Ира стояла у плиты и мешала борщ. Саша ходил по кухне взад-вперед.
— Опять пересолила! — Он попробовал и поморщился. — Сколько раз говорить?
— Не пересолила я ничего.
— А это что? — Саша показал ложкой в кастрюлю. — Море Мертвое?
Ира сжала зубы. Тридцать лет одно и то же. Вечно ей что-то не так.
— Добавь воды, если соленый.
— Воды добавь! — Саша хлопнул ладонью по столу. — А может, готовить научишься наконец?
— А может, сам готовь? — Слова вырвались сами собой.
Саша застыл. Так она никогда не отвечала.
— Что?
— Сам готовь, если не нравится. — Ира выключила плиту и повернулась к мужу. — Устала я от твоих претензий.
— Ах вот как! — Саша покраснел. — Значит, претензии у меня? А кто тут целый день дома сидит? Кто деньги в дом не носит?
— Я работаю! В школе работаю!
— Копейки твои! — Саша махнул рукой. — На что их хватает?
Ира почувствовала, что сердце колотится. Настька из комнаты выглянула, но сразу скрылась. Умная девочка.
— Знаешь что? — Саша пошел в спальню. — Надоело мне это все!
Ира слышала, как он что-то бросает в сумку. Неужели правда собирается? Обычно через полчаса остывал и шел мириться.
Но на этот раз не остыл.
— Иду к маме, — объявил он, стоя в прихожей с сумкой. — Там хоть борщ нормальный варят.
— Иди. — Ира даже не вышла из кухни.
Саша ждал. Наверное, думал, что она заплачет и начнет упрашивать остаться. Как раньше.
— Ты серьезно?
— Серьезно. Дверь за собой закрой.
Хлопнул замок. Ира села на табуретку и уставилась на кастрюлю. Ну вот. Тридцать лет брака накрылись из-за борща.
Настька заглянула на кухню.
— Мам, а он правда ушел?
— Похоже на то.
— А что теперь будет?
Ира посмотрела на дочь. У той глаза огромные, испуганные.
— Не знаю, дочка. Честно не знаю.
А в голове одна мысль билась: надо было раньше так отвечать или вообще никогда? И почему на душе не облегчение, а какая-то пустота?
Зазвонил телефон. Наверное, Саша одумался.
— Ира? — Голос свекрови был ледяным. — Что ты с моим сыном делаешь?
— Добрый вечер, Тамара Павловна.
— Какой добрый? Саша приехал весь расстроенный! Говорит, ты его из дома выгнала!
Ира закрыла глаза. Началось.
— Никого я не выгоняла.
— Не выгоняла? А почему он у меня сидит? Плачет почти!
Плачет Саша. Ира представила эту картину и усмехнулась.
— Он сам ушел, Тамара Павловна.
— Сам! Конечно, сам! — Свекровь почти кричала. — Довела ты мужика до ручки! Тридцать лет терпел твои капризы!
— Мои капризы?
— А чьи же? Вечно у тебя что-то не так! То устала, то голова болит!
Ира положила трубку. Разговаривать со свекровью дальше смысла не было.
На следующий день в школе коллеги сразу заметили что-то неладное.
— Ир, ты как-то странно выглядишь, — сказала Лена на перемене. — Что случилось?
— Саша ушел.
— Как ушел? Куда?
— К маме своей. Поссорились вчера.
Лена присела рядом.
— Серьезно поссорились или как обычно?
— Не знаю. Вещи забрал.
— Ой, Ирка… А ты что? Переживаешь?
Ира задумалась. Переживала ли? Вроде бы да. Но не так, как раньше. Раньше сразу бежала мириться, извинялась за все подряд.
— Странно, но не очень. Тишина дома какая-то… непривычная.
— Может, позвонить ему?
— Зачем? Он знает, где меня найти.
Лена удивленно посмотрела на подругу.
— Ты правда изменилась. Раньше бы уже сто раз звонила.
— Устала я, Лен. Надоело все время виноватой быть.
Дома Настя встретила молчанием. Девочка явно переживала, но разговаривать не хотела. Села делать уроки и закрылась в комнате.
Ира приготовила ужин. Автоматически поставила три тарелки, потом убрала одну. Как-то пусто стало на кухне.
Второй день прошел так же. Саша не звонил. Настя ходила угрюмая.
— Мам, а папа вернется? — спросила она за завтраком.
— Не знаю.
— А ты хочешь, чтоб вернулся?
Ира остановилась с чашкой в руках. Хотела ли?
— Хочу. Но не такого, как был.
— Что значит не такого?
— Понимаешь, дочка, я тридцать лет извинялась за каждый шаг. Устала.
Настя кивнула и ничего не сказала.
На третий день позвонила Тамара Павловна.
— Ира, ты совсем с ума сошла? Саша уже третий день у меня сидит!
— И что?
— Как что? Это твой муж! Твое место его уговаривать!
— А его место меня упрекать в чем попало?
— Мужчина имеет право требовать порядок в доме!
Ира рассмеялась. Даже сама удивилась этому смеху.
