— Игорь, может, ты хоть картошку почистишь?
— Я? Картошку? Да ты чего, Валюша. Это же твоя территория! Я ж не мешаю тебе, наоборот — даю тебе заниматься тем, что ты любишь, — хмыкнул он, даже не взглянув на супругу.
***
Валентина очень любила своего мужа Игоря. Просто души в нем не чаяла. Еще в студенчестве за ним одновременно увивалось не меньше четырех девушек — все яркие, красивые и ухоженные. Игорь был видным мужиком: высокий, плечистый, с уверенной походкой. Один такой на всю группу — не удивительно, что внимание женское притягивал к себе как магнит.
Валя тоже попала под его обаяние. Думала, что это любовь. Сердце колотилось, когда она случайно встречалась с Игорем в коридоре. А когда он позвал Валю на свидание — не могла поверить своему счастью. Только позже поняла, что это было вовсе не счастье, а сплошной просчет.
Когда Игорь случайно узнал, что ее родители живут в просторной трешке, а отец — инженер с хорошей заработной платой, он сразу как-то потеплел к Валентине и сразу же пригласил ее на встречу.
А потом Игорь зачастил в гости, и цветы начал носить и слова хвалебные говорить матери Валентины — Софии Петровне. И глупышка Валя растаяла. Через полгода они сыграли свадьбу, и Игорь заехал к ним в квартиру, как будто всегда там жил.
С тех пор прошло много лет. Родители умерли, квартира осталась Вале. После института они с Игорем устроились на работу — она в бухгалтерию, он на завод. Только вот если Валентина всегда старалась чего-то достичь: училась новому и задерживалась по вечерам, то Игорь особо не напрягался. Он приходил домой и сразу же ложился на диван. Вечером — обязательно горячий ужин, чистая постель и обязательно его любимый чай с травами. А кто все это делал? Валентина. Потому что так «положено», по мнению самого Игоря.
Но хуже всего было, когда намечались гости. Игорь любил звать друзей. Он любил посидеть вечерами с сослуживцами, однокурсниками и даже соседями — у него всегда находился повод.
— Валюша, мы тут с ребятами решили посидеть в эту субботу. Ну ты там, как обычно, что-нибудь приготовь. Чтобы не ударить в грязь лицом, — говорил он, даже не отрываясь от экрана телефона.
Валя вздыхала и кивала. Уже пятнадцать лет и все одно и тоже же. Когда ее родители были живы, то Игорь имел хоть каплю совести, а теперь и ее растерял.
И начинался ее привычный ритуал: список покупок, беготня по магазинам, аврал на кухне, миски с салатами, холодцы, пироги, запеченная курица, домашний торт. Все по старой и хорошо отработанной схеме.
А в день «праздника» Игорь ходил важно, похлопывая себя по животу:
— Вот это у меня жена! — говорил он друзьям. — Все сама сделала! Я ей не мешаю, ведь она у меня умница!
Валя смущенно улыбалась из последних сил. Потому что позади была бессонная ночь на кухне. И сейчас ей больше всего хотелось лечь спать, а не развлекать гостей. А потом гости уходили, а Валя уже в новой роли уборщицы — со шваброй в руках, ведром и тряпкой.
Вот и в этот раз — снова суббота, снова гости. Все как всегда. Снова Валя с утра сбегала на рынок, притащила тяжелые сумки, потом — кухня, плита, жар в лицо, боль в ногах. Она резала овощи, натирала сыр, бланшировала мясо, а в соседней комнате Игорь в телефоне смеялся над видео.
Она вытерла руки, зашла в зал:
— Игорь, может, ты хоть картошку почистишь?
— Я? Картошку? Да ты чего, Валюша. Это же твоя территория! Я ж не мешаю тебе, наоборот — даю тебе заниматься тем, что ты любишь, — хмыкнул он, даже не взглянув.
— Я помогу, мам, — отозвалась дочь Лиза, которая только пришла из школы.
Валентина с благодарностью кивнула.
Лиза достала картошку из ящика, села на стул и начала ее чистить. Она долго молчала, наблюдая за тем, с каким мастерством мать делала несколько дел одновременно, а потом произнесла:
— Мама, когда ты уже научишься отказывать? Ты же такой профессионал на работе, а дома… просто тютя какая-то.
Валя остановилась и резко оглянулась на дочь. Та спокойно чистила картошку, будто не сказала ничего обидного.
— Это обидно. Ты знаешь?
— Знаю, — кивнула Лиза. — Но я больше не могу на это смотреть. Ты же совсем себя забросила. Посмотри вокруг — женщины в твоем возрасте радуются жизни, ходят с подругами на встречи, в театр, кино… Не знаю.
