В квартире было темно, часы показывали пять утра. За окном ещё не рассвело, ноябрьская ночь окутывала город густой темнотой. Алина спала, укрывшись тёплым одеялом, когда её вырвали из сна резким движением. Одеяло сорвали, холод ударил по телу, и громкий голос прорезал тишину.
Алина вскочила от того, что с неё сорвали одеяло и громко рявкнули:
— Подъём! Говори пин-код от своей карты!
Над кроватью стояла свекровь, протянув руку и требуя деньги на срочные лекарства. Раиса Степановна дышала тяжело, лицо красное, глаза горели праведным гневом. Женщина держала в руке банковскую карту Алины, очевидно, вытащенную из сумки, которая висела в прихожей.
— Что… что происходит? — Алина замерла, не сразу понимая, что это не сон.
Свекровь наклонилась ближе:
— Мне нужны деньги! Срочно! У меня давление скачет, сердце колотится! Надо ехать в аптеку, покупать лекарства! А денег нет! Говори код!
Алина хлопала глазами, пытаясь сообразить, что вообще делать. Пять утра. Свекровь стоит над кроватью с её картой. Требует пин-код. Муж Артём лежал рядом, но притворялся спящим, лицо повернул к стене. Алина видела, как напряглись плечи мужа, как сжались пальцы на краю подушки. Артём точно не спал. Просто делал вид.
— Раиса Степановна, — голос у Алины дрогнул, но прозвучал твёрдо. — Вон из моей комнаты.
Свекровь отшатнулась, словно её ударили:
— Что?! Как ты смеешь так со мной разговаривать?!
— Я сказала: вон, — повторила Алина, поднимаясь с кровати.
Раиса Степановна возмутилась, голос перешёл на визг:
— Я же мать твоего мужа! Ты обязана помочь! Я умираю, а ты!
— Вы не умираете, — Алина встала, схватила халат и указала рукой на дверь. — Никаких кодов вы не получишь. И верните мою карту.
— Не верну! Пока не дашь код!
— Верните карту, — Алина шагнула к свекрови. — Сейчас же.
Раиса Степановна прижала карту к груди:
— Нет! Мне нужны деньги! У меня приступ! Сердце! Давление!
Алина протянула руку:
— Отдавайте.
Свекровь попятилась к двери:
— Бессердечная! Ты хочешь, чтобы я умерла?!
— Хочу, чтобы вы вышли из спальни и вернули мою карту, — твёрдо сказала Алина.
Раиса Степановна метнула на неё яростный взгляд, бросила карту на пол и выскочила из комнаты, громко хлопнув дверью. Алина осталась стоять посреди комнаты с колотящимся сердцем. Руки тряслись, дыхание сбилось. Кровь стучала в висках. Алина наклонилась, подняла карту с пола, сжала в ладони. Потом обернулась к мужу.
Артём всё так же лежал, отвернувшись к стене. Алина подошла, дёрнула мужа за плечо:
— Ты спишь, да?
Артём не ответил. Алина сильнее тряхнула:
— Артём!
Муж медленно повернулся, потёр глаза, изобразил сонное лицо:
— Что? Что случилось?
— Не прикидывайся, — Алина села на край кровати. — Ты всё слышал.
— Я спал, — буркнул Артём.
— Врёшь. Ты не спал. Ты слышал, как твоя мать ворвалась сюда в пять утра, сорвала с меня одеяло и требовала пин-код от моей карты.
Артём отвернулся:
— Ну и что ты хотела, чтобы я сделал?
— Защитил бы жену, например, — Алина почувствовала, как внутри всё сжимается от обиды. — Сказал бы матери, что так нельзя.
— Мама больная, — пробормотал муж. — У неё давление.
— У неё всегда что-то болит, когда ей нужны деньги, — отрезала Алина. — И ты это прекрасно знаешь.