— Тамара Павловна, а вы спросили, почему ваш сын ушел? Из-за чего?
— Из-за твоего характера!
— Из-за борща. Пересоленного, по его мнению.
Повисла тишина.
— Из-за борща? — переспросила свекровь.
— Из-за борща. И из-за того, что я впервые за тридцать лет не согласилась, что виновата.
Тамара Павловна помолчала.
— Ира, может, хватит дурить? Приезжай, забери мужа.
— Не приеду. Пусть сам решает, где ему жить.
— Ты его потеряешь!
— Может быть.
На четвертый день Саша позвонил сам. Голос был каким-то усталым.
— Ира?
— Слушаю.
— Как дела?
— Нормально. Живу.
— А Настька?
— Тоже живет.
Пауза.
— Может, встретимся? Поговорим?
— О чем говорить?
— Ну… как-то надо решать.
— Решай. Никто не держит.
Еще одна пауза.
— Ты злишься?
Ира подумала.
— Нет. Не злюсь. Просто поняла кое-что.
— Что поняла?
— Что устала быть виноватой во всем.
Саша вздохнул и положил трубку.
Пятый день начался как обычно. Ира собиралась в школу, когда зазвонил телефон.
— Мама! — Голос Насти был испуганным. — У меня что-то не то!
— Что значит не то? — Ира бросила сумку и подбежала к дочери.
Настя стояла в коридоре. Лицо опухло, глаза еле видны, на шее красные пятна.
— Мам, я не могу дышать!
Ира схватила телефон.
— Скорая? Срочно! Дочь задыхается, аллергия сильная!
Пока ждали врачей, Настя становилось хуже. Села на пол, хрипела.
— Что ты ела? Что пила?
— Ничего особенного… Только новый крем попробовала…
Приехала скорая быстро. Врач сразу поставил укол.
— В больницу везем. Состояние серьезное.
Ира села рядом с дочерью в машине. Руки тряслись.
— Мам, а если я уйду?
— Не говори глупости!
— А вдруг? Ты папе скажешь, что я его любила?
У Иры сердце сжалось.
— Сама скажешь. Сама.
В больнице Настю увезли в реанимацию. Ира осталась в коридоре. Звонить Саше или нет? А если что-то случится?
Набрала номер свекрови.
— Тамара Павловна, позовите Сашу. Настю в больницу увезли.
— Что?! Что случилось?
— Аллергия сильная. Пусть приезжает.
Саш примчался через полчаса. Бледный, растерянный.
— Где она? Как? Что врачи говорят?
— В реанимации. Ждем.
Сели рядом на жесткие стулья. Молчали.
— Из-за чего? — спросил Саша.
— Крем какой-то новый.
— Дурочка… Всегда же проверяла сначала.
Ира посмотрела на мужа. Он постарел за эти дни. Или она только сейчас заметила?
— Саша, а если бы я не позвонила?
— Что значит не позвонила?
— Ну мы же не разговариваем. Ты ушел.
Саша потер лицо руками.
— Ира, при чем тут это? Настька же…
— При том. Мы разбежались из-за борща. А дочь могла умереть, и ты бы не знал.
Он замолчал.
Врач вышел через час.
— Родители Насти?
— Мы! — вскочили оба.
— Все нормально. Опасность миновала. Но оставим на ночь под наблюдением.
— Можно к ней?
— Конечно.
Настя лежала бледная, но дышала ровно. Увидела родителей и заплакала.
— Пап, ты пришел!
— Конечно пришел, дурочка.
Саша сел рядом, взял дочь за руку.
— Напугала ты нас.
— Я думала, умру. И что вы так и не помиритесь.
Ира села с другой стороны.
— Мы не ссоримся, дочка.
— Ссоритесь! — Настя попыталась приподняться. — Пять дней молчите! Думаете, мне легко?
— Настя, успокойся, — сказал Саш.
— Не буду! Надоело! Вы как дети! Из-за какой-то ерунды разбежались!
Ира и Саша переглянулись.
— Это не ерунда, — тихо сказала Ира. — Папа считает, что я плохая жена.
— А мама считает, что я тиран, — добавил Саша.
— И что? — Настя сморщилась. — Вы же любите друг друга!
— Откуда ты знаешь? — удивилась Ира.
— Вижу! Когда мама заболела зимой, папа всю ночь не спал! А когда папа руку сломал, мама в больнице дежурила!
Ира вспомнила. Правда, дежурила. И Саша правда не спал, когда у нее температура была.
— Настя, дело не в любви, — начал Саш.
— А в чем тогда?
— В том, что мы разучились разговаривать, — сказала Ира. — Только ругаемся.
Настя закрыла глаза.
— А вы попробуйте по-другому.
Настя заснула под утро. Ира и Саша так и просидели рядом всю ночь.
— Кофе будешь? — спросил Саша. — В автомате купить пойду.
— Буду.
Он ушел, вернулся с двумя стаканчиками.
— Невкусный небось, — сказала Ира, отпив глоток.
— Да нет, нормальный. Не жалуется же.