— Да какие мне встречи с подругами. Я что, молодуха какая-то? — махнула рукой Валентина.
— А что теперь всю жизнь сидеть на кухне? В старушки себя записала?
— Дочь, а ты когда успела стать такой смышленой? — прищурилась Валентина и обняла Лизу. — Я подумаю, обещаю. Мне и самой эта готовка уже посреди горла стоит.
Лиза помогла матери и ушла в свою комнату. Валентина, как и всегда, все успела вовремя — и салаты, и мясо, и пирог, и даже успела расставить бокалы на столе так, как любил Игорь. Правда, устала так, что ноги гудели, будто налитые свинцом.
Лиза к вечеру ушла к подруге с ночевкой. Она давно избегала отцовских друзей — знала, что там будет шумно, накурено, и все это без женщин и детей. Сплошная мужская компания с «пей до дна» и «ну-ка, Валюша, положи нам еще по кусочку вот этого мяса!».
Когда все было готово, Валентина пошла в ванную умыться. В зеркало на нее смотрела уставшая женщина с мешками под глазами и потухшим взглядом. И в тот момент Валя поняла — что-то с ней не так. Голова слегка кружилась, тело ломило, и знобило как будто от простуды. Она вышла в коридор, подошла к мужу и шепнула:
— Игорь, я плохо себя чувствую… У меня температура, наверное.
— Ой, Валя, не придумывай, — отмахнулся он. — Кто будет за гостями убирать? Это как же понимать? Гости пришли, а хозяйка лежит в кровати? Неуважение получится. Сиди давай с нами. Потерпишь немного.
Она даже не стала спорить. Просто молча пошла к столу, села на свое место, а потом подносила тарелки и убирала пустые. А когда Игорь громко рассказывал анекдоты, она поднимала уголки губ, делая вид, что смеется.
Просидела с ними до самой полуночи, пока последний гость не вышел за дверь. А потом поднялась и поняла — все. Температура была явно высокой. Все плыло перед глазами, а тело дрожало. Валентина кое-как дошла до кровати, выпила таблетку и уснула, не сняв ни халата, ни даже носков.
Утром она проснулась от головной боли и сквозняков из кухни. Встала, споткнулась об пустую бутылку, пошла в зал и застыла: на столе — остатки вчерашнего «праздника». Пустые рюмки, жирные тарелки, засохшие кусочки мяса, крошки и смятые салфетки. Вся квартира была как поле после боя. Игорь спал в кресле, раскинув руки, не тронув за ночь ничего. Даже свою ложку не убрал.
Валя тяжело вздохнула и пошла собирать остатки еды. Недоеденные салаты — в мусор, мясо — туда же. Все, что испортилось, пришлось выкинуть. А потом, через силу, она принялась за гору посуды. Хоть чуть-чуть, но порядок нужен был. Потому что никто, кроме нее, этим заниматься не собирался.
Она стояла у раковины, отмывая засохшие тарелки, и чувствовала, как с каждым движением в ней нарастает раздражение. Но это была уже не обычная усталость и не просто обида. Это была злость. И где-то глубоко внутри неё вдруг вспыхнула мысль:
«А может, Лиза права?»
Валентина значительно поправилась к понедельнику. Температура спала, а ломота в теле ушла, но чувство опустошенности ее не покидало. Она будто сбросила тяжелый груз болезни, но на душе все равно было муторно.
Рабочий день тянулся как-то особенно долго, и в обед, когда она села с чаем и печеньем в уголке бухгалтерии, раздался звонок. На экране — Лариса.
— Валя! Привет, это я! — раздался бодрый голос подруги. — Слушай, я тут в городе ненадолго. Дела кое-какие. Думаю, может, увидимся сегодня вечером? Ты свободна?
Валентина замялась. Первая мысль — отказаться: надо домой, ужин, муж, Лиза. Но потом, как по щелчку, всплыли слова дочери. «Ты себя забросила…» Валя посмотрела в окно, потом на кружку, и неожиданно для самой себя сказала:
— Да, Ларис, давай после работы. Скажи только, куда подъехать.
Кафе находилось недалеко от центра. Уютное, с приглушенным светом, стеклянными перегородками и ароматом свежеобжаренного кофе. Валентина зашла, чуть неловко поправляя воротник пальто. Глаза забегали по столикам, пока она не заметила руку, махнувшую в ее сторону.
— Валя, сюда!
Лариса… Нет, не Лариса, а женщина с обложки журнала. Стильная, ухоженная, с красивыми волосами и яркой улыбкой. Валентина на секунду растерялась — вот это перемены.
— Привет, дорогая! — Лариса вскочила, обняла ее крепко и по-дружески тепло. — Как же я рада тебя видеть!
