Деревня встретила Полину тишиной, нарушаемой лишь ленивым жужжанием пчёл над зарослями клевера. Дом тёти Нины стоял на пригорке, чуть в стороне от остальных. Крепкий, бревенчатый, с потемневшим от времени срубом, но с весёлыми голубыми наличниками на окнах. Вокруг дома буйствовал сад: старые яблони, раскидистые кусты смородины и крыжовника, а у самого крыльца — огромный куст пионов, усыпанный тугими, готовыми вот-вот раскрыться бутонами.
На крыльце её уже ждала невысокая, сухонькая старушка в цветастом платке. Это была Зинаида Петровна. Её лицо, испещрённое мелкими морщинками, светилось радушием, а глаза смотрели на удивление ясно и зорко.
— Полинушка, никак? — прошамкала она, беззубо улыбаясь. — А я тебя жду. Чуяло сердце, что приедешь. Проходи в дом, не стесняйся.
В доме пахло сушёными травами, яблоками и чем-то ещё, неуловимо-знакомым, из далёкого детства. Идеальная чистота, вышитые рушники на стенах, герань на подоконниках. Всё было простым, но дышало уютом и заботой.
Они пили чай с липовым цветом и домашним вареньем из лесной земляники, и Зинаида Петровна рассказывала про тётю Нину. Рассказывала не как о странной, нелюдимой старухе, а как о мудрой, доброй женщине, которая любила читать, знала всё о травах и до последнего дня ждала, что её единственная племянница когда-нибудь её навестит.
— Она ведь не со зла тебе такие условия поставила, — говорила Зинаида Петровна, глядя на Полину своими умными глазами. — Она боялась, что дом продадут чужим людям, а сад вырубят. Это ведь родовое гнездо, тут ещё её прадед жил. Она хотела, чтобы земля эта в родных руках осталась, чтобы жила она, дышала. А про меня позаботилась, старую… Спасибо ей.
Полина слушала, и комок в горле становился всё больше. Она смотрела на старые фотографии в рамках, на пожелтевшие от времени книги на полках и понимала, что тётя оставила ей не обузу, а нечто гораздо большее. Она оставила ей корни. Память. Частичку себя.
Два дня пролетели как один час. Они с Зинаидой Петровной пололи грядки, разбирали старые вещи на чердаке, и Полина впервые за много лет почувствовала себя… настоящей. Не женой фитнес-тренера, не психологом, решающим чужие проблемы, а просто женщиной на своей земле. Она узнала, что золу от сгоревших веток нужно собирать — это лучшее калийное удобрение для помидоров и картошки. А настой из крапивы, хоть и пахнет ужасно, — идеальная подкормка для огурцов, от которой они растут как на дрожжах. Зинаида Петровна делилась этими премудростями так просто, будто говорила о погоде, а для Полины это был новый, неизведанный мир.
Она вернулась в город в воскресенье вечером, другим человеком. Спокойная, уверенная, с ясным пониманием того, что делать дальше.
Ренат встретил её в прихожей. Вид у него был помятый и злой.
— Нагулялась? — процедил он сквозь зубы. — Где ты была?
— В своём доме, — спокойно ответила Полина, снимая обувь.
— В этой дыре? — он скривился. — И что, понравилось в навозе ковыряться?
— Понравилось. Ренат, нам надо поговорить.
Они сели на кухне. Полина смотрела прямо ему в глаза, не отводя взгляда.
— Я подаю на развод.
Ренат замер, а потом рассмеялся. Громко, неестественно.
— На развод? Ты? Не смеши меня. Куда ты денешься без меня? Кому ты нужна в свои сорок с хвостиком, с прицепом в виде взрослой дочери? Да ты пропадёшь!
Это была его стандартная манипуляция, рассчитанная на то, чтобы вызвать страх и неуверенность. Раньше это работало. Но не сейчас.
— Я не пропаду, — ровным голосом сказала Полина. — У меня есть работа, есть дочь, теперь есть и дом. А вот кому будешь не нужен ты, когда перестанешь быть мужем женщины с потенциальным наследством, — это большой вопрос.
Смех застрял у него в горле. Он не ожидал такой реакции. Он ожидал слёз, уговоров, истерики. А получил холодное, спокойное презрение.
— Ах ты… — он вскочил, лицо его исказилось от злобы. — Да я… я у тебя всё отсужу! Квартиру! Машину!
— Попробуй, — Полина пожала плечами. — Квартира моих родителей, а машину я купила ещё до брака, на деньги, полученные в наследство от бабушки.
Ты не имеешь к этому никакого отношения.
Ренат понял, что угрозы не действуют. И тогда он сменил тактику. Он сел обратно, закрыл лицо руками, и его плечи затряслись.
— Поля, Полечка… прости меня, — заговорил он сдавленным, всхлипывающим голосом. — Я был не в себе. Этот срыв… Я так надеялся, что мы наконец заживём по-человечески. Я так устал… Прости меня, дурака. Не уходи. Я люблю тебя.
