Люда стояла посреди гостиной, держа в руках документы о вступлении в наследство. Три недели прошло с того дня, как она получила известие о смерти тёти Веры — единственной родственницы, которая всегда относилась к ней с теплом. Квартира в центре, счёт в банке, загородный дом — всё это неожиданно свалилось на неё, простую учительницу начальных классов.
Антон сидел на диване, и в его глазах горел жадный огонь. Последние дни он только и говорил о том, как они теперь заживут.
— Люда, милая, — начал он вкрадчивым голосом, — мы же с тобой семь лет вместе. Твоё — это и моё. Правильно?
Люда медленно подняла на него взгляд.
— МОЁ? — переспросила она, делая ударение на слове. — Антон, это наследство оставила мне тётя Вера. МНЕ, а не нам.
Антон встал с дивана, его лицо исказила неприятная ухмылка.
— Да ладно тебе, — махнул он рукой. — Мы же муж и жена. У нас всё общее. Кстати, я уже присмотрел хорошую машину. Мерседес последней модели. Теперь-то мы можем себе позволить.
Люда ощущала, как в груди нарастает что-то тяжёлое, давящее. Семь лет она жила с этим человеком. Семь лет он был тихим, скромным менеджером в небольшой фирме. Приносил зарплату, не скандалил, помогал по дому. А теперь…
— Антон, ты в своём уме? — голос её задрожал от едва сдерживаемой злости. — Какой мерседес? Ты хоть понимаешь, что говоришь?
— А что такого? — он подошёл ближе, и Люда уловила в его взгляде что-то хищное, чего раньше никогда не замечала. — Твоя тётка была богатой старухой, копила всю жизнь. Теперь эти деньги наши. Нам хватит на всё.
— НЕ СМЕЙ так говорить о тёте Вере! — вырвалось у Люды. — Она была замечательным человеком!
— Да брось ты, — Антон презрительно фыркнул. — Замечательная… Жила одна, никого к себе не подпускала. Вот и оставила всё тебе — единственной родственнице. А теперь эти деньги будут работать на нас. Я уже планы строю. Бизнес открою, акции куплю…
Люда отступила на шаг. Где тот милый, застенчивый парень, который семь лет назад неловко дарил ей полевые цветы? Куда исчез заботливый муж, который варил ей чай, когда она болела?
— Антон, это наследство — память о тёте. Я не собираюсь его транжирить.
— Транжирить? — он рассмеялся, и от этого смеха у Люды побежали мурашки по спине. — Да ты что, совсем? Мы наконец-то можем жить как люди! Хватит ютиться в этой двушке на окраине. Переедем в квартиру твоей тётки, купим машину, будем путешествовать…
— МЫ? — Люда почувствовала, как внутри поднимается волна злости. — С каких это пор ты решаешь, что МЫ будем делать с МОИМ наследством?
***
Антон замер, уставившись на жену. За семь лет совместной жизни он привык, что Люда — тихая, покладистая женщина. Никогда не спорит, всегда идёт на компромисс. А тут…
— Люда, ты чего? — он попытался взять её за руку, но она отдёрнулась. — Мы же семья. У нас не должно быть секретов и раздельной собственности.
— Семья? — Люда горько усмехнулась. — СЕМЬЯ? Антон, где была эта семья, когда я по ночам проверяла тетради, чтобы заработать на репетиторстве? Где ты был, когда я экономила на обедах, чтобы нам хватило до зарплаты?
— Люда, не начинай…
— НЕТ, это ты не начинай! — она повысила голос, и Антон невольно вздрогнул. — Семь лет я тянула наш быт. Семь лет слушала твои жалобы на маленькую зарплату, на несправедливого начальника. И что? Ты хоть раз попытался что-то изменить? Найти работу получше?
— Ты несправедлива…
— Я НЕСПРАВЕДЛИВА? — Люда швырнула документы на стол. — Да как у тебя язык поворачивается? Ты даже не соболезнования мне не выразил, когда тётя умерла! Первое, что ты спросил — сколько она оставила!