Валя села напротив. Почувствовала, как стесняется своей простого вида, тусклого лица без макияжа и уставшего взгляда. Но Лариса смотрела искренне, без насмешки.
— Ну рассказывай как жизнь?
И Валя рассказала. Про Игоря, про бесконечные застолья, про готовку, усталость и работу. Лариса слушала молча. А потом произнесла:
— А у меня все наоборот, — мягко сказала она. — Работаю риелтором. График сама себе составляю. Муж — надежны и добрый человек. Сын растет — заканчивает школу. Мы много путешествуем. Я, знаешь, как-то давно решила, что не позволю себе раствориться в бытовухе. И вот… вроде получается.
Валентина опустила глаза. Горечь подступила к горлу. Ей действительно было нечего рассказать и нечем похвастаться. Ее жизнь казалась серой лентой — день за днем одно и то же.
— Слушай, а поехали со мной, — неожиданно предложила Лариса. — Я через два дня уезжаю обратно. Возьми выходной, хотя бы на пару дней. Просто развеешься. Посмотришь, как я живу. Отдохнешь, сменишь обстановку. Ты же заслужила это, Валя.
Валентина чуть не расплакалась — ей казалось, что она ослышалась.
— Я?.. Серьезно?
— А почему нет? Ты заслужила не только отдых, но и жизнь вне кухни, Валь. Подумай.
Валя молчала. Но внутри неё, где-то под грудной клеткой, будто вспыхнул крошечный огонёк. Может быть, действительно… пора?
Валентина все-таки поехала. Решение далось ей нелегко — тревога за дом, за мужа, за привычный уклад не покидала, словно назойливая муха. Но Лиза, услышав о предложении, только обрадовалась:
— Мам, да ты что! Конечно, поезжай! Мы с папой не пропадем. Ты за нас не переживай. С голоду точно не умрем, обещаю.
Мужу Валентина сказала в последний момент, когда уже буквально выходила из квартиры с чемоданом в руках:
— Игорь, я уезжаю к Ларисе на пару дней. Отдохну, развеюсь.
Он только удивленно посмотрел и проворчал:
— Как это уезжаешь? А как же я? Кто меня будет кормить?
— Спроси у дочки. Она теперь взрослая. И да, в холодильнике все есть. А еще я сварила гороховый суп, на ближайшие два дня обед у вас точно будет.
Дверь захлопнулась за ее спиной впервые за много лет не с грохотом усталости, а с легким эхом надежды.
Город, куда они поехали, был шумный, яркий и совсем не похожий на их сонное провинциальное местечко. Лариса провела Валю по улочкам, завела в модные кофейни, показала красивый парк и даже отвела в небольшой театр на камерный спектакль. Валя чувствовала себя ребенком на интересной экскурсии, — с раскрытым ртом и широко распахнутыми глазами.
Она впервые за многие годы ощущала себя живой и настоящей.
А в это время дома Лиза начала действовать. Первым делом — картошка. Лиза чистила, а Игорь ворчал:
— Я тебе, что кухарка?
— Пап, ты же говорил, что по молодости готовил, — напомнила Лиза. — Вот и покажи, на что способен.
Картошка подрумянилась, даже получилась очень вкусной. На следующий день они решились на мясо в духовке. Лиза нашла рецепт и все подготовила. Игорь мариновал куски мяса, укладывал в форму и ставил в духовку. Когда через час по квартире поплыл аромат, он даже хмыкнул:
— Ну, неплохо вышло… А ведь дело, наверное, даже интересное.
На третий день он сам предложил:
— А давай плов? Я ж в общаге часто готовил. Получался знатный, как сейчас помню.
Лиза лишь кивнула:
— Ты только не забудь морковь нарезать соломкой, на терке тереть морковь в плов нельзя.
К вечеру в квартире витал аромат зиры, чеснока и лука. Лиза улыбалась про себя — отцу и правда нравилось. Особенно, когда она, как бы между делом, похвалила:
— Ничего себе, пап. А ведь ты не хуже мамы готовишь.
Когда Валентина вернулась спустя четыре дня, уставшая, но сияющая, ее встречали оба. На столе стояли праздничные тарелки, плов, овощная нарезка и даже домашний компот. А в руках Игоря был букет цветов.
— Валюша, мы тут немного тебя заменили. Прости, если что не так. А вообще… ты у нас золотце. Теперь я это понял… — сказал он, протягивая ей букет.
Лиза подмигнула из-за его спины.
Валентина стояла, держа в руках цветы, и чувствовала, как у нее подкашиваются ноги. Но не от усталости, а от того, что муж, наконец-то, заметил ее и услышал.
И, возможно, их новая жизнь только начиналась.
