— Давай мне миллион! — рявкнул муж.
Вера застыла с половником в руке. Борщ был почти готов, из детской доносился возмущённый голос десятилетней Маши: «Мама, где мой полосатый носок?!», а в прихожей уже топтались четырёхлетние близнецы, натягивая варежки.
— Андрей, ты что, с ума сошёл? — выдохнула она в трубку, прижимая телефон плечом к уху и одновременно выключая газ под кастрюлей.
— Никакого сумасшествия! — голос бывшего мужа звучал глухо и зло, почти как угроза. — Ты мне должна миллион рублей. За квартиру. Я всё посчитал.
— Мам, идем? — Костик дёргал её за подол платья.
— Какой ещё миллион? Андрей, мы развелись три года назад. Всё было выплачено…
— Выплачено! — передразнил он. — По старым ценам! А сейчас эта квартира стоит на два миллиона дороже. Так что плати разницу. Или я… я приму меры!
Гудки. Вера медленно опустила телефон, глядя на потемневший экран. В животе неприятно сжалось — не от страха, скорее от недоумения. За что? Почему сейчас? И главное — какие ещё меры?
***
Вера никогда не считала себя героиней. Практичная, спокойная, она умела находить выход из любой ситуации — будь то квартальный отчёт или истерика детей в супермаркете. Но звонок Андрея выбил её из колеи.
Вечером, уложив близнецов и проверив уроки у Маши, она сидела на кухне напротив матери. Зинаида Ивановна, седая энергичная женщина с проницательными карими глазами, наливала чай в фарфоровые чашки — наследство от бабушки.
— Представляешь, мам, — Вера обхватила чашку ладонями. — Андрей требует миллион. Говорит, я ему недоплатила за квартиру.
Зинаида Ивановна поджала губы. Она никогда не любила зятя, но при нём держалась корректно. После развода маска вежливости спала.
— Совести у человека нет, — процедила она. — Мы с отцом тогда последние деньги отдали, чтобы тебе помочь с его долей. Пенсию целый год откладывали!
Вера кивнула. Она помнила каждую деталь того кошмарного периода. Десять лет брака с Андреем казались теперь затянувшимся недоразумением. Поначалу она принимала его скупость за хозяйственность — ну подумаешь, считает каждую копейку, зато семья не голодает. Потом появилась Маша, и Андрей стал злиться на траты на подгузники. После рождения близнецов его раздражение переросло в постоянные скандалы.
— Помнишь, как он уходил? — Зинаида Ивановна покачала головой. — Забрал машину, половину накоплений, да ещё и свою долю за квартиру потребовал. Хорошо хоть квартира на тебя была записана, а то бы пришлось продавать и делить деньги.
Квартира — трёхкомнатная в спальном районе — была куплена через два года после свадьбы, когда родилась Маша. Оформили на Веру, но покупали вместе, брали ипотеку. По закону Андрей имел право на половину. При разводе он потребовал выплатить ему его долю деньгами — не хотел ждать, пока квартиру продадут.
— Все документы подписаны, мам. Я специально сохранила копии. Два миллиона тогда насчитали за его половину, — вспоминала Вера. — Адвокат сказал, что это справедливо — по рыночной цене тех лет назад. Расписка есть, что он получил свою долю и претензий не имеет.
— Вот и славно. А теперь, видишь ли, цены выросли, и он решил поживиться. Знаешь, что скажу? — Зинаида Ивановна стукнула ложечкой по блюдцу. — Не давай ему ни копейки. Пусть подавится своей жадностью.
***
Следующие дни превратились в пытку. Андрей звонил по три-четыре раза в день. Вера перестала брать трубку, но он оставлял голосовые сообщения, каждое злее предыдущего.
«Ты думаешь, отмолчишься? Я свои права знаю!»
«Квартира сейчас стоит шесть миллионов! Если пополам, то ты должна мне три лимона, а заплатила только два!»
«Не хочешь по-хорошему — будет по-плохому!»
В четверг Вера шла с детьми из садика. Близнецы бежали впереди, кидая друг в друга снежками. Маша шагала рядом, рассказывая про контрольную по математике. Телефон завибрировал в кармане.
— Але, — устало ответила Вера, не глядя на экран.
— Думаешь, спрячешься?! — заорал Андрей так громко, что Маша вздрогнула и посмотрела на мать. — Я тебя по судам затаскаю! Детей отберу!