Антон покраснел, но упрямо поджал губы.
— Ну и что? Нечего лицемерить. Ты с ней виделась раз в год на её день рождения. Не такая уж большая потеря.
Эти слова стали для Люды как удар. Она смотрела на мужа и не узнавала его. Передней стоял чужой, алчный человек с холодными глазами.
— Выйди вон, — тихо сказала она.
— Что? — Антон не поверил своим ушам.
— ВЫЙДИ ВОН ИЗ КОМНАТЫ! — заорала Люда. — Мне нужно побыть одной!
— Да ты совсем охренела? — он шагнул к ней. — Это и мой дом тоже!
— Твой? — Люда рассмеялась, и от этого смеха Антону стало не по себе. — ТВОЙ? Напомни, кто платит за коммуналку последние три месяца? Кто покупает продукты? А, Антон?
— Я временно в сложной ситуации…
— ВРЕМЕННО? Три месяца — это временно? А до этого полгода ты «временно» искал себя? А ещё раньше «временно» восстанавливался после увольнения?
Антон сжал кулаки. Он не ожидал такого отпора. Люда всегда была понимающей, всегда входила в его положение.
— Хорошо, — процедил он сквозь зубы. — Поговорим, когда ты успокоишься.
Он вышел из комнаты, хлопнув дверью. Люда подошла к окну, глядя на вечерний город.
«Тётя Вера, — мысленно обратилась она к покойной родственнице. — Ты всегда говорила, что я слишком мягкая. Что позволяю другим садиться мне на шею. Прости, что не слушала тебя раньше».
Из кухни донёсся звук открываемого холодильника. Антон, видимо, решил поужинать. Как всегда — еду готовила Люда, покупала продукты тоже она, а он просто приходил и ел.
Люда достала телефон и набрала номер подруги.
— Марина? Привет. Можно я к тебе на пару дней? Да, поругались с Антоном. Нет, всё нормально, просто нужно подумать.
***
Три дня Люда провела у Марины. За это время Антон названивал ей раз двадцать, писал сообщения, но она не отвечала. Ей нужно было время, чтобы всё обдумать, разложить по полочкам.
— Люд, а может, ты преувеличиваешь? — осторожно спросила Марина за ужином. — Ну попросил денег, с кем не бывает?
— Не попросил, а ПОТРЕБОВАЛ, — поправила Люда. — Марин, ты бы видела его глаза. Как будто это ему должны, понимаешь? Как будто моё наследство — это его законное право.
— Но вы же действительно семья…
— Семья — это когда вместе и в горе, и в радости. А он? Когда мама болела, он ни разу не предложил помочь с деньгами на лекарства. Говорил, что это мои родственники, мои проблемы. А теперь, когда появились деньги — сразу «мы семья, всё общее».
Марина задумчиво кивнула.
— И что ты собираешься делать?
— Не знаю, — Люда потёрла лоб. — Но точно знаю одно — больше я не буду молчать. Хватит. Семь лет я терпела, оправдывала, поддерживала. А в ответ что? Как только у меня появилось что-то своё — сразу жадность и наглость.
Телефон завибрировал. Очередное сообщение от Антона: «Люда, хватит дурить. Возвращайся домой. Нам нужно поговорить как взрослым людям».
Люда усмехнулась. Взрослым людям… А сам ведёт себя как избалованный ребёнок, которому не дали игрушку.
— Знаешь что, — решительно сказала она. — Завтра вернусь. И расставлю все точки над i.
На следующее утро Люда стояла перед дверью своей квартиры. Глубоко вздохнула и вошла. Антон сидел в гостиной, небритый, в мятой футболке. Увидев жену, вскочил.
— Люда! Наконец-то! Где ты была? Я места себе не находил!
— Неужели? — она прошла мимо него на кухню. — А я думала, ты строил планы, как потратить МОИ деньги.
