Он привык раздавать указания — «убери», «принеси», «подай». Но на этот раз услышал тихое, но твёрдое «не буду». И впервые в доме стало по-настоящему тихо.
Ипполит Сергеевич замер с газетой в руках, не веря своим ушам. За сорок три года брака Света никогда не отказывала ему. Никогда не перечила. А сейчас… что это было?
– Что ты сказала? – переспросил он, отложив газету. В его голосе промелькнули нотки растерянности.
Света стояла у плиты, помешивая наваристый суп с говядиной и свежими овощами. Она даже не обернулась.
– Я сказала – не буду. Хватит. Надоело.
Ипполит привстал с кресла.
– Ты что же, отказываешься принести мне тапочки?
– Именно, – Света наконец повернулась к нему. – У тебя есть ноги. У тебя есть руки. Тапочки в прихожей, где они всегда лежат уже срок три года. Сходи и возьми сам.
Света всегда была тихой и покладистой. Типичная домохозяйка – готовила, стирала, убирала, воспитывала их дочь Аллу. А Ипполит… он был добытчиком. Начальником управления на крупном предприятии по производству сельскохозяйственной техники.
Да, он привык руководить – и на работе, и дома. Так было всегда. И если на работе он еще мог услышать что-то вроде «это невозможно сделать в такие сроки» или «давайте рассмотрим другой вариант». То дома всё выполнялось беспрекословно.
А теперь эта женщина – его женщина – говорит ему «не буду»?
– Ты… заболела? – Ипполит нахмурился. – Или это… что-то со здоровьем?
Света усмехнулась.
– Мне шестьдесят три, Ипполит. Нет, я просто… устала. Устала быть твоей прислугой. Всё, с этого дня я на пенсии. И не только на государственной, но и на домашней.
***
Всё началось месяц назад, когда Ипполита проводили на заслуженный отдых. Пышное торжество, речь директора, подарки от коллег – многие из которых были его подчиненными больше двадцати лет.
– Ипполит Сергеевич, вы были строгим, но справедливым руководителем.
– Настоящий руководитель производства!
– Без вас всё развалится в первую неделю!
Эти слова грели душу. Но реальность оказалась другой – предприятие не развалилось. Его место занял молодой амбициозный парень, и, судя по тому, что рассказывали бывшие коллеги, дела шли неплохо. Ипполиту было обидно, но он старался не показывать этого.
Первая неделя дома была странной. Он не знал, чем себя занять. Читал газеты, смотрел телевизор, иногда выходил в магазин. Но больше всего… раздавал указания жене.
– Света, чай принеси.
– Света, рубашку погладь.
– Света, приготовь гороховый суп.
– Света, газету подай.
И так по сто раз на день. А еще он постоянно ворчал. Что суп невкусный, что подушка неудобная, что на улице то слишком жарко, то слишком холодно.
Света терпела. Она всегда терпела. Но что-то в ней начало меняться, и она сама не могла понять, что именно. Просто однажды утром проснулась и поняла – хватит.
Срок три года она была «хорошей женой». Готовила, стирала, гладила, убирала, воспитывала дочь. Потом помогала с внуком. Параллельно работала бухгалтером в той же компании, что и муж. Её коллеги даже не догадывались, что она – жена самого Ипполита Сергеевича. Она никогда не пользовалась своим положением.
А потом Света вышла на пенсию. И полностью посвятила себя дому и мужу.
Она никогда не роптала. Но теперь, когда Ипполит тоже оказался дома 24 часа в сутки, что-то в ней изменилось.
– Ты что, с ума сошла? – Ипполит стоял посреди кухни, нелепо разведя руки. – Как это – на домашней пенсии?
– А вот так, – Света сняла фартук и повесила его на крючок. – Я много лет была твоей прислугой. Хватит. Теперь будем жить по-новому. Тапочки будешь приносить себе сам. Чай – тоже. Хочешь есть? Холодильник там, – она кивнула в сторону.
– Но…
– Никаких «но». Я не твоя прислуга, Ипполит. Я твоя жена.
Он смотрел на неё и не узнавал. Куда делась его тихая, послушная Света?
– Пойду к Алле, – сказала она, снимая с вешалки куртку. – Ужин в холодильнике, разогреешь.
И ушла. Просто ушла, оставив его стоять посреди кухни с открытым ртом.
Алла жила в соседнем доме. Они с мужем Колей купили трёхкомнатную квартиру пять лет назад, благодаря ипотеке.
Свете нравился её зять. Спокойный, рассудительный, добрый. Коля работал главным специалистом в компании, занимавшейся установкой систем отопления. Не самая престижная сфера, зато стабильная. И главное – он любил Аллу. По-настоящему любил, не так, как…
Света одёрнула себя. Нет, Ипполит тоже любил её. По-своему. Просто… просто он был таким всегда. Руководителем. Начальником.
– Мама? – Алла встретила её в дверях с удивлением. – Что-то случилось?
– Ничего, доченька. Просто решила навестить вас. Как Миша?
– Делает уроки. Коля помогает ему с математикой.
Миша учился в шестом классе. Умный мальчик, весь в мать – такой же вдумчивый и спокойный. Вот только с математикой у него были проблемы.
– Бабушка! – Миша выбежал из комнаты, услышав её голос. – А ты надолго?
– Надолго, родной. Если ты и твои родители не против.
– Мама, что-то случилось? – Алла нахмурилась. – Вы с папой поругались?