— Мам, это папа? — тихо спросила девочка. — Он на тебя злится?
Вера выключила телефон и заставила себя улыбнуться.
— Нет, солнышко. Просто у папы сейчас сложности на работе. Он нервничает. Это пройдёт.
Маша кивнула, но в её глазах осталась тревога. Она помнила отца — редкие визиты на дни рождения, скупые подарки, вечно недовольное лицо.
Вечером, когда дети легли спать, Вера сидела в темной кухне, обхватив голову руками. Внутри поднималась злость — чистая, яростная, какой она не испытывала даже во время развода. Тогда была обида, разочарование, усталость. Сейчас — ярость.
Как он смеет? После всего, что было. После того, как бросил её с тремя детьми. После того, как год не платил алименты, пока она не подала в суд. После того, как на последний Новый год прислал Маше вместо подарка сообщение: «Извини, дочь, денег нет».
Телефон завибрировал снова. СМС от Андрея: «Не хочешь платить миллион — откажись от алиментов. Напишем соглашение, что ты не имеешь ко мне финансовых претензий».
Вера перечитала сообщение трижды. Вот оно. Истинная причина. Алименты. Жалкие пятнадцать тысяч в месяц, которые он платил со скрипом, постоянно задерживая. Видимо, накопилась приличная сумма долга, и теперь он решил от неё избавиться.
***
В пятницу Вера встретилась со Светой в маленьком кафе возле работы. Подруга выслушала рассказ, помешивая сахар в капучино.
— Вер, да он же блефует! — возмутилась Света. — Какой миллион? С какой стати? Если бы у него были основания, он бы уже в суд подал, а не терроризировал тебя звонками.
— Но вдруг он действительно может что-то отсудить? Цены ведь правда выросли…
— Глупости! — Света решительно тряхнула короткой стрижкой. — Я своего бывшего знаешь как отшила, когда он похожее устроил? Сказала: милый, все документы в порядке, если уверен в своей правоте — увидимся в суде. И знаешь что? Сдулся через неделю.
— Но он угрожает детей отобрать…
— Вер, очнись! — Света взяла её за руку. — Какой суд отдаст детей отцу, который полтора года алименты не платил? У которого двушка на окраине и новая жена беременная? Он просто давит на жалость. Вернее, на страх. Не ведись!
В понедельник Вера взяла отгул и поехала к юристу. Пожилой Семён Маркович, который когда-то оформлял их развод, внимательно изучил документы.
— Вера Сергеевна, можете спать спокойно. Никаких оснований для пересмотра выплат нет. Всё оформлено правильно, расписка есть, срок давности даже если бы что — истёк. Ваш бывший супруг может, конечно, подать иск, но шансов у него ноль.
— А если он правда попробует через суд детей…
— Не попробует, — усмехнулся юрист. — Во-первых, долги по алиментам. Во-вторых, отсутствие условий для проживания троих детей. В-третьих, дети привыкли к матери. Да и старшая дочь уже может высказать своё мнение суду. Так что это пустые угрозы.
Вера вышла из конторы с лёгким сердцем. Страх, который грыз её последние дни, отступил. Остались только злость и усталость.
***
На следующий день Андрей позвонил снова. Вера ответила спокойно:
— Слушаю.
— Ну что, подумала? — голос его звучал уже не так уверенно.
— Подумала. Андрей, у меня есть все документы, подтверждающие, что ты получил причитающуюся тебе сумму. Если считаешь иначе — подавай в суд.
— Ты… ты пожалеешь! Я алименты платить перестану!
— У тебя долг по алиментам уже двести тысяч. Приставы арестуют счета, потом имущество. Выбор за тобой.
— Вера, ну что ты как… Мы же нормально можем договориться. Ну хотя бы полмиллиона…
— Андрей, я вешаю трубку. Если надумаешь подавать в суд — увидимся там. И да, не забудь алименты за этот месяц перевести. Пятнадцатое число уже прошло.
Она нажала отбой и вдруг рассмеялась. Легко, звонко, как не смеялась уже очень давно. Костик и Платон подняли головы от конструктора.
— Мама, ты чего? — удивился Костик.
— Да так, вспомнила кое-что смешное. Идите сюда, мои хорошие!
Она обняла близнецов, вдыхая запах детского шампуня. Из комнаты выглянула Маша:
— Мам, всё хорошо?
