«Мне тяжело, у меня сердце», — стонал он. Она приносила чай и лекарства. Но когда у неё поднялась температура, он лишь пожал плечами.
***
Люда поставила перед Димой чашку с настоем шиповника. Этот ритуал повторялся ежедневно, стал привычным, как восход солнца.
— Опять этот шиповник, надоел хуже горькой редьки, — проворчал Дима, сделав глоток. — Ты хоть бы мёду добавила!
— Закончился мёд. Завтра куплю, — ответила Люда, складывая разбросанные по комнате газеты.
Дима в ответ только скривился.
Их двухкомнатную квартиру в панельном доме на окраине города они получили сорок лет назад от завода, где работал Дима. С тех пор как он три года назад тяжело переболел, их жизнь превратилась в бесконечный круговорот таблеток, процедур и жалоб.
Люда опустилась в кресло у окна и прикрыла глаза. Её мучила головная боль, а в горле першило. Простуда подкралась незаметно — вчера промочила ноги, возвращаясь из поликлиники. Бегала за очередными рецептами для Димы.
— Ты сегодня суп сварила? — спросил он, не замечая её состояния.
— Нет, не успела, — Люда сглотнула, унимая боль в горле. — Можно разогреть вчерашнюю гречку с подливой.
— Вечно ты не успеваешь! — возмутился Дима. — А я, больной человек, должен питаться остатками? Моё сердце требует правильного питания!
Люда почувствовала, как что-то надломилось внутри. Она встала, покачнувшись.
— Я прилягу немного. Голова кружится, — произнесла она, направляясь в спальню.
— А как же обед? — возмутился Дима. — Людмила, ты что, меня голодным оставишь?
Люда остановилась в дверях:
— Дима, мне нехорошо. Правда нехорошо. Температура поднимается.
— У всех что-то болит, — отмахнулся он. — У меня вон сердце прихватывает, а я терплю.
Люда молча прошла в спальню. Термометр показал 38,2. Из гостиной доносились недовольные восклицания Димы, но у неё не было сил встать.
***
На следующий день стало ещё хуже. Голова гудела, как трансформаторная будка. Дима уже сидел на кухне, листая газету.
— Дима, я, кажется, совсем расклеилась.
Он поднял взгляд:
— Ясно. Чай мне сделаешь? И яичницу бы сейчас… С помидорами, как я люблю.
Люда оперлась о столешницу, чтобы не упасть.
— Я не могу стоять, Дима. Мне надо прилечь.
— Ты же только встала! — возмутился он. — Людмила, не преувеличивай. Обычная простуда, все через это проходят.
— Ты думаешь только о своих болячках, а у меня свои есть! — неожиданно для себя выпалила Люда.
— Что значит — думаю о своих болячках? У меня сердце! Врачи сказали беречь нервы!
— А у меня температура под сорок, а тебе яичницу подавай! — Люда закашлялась.
Дима швырнул газету на стол.
— Я всю жизнь на тебя положил! А ты? Ты даже яичницу не можешь приготовить, когда я прошу!
Люда нашарила в кармане халата телефон и набрала номер подруги:
— Нин, привет… Можешь приехать? Мне плохо… Дима не помогает…
Через час в дверь позвонили. На пороге стояла Нина Степановна — давняя подруга Люды, миниатюрная, но энергичная женщина с короткой стрижкой.
— Здравствуй, Дмитрий, — холодно кивнула она и прошла в квартиру. — Где Люда?
— В спальне валяется, — буркнул он. — Простыла немного, а драму устроила.
Нина ахнула, увидев подругу. Люда лежала, свернувшись калачиком, её лицо горело.
— Людочка! Да ты вся горишь! — Нина положила ладонь на лоб подруги. — Ты давно такая?
— Вчера началось… сегодня хуже…
Нина выскочила в коридор:
— Ты с ума сошёл? У неё, похоже, воспаление лёгких! Почему скорую не вызвал?
— Драматизируешь, — отмахнулся Дима. — Обычная простуда.
Нина набрала номер скорой помощи. Когда врач приехал, он подтвердил: похоже на воспаление лёгких.
— Госпитализация обязательна, — сказал он. — Состояние серьёзное.
— Я поеду с ней, — сказала Нина.
— А я? — растерянно произнёс Дима.
— А ты побудь дома, — Нина взглянула на него с раздражением. — Отдохни от своих болячек.
***
В больнице Люда провела две недели. Нина навещала её каждый день. О Диме она не упоминала, а Люда не спрашивала.