Помолчали.
— Ир, а может, она права? Настька?
— В чем права?
— Что мы как дети. Из-за ерунды разбежались.
Ира посмотрела на спящую дочь.
— Не из-за ерунды, Саш. Из-за того, что ты меня не уважаешь.
— Как не уважаю?
— Постоянно критикуешь. Готовлю плохо, убираю плохо, работаю за копейки.
Саша поставил стаканчик на пол.
— Я же не со зла…
— А как тогда? Тридцать лет каждый день что-то не так.
— Мама всегда говорила…
— Стоп! — Ира повернулась к мужу. — При чем тут твоя мама? Ты со мной живешь или с ней?
Саша потер затылок.
— Ну… с тобой вроде.
— Вроде? Саш, ты пять дней у мамочки прожил. Понравилось?
— Честно?
— Честно.
— Жуть. Она меня как маленького опекает. Что съесть, что надеть, когда спать ложиться.
Ира усмехнулась.
— А дома я тебя опекала?
— Нет. Дома ты… — Саша остановился. — Дома ты была равной.
— Была. Пока ты не начинал меня воспитывать.
Саша помолчал.
— Ир, а что нам теперь делать?
— Не знаю. Хочешь домой — возвращайся. Не хочешь — живи у мамы.
— А ты хочешь, чтоб я вернулся?
Ира посмотрела на мужа. Усталое лицо, седые волосы, знакомые руки.
— Хочу. Но не такого, каким ты был.
— А какого?
— Который меня уважает. Который не ищет во всем недостатки.
— А если я не смогу?
— Тогда не сможешь. Я больше не буду терпеть.
Утром Настю выписали. Врач сказал, что опасности нет, но надо быть осторожнее с косметикой.
— Домой поедем? — спросила Настя, когда они вышли из больницы.
— Конечно, — сказала Ира.
— Все вместе?
Ира посмотрела на Саша.
— Папа решает сам.
— Еду, — сказал Саш тихо.
Дома он прошел в спальню, посмотрел на свою половину шкафа.
— Ир, а мои вещи…
— На месте. Я ничего не трогала.
— Спасибо.
Ира приготовила обед. Автоматически попробовала борщ — не пересолен ли. Саша зашел на кухню, тоже попробовал.
— Нормальный, — сказал он.
— Правда нормальный или ты боишься сказать?
Саш посмотрел на жену внимательно.
— Правда нормальный. Вкусный даже.
За обедом молчали. Настя ела плохо, все время поглядывала на родителей.
— А что, теперь всегда так будет? — спросила она. — Молчать будете?
— Не знаем пока, — честно сказала Ира.
— Тогда я скажу, — Настя отложила ложку. — Мне страшно было. Когда папа ушел. Я думала, что теперь всегда буду виновата.
— В чем виновата? — удивился Саш.
— Ну если вы разведетесь, я же должна выбрать, с кем жить. А я не хочу выбирать. Я хочу с вами обоими.
У Иры глаза защипали.
— Дочка, мы не собираемся разводиться.
— А собираетесь что?
Ира посмотрела на Саша.
— Учиться жить по-новому, — сказал он. — Если получится.
Вечером, когда Настя легла спать, они сели на кухне.
— Ир, я хочу попробовать, — сказал Саш. — Но не знаю, как.
— Начни с простого. Не критикуй каждый день.
— А если что-то правда не так?
— Скажи нормально. Не «опять пересолила», а «может, соли поменьше?»
Саш кивнул.
— А еще что?
— Спрашивай мое мнение. Я не приложение к тебе.
— Хорошо. А ты?
— А я буду говорить, что мне не нравится. Сразу, а не копить.
— Договорились?
— Договорились.
Саш протянул руку. Ира пожала ее.
— И еще, — добавила она. — Если что-то не получается, не беги к маме. Говори со мной.
— Обещаю.
На следующий день Саш позвонил Тамаре Павловне.
— Мам, я дома.
— Как дома? А Ирка что, на коленях просила?
— Нет, мам. Мы договорились.
— О чем договорились?
— О том, как жить дальше.
— Саш, ты же понимаешь, что она…
— Мам, стоп. Это моя семья. Я сам разберусь.
Тамара Павловна удивленно замолчала.
Через месяц Лена спросила Иру:
— Ну как? Изменился твой Саш?
— Старается. Вчера ужин хвалил. А когда я рубашку плохо погладила, сказал просто «тут еще немного прогладить надо».
— И что ты?
— Прогладила. А раньше бы обиделась и молчала неделю.
— Значит, получается?
— Пока получается. Увидим.Дома Настя делала уроки, Саша читал газету, Ира готовила ужин. Обычный вечер обычной семьи. Только теперь они знали, что обычное — это не навсегда и не само собой. Это каждый день заново.
— Мам, а ужин готов? — крикнула Настя.
— Почти! — крикнула в ответ Ира.
— А можно я попробую? — спросил Саша, подходя к плите.
— Конечно.
Он попробовал, кивнул:
— Хороший ужин получился.
И это было правдой.