— Люда, давай без этого, — он последовал за ней. — Я погорячился, согласен. Но и ты меня пойми — столько денег свалилось, а ты ведёшь себя так, будто я чужой.
— А разве не чужой? — она повернулась к нему. — Антон, скажи честно — ты любишь меня или те деньги, которые я получила?
— Что за глупый вопрос? Конечно, тебя!
— Тогда почему первое, о чём ты подумал, узнав о наследстве — это мерседес и бизнес? Не о том, как мне тяжело потерять тётю, не о том, чтобы поддержать меня, а о ДЕНЬГАХ?
Антон растерялся, но быстро взял себя в руки.
— Люда, я просто хочу, чтобы мы жили достойно. Что в этом плохого?
— Достойно? — она рассмеялась. — А раньше мы жили недостойно? Когда я одна тащила наш быт, это было достойно?
— Да сколько можно это вспоминать! — вспылил он. — Я же сказал — были временные трудности!
— ВРЕМЕННЫЕ? — Люда ударила ладонью по столу. — Антон, за семь лет нашего брака ты проработал в общей сложности года три! Остальное время ты «искал себя», «восстанавливался», «был в поиске лучшего»!
— Ты утрируешь…
— Цифры не врут! Хочешь, покажу свои записи расходов? Там чёрным по белому — кто и сколько вкладывал в семейный бюджет!
Антон побагровел.
— То есть ты вела учёт? Считала каждую копейку?
— А как иначе? — Люда достала из шкафа толстую тетрадь. — Когда денег едва хватает, приходится считать. Вот, смотри — январь прошлого года. Моя зарплата плюс репетиторство — сорок пять тысяч. Твой вклад — ноль. Февраль — то же самое. Март…
— ХВАТИТ! — заорал Антон. — Да пошла ты со своими подсчётами!
— Правда глаза колет? — спокойно спросила Люда.
***
Антон метался по кухне, размахивая руками. Его лицо было искажено злостью.
— Да ты просто жадная стерва! — выплюнул он. — Денег получила и сразу нос задрала!
— Я — жадная? — Люда не могла поверить своим ушам. — Я, которая последнее отдавала, чтобы нам на еду хватало? Я — ЖАДНАЯ?
— Да! Жадная и неблагодарная! Я столько лет терпел твоё нытьё, твою родню…
— МОЮ РОДНЮ? — взорвалась Люда. — А кто полгода жил у нас твой братец, когда его жена выгнала? Кто его кормил, стирал ему, убирал? Я! А твоя мамочка? Кто каждые выходные готовил для неё обеды, потому что «невестка должна»?
— Не трогай мою мать!
— А что, ПРАВДА ГЛАЗА КОЛЕТ? Твоя мать семь лет издевалась надо мной! То я готовлю не так, то убираю не эдак, то одеваюсь неправильно! И ты НИКОГДА не заступился за меня! НИ РАЗУ!
— Мама желала как лучше…
— Да катись ты к своей маме! — Люда схватила со стола его кружку и швырнула в раковину. Та разбилась с громким звоном. — И расскажи ей, какая я плохая! Что не хочу делиться СВОИМ наследством с её драгоценным сыночком!
Антон отшатнулся. За семь лет он никогда не видел жену в таком состоянии. Она всегда была тихой, всегда шла на уступки. А сейчас перед ним стояла разъярённая женщина с горящими глазами.
— Люда, успокойся…
— УСПОКОИТЬСЯ? — она схватила другую кружку. — Я семь лет успокаивалась! Семь лет терпела! Хватит!
Кружка полетела следом за первой.
— Ты сумасшедшая! — крикнул Антон.
— Да! Сумасшедшая! — Люда рассмеялась. — Сумасшедшая оттого, что столько лет жила с паразитом!
— Что ты сказала? — он угрожающе шагнул к ней.