Их сын Володя, узнав о болезни матери, приехал с женой Дашей и детьми — Полиной и Петей.
— Мама, почему ты не позвонила сразу? — упрекнул он.
— Не хотела беспокоить, — улыбнулась Люда. — У тебя своих забот хватает.
— С папой всё в порядке? — осторожно спросил Володя. — Он звонил всего раз, и то чтобы узнать, где ты хранишь его таблетки.
Люда отвернулась к окну.
— Значит, он справляется.
***
Когда Люду выписали, Нина отвезла её к себе.
— Поживёшь пока у меня, — сказала она, раскладывая диван. — Сил наберёшься.
— Я не могу так долго тебя стеснять.
— Не говори глупостей. Мы сорок лет дружим.
На следующий день Володя приехал проведать мать.
— Папа спрашивает, когда ты вернёшься домой.
— Правда спрашивает? — Люда подняла брови.
— Ну… не совсем так. Он сказал: «Передай матери, что её домашний зефир закончился, пусть приезжает делать новый».
Люда невесело усмехнулась:
— Значит, ему зефир нужен, не я.
— Мам, он просто не умеет по-другому.
— Знаю. Тридцать восемь лет знаю. А сейчас вдруг поняла, что устала.
— От папы?
— От себя. От того, что превратилась в обслуживающий персонал.
***
Через неделю Дима неожиданно появился на пороге квартиры Нины. Он выглядел подтянутым, чисто выбритым, в руках держал коробку конфет.
— Здравствуй, Люда, — сказал он, переминаясь с ноги на ногу. — Как здоровье?
— Лучше, спасибо, — сдержанно ответила она. — Проходи, раз пришёл.
Нина удалилась на кухню, демонстративно оставив дверь приоткрытой.
— Я тут подумал… Когда ты планируешь вернуться домой?
— А зачем? — спросила Люда. — Тебе ведь и так неплохо.
— С чего ты взяла?
— Володя сказал, ты на рыбалку ходил с Петровичем. И к Сергею заезжал.
— Ну да, выбрался пару раз. Что теперь, и погулять нельзя?
— Можно, — кивнула Люда. — И мне тоже можно.
— Так ты что, совсем не вернёшься?
— Не знаю, Дима, — честно ответила Люда. — Мне здесь хорошо. Спокойно.
— А как же я? Как я без тебя? — в его голосе появились жалобные нотки.
— Так же, как когда я в больнице лежала, — пожала плечами Люда. — Судя по всему, прекрасно справляешься.
— Ты обиделась? Ну, прости, что не понял сразу, что тебе плохо. Я ж не доктор.
— Дело не в этом. Просто я поняла, что мы давно живём по инерции. Ты требуешь, я выполняю. А заболела я — и оказалось, что тебе всё равно.
— Неправда! — возмутился Дима. — Я волновался!
— Ты даже не позвонил мне в больницу. Ни разу.
Дима опустил взгляд:
— Не люблю больницы.
— А я не люблю быть прислугой.
— И что дальше? Ты подаёшь на развод?
— Я не знаю. Может, поживу пока здесь. А там видно будет.
— То есть ты меня бросаешь? — в голосе Димы звучало неподдельное удивление.
— Я беру паузу, Дима. Мне нужно разобраться в себе.
— А я? А чего я хочу — это не важно?
— А чего ты хочешь, Дима? Чтобы я вернулась и продолжала бегать вокруг тебя с лекарствами? Или тебе просто удобно, что кто-то готовит, убирает и слушает твои жалобы?
Дима отвёл взгляд:
— Нечестно так говорить.
— Зато честно так жить?
Когда Дима ушёл, Нина присела рядом с подругой:
— И что ты решила?
— Пока поживу у тебя, если не возражаешь.
— Сколько нужно, столько и живи, — кивнула Нина. — А Дима… он не изменится.
— Знаю, — вздохнула Люда. — Но и я больше не буду прежней.
Весна застала Люду всё ещё в квартире Нины. Они нашли комфортный ритм совместной жизни. Люда научилась печь не только зефир, но и сложные торты, а Нина пристрастила подругу к скандинавской ходьбе.
Дима иногда звонил, в основном чтобы пожаловаться на здоровье или поделиться новостями о рыбалке. Он неожиданно увлёкся этим делом и часто выбирался на озеро с бывшими коллегами.
В начале лета, почти через полгода после ухода Люды, Дима снова появился на пороге квартиры Нины, на этот раз с букетом пионов.