Света улыбнулась.
– Нет, доченька. Просто я решила немного отдохнуть от роли домохозяйки.
Алла удивлённо приподняла брови, но ничего не сказала. Коля выглянул из комнаты и помахал руке тёще.
– Здравствуйте, Светлана Николаевна. Чай будете?
– Ты что, Коленька, – рассмеялась Света. – Я сама чайник поставлю.
– Вот и отлично, – Алла обняла мать. – Ты как раз успеешь к ужину. Я сегодня такие тефтели приготовила – объедение!
Света провела у дочери весь вечер. Они пили чай, говорили обо всём на свете. А потом они все вместе поужинали.
Это был нормальный семейный вечер. Без указаний. Без ворачаний. Без недовольства.
– Мама, хочешь останься? – спросила Алла, когда они мыли посуду. – У нас есть диван в гостиной.
– Нет, доченька, я пойду домой. Но… я приду завтра, если ты не против.
– Конечно, приходи!
***
Ипполит сидел в темноте, когда она вернулась. Телевизор был выключен. Тарелка с недоеденным ужином стояла на столе.
– Явилась, – сказал он угрюмо.
– Явилась, – согласилась Света, снимая куртку. – Как поужинал?
– А ты как думаешь? Ты картошку не разогрела, тефтели холодные.
Света вздохнула.
– Я же сказала – разогрей. Микроволновка работает.
– Я не умею ей пользоваться! – он почти кричал.
– А я умею? – она посмотрела ему прямо в глаза. – Я тоже не умела, пока не научилась. Кнопочки, Ипполит. Там всего три основные кнопки.
Он хотел ответить что-то резкое, но внезапно осёкся. Действительно, там всего три кнопки. «Разморозка», «Стоп», «Старт».
– Не в этом дело, – буркнул он. – Что на тебя нашло, Света? Что с тобой случилось?
Она села напротив него.
– Ничего не случилось. Просто я… я устала быть твоей прислугой. Я хочу быть твоей женой. А не домработницей.
– Но ты же всегда…
– Всегда – не значит правильно. Я потакала тебе. Позволяла управлять. И в итоге… мы оба привыкли к этому. Ты – что можешь отдавать распоряжения, я – что должна их выполнять. Но это неправильно, Ипполит. Так не должно быть.
Он смотрел на неё, не понимая. Или не желая понять.
– И что теперь? Ты будешь приходить только на ночь? А я буду сам себе готовить, сам стирать, сам убирать?
– Нет, – она покачала головой. – Мы будем делать это вместе. Как нормальная семья. Я буду готовить, ты будешь мыть посуду. Я буду пылесосить, ты будешь выносить мусор. Пятьдесят на пятьдесят.
– Но я никогда…
– А придётся научиться, – она встала и легонько коснулась его плеча. – Иначе… иначе мне незачем здесь быть.
***
Ипполит так и не привык к новому порядку. Он пробовал — пару раз помыл посуду, один раз подмёл пол, но выглядел при этом так, будто совершает подвиг. Света перестала просить. Просто делала то, что считала нужным, но не для него — для себя.
Они говорили мало. Разговоры сводились к бытовому: «свет оплатил?», «в аптеку сходил?», «Миша заболел, Алле помоги». Ни тёплых слов, ни признаний.
Вечерами он сидел в кресле, уставившись в телевизор, переключал каналы и ворчал про новости. Она уходила к дочери или сидела у себя в спальне, читала книги, вязала. Иногда они пересекались на кухне, но без прежней близости. Словно жили не муж и жена, а дальние родственники под одной крышей.
— Опять у Аллы? — однажды спросил он.
— Да, — коротко ответила Света.
— Ты будто из дома сбегаешь.
— А что здесь держит? — она посмотрела прямо в глаза и больше ничего не добавила.
Он отвернулся.
Так шли недели. Тишина в доме уже не раздражала — стала привычной. Они ели за одним столом, но каждый думал о своём. Делили квартиру, но не делили жизнь.
И оба знали: впереди их ждёт не примирение и не новая любовь, а ровное, холодное сосуществование. Без скандалов, без объятий, без попыток что-то исправить.
Просто возраст, усталость и годы, прожитые вместе, которые теперь связывали их крепче любого чувства. Не любовь — привычка. Не нежность — общий стаж, счета и вещи, накопленные за десятилетия.
Света иногда думала: если бы они познакомились сегодня, встретив друг друга случайно на улице, то не задержались бы и на минуту. Она прошла бы мимо. Он — тоже. Но судьба уже разложила карты: общая дочь, внук, квартира, фотографии в альбоме. Слишком многое держало, чтобы разойтись.
Она не испытывала ненависти. И он — тоже. Просто оба жили рядом и каждый тянул свой конец верёвки, не отпуская, но и не приближаясь. Словно были связаны невидимым узлом, который нельзя развязать, но и затягивать сильнее уже бессмысленно.
Иногда вечером она ловила себя на мысли, что дом превратился в гостиницу: есть постоялец, есть хозяйка, и каждый занят своим. Разные комнаты, разные привычки, разные молчания. Не ругаются — и на том спасибо.
Ипполит привык к этой тишине по-своему. Он держал газету так, словно она была щитом. Света — книгу или вязание. Они сидели рядом, но между ними лежала пропасть, которую уже никто не собирался преодолевать.
Так и жили. Не ради счастья, не ради надежды — ради того, чтобы просто дожить.