Артём промолчал. Алина встала, набросила халат, вышла из спальни. На кухне горел свет. Раиса Степановна сидела за столом, держала в руках валерьянку и демонстративно капала себе в стакан с водой. Заметив Алину, свекровь всхлипнула:
— Вот, довела до сердечного приступа… Сейчас умру, и на твоей совести будет.
Алина прошла мимо, включила чайник. Молчала. Раиса Степановна продолжала причитать:
— Я же не для себя прошу! Мне лекарства нужны! Ты что, не понимаешь? Или тебе всё равно?
— Раиса Степановна, — Алина повернулась к свекрови. — Сейчас пять утра. Аптеки закрыты. Даже если бы вы получили деньги, купить лекарства вы не смогли бы. Так зачем вам нужен был пин-код?
Свекровь растерялась, открыла рот, закрыла:
— Ну… потом бы купила. Когда откроется.
— А почему не подождали до утра? Почему ворвались в спальню в пять часов?
— Мне плохо было! — Раиса Степановна повысила голос. — Сердце прихватило! Я думала, умираю!
— Если бы вам правда было плохо, вы бы вызвали скорую. А не рылись в моей сумке, — спокойно сказала Алина.
Свекровь побагровела:
— Ты меня обвиняешь?!
— Констатирую факт.
— Какая ты стала наглая! — Раиса Степановна вскочила. — Раньше тихоней была, а теперь! Видно, Артёмушка тебя слишком распустил!
Алина налила себе воды, сделала глоток. Не ответила. Раиса Степановна продолжала возмущаться:
— Я для вас стараюсь! Живу здесь, помогаю! А ты мне даже денег на лекарства не дашь!
— Вы живёте здесь три месяца, — тихо сказала Алина. — И ни разу не купили даже хлеба. Зато мои продукты едите, мою одежду носите, мои деньги тратите.
— Как ты смеешь?! — завопила свекровь. — Я старая женщина! Мне шестьдесят три года! У меня пенсия маленькая!
— Пенсия у вас нормальная. Двадцать тысяч рублей. Этого хватило бы на лекарства и еду, если бы вы не тратили всё на казино.
Раиса Степановна застыла. Лицо побелело. Алина продолжила:
— Да, я знаю. Артём рассказал. Вы каждую пенсию проигрываете в игровых автоматах. Потом приходите к нам и канючите деньги.
— Это… это неправда! — заикаясь, проговорила свекровь.
— Правда. И вы это прекрасно знаете.
Раиса Степановна схватила валерьянку, сделала несколько глотков прямо из пузырька, закашлялась:
— Ты… ты меня убиваешь… Сердце… не выдержит…
— Хватит театра, — Алина поставила стакан в раковину. — Идите спать. И больше никогда не врывайтесь в нашу спальню.
Свекровь всхлипнула, схватила валерьянку и выбежала из кухни. Алина осталась стоять у раковины. Руки всё ещё тряслись. Она глубоко вдохнула, выдохнула. Попыталась успокоиться.
Три месяца назад Раиса Степановна приехала погостить на выходные. Артём сказал, что мать одинокая, скучает, хочет повидаться с сыном. Алина не возражала. Свекровь приехала в пятницу вечером с одной маленькой сумкой. Алина встретила радушно, накрыла стол, приготовила ужин. Раиса Степановна была мила, вежлива, благодарила за гостеприимство. Обещала уехать в понедельник утром.
Понедельник настал. Раиса Степановна объявила, что чувствует себя плохо, не может ехать в дорогу. Артём забеспокоился, предложил вызвать врача. Свекровь отказалась, сказала, что просто полежит денёк-другой, отдохнёт. Алина согласилась, разумеется. Как можно выгонять больного человека?
Денёк превратился в неделю. Неделя в две. Потом в месяц. Раиса Степановна обосновалась в гостиной, разложила вещи, заняла диван. Каждый раз, когда Алина намекала, что неплохо бы свекрови вернуться домой, Раиса Степановна начинала жаловаться на здоровье. То давление, то сердце, то голова кружится. Артём вставал на защиту матери, просил Алину потерпеть. Мол, мама поправится и уедет.
