Супруги Петровы давно мечтали о новой машине. Их старенькая хоть и бегала ещё, как молодая, но вид у неё был уже довольно потрёпанный, и стыдно было на ней разъезжать по городу. Разве что на дачу сгонять на ней, да в лес за природными дарами.
Посовещавшись на семейном совете, решили старшие Петровы залезть в кабалу — взять кредит, но сын их, Василий, был умнее и предложил просто продать дачу.
— Ну зачем она вам? Ведь ездите туда и каждый раз ругаетесь, — высказал он то, о чём думали родители, но боялись произнести это вслух. — Тебе, папа, хочется в выходной расслабиться, пивка попить, а приходится сдерживать свои желания, потому что за рулём нельзя. А ты, мама, после дачи два дня разогнуться не можешь и проклинаешь эти свои грядки до следующих выходных. А потом раздаёшь свои кабачки и огурцы всем, кто появится в радиусе твоей видимости и не успеет скрыться. Вы бы лучше продали свою дачу, купили бы себе новую машину и вам ещё на путёвку по Золотому кольцу останется.
— Эм… — Родители переглянулись.
— Ну а если не хотите никуда ехать, можете мне оставшиеся деньги отдать, — рассмеялся сын, довольный своей находчивостью, — я с них начну копить на первоначальный взнос за квартиру. Ипотеку возьму. Где-то же мне надо жить, не буду ведь я до пенсии с вами куковать.
— Так, может, старую машину тоже продать, а, сынок? — заикнулась мать, Зоя Ивановна.
— Мам, ну, ты разошлась! Тебе только волю дай, всё с молотка пустишь, — рассмеялся Вася. Парень он был умный не по годам. — Чем тебе старая машина помешала? Пусть себе стоит в гараже. На чём вы в лес ездить будете с отцом? Не на новенькой же. А на рыбалку? Ты же сама потом бате всю плешь проешь, что в новой машине рыбой воняет. Да и я, может, решусь, когда-нибудь на права отучиться. Будет на чём практиковаться.
На том и порешили. Дачу продали, машину купили. Радость от приобретения длилась столько времени, сколько ушло на дорогу от автосалона до дома Петровых. Ещё не привыкнув к новым габаритам, Виталий Ильич припарковался слишком близко к бордюру и, выходя из машины, попал ногой между бордюром и кузовом. Потеряв равновесие, глава семейства рухнул на асфальт, в ноге что-то хрустнуло, и он взвыл на весь двор раненым бизоном.
Рентген показал перелом.
— Это закон подлости, — расстроился Виталий Ильич. — Покатались, называется.
Зое Ивановне ничего не оставалось, как утешать мужа и жаловаться на судьбу-злодейку всем родственникам подряд, поэтому она была крайне удивлена, когда в гости к ним неожиданно нагрянула мужнина двоюродная сестрица Нюра, ведь ей Зоя Ивановна тоже не забыла поплакаться. К тому же золовка позвонила ей сама, чтобы похвастаться ещё одной квартирой, которая досталась им в наследство от каких-то прадедов их ветвистого генеалогического древа.
— Привет, родственники! — Нюра радостно бросилась обнимать Зою и Виталика, чуть не выбив у него костыли из подмышек. — Я мимо шла, дай, думаю, зайду. Тортик, вот, принесла. Чаю нальёте?
Зоя Ивановна была радушной хозяйкой и пригласила гостью на кухню. За чаем затянулось неловкое молчание. А чего ещё рассказывать? Всё уже по телефону сказано — пересказано триста раз.
— Я тут чего подумала, — заговорила, наконец, Нюра, — зачем вам две машины?
Виталий Ильич аж закашлялся, поперхнувшись чаем.
— К тому же ты, Виталик, долго ещё за руль сесть не сможешь. Ну куда тебе с костылями?! — она легонько пнула носком ноги костыль Виталика.
— Так мы… это… Одна — чтоб за город ездить, в другой — по приличным местам разъезжать, — стал оправдываться брат, будто его уличили в чём-то непотребном. Да и гипс обещали скоро снять.
— Да ладно тебе, — фыркнула Нюра, — дачу ведь вы продали. Зойка сама сказала, что надоела она вам и вы вместо неё вторую машину купили.
— Ну, допустим, — наконец пришёл в себя от бесцеремонных вопросов двоюродной сестрицы Виталий Ильич, — а тебе-то, что за печаль?