— Я хотел поговорить, — сказал он, когда они устроились в комнате.
— Слушаю, — Люда положила руки на колени.
— Я тут подумал… В общем, я был неправ. Насчёт болезней и всего такого.
Люда удивлённо приподняла брови:
— Вот это новости.
— Да, — Дима внезапно нахмурился. — Ты моя жена, в конце концов. Что за глупости — жить у подруги в таком возрасте?
Люда почувствовала, как её сердце опускается. На мгновение она позволила себе надежду, что Дима действительно изменился.
— Ничего не изменилось, — тихо произнесла она. — Ты всё так же думаешь только о себе.
— А о ком ещё мне думать? — вспылил Дима. — Я тут один кукую, сам готовлю, сам убираю…
— И прекрасно справляешься, как я вижу.
— Это не мужское дело! Вот Петрович со своей до сих пор живёт, и ничего, никуда она не сбежала!
— А ты у Петровича спрашивал, как он к жене относится? Может, он ей спасибо говорит за заботу, а не требует как должное?
Из кухни выглянула Нина:
— Дмитрий, ты зачем пришёл? Опять давить на жалость?
— Не лезь, куда не просят! Это наши семейные дела!
— А ты не повышай голос в моём доме, — спокойно ответила Нина. — Людмила сама решит, что ей делать.
— Да уж решила, — фыркнул Дима. — Обжилась совсем с тобой. Торты печёт, а муж пусть сам выкручивается!
Люда покачала головой:
— Видишь, Дима, ты опять за своё. Приходишь с претензиями вместо разговора.
— Какие ещё разговоры? Полгода прошло! Хватит ерундой маяться, собирайся и домой!
Люда встала, скрестив руки на груди:
— Нет, Дима. Я не вернусь.
— Это твоё последнее слово?
— Последнее, — твёрдо сказала Люда.
— Ну и сиди тут со своей подружкой! — Дима схватил куртку и направился к двери. — Только не приходи потом, когда надоест в гостях жить!
***
Лето пришло жарким. Люда окончательно обосновалась у Нины, они даже переставили мебель в комнате. На часть пенсии Люда купила себе новый диван-кровать.
Володя регулярно навещал мать, иногда приезжая с детьми. Полина и Петя обожали «бабушкины выходные».
— А почему ты больше не живёшь с дедушкой? — однажды спросил Петя.
— Понимаешь, иногда взрослым нужно пожить отдельно, чтобы лучше понять друг друга, — осторожно сказала она.
— А дедушка теперь сам пироги печёт? — поинтересовалась Полина.
— Не знаю, милая, — вздохнула Люда. — Мы редко общаемся.
— Он на рыбалку ходит, — вставил Володя. — Я на прошлой неделе заезжал, так он собирался с Петровичем и Сергеичем на озеро.
Люда удивлённо подняла брови:
— Правда? А как же его сердце?
— Говорит, рыбалка лечит лучше таблеток, — хмыкнул Володя. — Похоже, папа в порядке. Даже магазин неподалёку сам нашёл, где продукты подешевле.
Люда кивнула, скрывая смешанные чувства. С одной стороны, она рада была, что Дима справляется, с другой — странно было осознавать, насколько быстро он адаптировался к жизни без неё.
Полина положила свою ладошку на руку бабушки:
— Бабуль, а ты счастливая сейчас?
Люда задумалась. Она наконец-то высыпается, у неё появились увлечения, новые знакомые в кружке по вышивке, свобода распоряжаться своим временем…
— Да, солнышко, — улыбнулась она внучке. — Пожалуй, что счастливая.
***
Они почти не общались, встречаясь лишь на семейных праздниках у сына. Держались вежливо, но отчуждённо.
Развод они так и не оформили — не видели смысла на старости лет возиться с документами. Да и квартира была общая, делить её не хотелось. Так и жили — врозь, но формально в браке.
В глубине души Люда понимала, что их история могла бы сложиться иначе.
Но жизнь не знает сослагательного наклонения. Их пути разошлись, и каждый обрёл в этом расставании что-то своё.
— О чём задумалась? — спросила Нина, допивая чай.
— О жизни, — улыбнулась Люда. — О том, как странно она поворачивается.
— Это точно, — кивнула подруга. — Кто бы мог подумать, что мы с тобой на старости лет будем как девчонки жить вдвоём.
— И знаешь, — Люда поставила пустую чашку на подоконник, — мне кажется, так даже лучше.