— ПАРАЗИТ! — выкрикнула она ему в лицо. — Ты паразит, Антон! Который присосался ко мне и высасывал все соки! А теперь решил, что можешь претендовать на наследство!
— Да я имею право! Мы в браке!
— В браке? — Люда достала из ящика стола папку. — Вот, смотри! Брачный договор! Помнишь, ты сам настоял на нём перед свадьбой? Говорил, что так честнее, что у каждого должно быть своё? Так вот — читай пункт третий! Имущество, полученное в наследство, является личной собственностью! И более того, брачный договор не может противоречить законом, таковы правила.
Антон выхватил документ, пробежал глазами. Его лицо стало белым.
— Ты… ты специально…
— Что — специально? Это ТЫ настоял на этом договоре! ТЫ говорил, что не хочешь претендовать на имущество моих родителей! Помнишь? А теперь что? Забыл?
— Это другое…
— НИЧЕГО НЕ ДРУГОЕ! — Люда выхватила договор обратно. — Ты хочешь моё наследство? А тебе дурно не станет?
Она прошла в гостиную, Антон — следом. Люда достала телефон, начала набирать номер.
— Кому звонишь? — напрягся он.
— Адвокату. Подаю на развод.
— Что? Люда, подожди…
— НЕТ! Хватит! Я устала ждать! Устала терпеть! Устала быть удобной!
— Люда, давай поговорим спокойно…
— Алло, Виктор Павлович? Это Людмила Николаевна. Да, мне нужна консультация по разводу. Да, срочно. Сегодня? Отлично, буду через час.
Она сбросила вызов, посмотрела на мужа.
— У тебя два дня, чтобы собрать вещи.
— Ты не можешь меня выгнать! Это и моя квартира!
— Нет, Антон. Это квартира моих родителей. А ты здесь прописан временно. Забыл?
Она пошла в спальню, начала собирать сумку. Антон метался по квартире, то уговаривая, то угрожая.
— Люда, ты совершаешь ошибку! Ты пожалеешь! Никто тебя так не полюбит, как я!
— Если это любовь, то я лучше буду одна!
— Да кому ты нужна! Тридцать пять лет…
— Зато с наследством! — парировала Люда. — Разве не это главное для тебя?
Антон осёкся.
— Я не это имел в виду…
— Да пошёл ты к чёрту, Антон! Всё, что ты имел в виду — это деньги тёти Веры! Только слепая дура этого не видит! А я, видимо, семь лет была слепой!
Она застегнула сумку, направилась к выходу. Антон попытался преградить ей путь.
— Люда, давай поговорим! Я был неправ! Прости!
— С дороги! — она оттолкнула его. — И не смей меня трогать!
— Ты ещё пожалеешь! — крикнул он ей вслед.
Люда обернулась на пороге.
— Знаешь что? Да гори оно всё синим пламенем! Ты, твоя жадность, твоё лицемерие! Я свободна!
Дверь захлопнулась. Антон остался один в пустой квартире.
***
Прошло три месяца. Развод состоялся быстро — брачный договор сыграл свою роль. Антон пытался оспорить, требовал компенсацию за «моральный ущерб», но адвокат Люды быстро поставил его на место, предъявив все финансовые документы за семь лет.
Люда сидела в кафе, просматривая документы на квартиру тёти. Решила пока не продавать, а сдавать — хороший дополнительный доход. Загородный дом оставила себе — чудесное место для отдыха.
— Людмила Николаевна!
Она подняла голову. Перед ней стоял Егор, новый учитель физкультуры из её школы. Высокий, подтянутый, с добрыми карими глазами.
— Егор? Какая встреча!
— Можно присесть?
— Конечно!
Они разговорились. Егор оказался интересным собеседником — начитанным, с хорошим чувством юмора. Время пролетело незаметно.
— Людмила Николаевна, а можно вас на «ты»? И может, поужинаем как-нибудь вместе?
Люда улыбнулась. Почему нет? Она свободна, молода, и у неё вся жизнь впереди.