Но Раиса Степановна не собиралась уезжать. Наоборот, вела себя всё более нагло. Командовала на кухне, переставляла вещи, критиковала Алину. Говорила, что суп недосоленный, котлеты пережаренные, квартира грязная. Алина терпела. Не хотела ссориться, надеялась, что свекровь сама поймёт, что пора уезжать.
А потом начались просьбы о деньгах. Сначала мелкие: дай сто рублей на проезд, дай двести на хлеб. Алина давала, не считала. Потом суммы выросли: тысяча на лекарства, две тысячи на врача. Алина тоже давала, но уже насторожилась. Спросила у Артёма, почему мать постоянно просит деньги. Муж отмахнулся: пенсия маленькая, на жизнь не хватает.
Алина поверила. Пока не встретила соседку Раисы Степановны. Та приехала в город по делам, случайно столкнулась с Алиной на улице. Разговорились. Соседка поинтересовалась, как поживает Раиса Степановна. Алина ответила, что свекровь гостит у них, лечится. Соседка удивилась: лечится? От чего? Раиса Степановна здорова как бык, только вот в казино каждый день пропадает, всю пенсию там оставляет.
Алина опешила. Казино? Раиса Степановна? Соседка подтвердила: да, в посёлке открылся игровой зал, свекровь там завсегдатай. Проигрывает всё подчистую, потом занимает у соседей. Уже всем должна, никто больше не даёт. Вот, видимо, и к сыну приехала за деньгами.
Вечером Алина рассказала Артёму. Муж нахмурился, позвал мать на разговор. Раиса Степановна всё отрицала, плакала, клялась, что соседка врёт из зависти. Но Артём позвонил другим знакомым из посёлка, и те подтвердили: свекровь действительно играет в казино. Артём расстроился, отчитал мать. Раиса Степановна разрыдалась, обещала больше не играть, просила прощения.
Алина надеялась, что после этого свекровь уедет. Но нет. Раиса Степановна осталась. Сказала, что боится вернуться в посёлок, где все знают о её пристрастии. Артём пожалел мать, попросил Алину дать свекрови ещё шанс. Алина согласилась. Снова.
И вот теперь, спустя три месяца, Раиса Степановна врывается в спальню в пять утра и требует пин-код от карты. Алина устала. Устала терпеть, прощать, давать шансы. Хватит.
Алина вернулась в спальню. Артём уже встал, сидел на краю кровати, смотрел в пол. Алина закрыла дверь, села рядом:
— Нам надо поговорить.
— О чём? — не поднимая глаз, спросил муж.
— О твоей матери. О том, что происходит.
— Ничего не происходит.
— Артём, твоя мать только что ворвалась сюда в пять утра и требовала деньги. Это ненормально.
— Ей плохо было, — пробормотал муж.
— Артём, посмотри на меня, — Алина взяла мужа за подбородок, повернула к себе. — Твоя мать врёт. У неё ничего не болит. Ей нужны деньги на казино.
— Она обещала не играть.
— И продолжает играть. Я видела выписки по её карте. Артём, каждую неделю она снимает деньги в игровом зале. Те деньги, которые мы ей даём.
Муж дёрнулся, вырвал подбородок из рук Алины:
— Откуда у тебя выписки по её карте?
— Она сама показывала. Хвасталась, что выиграла. Я посмотрела внимательнее. Там одни проигрыши.
Артём встал, прошёлся по комнате:
— Ну и что ты предлагаешь?
— Пусть уезжает.
— Куда?
— К себе домой.
— Она не хочет, — Артём остановился у окна. — Ей там плохо. Одиноко.
— Артём, это не наша проблема, — Алина подошла к мужу. — Мы не обязаны содержать твою мать.
— Она моя мать!
— Да. Твоя. Не моя. И если ты хочешь ей помогать, помогай. Но не за мой счёт.