— Конечно, иди сюда, моя крошка!
Они сидели на диване, обнявшись, и Вера впервые за долгое время почувствовала, что её дом — это действительно её крепость, где она — хозяйка.
***
Прошла неделя. Андрей больше не звонил. Только пару раз прислал жалобные сообщения:
«Вера, ну что ты так… Мы же семья были…»
«Подумай о детях, им отец нужен…»
Она не отвечала. В пятницу пришло уведомление о переводе — пятнадцать тысяч алиментов за текущий месяц. Без доплат по долгу, но хотя бы это.
Вечером приехал отец. Пётр Петрович, отставной во ен ный, седой и прямой как струна, редко показывал эмоции. Но сегодня, сидя с дочерью на кухне за чаем, он улыбался.
— Мать рассказала про твоего… бывшего. Молодец, что не поддалась.
— Пап, я так боялась сначала. Думала, вдруг правда может что-то отсудить.
— Эх, Вера, — Пётр Петрович покачал головой. — Такие как он только на слабость и давят. Увидел, что ты не боишься — сразу сдулся. Я его насквозь вижу. Жадный, мелочный, трусливый. Новая жена, видать, требует, деньги нужны, вот и вспомнил про тебя.
— Откуда знаешь про новую жену?
— Да встретил его как-то возле магазина. Беременная она, злая как чёрт. Орала на него при всех, что он получку пропил. Он только плечами пожимал.
Вера представила эту картину и почувствовала… нет, не злорадство. Жалость. К женщине, которая связала свою жизнь с Андреем. К будущему ребёнку. Даже к самому Андрею — человеку, который так и не научился быть счастливым.
— Знаешь, пап, мне его даже жалко стало.
— Это потому что ты добрая, — Пётр Петрович погладил её по голове, как в детстве. — Но доброта не должна быть слабостью. Ты правильно поступила. Главное — детей воспитать достойными людьми. А он… Бог ему судья.
***
Прошло три месяца. Жизнь вошла в привычную колею. Работа, дети, дом. По выходным — помощь родителям на даче, где Пётр Петрович выращивал помидоры размером с кулак, а Зинаида Ивановна варила варенье из всего, что росло в саду.
Иск от Андрея так и не поступил. Зато пришло письмо от судебных приставов — начато исполнительное производство по взысканию долга по алиментам. Вера убрала письмо в папку с документами и забыла о нём.
В воскресенье она сидела на веранде родительской дачи. Близнецы гонялись за бабушкиными курами, Маша читала книгу в гамаке. Пахло свежескошенной травой и печёными яблоками.
— Мам, — окликнула Маша, — а почему папа больше не приезжает?
Вера задумалась, подбирая слова.
— Знаешь, солнышко, иногда взрослые люди расходятся в разные стороны. Это не значит, что папа тебя не любит. Просто… у него своя жизнь.
— А у нас своя?
— Да, милая. У нас своя.
— И наша лучше, — уверенно заявила Маша и вернулась к книге.
Вера улыбнулась. Да, их жизнь действительно стала лучше. Без постоянных скандалов из-за денег. Без упрёков в транжирстве за покупку детям фруктов. Без страха, что любая трата вызовет многочасовую лекцию о необходимости экономить.
Телефон завибрировал — сообщение от Светы: «Ну что, твой экс-миллионер успокоился?»
«Успокоился. Видимо, понял, что миллион ему не светит».
«Я же говорила! Слабак он. Кстати, в следующую субботу отмечаю день рождения, придёшь?»
«Обязательно!»
Вера отложила телефон и закрыла глаза, подставляя лицо тёплому майскому солнцу. В голове промелькнула последняя мысль об Андрее: «Пусть цены на квартиры мучают тебя, не меня. Я уже давно строю свою жизнь сама. А ты так и останешься пленником своих миллионов, которые тебе никогда не достанутся».
Где-то вдалеке засмеялись близнецы — поймали курицу и теперь пытались её погладить. Маша перевернула страницу. Из дома донёсся голос Зинаиды Ивановны: «Вера, зови детей мыть руки, обедать будем!»
Обычная жизнь. Настоящая. Без миллионов, но полная того, что действительно важно. И Вера поднялась с качелей, чтобы идти навстречу этой жизни — своей собственной, честно заработанной и никому не должной.