— В общем, Павлуша мой на права сдал, — Нюра сказала это с таким видом, словно её Павлуша улетел в космос без скафандра и вернулся живым и нормальным.
Павлуша — сын Нюры, тридцатилетний детина, про которого ходили легенды среди родственников, так как он уже восемь раз заваливал вождение. И вот радость-то: сдал и никого не задавил даже! И у инструктора обошлось без инфаркта. А, может, просто тот решил избавиться побыстрее от незадачливого ездока и выдать уже ему права.
— Поздравляем, — Виталий Ильич посмотрел на жену, ища у неё поддержки.
Та закивала.
— Ну так вот, — продолжила Нюра без тени смущения и сомнения в своей правоте и адекватности, — мы подумали, а не взять ли у вас одну машину. Так сказать, для тренировки. Надо же мальчику на чём-то учиться.
— То есть как взять? — подала голос Зоя Ивановна.
— Ну, как, как — по-родственному, — Нюра посмотрела на жену брата как на двоечницу, которой всю четверть объясняли материал, но она так ничего и не поняла.
— То есть, мы должны просто так взять и отдать вам свою машину? — переспросила Зоя Ивановна, думая, что ослышалась.
— Ну а что такого? Вам что, такое ведро с гвоздями жалко? — развела руками гостья, искренне удивившись. — Мы же близкие люди.
Хозяева от такой наглости на время потеряли дар речи. На помощь пришёл Вася, сынок.
— О, тёть Нюр, привет! — зашёл он на кухню и, пальцем смахнув шмат крема с торта, закинул его в рот. — Ммм, вкусно! Ты к нам с каким ветром? Как там Павлик?
— Здравствуй, Вася. Да вот, прошу у твоих предков машину для Павлуши. Он ведь сдал, таки, на права! А они, — Нюра кивнула поочерёдно на Зою с Виталиком, — что-то мнутся. Родня называется.
Она обиженно отвернулась к окну. Вася укоризненно покачал головой, глядя на родителей.
— Мама, папа, ну вы что, это же родня! А с роднёй надо делиться, да, тёть Нюр? Вот у вас две квартиры. А зачем вам две?
— К-как, зачем? — опешила та. — Чтобы было.
— А у меня ни одной. По-родственному вы могли бы и отдать мне одну. Мы же родня. Ну что вам, жалко, что ли? Я ведь как-то должен учиться жить самостоятельно.
— Ну ты Вася и нахал! — округлила глаза Нюра, не ожидая такого поворота и особенно подвоха от младшего Петрова. — Квартира — это наша недвижимость. Наша страховка. А ваша машина стоит без дела. Даже две машины.
— Ну, раз стоят, значит, это тоже недвижимость. А если ты переживаешь за Павлушу своего, продай квартиру, купи ему машину. Пусть тренируется. И про страховку не забудь, — Вася подмигнул сперва тётке, потом родителям и снова зачерпнув пальцем крем, исчез с кухни, как и не бывало.
— Совсем вы тут зажрались, буржуи несчастные! — оскорблённая таким наглым предложением и прямым отказом от какого-то сопляка, Нюра вскочила с места и схватила коробку с остатками торта. — Ещё торт им несла, на семейные узы надеялась! А они! Меркантильные, жадные люди! Скоро все вокруг узнают, какие вы эгоисты! Забудьте вообще, что у вас есть такие родственники, как мы!
— Что ж, мы будем долго горевать, — притворно вздохнула Зоя, закрывая за золовкой дверь.
Вскоре Нюра оповестила всю родню о «жадности» Петровых. Но добилась совсем противоположного: вместо того, чтоб осуждать находчивую семейку, родственники стали предлагать Нюре свои «лишние» вещи, но, когда шурин предложил ей свою вторую пудовую гирю: «Всё равно одна лежит без дела», — она поняла, что все просто насмехаются над ней.
В конце концов, машину для практики Павлика Нюра взяла напрокат. Долго он не проездил: стало понятно, что вождение Павлуша сдал совершенно случайно: мятое крыло, отвалившийся бампер, разбитая фара и поваленная берёза говорили о скором походе Нюры в банк за кредитом на ремонт пострадавшей.
А Петровы остались при двух своих временных «недвижимостях», каждый раз удивляясь человеческой глупости, наглости и бесцеремонности.