Артём повернулся к жене:
— За твой счёт? Мы ведь в браке! Общий бюджет!
— Общий, — согласилась Алина. — Но твоя мать тратит мои деньги на казино. А я с этим не согласна.
— Она больная!
— Нет, она зависимая. От игр. И ей нужна помощь. Но не наша. Ей нужен врач. Психолог.
Артём замолчал. Лицо мужа было красным, челюсть сжата. Алина видела, что Артём злится, но молчит. Не знает, что сказать.
— Я дам ей неделю, — сказала Алина. — Неделю на то, чтобы найти себе жильё и уехать. Если за неделю не уедет, я сама куплю ей билет и отправлю.
— Ты не имеешь права, — процедил Артём.
— Имею. Это моя квартира. Я купила её до брака. И я решаю, кто здесь живёт.
— Ты бессердечная, — тихо сказал муж.
— Может быть, — Алина пожала плечами. — Но я больше не намерена терпеть твою мать.
Артём развернулся и вышел из комнаты, хлопнув дверью. Алина осталась стоять у окна. За стеклом серело небо, начинался рассвет. Ноябрьское утро, холодное, сырое. Алина прислонилась лбом к стеклу. Устала. Очень устала.
Она вспомнила, как познакомилась с Артёмом. Четыре года назад, на корпоративе. Артём работал в соседнем отделе, они иногда пересекались в коридоре, здоровались. А на корпоративе разговорились, потанцевали, обменялись телефонами. Артём оказался обаятельным, весёлым, внимательным. Ухаживал красиво: цветы, рестораны, прогулки. Алина влюбилась. Через год поженились.
Раису Степановну Алина видела нечасто. Свекровь жила в посёлке в трёхстах километрах от города, приезжала раз в полгода. Была вежливой, не лезла в дела молодых. Алина думала, что отношения со свекровью нормальные. Пока Раиса Степановна не приехала погостить и не осталась жить.
Теперь Алина понимала, что ошиблась. Свекровь не просто гостья. Свекровь — паразит. Живёт за чужой счёт, ничего не даёт взамен, только требует. А Артём потакает матери. Защищает, оправдывает, закрывает глаза на очевидное. И Алина больше не может так жить.
Неделя. Одна неделя. Если Раиса Степановна не уедет, Алина примет меры. Какие именно, пока не знала. Но что-то точно придумает.
Проспать после такого было невозможно. Алина дождалась утра и начала собирать вещи свекрови. Шесть утра, за окном посветлело, город просыпался. Алина тихо вышла из спальни, прошла в гостиную. Раиса Степановна спала на диване, укрывшись пледом, храпела. Алина осмотрелась. Вещи свекрови валялись повсюду: кофты на спинке стула, тапки под столом, косметичка на подоконнике, журналы на полу.
Алина достала из шкафа большую дорожную сумку, ту самую, с которой Раиса Степановна приехала три месяца назад. Начала собирать. Одежда, тапки, косметичка — всё аккуратно сложила в дорожную сумку. Работала методично, спокойно, без спешки. Раиса Степановна продолжала спать, не просыпалась. Алина складывала вещь за вещью, очищая гостиную от присутствия свекрови.
Когда сумка была полностью набита, Алина застегнула молнию, поставила у двери. Потом собрала оставшиеся мелочи: расчёску, крем для рук, таблетки, сложила в пакет. Поставила рядом с сумкой. Всё. Вещи собраны. Теперь дело за малым — дождаться, пока Раиса Степановна проснётся.
Алина прошла на кухню, заварила себе крепкий чай. Села за стол, смотрела в окно. Небо затянуто облаками, моросил мелкий дождь. Ноябрь. Холодно, сыро, неуютно. Но Алине было всё равно. Внутри горел огонь решимости. Хватит терпеть. Хватит прогибаться. Хватит жить с постоянным чувством вины и обязанности перед чужим человеком.