Это был его коронный номер. «Раскаявшийся мальчик». Полина видела его уже десятки раз. Но сегодня спектакль не вызвал в ней ничего, кроме брезгливости.
— Хватит, Ренат. «Не унижайся», —сказала она. — Я всё решила.
В этот момент в кухню вошла Люда. Она слышала весь разговор.
— Пап, мама права, — твёрдо сказала она. — Так будет лучше для всех.
Предательство со стороны дочери окончательно подкосило Рената. Он понял, что проиграл. По всем фронтам.
Дальше началась агония. Он звонил ей на работу, умолял, угрожал. Подсылал Веру Михайловну, которая устроила под дверью их квартиры настоящий концерт с причитаниями и проклятиями.
— Безбожница! — кричала она на весь подъезд. — Сына моего сгубила! Счастья тебе не будет!
Полина просто не открывала дверь. Она собрала вещи Рената в чемоданы и выставила их на лестничную клетку. Раздел имущества прошёл на удивление быстро. Делить, по сути, было нечего. Всё ценное было её личным или родительским. Ренату достались его тренажёры и коллекция спортивных костюмов. Он переехал к маме.
А потом случилось то, чего Полина никак не могла предвидеть. «Наказание» пришло оттуда, откуда не ждали. В элитном фитнес-клубе, где работал Ренат, разразился скандал. Одна из его молоденьких подопечных, дочь очень влиятельного бизнесмена, пожаловалась отцу, что тренер позволяет себе лишнее: то за талию приобнимет, то комплимент скажет с двусмысленным намёком. Ренат всегда ходил по лезвию ножа, флиртуя с клиентками, но тут он просчитался. Влиятельный папа не стал разбираться. Он просто позвонил владельцу клуба.
Рената уволили в срочном порядке, по статье, и дорога в престижные клубы для него закрылась.
Новость принесла соседка, которая работала в том же клубе администратором.
— Представляешь, Полин, — шептала она заговорщицки, — выгнали твоего-то! Говорят, за аморалку. А он ведь всегда таким правильным казался…
Полина слушала и не чувствовала злорадства. Только горькое удовлетворение. Жизнь сама расставила всё по своим местам.
Прошёл год.
Жизнь Полины изменилась до неузнаваемости. Каждые выходные она с Людой проводила в деревне. Они привели в порядок дом, покрасили забор, разбили под окнами цветник, который стал предметом зависти всех соседок. Зинаида Петровна научила их всему: как правильно сажать помидоры, чтобы они не болели фитофторой, как сушить на зиму мяту и иван-чай, как варить варенье из лепестков роз.
Старый сад, казалось, помолодел. Он отблагодарил их за заботу небывалым урожаем яблок и слив. Осенью они закрыли десятки банок с компотами, джемами и соленьями. Погреб, который пустовал много лет, наполнился припасами.
Полина поняла, что работа на земле — это тоже своего рода психотерапия. Когда ты сажаешь маленькое семечко, ухаживаешь за ним, а потом видишь, как оно превращается в сильное растение и даёт плоды, — это наполняет душу невероятным спокойствием и верой в жизнь. Она даже начала вести небольшой блог на «Дзене», где делилась своими дачными открытиями и рецептами от Зинаиды Петровны. И, к её удивлению, у неё появились сотни читательниц, таких же женщин, которые находили в её простых историях что-то для себя.
Люда поступила на второй курс, у неё появился серьёзный молодой человек, который с удовольствием приезжал с ними на дачу и помогал по хозяйству. Он смотрел на Полину с таким искренним восхищением, что она невольно расцветала.
А что же Ренат? Он так и жил с мамой. Устроился тренером в дешёвый спортзал на окраине города. Потух, сдулся. Вера Михайловна, по слухам, пилила его с утра до вечера, жалуясь подругам на неблагодарного сына и коварную бывшую невестку, которая «разрушила их семью». Иногда он звонил Полине, просил денег. Она отказывала. Не из злости, а потому что знала: эта помощь пойдёт ему только во вред. Он должен был научиться жить самостоятельно.
Однажды летним вечером Полина сидела на крыльце своего дома. Воздух был напоён ароматами флоксов и ночной фиалки. В небе висели крупные, яркие звёзды. Рядом дремала на скамейке Зинаида Петровна, а из открытого окна доносился смех Люды и её парня — они смотрели какую-то комедию.
Полина смотрела на свой сад, на свой дом, на это тихое, мирное небо и думала о том, какой странный и непредсказуемый путь иногда выбирает судьба. То, что год назад казалось ей проклятием и концом света, обернулось самым большим подарком. Наследство тёти Нины было не в доме и не в земле. Оно было в возможности начать всё с чистого листа. Найти себя. Обрести настоящую свободу.