— Давай на «ты». И насчёт ужина — с удовольствием.
Они обменялись номерами, и Егор ушёл — у него была тренировка. Люда допивала кофе, когда увидела в окне знакомую фигуру. Антон. Помятый, осунувшийся, в каком-то затрапезном пиджаке. Он брёл по улице, ссутулившись.
Марина рассказывала, что после развода его уволили с работы — начальству надоели его постоянные прогулы и отговорки. Мать отказалась принять «бедного мальчика» — у неё своя жизнь. Друзья, которым он хвастался будущим богатством, отвернулись.
Антон поднял голову и увидел Люду в окне. Остановился. В его глазах мелькнула надежда. Он сделал шаг к двери кафе, но Люда отрицательно покачала головой.
«УБИРАЙСЯ», — одними губами произнесла она.
Он постоял ещё немного, потом поплёлся дальше. Ссутулившийся, никому не нужный.
Люда отвернулась от окна. Ей не было его жалко. Семь лет она отдала этому человеку, семь лет терпела и поддерживала. А он показал своё истинное лицо, как только появились деньги.
Телефон пиликнул — сообщение от Егора: «Людмила, может, в пятницу? Знаю отличный ресторан».
Она улыбнулась и ответила: «Договорились. Только зови меня Люда».
Допив кофе, она встала и направилась к выходу. На улице светило солнце, дул лёгкий ветерок. Впереди была новая жизнь.
Дома её ждали документы от нотариуса — последние формальности с наследством. Люда села за стол, разложила бумаги. Квартира, дом, счета — всё это тётя Вера копила годами.
«Спасибо, тётя», — мысленно поблагодарила Люда. — «Ты дала мне не просто деньги. Ты дала мне шанс начать сначала. И я им воспользуюсь».
На столе зазвонил телефон. Незнакомый номер.
— Алло?
— Людмила Николаевна? Это Олег Петрович. Ваш бывший муж просил передать…
— Если Антон хочет что-то передать, пусть обращается через моего адвоката. До свидания.
Она сбросила вызов. Всё, что нужно было сказать, уже сказано. Точка поставлена.
В окно заглянуло солнце, осветив комнату тёплым светом. Люда улыбнулась. Жизнь продолжается. И она будет прекрасной — без тех, кто тянет вниз, кто паразитирует на чужой доброте.
Она открыла ноутбук — нужно было просмотреть предложения по ремонту загородного дома. Хотелось сделать там уютное гнёздышко, место, где можно отдохнуть от городской суеты.
«А ещё можно устроить там летний лагерь для детей из моего класса», — подумала она. — «Тётя Вера любила детей, она бы одобрила».
Планов было много. И все они были её, личные, без оглядки на чьё-то мнение. Свобода — вот что подарило ей наследство тёти. Не только финансовую, но и внутреннюю. Свободу быть собой, свободу не терпеть, свободу сказать «НЕТ».
Вечером позвонила Марина:
— Ну что, как ты?
— Отлично! Знаешь, Марин, я словно заново родилась.
— Молодец! Кстати, видела сегодня твоего бывшего. Выглядит неважно.
— Это его проблемы. Он сделал свой выбор.
— Правильно! Забудь о нём! У тебя всё впереди!
Они поболтали ещё немного, договорились встретиться на выходных. Люда отложила телефон, потянулась. Тело приятно ныло после утренней йоги — ещё одно новшество в её жизни.
Чёрт с ним, с Антоном. Пусть живёт как знает. А у неё теперь своя дорога — светлая.
Она встала, подошла к окну. Город готовился ко сну, зажигались огни в окнах. Где-то там, в одном из этих окон, может быть, сидит такая же женщина, терпящая унижения от мужа-паразита. И боится сказать «НЕТ», боится взорваться, боится проявить гнев.
«Не бойтесь», — мысленно обратилась к ним Люда. — «Иногда только взрыв может расчистить завалы. Иногда только гнев спасет вас».