Часов в семь на кухню вышел Артём. Муж зевал, тёр глаза, выглядел помятым. Увидел Алину, кивнул, прошёл к чайнику. Налил воды, включил. Молчал. Алина тоже молчала. Напряжение висело в воздухе, густое, осязаемое.
Артём налил себе чай, сел напротив жены. Сделал глоток, поморщился:
— Горький.
— Сахар на столе, — ответила Алина.
Артём насыпал две ложки сахара, размешал. Снова выпил, на этот раз кивнул одобрительно. Потом посмотрел на жену:
— Ты серьёзно?
— О чём?
— Про неделю. Про то, что мама должна уехать.
— Серьёзно.
Артём покачал головой:
— Оль, ну нельзя же так. Она моя мать.
— Я знаю. Но это не даёт ей права врываться в нашу спальню в пять утра и требовать деньги.
— Ей плохо было.
— Артём, хватит, — Алина поставила чашку на стол. — Ты сам знаешь, что твоя мать врёт. Ей не плохо. Ей нужны деньги на игры.
Муж отвёл взгляд:
— Может, ты преувеличиваешь?
— Нет. Я не преувеличиваю. Я говорю факты.
— Ну и что ты хочешь, чтобы я сделал?
— Поддержал меня. Сказал матери, что она должна уехать.
Артём помолчал, потом тихо сказал:
— Я не могу.
— Почему?
— Потому что это моя мать. Я не могу её выгнать.
— Я не прошу тебя её выгонять. Я прошу тебя встать на мою сторону.
— Это одно и то же, — пробормотал Артём.
Алина вздохнула. Разговор заходил в тупик. Артём не хотел идти против матери. Боялся конфликта, боялся обидеть Раису Степановну. А Алина устала быть той, кто всегда уступает.
— Хорошо, — сказала Алина. — Тогда я сделаю это сама.
— Что сделаешь?
— Скажу твоей матери, что она должна уехать. Сегодня.
Артём вскочил:
— Сегодня?! Ты с ума сошла?!
— Нет. Я просто больше не хочу терпеть.
— Оль, ну дай ей хотя бы неделю! Ты же сама говорила!
— Передумала.
Артём схватился за голову:
— Ты не можешь так поступить! Это жестоко!
— Жестоко — врываться в чужую спальню и требовать деньги, — спокойно ответила Алина. — Жестоко — три месяца жить на чужой шее и ничего не отдавать взамен. Жестоко — врать про болезни и тратить чужие деньги на казино.
Артём молчал. Лицо красное, руки сжаты в кулаки. Алина встала, подошла к мужу:
— Артём, я понимаю, что это твоя мать. Но я больше не могу так жить. Либо она уезжает, либо я.
— Ты… ты меня шантажируешь?
— Нет. Я ставлю условия. Выбирай.
Муж отшатнулся:
— Как я могу выбирать между матерью и женой?
— Очень просто. Кого ты больше уважаешь.
Артём замолчал. Смотрел на жену, на пол, на стену. Молчал долго. Потом выдохнул:
— Я пойду поговорю с мамой.
— Не надо, — остановила его Алина. — Я сама поговорю.
— Оль…
— Артём, не надо. Это моё решение. И я сама его озвучу.
Муж опустил руки, кивнул. Прошёл обратно к столу, сел. Смотрел в чашку. Алина вышла из кухни, прошла в гостиную. Раиса Степановна уже проснулась, сидела на диване, смотрела в телефон. Увидев Алину, свекровь скривилась:
— Ты чего так рано встала? Шумишь, спать не даёшь.
Алина не ответила. Подошла к двери, взяла сумку и пакет, принесла в гостиную, положила на пол перед диваном. Раиса Степановна подняла глаза:
— Это что?
— Ваши вещи, — ответила Алина.
Свекровь нахмурилась:
— Зачем ты их собрала?
— Потому что вы уезжаете. Сегодня.
