирать — с кем ты.
Илья стоял, не в силах сказать ни слова. Галина Петровна тем временем громко топала по коридору, готовясь к очередной «операции», но Мария уже знала: сегодня она потерпела поражение, а завтра — начнёт побеждать.
И с этим знанием, среди кипящих документов и холодного света настольной лампы, Мария впервые за долгое время улыбнулась.
Мария сидела в зале суда и пыталась держать лицо. Сердце колотилось, а мысли метались: «Как так получилось, что я здесь, против человека, которого когда-то считала частью семьи?» За стеклянной перегородкой Галина Петровна рассматривала её взглядом хищницы — точнее, того, кто привык выигрывать, манипулируя всеми вокруг.
— Мы же семья! — громко произнесла свекровь, когда адвокат огласил её требования о доле в бизнесе.
— Семья? — Мария хмыкнула, чуть слышно, для себя. — Семья, в которой тебя превращают в заложника… лучше пусть будет враг.
Илья стоял рядом с матерью, и Мария впервые посмотрела на него без иллюзий. В его глазах не было решимости, только страх, и теперь она понимала: он выбрал маму, а не её.
— Ты понимаешь, что теряешь, — шепнул Илья.
— Нет, Илья, — спокойно сказала Мария, — я обретаю себя.
Судья внимательно слушал аргументы обеих сторон, но Мария чувствовала внутреннее облегчение. Она знала, что документы, баланс, аудит — это формальности, а победа уже на её стороне. Победа над манипуляциями, над предательством, над страхом.
— Я прошу, чтобы решение суда подтвердило права на фирму за Марией, — сказала адвокат Марии, и голос её звучал как боевой рог.
Галина Петровна вскочила:
— Ты пожалеешь об этом! — закричала она, но судья строго посмотрел на неё, и женщина словно впала в ступор.
Мария шагнула вперёд, не выдержав напряжения. Её руки дрожали, но голос был твёрд:
— Никогда.
После суда она вышла на улицу, и свежий осенний ветер словно смыл всю усталость и тревогу. Илья стоял рядом, опустив глаза, а Галина Петровна — чуть поодаль, стиснув губы.
— Это твоя жизнь, — сказала Мария себе, — и я буду жить её по своим правилам.
Вечером дома, уже одна, она позволила себе глубокий вдох. Её фирма была цела, свобода — реальна, а впереди — новый путь. И впервые за долгое время она почувствовала лёгкость, словно камень с плеч упал и остался там навсегда.
— Второй шанс, — прошептала Мария, улыбаясь в пустоту. — И он мой.
И в этот момент она поняла, что настоящая победа — не деньги и не доли, а способность сказать «нет» тем, кто пытается управлять твоей жизнью.