Раиса Степановна расхохоталась:
— Ты шутишь?
— Нет.
— Ты не можешь меня выгнать!
— Могу. Это моя квартира.
Свекровь вскочила с дивана:
— Ты… ты… да как ты смеешь?!
— Смею, — спокойно сказала Алина. — Вы нарушили все границы. Вчера вы ворвались в нашу спальню в пять утра и требовали пин-код от моей карты. Это последняя капля.
— Мне нужны были деньги! На лекарства!
— Нет. Вам нужны были деньги на казино. Не врите.
Раиса Степановна побагровела:
— Кто тебе такое сказал?!
— Неважно. Важно, что это правда. И я больше не намерена финансировать вашу зависимость.
— Какую зависимость?! У меня нет никакой зависимости!
— Есть. Игровая. И вам нужна помощь. Но не моя. Вам нужен врач.
Свекровь схватила подушку, швырнула в Алину. Промахнулась. Подушка упала на пол. Алина даже не дрогнула. Стояла спокойно, смотрела на свекровь.
— Ты дрянь! — заорала Раиса Степановна. — Бессердечная дрянь! Ты выгоняешь больную старуху на улицу!
— Вы не больная. И не старуха. Вам шестьдесят три года, у вас есть своя квартира, пенсия, здоровье. Вы можете жить самостоятельно.
— Я не могу! Мне плохо одной!
— Значит, найдите себе компанию. Запишитесь в клуб по интересам. Заведите друзей. Но здесь вы больше не останетесь.
Раиса Степановна зарыдала. Громко, театрально, размазывая слёзы по щекам. Алина знала, что это спектакль. Свекровь пыталась разжалобить, надавить на жалость. Но Алина была непреклонна.
— Где Артёмушка?! — всхлипывала свекровь. — Позови мне Артёмушку! Он меня не выгонит!
— Артём на кухне. Можете сами к нему пойти.
Раиса Степановна бросилась на кухню. Алина последовала за свекровью. На кухне Артём сидел за столом, смотрел в окно. Раиса Степановна кинулась к сыну:
— Сынок! Твоя жена выгоняет меня! Скажи ей, что она не права!
Артём не повернулся. Молчал. Свекровь схватила сына за плечо, тряхнула:
— Артём! Ты слышишь меня?!
— Слышу, мама, — тихо сказал муж.
— Так скажи ей! Скажи, что я здесь останусь!
Артём медленно повернулся к матери:
— Мама, поезжай домой.
Раиса Степановна застыла:
— Что?
— Поезжай домой. Пожалуйста.
— Ты… ты меня тоже выгоняешь?!
— Я не выгоняю. Я прошу уехать.
— Это одно и то же! — взвыла свекровь. — Вы оба против меня! Родной сын отворачивается от матери!
— Мам, хватит, — Артём встал. — Я люблю тебя. Но Алина права. Ты не можешь так себя вести. Вчера ты перешла черту.
— Какую черту?! Я просила денег на лекарства!
— На казино, — поправил Артём. — Мам, я знаю. Я давно знаю. И я пытался закрывать глаза. Но больше не могу.
Раиса Степановна отступила:
— Вы… вы сговорились…
— Нет, мам. Просто мы оба устали.
Свекровь всхлипнула, вытерла нос рукой:
— Я думала, ты меня любишь…
— Я люблю. Но это не значит, что я должен терпеть твои манипуляции.
Раиса Степановна заплакала по-настоящему. Тихо, беззвучно, слёзы текли по щекам. Алина почти пожалела свекровь. Почти. Но потом вспомнила утренний инцидент, вспомнила три месяца вранья и попрошайничества. И жалость испарилась.
— Я соберусь, — прошептала Раиса Степановна. — Дайте мне час.
— Вещи уже собраны, — сказала Алина. — Стоят в коридоре.
Свекровь посмотрела на невестку с ненавистью:
— Ты всё продумала.
— Да, — согласилась Алина.
Раиса Степановна прошла в гостиную, переоделась, вышла в коридор. Взяла сумку и пакет, надела пальто. Алина стояла у двери с ключами в руках. Свекровь попыталась в последний раз надавить:
— Я не забуду этого. Никогда.
— И я тоже, — ответила Алина. — Никогда не забуду, как вы ворвались в мою спальню в пять утра.
Раиса Степановна открыла рот, закрыла. Ничего не сказала. Развернулась, вышла за дверь. Алина закрыла дверь за свекровью, повернула ключ. Глубоко вдохнула. Всё. Кончено. Раиса Степановна больше не живёт здесь.
Алина прислонилась спиной к двери, закрыла глаза. Напряжение спало, тело обмякло. Хотелось плакать от облегчения, но слёз не было. Только усталость и странное чувство свободы.
Артём вышел из кухни, встал рядом. Молчал. Потом тихо спросил:
— Ты довольна?
Алина открыла глаза, посмотрела на мужа:
— Я поставила точку в её вмешательствах. Да, я довольна.
— Она моя мать, — повторил Артём.
— Знаю. Но это не даёт ей права нарушать мои границы.
Муж вздохнул:
— Может, ты права. Может, я слишком долго позволял ей делать всё, что захочется.
— Может, — согласилась Алина.
Они стояли в коридоре, молча. Потом Артём обнял жену:
— Прости. Мне надо было защитить тебя. Но я не смог.
Алина не ответила. Обняла мужа в ответ. Они так и стояли, обнявшись, посреди пустого коридора.
Прошло два месяца. Раиса Степановна вернулась в свой посёлок. Звонила Артёму раз в неделю, жаловалась на жизнь, просила денег. Артём давал иногда, но небольшие суммы. Контролировал, чтобы мать не тратила всё на казино. Помог свекрови найти психолога, который специализируется на игровой зависимости. Раиса Степановна сначала отказывалась, потом согласилась.
Алина больше не общалась со свекровью. Когда Артём звонил матери, Алина уходила в другую комнату. Не хотела слышать голос Раисы Степановны. Артём не настаивал, понимал.
Отношения между Алиной и Артёмом наладились. Муж стал внимательнее, заботливее. Научился говорить нет матери, когда та требовала слишком много. Научился защищать жену. Поздно, но научился.
Однажды вечером, в конце декабря, когда за окном падал снег, Алина сидела на диване с книгой. Артём зашёл в комнату, сел рядом:
— Спасибо.
Алина подняла глаза:
— За что?
— За то, что не ушла. За то, что дала мне шанс.
Алина улыбнулась:
— Я думала об этом. Серьёзно думала.
— Знаю, — Артём взял жену за руку. — И я бы не винил тебя.
— Но я осталась. Потому что люблю тебя. И потому что ты изменился.
— Стараюсь, — муж поцеловал Алину в висок. — Очень стараюсь.
Алина прижалась к мужу. За окном шёл снег, укрывая город белым одеялом. В квартире было тепло, тихо, спокойно. Никто не требовал денег, не врывался в спальню, не устраивал истерик. Просто тишина, покой, любовь.
Алина закрыла книгу, положила на столик. Подумала о том утре, когда Раиса Степановна сорвала с неё одеяло и потребовала пин-код. Тогда Алина испугалась, растерялась, не знала, что делать. А потом собралась, нашла в себе силы сказать нет. Поставить границу. Защитить себя.
И это было правильно. Алина ни капли не жалела о том, что выставила свекровь. Жалела только о том, что не сделала этого раньше. Три месяца терпения, три месяца унижений можно было избежать, если бы Алина сразу сказала: нет, так нельзя.
Но теперь Алина знала. Знала, что границы важны. Что уважение к себе важнее, чем желание всем угодить. Что иногда надо говорить нет, даже если это больно. Даже если это вызывает конфликт.
И Алина была готова говорить нет. Всегда. Когда это необходимо.
